Фантастическая ферма

Несмотря на то, что на улице все еще шел сильный снег, Сюань Юй, казалось, уже собирался уходить. Лу Цинцзю также знал, что он пришел сюда с другими намерениями. На самом деле он пришел сюда не за подаянием, скорее, казалось, что он пришел сообщить о чем-то Лу Цинцзю. Когда он провожал Сюань Юя до двери, Лу Цинцзю изначально хотел одолжить ему зонтик, но кто знал, что Сюань Юй просто улыбнется, покачает головой и достанет из сумки зонтик, который полностью противоречил его стилю. Этот зонтик выглядел немного старым. На нем был вышит большой красный пион. Вышивка была невероятно изысканной, но яркий и красочный зонтик сильно отличался от холодного темперамента Сюань Юя. Однако, как ни странно, Лу Цинцзю показалось, что этот зонтик выглядит немного знакомо, как будто он видел его где-то раньше. Его брови слегка нахмурились. Как раз в тот момент, когда он собирался спросить об этом, он услышал, как Сюань Юй сказал теплым голосом: - Много лет назад, в такой же сильный снегопад, как этот, я пришел сюда попросить милостыню. Твоя бабушка позволила мне переночевать в этом доме. Когда он сказал это, Лу Цинцзю мгновенно вспомнил. У его бабушки был красный зонтик, который выглядел точно так же, как этот. Он слышал, что это было частью приданого, которое его бабушка привезла с собой, когда была моложе. Вышивка на зонтике была полностью вышита лично его бабушкой. Лу Цинцзю видел зонт раньше, когда был маленьким, он просто забыл об этом, когда вырос. Несмотря на то, что Сюань Юй выглядел молодо, его реальный возраст, возможно, давно перевалил за тот, о котором думал Лу Цинцзю. - Ты знал мою бабушку? - Спросил Лу Цинцзю. Сюань Юй улыбнулся: - Нам выпала судьба встретиться всего один раз. - Сказав это, он раскрыл зонтик и вышел в снег. Его холодный голос смешался со свистом ветра, став немного приглушенным: - Благодетель Лу на самом деле немного похож на свою бабушку. Лу Цинцзю хотел остановить его и расспросить подробнее о его бабушке, но Сюань Юй не остановился и уже достиг ворот внутреннего двора. Прежде чем открыть дверь, он еще раз медленно повернулся и произнес свою последнюю реплику: - Благодетель Лу, я помню, что перед тем, как ваша бабушка скончалась, она приготовила вам подарок на день рождения. Я не знаю, видели ли вы его? Однако, услышав это, Лу Цинцзю был совершенно сбит с толку. Он спросил: - Подарок на день рождения? Что? Но Сюань Юй только покачал головой и, не вдаваясь больше в подробности, толкнул калитку и ушел. Увидев это, Лу Цинцзю поспешно погнался за ним, но к тому времени, как он вышел, он ничего не мог разглядеть, только сильный снегопад и пустую деревню. Фигура Сюань Юя давным-давно исчезла. Лу Цинцзю был разочарован, у него было смутное ощущение, что молодой монах Сюань Юй и его бабушка были как-то связаны. Когда Лу Цинцзю вернулся домой после внезапной болезни своей бабушки, было слишком поздно, чтобы он мог даже сказать ей хоть слово. Похороны бабушки у Лу Цинцзю прошли в состоянии замешательства после смерти его семьи. Но от начала до конца Лу Цинцзю так и не увидел подарка, о котором говорил Сюань Юй. Лу Цинцзю, слегка разочарованный, повернулся и пошел домой. Когда он подошел к двери, то споткнулся о порог. Это спотыкание, однако, напомнило ему кое о чем. Он бросился в свою спальню и увидел черную деревянную шкатулку с текстовым замком на прикроватном столике. Это была самая необычная вещь, которую он нашел в этом доме. Лу Цинцзю погладил глянцевую поверхность шкатулки, и в его голове возникла идея. Если то, что сказал Сюань Юй, было правдой, это действительно был подарок на день рождения, который оставила ему бабушка, тогда он должен попробовать снова открыть эту коробку в свой день рождения. Возможно, что бы ни находилось внутри шкатулки, это могло дать ему несколько важных ответов. Проводив Сюань Юя, Лу Цинцзю принес Инь Сюня и маленьких питомцев в гостиную. Он оглядел их, нахмурив