i used to float (now i just fall down)

— Они болят? Тиссая, которая аккуратно массировала свои запястья, замерла. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Йеннифэр, сидевшей на другом конце комнаты. Вопрос нарушил уютную тишину, в которую они попали, вернувшись в покои ранее. Она пожала плечами. — Нет ничего такого, с чем я не смогла бы справиться. — Я помню, как пару недель после этого я чувствовала боль, — вспоминала Йеннифэр. — Хотя эмоциональная боль намного превосходила физическую. Тиссая не знала, что ответить на это. Йеннифэр никогда много не рассказывала о своей попытке самоубийства, и Тиссая никогда не пыталась расспросить ее об этом. Некоторые вещи остаются личными для каждого, она твердо верила в это. Это было то, что Йеннифэр понимала, но ей было любопытно и отчаянно хотелось выяснить текущее эмоциональное состояние Тиссаи. Эта женщина слишком хорошо умела прятаться за маской безразличия, но Йеннифэр знала лучше. Она знала это, потому что испытала на собственном опыте. Боль, стыд, сожаление, гнев после того, как она не смогла покончить с собой и Тиссая спасла ее. Она задавалась вопросом, испытывала ли Тиссая ненависть к своему спасителю так же, как тогда Йеннифэр. Размеренными шагами Йеннифэр приблизилась к кровати Тиссаи и присела на край. Тиссая с любопытством наблюдала за ней и ничего не сказала, когда Йеннифэр взяла ее за запястья и положила себе на колени. — Что помогает, так это массировать их каждый день, чтобы, когда они покрываются коркой, кожа не слишком затекала. Ты должна продолжать работать над этим, чтобы шрамы не заставили твою кожу потерять свою эластичность. Тебе больно, когда я так делаю? — спросила она, обводя большими пальцами маленькие круги вокруг красных отметин, портящих нежную, бледную кожу. — Нет, — ответила Тиссая сдавленным голосом. Ее глаза были прикованы к лицу Йеннифэр, спокойно изучая его, пока она была сосредоточена на своей задаче. Долгие минуты проходили в молчании, пока Йеннифэр не осталась довольна своими действиями и не остановилась. Она позволила Тиссае убрать руки к себе на колени и вместо этого положила свою руку на ее бедро. — Как бы то ни было, я рада, что ты все еще здесь, с нами. Со мной. Даже если ты злишься, даже если ты думаешь, что не заслуживаешь этого или не должна быть здесь, по каким бы причинам ты так не думала. Ты всегда говорила, что моя боль — это твоя боль. Что ж, ты должна знать, что твоя боль — это моя боль. Это работает в обоих направлениях. Этими словами Йеннифэр попыталась передать, как много значила для нее Тиссая. Она могла только надеяться, что женщина все поняла. Глаза Тиссаи наполнились слезами, и она подумала, что может быть, в конце концов ей удастся достучаться до нее. Она могла бы справиться с меланхолией Тиссаи, она смогла бы найти способы заставить ее снова захотеть жить. Ей нужно было только дать шанс. Стук в дверь избавил Тиссаю от необходимости отвечать. Это привлекло их внимание, и Тиссая позволила человеку войти. Это была Кейра, несущая поднос с едой и кувшин с тем, что, как надеялась Йеннифэр, было вином. — Я оставлю это здесь, — сказала она, ставя поднос на кровать с другой стороны от Тиссаи. — И Йеннифэр, может быть, ты сможешь немного отдохнуть сегодня вечером, а я останусь с Тиссаей? — Кому-нибудь из вас обязательно быть здесь? — сухо спросила Тиссая. Постоянное наблюдение, скорее всего, было неприятно для обычно очень замкнутой женщины. Кейра и Йеннифэр не потрудились ответить. В конце концов, это был риторический вопрос. — Со мной все будет в порядке, — сказала Йеннифэр Кейре. — Увидимся утром. Спасибо тебе за еду. Взгляд ее подруги метались между двумя женщинами на кровати, отмечая, как рука Йеннифэр лежала на бедре Тиссаи. — Ладно, ладно. Тогда спокойной ночи, — наконец выдохнула Кейра, прежде чем выйти из комнаты.

