Гарри Поттер и внутренний голос

Дорогие читатели! В самом начале главы — отрывок, который был переписан. Предыдущая его версия ранее входила в состав главы 18. Пришлось поменять контекст. Приношу извинения за длительный перерыв выкладки ) Не могу обещать прежний темп — много чего происходит — но работа постепенно продолжается. * * * Вот чем Дамблдор думал, когда выбирал тайник для философского камня? Грабитель скорее сдохнет от усталости или плюнет, умаявшись плутать в коридорах! Я налегал на тяжёлые двери всем телом, исчерпал весь свой запас заклинаний и устал так, что был готов упасть и уснуть на месте. Наконец очередная дверь неохотно отворилась, и я вошёл туда, где директор прятал своё сокровище. Обширная пустая, не очень чистая комната, безо всякой мебели, с мутным зеркалом у дальней стены, да несколько магических светильников под сводчатым потолком. Навстречу мне поднялась высокая худощавая фигура... — Вы! — Все мысли моментально покинули меня. Квиррелл улыбнулся. — Я, — негромко ответил он. — Но я думал, вор — это Снейп... Не могу поверить! Это не может быть правдой, не может. — Но Снейп пытался убить! — Нет, нет, нет. Это я пытался убить тебя… — Опекун вдруг сгорбился, словно взвалил на плечи все тяготы мира, и прислонился к стене, будто ища поддержки. — И мне бы удалось, если бы Снейп не влез с контрпроклятьем, чтобы спасти тебя. Прости. Что-о? — Снейп пытался спасти меня? — Естественно, — нехотя отвечал Квиррелл. — И все это было напрасной потерей времени, потому что, в конце концов, я все-таки… должен убить тебя сегодня. Всего две связных мысли настойчиво бились в моей черепушке: я поверил опекуну сразу и безоговорочно. И ещё. Хотя и было страшно до дрожи, смерти я не боялся. Так, оказавшись в самом жутком кошмаре, подсознательно понимаешь — это лишь сон. Квиррел шагнул навстречу, я — от него, пытаясь всеми силами избежать прикосновения. Не знаю, отчего в эту минуту самым важным казалось не дать себя поймать. Вспомнились все мои стычки с братом Дадли. Иногда удавалось озадачить его, удивить и улучив момент, удрать. Квиррелл — не мой тупой братец, но выхода у меня все равно не было. — Это вы впустили тролля? — Конечно. И не только мой тролль не сумел вышибить из тебя дух, но и трехголовой собаке не удалось оторвать Снейпу ногу как следует. —Это вы были в лесу. Вы убили единорога? — догадался я. — Да, — подтвердил, отвернувшись, Квиррелл, — Мне нужны были его силы, его кровь. А Снейп следил, все время подозревал меня, но опять-же напрасно… Камень всё равно теперь у меня. Квиррелл сунул руку в карман и вынул блестящий красный кристалл. — Что? — растерялся я. — Вы знали, где камень лежит, так чего ж не взяли его раньше? Вот я дурак… Предлагал помощь. Уговаривал. Едва не плакал… А мужчина лишь пожал плечами: — Я не знал. Я следовал за тобой и опередил лишь на минуту. Мне жаль. И к моему ужасу, Квирреллу ответил голос, и этот голос, по всей видимости, исходил из самого Квиррелла. — Пора исполнить пророчество. Ты убьешь мальчишку для меня. Довольно слов… Я что, сплю? Слишком ужасно, нереально жутко и убийственно-серьезно выглядела тонкая фигура опекуна, который сделал ко мне два быстрых шага, а после вдруг будто споткнулся и сломанной куклой рухнул на каменные плиты пола: — НЕТ… Гарри, беги. Я не стану… делать это. Уходи, спасайся! — Слизняк! — перебил его тот, другой голос, высокий и холодный. — Подымайся, мразь, и сделай своё дело! — Я его опекун… Господин, вы не можете заставить меня убить подопечного… — У меня хватит сил... на это… И Квиррелл вдруг изогнулся, дико, надрывно завыл, а я шарахнулся, оступился и упал, больно ударившись об пол. Рядом корчилось в агонии человеческое тело… Нелепый тюрбан слетел и откатился прочь… Там, где у Квиррелла должен был быть затылок, оказалось лицо, самое жуткое из всех, — белое, как мел, с красными глазами и узкими, как у змеи, ноздрями. — Гарри Поттер... — прошептало оно. Я попытался отползти назад, но ноги не слушались меня. — Видишь? — сказало лицо. — Я могу обрести плоть, только разделив чужое тело... Кровь единорога ненадолго укрепила меня... Но как только я выпью Эликсир Жизни, я