брови. Сюань Юй сказал, что они превратятся обратно в свою форму через три дня. В течение следующих нескольких дней они, вероятно, сохранят эту форму соломенных пугал. Однако, в таком случае, у Инь Сюня не было возможности вернуться домой, чтобы заменить свою свечу. Внезапно подумав об этом, Лу Цинцзю мгновенно забеспокоился. Немного подумав, он решил пойти домой к Инь Сюню и посмотреть, не сможет ли он помочь ему заменить свечу. На улице все еще шел сильный снег. Ветер кружил по небу, наполняя небо снежинками. Лу Цинцзю, захватив с собой зонтик, направился к дому Инь Сюня. Ветер был действительно слишком сильным, из-за чего людям было трудно идти по улице. Лу Цинцзю приходилось пригибаться, чтобы ветер не отбросил его назад. Снежинки подхватывались ветром и оседали на шею Лу Цинцзю. Всю дорогу туда он дрожал от холода, стиснув зубы и продвигаясь вперед шаг за шагом. Ему потребовалось полчаса, чтобы пройти расстояние, которое первоначально заняло бы несколько минут. С тех пор, как Лу Цинцзю вернулся сюда, он практически никогда не заходил в дом Инь Сюня. Самое большее, куда он заходил, - это во внутренний двор и посидел некоторое время в гостиной. Обычно к Лу Цинцзю почти всегда приходил Инь Сюнь. Инь Сюнь не запер ворота во двор, дверь осталась широко открытой. Его внутренний двор был совершенно пуст, не было видно никаких следов того, что здесь кто-то жил. Лу Цинцзю вытащил ключ, который он снял с тела Инь Сюня. Только после того, как он приложил много усилий, чтобы открыть дверь в его гостиную, Лу Цинцзю вошел и закрыл за собой дверь, у него наконец появилась возможность вздохнуть. Гостиная была обставлена очень просто. Там были только стол и несколько стульев, и не было никаких следов благовоний. Лу Цинцзю решил пойти в спальню Инь Сюня, чтобы взглянуть. Он встал и стряхнул снежинки со штанов. Включив фонарик, он прошел по коридору рядом с комнатой для гостей в сторону спальни. Все дома в фермерских деревнях были построены самостоятельно по одному похожему типу. Обычно в них было много комнат, и они образовывали квадрат, окружая внутренний двор. Главные спальни всегда будут справа, там, где будут спать владельцы дома. На двери спальни висел замок. Открыв его ключом, Лу Цинцзю легко вошел в комнату. Только, войдя в комнату и хорошенько разглядев, что было внутри, Лу Цинцзю почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. В этой комнате, которую нельзя было назвать очень большой, он увидел плотно уложенные мемориальные доски, на каждой из которых было свое имя. На самом видном месте мемориальная доска с двумя словами "Инь Сюнь" привлекла внимание Лу Цинцзю. Перед этой мемориальной доской стояла свеча. Свеча вот-вот догорит, красный воск стекал по ее длине, как слезы, скапливаясь слоями под ней. Лу Цинцзю поспешно начал обыскивать комнату, но даже после того, как обыскал всю комнату, он не нашел ни одной свечи, на которую мог бы заменить ее. Свеча уже догорела до самого дна. При нынешней скорости горения она, вероятно, погаснет примерно через полчаса. Лу Цинцзю осмотрел все остальные комнаты, но не смог найти свечу. От беспомощности он мог только снова позвонить Бай Юэху, желая спросить его о свече. - Ты сейчас в доме Инь Сюня? - После того, как Бай Юэху поднял трубку и узнал о текущем положении Лу Цинцзю, именно об этом и спросил. - Да, - сказал Лу Цинцзю, - он теперь стал соломенным пугалом. Я думал о том, не погаснет ли его свеча, и в результате я пошел посмотреть, и, конечно же, свеча вот-вот погаснет, но я не могу найти, чем ее заменить. Бай Юэху на мгновение задумался. - Подожди, я сейчас приду. Лу Цинцзю вздохнул с облегчением: - Хорошо, я подожду тебя, пожалуйста, поторопись. Повесив трубку, Лу Цинцзю сел у двери, чтобы дождаться Бай Юэху. Он не знал, как Инь Сюнь, этот парень, справлялся там последние несколько лет. В доме не было и намека на то, что здесь кто-то жил. Кроме места, где он спал, все было покрыто