***

— Знаешь, — начала Йеннифэр, проглотив целую горсть сухофруктов и сделав большой глоток вина: — Я бы хотела, чтобы ты не винила себя в том, что произошло. — заметив недоуменный взгляд Тиссаи, она уточнила: — Ммм, ну, в конце концов, это была моя идея провести конклав. Все собрались здесь, в Аретузе, потому что я настаивала. Иначе этого нападения не было бы. Тиссая цокнула языком и оттолкнула руку Йеннифэр, когда та попыталась схватить кувшин, чтобы налить еще вина. — С тебя хватит, ты уже несешь такую чушь. — О, значит, это чепуха, когда я беру на себя ответственность, но это не так, когда ты каким-то образом винишь себя во всем? — Давай больше не будем об этом, — предостерегла ее Тиссая. Осторожно, чтобы не опрокинуть поднос, она выпуталась из простыней и встала с кровати, на которой все еще сидела Йеннифэр. Младшая чародейка настороженно смотрела на нее, пока Тиссая неслышно пересекала комнату и устраивалась перед окном. Снаружи было уже слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, кроме лунного света. — Если чувство вины толкает тебя на совершение таких решительных, непоправимых поступков, я думаю, нам следует поговорить об этом, — настаивала Йеннифэр. — Если ты хочешь винить себя за доверие Вильгефорцу, тогда ты должна чувствовать вину и за нас, потому что он одурачил всех нас. Новички, которых он забрал у Аретузы были доверены не только тебе, но и Рите. И Трисс. И опять же, ничего этого не случилось бы, если бы я не настояла на проведении конклава. — Йеннифэр тоже встала, чувствуя, как в ней закипает раздражение. — Ты сама это сказала. Доверие — это то, что у тебя есть до момента, пока оно пропадет. Это мог быть любой из нас… — Но не был, — резко перебила Тиссая, развернувшись на каблуках и сокращая расстояние между ними. — Это была я. Я та, кого обманули. Я та, кто доверился монстру. Я та, кто открыла ему свое сердце, кто отдала свой разум и тело, чтобы… чтобы… Не в силах закончить фразу, Тиссая разразилась рыданиями, и Йеннифэр инстинктивно поспешила заключить ее в крепкие объятия. Она шептала успокаивающие слова в волосы Тиссаи, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Тиссая все еще говорит, хотя и не громче бормотания сквозь слезы. — Где ты была? — причитала она, уткнувшись в ключицу Йеннифэр. — Где ты была? Не понимая точно, что она имеет ввиду, Йеннифэр просто крепче прижала ее к себе. За последнюю неделю она слишком часто видела Тиссаю сломленной, и боль эхом отдавалась в ней. Йеннифэр хотела, чтобы это прекратилось, чтобы их оставили в покое. Прижавшись к ней, Тиссая все еще бормотала что-то, чего она не могла понять, но рыдания прекратились. — Теперь я здесь, — тихо проговорила Йеннифэр на ухо Тиссае. — Я здесь, все в порядке, с тобой все будет в порядке. Тиссая, несмотря на все свои предыдущие попытки отослать Йеннифэр прочь, теперь цеплялась за нее, как за якорь. Возможно, так и было, в конце концов. Единственная осязаемая вещь в жизни Тиссаи, перевернувшаяся с ног на голову таким быстрым и необратимым способом. Йеннифэр выдержала бы любую бурю, лишь бы оставаться привязанной к этому миру. Когда она сочла, что Тиссая достаточно успокоилась, она медленно перенесла их на кровать. Казалось, эмоциональный всплеск отнял у Тиссаи все оставшиеся силы, потому что она чуть не рухнула на матрас, когда почувствовала его у своих ног. — Прости меня, — пробормотала она, чувствуя, как ее охватывает стыд. — Здесь не за что просить прощения, — сразу же сказала ей Йеннифэр, присев перед ней на корточки, чтобы заставить Тиссаю посмотреть ей в глаза. — Я здесь ради тебя, — напомнила она ей, нежно вытирая рукой непрошенные слезы со щеки Тиссаи. В голубых глазах Тиссаи появилось незнакомое выражение, но оно слишком быстро исчезло, маска вернулась на место. Женщина шмыгнула носом, кивнула и прочистила горло. Йеннифэр поняла, что момент слабости миновал, и неохотно встала, и отступила назад. — Тебе следует привести себя в порядок и лечь спать, — посоветовала она. — Уже поздно.

***

Со своей импровизированной кровати, куда она забралась, пока Тиссая готовилась ко сну, Йеннифэр ждала, когда сон овладеет ею. В комнате было темно и тихо, но снаружи завывал ветер, и она слышала, как волны океана разбиваются о скалы Танедда. Она попыталась сосредоточиться на дыхании Тиссаи, ровном и размеренном, чтобы успокоить свои мысли. Однако заснуть, казалось, было невозможно. Слишком много мыслей перемешалось, когда она прокручивала в голове события нескольких дней и слова Тиссаи звучали у нее в голове. В отсутствие Йеннифэр Тиссая нашла утешение в Вильгефорце. Она впустила его в свое сердце, когда думала, что Йеннифэр потеряна навсегда. Она призналась, что видит сходство между ними, и только сегодня вечером обвинила Йеннифэр в том, что она отдалась ему в ее отсутствие. Где ты была, спросила она, и Йэннифэр поняла смысл этого вопроса. Тиссая спрашивала, где она была, пока Вильгефорц ухаживал за ней и заставил влюбиться в него. Сейчас она не могла отделаться от мысли, что, возможно, если бы она вернулась раньше после Соддена, может быть, если бы она осталась и убила Кагыра, чтобы доказать свою преданность Братству… возможно, если бы она осталась тогда, Тиссая не искала бы общества в предательских объятиях Вильгефорца. Расстроенная, Йеннифэр перевернулась в своей постели лицом в сторону Тиссаи, хотя едва могла различить ее очертания в темноте. Не в первый раз она пожалела, что не может прочесть ее мысли. Несомненно, там были бы ответы на ее многочисленные вопросы. Йеннифэр вздохнула. Прошел час, прежде чем ее веки, наконец, начали тяжелеть, и она провалилась в беспокойный сон.