смогу создать собственное тело... Волдеморт продолжал смотреть на меня. Теперь злобное лицо улыбалось. — Твоё тело подойдёт мне куда больше… Изо всех сил я отпихнул голову Квиррелла со страшным монстром на его затылке. Голова глухо ударилась об пол, лицо опекуна с оскаленными зубами и закатившимися глазами слабо мотнулась, из затылка послышалось злобное шипение. Пришлось впиться в собственную руку зубами, чтобы не заорать от страха, и почувствовать на губах вкус крови. — Дадли, — выдохнул я. — Эльф Дадли! Шрам полыхнул болью, и наступила темнота. * * * «Гарри, мой мальчик, как ты себя чувствуешь?» — слова звучали словно издали, как если б я от волнения вновь частично оглох. Мыслей не было, лишь тупая усталость. А кто-то безжалостный вновь и вновь твердил мое имя, хотя больше всего хотелось ничего не слышать и никого не видеть. «Энервейт. Энервейт! Гарри?» Пришлось открыть глаза. — Профессор Дамблдор? «Отчего мой голос такой хриплый и слабый?» Директор деловито провёл надо мной палочкой: — Наконец ты пришёл в себя! И зрение, и слух в порядке. Что ты помнишь? — Ничего не… — тихо пожаловался я, и тут воспоминания внезапно нахлынули с такой силой, что невольно пришлось прикрыть глаза. Чем всё закончилось? Как я оказался в лазарете? Где Квиррелл? — Гарри! Посмотри на меня. «Ну уж нет». — Тошнит. И голова болит. Директор хмыкнул: — Это пройдёт. Выпей-ка это. Сразу станет лучше. Мне под нос сунули открытый флакон с отдаленно-знакомым запахом. Восстанавливающее. И всё же какой-то посторонний аромат беспокоил меня, вызывая чувство тревоги. Как бы отвертеться и ничего не пить? — Тошнит очень, — сообщил я Дамблдору. — Не смогу… проглотить. Напачкаю тут все. Может, позже? Глаза я так и не открывал. Мне же типа очень плохо? Директор еще пару минут поуговаривал и наконец свалил из лазарета. Так. Тихо, где-то вдалеке кто-то звенел флаконами. Наверняка мадам Помфри. Нужно быть очень осторожным, но узнать последние новости было важнее. Затаив дыхание, я рискнул приоткрыть сперва один глаз, спрятавшись за ресницами, затем другой. В палате никого не было. Отлично. «Дадли!» — одними губами прошептал я. — Хозяин звал Дадли, — очень тихо шепнули мне на ухо, и прямо передо мной очутился мой умница-эльф. — Привет. Как я тут оказался? — Хозяин вошёл в опасную комнату, а потом позвал своего Дадли. И я вынес вас оттуда, как обещал. — Молодец. И зови меня по имени. — Эльф не может. Эльф должен обращаться к хозяину как полагается, чтобы Магия признавала его служение. Я с трудом понял, о чём он. — Хорошо. При посторонних не называй меня хозяином, это наш секрет. А наедине делай так, как тебе хочется. Дадли между тем потянул носом и указал пальцем на стоящий на тумбочке флакон. — Нехорошее зелье. Испорченное. Я оглядел свои руки: кольца с безоаром, что мне подарили на Рождество, на пальцах не было. Видимо, «добрый директор» побеспокоился об этом. — Яд? — Нет. Но во флакон добавлен Веритасерум. Вот это да! Директор хотел у меня что-то выведать? Я сам расспросил эльфа. Оказалось, умница Дадли вынес меня из подземелий не в лазарет, а на то самое место, где я расстался с Роном и Гермионой. Девчонка появилась буквально через несколько минут и нашла меня на полу под дверью, без сознания. Очнулся я уже в больничной палате. Итак, хотя бы в этом все было в порядке. В лазарете пришлось провести целые сутки. Я весь распух от зелий, а вот кормили тут не очень. По сравнению с Большим залом-то, где можно выбрать еду по вкусу, тарелка каши и стакан тыквенного сока выглядели очень скромно. Но я не расстраивался. Много лет подряд о полной тарелке я мог только мечтать. Кстати! Скоро лето. Где я проведу каникулы? К Дурслям не поеду ни за что. Во-первых, это подорвёт мою «легенду», а во-вторых, у меня теперь есть деньги и на нормальную еду, и на одежду. Можно снять номер в гостинице на два месяца, вот только я по-прежнему несовершеннолетний. Если я снова без опекуна (кстати, что с ним?), кто это сделает для меня? Пришлось набраться мужества и позволить себе вспомнить все, что происходило вчера: долгий путь по незнакомым коридорам, усталость, болезненное лицо под смешным