пылью, выглядя так, как будто здесь долгое время никто не жил. По мере того, как свеча медленно догорала, пламя становилось все слабее и слабее. Сидя и ожидая у двери, Лу Цинцзю внезапно услышал очень странный звук. Вначале он подумал, что это всего лишь его воображение, но вскоре этот звук становился все громче и громче. Лу Цинцзю обернулся и направил свой фонарик на источник звука. Когда он хорошенько рассмотрел, что именно издавало шум, его тело застыло на месте. Он увидел, что мемориальные доски, заполняющие комнату, начали дрожать. Вначале дрожание было очень слабым, но по мере того, как пламя свечи становилось все тусклее и тусклее, дрожание становилось все более сильным. Как будто мемориальные доски что-то придавливали, и теперь эта штука собиралась выдавить мемориальные доски и выползти изнутри. Хотя Лу Цинцзю и не знал, что находится под мемориальными досками, он знал, что там определенно нет ничего хорошего. Если свеча погаснет. Как раз в этот критический момент в дверях наконец появился Бай Юэху. После того, как он появился, он ничего не сказал Лу Цинцзю, он подбежал прямо к свече, вытащил из кармана острое лезвие и разрезал себе запястье. Из его запястья хлынула красная кровь, попав на свечу, которая только что собиралась погаснуть. Лу Цинцзю с ужасом наблюдал за происходящим со стороны. Он действительно боялся, что в тот момент, когда кровь Бай Юэху забрызгает свечу, она погаснет. Однако, очевидно, Бай Юэху прекрасно осознавал, что делает. В тот момент, когда его кровь коснулась свечи, она издала шипящий звук. После этого свеча, которая изначально собиралась погаснуть, фактически поднялась обратно, непрерывно сливаясь с кровью, и снова стала совершенно новой свечой. Мемориальные доски, которые издавали шум, снова замолчали, и к этому месту вернулась его первоначальная тишина. - Юэху, с твоей рукой все в порядке? - Увидев, что свеча восстановилась, Лу Цинцзю поспешил к Бай Юэху и схватил его за запястье. Бай Юэху спокойно: - Все в порядке. Лу Цинцзю спросил: - Тебе больно? Бай Юэху молча, посмотрел на Лу Цинцзю. Изначально он мог добиться, чтобы рана быстро зажила, но, столкнувшись с обеспокоенным взглядом Лу Цинцзю, он почувствовал себя счастливым, поэтому послушно кивнул и откровенно сказал: - Это больно. Глядя на жуткого вида рану на красивом запястье Бай Юэху, Лу Цинцзю с тревогой сказал: - Такая большая рана, сколько у тебя осталось крови? Давай зарежем курицу сегодня вечером, чтобы ты мог восстановиться. Бай Юэху покачал головой: - Мы не можем. - Почему? - Спросил Лу Цинцзю, находя это странным. - Инь Сюнь и все остальные превратились в солому, - сказал Бай Юэху. Лу Цинцзю, “...” Он совершенно забыл об этом. Цыплята все это время находились в курятнике, и его внимание было приковано к Инь Сюню и остальным, поэтому он, естественно, не заметил, как цыплята его собственной семьи превратились в соломенных пугал, только то, что эти соломенные пугала имели форму цыплят. Они пока не смогут их есть. Бай Юэху: - Пойдем, свеча восстановлена, давай вернемся. Лу Цинцзю прошептал: - Эта свеча продолжает гореть кровью? Тогда, может быть, нам вернуться завтра?… и Инь Сюнь... Бай Юэху покачал головой. - У горных богов есть свой способ поддерживать свечу. Без каких-либо благовоний, я мог использовать только свою кровь, чтобы поддерживать ее. Нет необходимости приходить завтра, моей крови хватит, чтобы свеча горела по крайней мере тридцать дней. Лу Цинцзю почувствовал облегчение, услышав, что слова Бай Юэху ответили на два его наиболее волнующих вопроса, и поскольку ни Инь Сюню, ни Бай Юэху не нужно было проливать кровь, так будет лучше всего. По сравнению как одет был Лу Цинцзю, Бай Юэху был облачен в дополнительный слой толстого белого плаща. Казалось, что он был сшит из меха какого-то животного. Он был белоснежным, мягким и невероятно теплым. Прежде чем они ушли, Бай Юэху естественным движением снял свой плащ и плавно набросил его на плечи Лу Цинцзю. Лу Цинцзю на мгновение остолбенел. Он поднял глаза на Бай Юэху, собираясь что-то сказать, прежде чем услышал, как Бай Юэху опередил: - Ты плохо переносишь холод, тебе следует надеть плащ. - Что это за мех? - Лу Цинцзю провел рукой по плащу. Этот мех был мягким, но прочным на ощупь, ни единого выбившегося волоска. Он даже слегка блестел, как первоклассный мех. В тот момент, когда Бай Юэху накинул этот плащ на плечи, его тело ощутило прилив тепла. - Я тоже не знаю, - сказал Бай Юэху. - Я выиграл это у кого-то. Лу Цинцзю с любопытством: - Выиграл? Бай Юэху хмыкнул: - Да, мы заключили пари. Услышав это, Лу Цинцзю больше ничего не спрашивал. Он просто подумал про себя, что азартные игры вредны для здоровья, даже если кто-то не проиграл деньги, он потерял свою шкуру. Одетый в толстый плащ, Лу Цинцзю вышел на снег со своим зонтиком и Бай Юэху. Он не знал, было ли это только его воображением, но ему казалось, что на обратном пути ветер и снегопад значительно утихли. Он даже не чувствовал холода. Вернувшись домой, Лу Цинцзю вытащил всех соломенных пугал проветриться в гостиной. Повезло, что зимой никто не ходит в гости, иначе в тот момент, когда гости войдут в дом и увидят соломенных пугал, покрывающих пол, менее храбрые могли бы испугаться до сердечного приступа на месте. Сюань Юй сказал, что через три дня они вернутся в нормальное состояние, поэтому в эти три дня в доме оставалась только пара Бай Юэху и Лу Цинцзю. Бай Юэху и Лу Цинцзю оба были из тех, кто любит тишину, поэтому они были совершенно счастливы. Лу Цинцзю нашел возможность спросить Бай Юэху о Сюань Юе, но Бай Юэху лишь в общих чертах представил ему Сюань Юя. Он сказал, что Сюань Юй был выдающимся монахом, который давным-давно должен был стать богом, но из-за некоторых обстоятельств остался в мире смертных. Он был одним из немногих могущественных людей, но редко участвовал в светских делах. Последний раз, когда он появлялся, было более десяти лет назад. - Тогда зачем он пришел сюда? - Спросил Лу Цинцзю. - Возможно, он хотел навестить старого друга - ответил Бай Юэху. Старый друг? Вероятно, он имел в виду бабушку Лу Цинцзю, но он просто не знал, что за история была между ним и его бабушкой. Лу Цинцзю почувствовал легкое сожаление. Он обнаружил, что на самом деле мало что знает о своей бабушке. Когда он был маленьким, он был не очень внимательным, и к тому времени, когда он вырос, он уже покинул деревню Шуйфу. Когда он вернулся сюда, все осталось по-прежнему, но люди изменились. К утру третьего дня Инь Сюнь, превратившийся в солому, наконец, вернулся к своей первоначальной форме. Вместе с ним были Сяо Хуа, Сяо Хэй, маленький лисенок и Наложница Повелителя Дождя, которая пряталась в пушистом воротнике маленького лисенка. По правде говоря, из-за того, что она появлялась нечасто, Лу Цинцзю почти забыл о ней. Существа, которые только что вернулись в свою форму обратно, бросились в объятия и начали рыдать все вместе. Инь Сюнь плакал так громко, что сопли и слезы текли по его лицу, отчего на лице Лу Цинцзю появилось презрительное выражение, когда он увидел это. - Саке, ах, ты такой хороший человек, - плакал Инь Сюнь. - Этот монах действительно, он хотел сжечь нас. Уууууууу, я просто невинный маленький горный бог! - Да, да, я всего лишь невинный маленький поросенок. - Сяо Хуа, сидевший рядом с Инь Сюнем, присоединился к нему в плаче. Маленький лисенок тоже “джиджи-джиджи”, с грустным, заплаканным выражением на мордочке. Лу Цинцзю был беспомощен, и их нельзя было успокоить, поэтому он мог только позволить им продолжать выть. Он понял, что они были разумны даже после превращения в пугала, что они могли слышать людей снаружи и видеть образы, так что можно было представить, насколько им было страшно, если бы Лу Цинцзю действительно решил сжечь их всех. Через некоторое время голова Лу Цинцзю начала пульсировать от раскалывающей боли из-за их воплей. - Ребята, вы