тюрбаном, искажённое, бледное, и страшное НЕЧТО на его же затылке. Я помнил, что Квиррелл полностью оправдал Снейпа и сам пытался убить меня. Почему не убил? Почему оказался в том хранилище — следил за мной? Но он же вроде был очень болен! И всё ещё есть ли у меня опекун или уже умер? А этот страшила у него на затылке… Гадость какая. А ещё сказал себе, какой я молодец, что так спокойно отреагировал на произошедшее. Даже испугаться как следует не смог. Директор пришел вечером, когда мадам Помфри уже помогла мне вымыться, переодеться в чистую пижаму и принесла поужинать. Он подозрительно осмотрел стоящий на тумбочке пустой флакон. — Спасибо за лекарство, — тихо поблагодарил я. — Стало получше. Но мне не понравилось. Наверняка варил Снейп, верно? — Профессор Снейп, — поправил меня директор. — Да, это его зелья. Они всегда очень эффективны, хотя зачастую отвратительны на вкус. Он некоторое время разглядывал меня и наконец решил, что самое время для допроса: — Гарри! Зачем ты пошел в ту комнату? Что-то искал? — Да, директор. Конечно. — Что именно ты искал? — поторопил старик. — Собаку. Хагрид рассказал мне, где сидит его любимый пёс, переживал за его здоровье. Просил навестить... Я и пошёл. «Вот тебе, — мстительно подумал я, разглядывая озадаченное лицо. — И это чистая правда. Не вся, конечно, но уж что есть». Интересно, что ему наплела Гермиона? На всякий случай не буду говорить ни о ней, ни о Роне, пока напрямую не спросят. Похоже, они вообще переврали все так, словно я был один и потащился к Пушку по своей воле. — Что конкретно сказал тебе Хагрид? — между тем продолжал допрос добрый док... профессор. — Я точно и не скажу. В голове путается. Но вы всегда сможете спросить у него самого! Когда директор ушел, мадам Помфри принесла несколько зелий, погасила свет и удалилась. Я был один в огромной палате, как вдруг впервые почувствовал себя неуютно в Хогвартсе. Но зелья делали своё дело, сознание медленно уплывало… И я вновь увидел страшную, худую фигуру опекуна, тянувшего руки в попытке схватить, разорвать, а вместо его лица под синим тюрбаном — жуткую красноглазую образину… Далеко не сразу выяснилось, что всё это лишь сон. Пустота и тишина палаты, призрачный свет из окон и дрожание диагностических чар пугали меня. Пальцы свело, влажная пижама противно липла к телу. Приплыли, я становлюсь психом! Срочно нужно туда, где вокруг люди. Я с трудом приподнялся, пошарил ногами по холодному полу, разыскивая тапки, не нашел. Стиснув зубы, встал босиком на камни и очень медленно, держась за мебель, переступил порог, плотно притворил дверь и вызвал своего эльфа, приказав перенести меня прямо в спальню Гриффиндора, на кровать. Взбив подушку, завернулся в одеяло. То-то удивятся Невилл, Рон и Симус, обнаружив меня мирно спящим! Повозившись, очередной раз порадовался удобной кровати и возможности высыпаться. У Дурслей такого не было. Мне снился синий тюрбан, он лежал на моей подушке, и я знал: в нем прячется страшное чудище с красными глазами, щелью рта и дыхательными отверстиями на плоском лице. Мерзкий монстр ждал, когда я усну, чтобы выползти и впиться мне в горло, просочиться внутрь меня. Во сне не получалось сбежать, я трясся от страха и усталости и боялся закрыть глаза... Чтобы не уснуть там, в моём сне, и не достаться врагу. Наконец я обессилел. «Вода. Умыться холодной водой», — отчетливо подумал я и проснулся. Было темно; тихий храп одноклассников, сонный покой спальни стали невыразимым облегчением. Всё уже закончилась, сказал я себе. Остались сны, только сны. *** — Мистер Поттер! Спросонья моргая, я разлепил глаза. Полог отдернут, и прямо у кровати шевельнулась тонкая высокая фигура. — Декан Макгонагалл? Что вы тут делаете? Профессорша нервно вздернула бровь: — Что тут делаете ВЫ, Поттер? — Это мужская спальня... — пробормотал я, садясь в кровати. Чопорная старая леди отшатнулась при виде моих голых плеч и живота, — потную пижаму я вчера сбросил, а натягивать чистую не было сил, — и отступила под защиту полога: — Вы должны быть в лазарете! Вас ищет половина школы. Ответа не требовалось. Я откинул одеяло и поднялся, кряхтя от натуги. Деканша сунулась было посмотреть, чего я так долго, поспешно задёрнула полог и обрушилась на моих соседей по комнате. Как они могли не заметить возвращения товарища! Возмущенное бурчание Уизли я уже не слушал: нащупал в ногах постели свой теплый махровый халат, завернулся в него и вышел. На меня уставилось три пары глаз. — Поттер! — рявкнул Рон. — Что произошло? Я и сам хотел бы узнать, что произошло. Но уточнять о Квиррелле не могу: с чего бы такой интерес, если о нашем договоре никто не знает? И я вроде как ничего не помню. Придется пока прикидываться валенком. Остальные ребята нетерпеливо ждали в предвкушении сплетен. — Чувствую себя неважно, спасибо, что спросили, — ответил я. Мне действительно было плоховато. Только тут Маккошка вспомнила, что перед ней больной ребенок. Она самолично вызвала эльфа, велела ему собрать мою сумку с учебниками и перенести в лазарет. Невилл успел сунуть клочок пергамента с домашним заданием. Рон разочарованно скривился. В лазарете обнаружилось несколько новых пациентов, но пологи их коек были задернуты. Мадам Помфри со мной не разговаривала: сердилась за побег. Выставленные ею зелья я понюхал, попробовал и в конце концов выпил. Пора заняться уроками. Условий для занятий ни в спальне, ни в Больничном крыле не было. Я разложил книги на кровати и взял перо; пергамент ёрзал по одеялу, очень скоро заныл левый локоть и затекла шея. Тем не менее я сумел написать короткое и ёмкое эссе (почерк, и без того ужасный, выглядел и вовсе дико), прочёл заданные страницы и, вконец измотанный, рухнул на подушки. Глаза сами собой закрылись... *** Я увидел лицо опекуна. Оно было тёмным, искажённым и каким-то... мёртвым. Задранный к потолку подбородок, полуприкрытые глаза и неподвижная щель рта. Он лежал на пыльном полу, и его смешной фиолетовый тюрбан зашевелился, сполз с головы и медленно двинулся ко мне, словно внутри сидел кто-то мелкий и опасный. Сегодня во сне я смог вскочить и отбежать, но комната оказалась неожиданно тесной, а в крепких стенах — ни в одной — не было двери. Тюрбан был уже почти у моих ног; я, содрогаясь от брезгливости, перескочил через него, а тюрбан метнулся следом. Он ловил меня, я — уклонялся, не давая вцепиться в голые ноги, комната сжималась всё сильнее... Вдруг неподвижно раскинувшийся Квиррелл протянул руку и ухватился за мою лодыжку... Я заорал и открыл глаза. Лазарет был тих. Наверняка мои крики потревожили мадам Помфри, но она не торопилась, и у меня было время отдышаться. В высокие стрельчатые окна лился лунный свет, очки были все ещё на мне, а пергамент и перья разлетелись по полу. Чернильница валялась на одеяле, хорошо, что чары на ней совсем свежие и не придется сводить пятна чернил с постельного белья. Мне что, вообще теперь не спать? Только вот — как? Кряхтя, сполз с кровати, подавив панику перед тёмными углами палаты, и подобрал своё барахло. С надеждой взглянул на тумбочку, но там были лишь пустые флаконы, никакого другого зелья. Ни следа успокоительного. Эх, сейчас я выпил бы что угодно, даже вонючее варево Снейпа... Точно. Мне нужен Снейп. *** Оказавшись в длинном пустом коридоре, я проковылял к знакомой двери и, уже занеся кулак, сообразил — в классе зельевара наверняка нет. Поздно же! На всякий случай аккуратно постучал, толкнул тугую створку — ничего. Пришлось развернуться и искать вход в личные комнаты профессора. Вот и он. Именно отсюда мы оба выходили, спустившись волшебной лестницей из Большого зала через заколдованную штольню. Дверь в покои Ужаса Подземелий очень старая, выщербленная, но крепкая, с металлическими скобами, и настолько напитанная магией, что кружится голова. Прикоснуться я не смею (кто знает этого зельевара, вдруг здесь наложены какие-нибудь вредоносные чары), но всё же приподнимаю кулак и «стучу», с силой приближая руку к косяку и останавливая её за полдюйма до поверхности. Удивительно, до двери я не дотрагивался, но отчетливо слышны звуки ударов… Остаётся ждать — или я идиот. Дверь плавно открывается, я застываю, готовый отступить, сбежать, сообразив, что разбудил учителя глубокой ночью, и вздрагиваю от недовольного «Что вы там топчетесь, Поттер». И вхожу.