можете больше не плакать? Что, если я приготовлю вам, ребята, что-нибудь поесть? Инь Сюнь: - Ты даже не любишь меня, тебе даже наплевать на то, как у меня шли дела. Лу Цинцзю: - Мне не следовало, черт возьми, рожать тебя. Инь Сюню все еще хотелось продолжать плакать, но после взгляда Бай Юэху, который только что вошел с улицы, он поспешно успокоился, сказав: - Договорились, я больше не буду плакать, так что приготовь мне что-нибудь вкусненькое. Лу Цинцзю, “Ай!” В тот день действительно было слишком холодно. По словам Инь Сюня, они ни в коем случае не должны были выходить на улицу и мочиться на природе, иначе после того, как они закончат мочиться, определенная часть станет одноразовым предметом. Лу Цинцзю на самом деле не хотел готовить особенно хлопотное блюдо, но только если это утешит Инь Сюня, поскольку холодная погода делает людей менее склонными к движениям. Из-за отключения электричества холодильник в их доме давно вынесли на улицу в снег. Если подумать, холодильник больше не следует называть холодильником, это следует считать обогревателем, потому что температура в морозильной камере была даже немного выше температуры снаружи. Лу Цинцзю попросил Бай Юэху принести на вечер свежий цунлун. Мясо цунлун было очень вкусным, как бы вы его ни готовили, оно было восхитительным. После того, как Лу Цинцзю приказал Бай Юэху разрезать цунлун, он отделил ребрышки, а остальные кости оставил для тушения супа. Мясо было обжарено, а ребрышки закопчены на углях. Кости конглонга были немного тоньше, чем у коз. Кроме того, в нем не было вкуса, и не нужно было беспокоиться о том, что он плохо приготовлен. Сначала он замариновал мясо в красном соусе на несколько часов, затем положил его на угли и медленно обжарил на небольшом огне. Вскоре дом начал наполняться насыщенным ароматом жареного мяса. Тонкий слой жира по краям ребрышек шипел. Жирное масло с потрескиванием стекало в чашу для жарки. Лу Цинцзю сначала угостил жареным мясом Бай Юэху и Инь Сюня, чтобы утолить их голод, и дал попробовать остальным трем малышам. - Это так вкусно, Саке, тебе тоже стоит попробовать. - Инь Сюнь откусил кусочек. В уголке его рта все еще виднелись черные полосы, он поспешно повернулся и сказал Лу Цинцзю: - Съешь это, пока оно еще горячее. Лу Цинцзю улыбнулся и сказал: - Вы, ребята, ешьте первыми, я подожду следующий кусочек. Как только он это сказал, Бай Юэху, сидевший рядом с ним, естественным движением поднес ко рту Лу Цинцзю ребрышки, к которым он еще не прикасался. Лу Цинцзю сначала замер, затем опустил голову и с улыбкой откусил кусочек. Конечно, это было восхитительно. Снаружи немного хрустело, но мясо внутри было невероятно изысканным и сочным. После длительного маринования ребрышки впитали вкус соуса, сохранив идеальную соленость и даже аромат специй. Съедая его, Лу Цинцзю подумал: "Если бы у меня был просто свежий лимон, чтобы выжать на него, было бы еще лучше". Увидев движения, Бай Юэху и Лу Цинцзю, Инь Сюнь тяжело сглотнул. Но он не осмелился ничего сказать, просто опустил голову и продолжал, молча, есть ребрышки. Бай Юэху также не чувствовал, что в том, что он сделал, было что-то неправильное, он очень естественно прикончил ребрышки, на которых все еще был след от укуса Лу Цинцзю. Костный бульон в горшочке тоже был почти готов и оказался чрезвычайно вкусным. Когда им надоест вкус ребрышек, глоток этого бульона очень освежит их вкус. А после супа их тела также почувствуют невероятное тепло. Жареный сладкий картофель, который был помещен в таз с древесными углями, также был хорошим основным продуктом, сладким, и мягким, Лу Цинцзю он понравился. Пока Лу Цинцзю жарил мясо и ел, сам того не осознавая, он наелся. Инь Сюнь был примерно таким же, как он. Его живот уже округлился. Когда он погладил свой живот и отрыгнул, выражение его лица на несколько секунд застыло. - Я забыл что-то важное? Лу Цинцзю поднял брови: - Что? Инь Сюнь, съевший дневной запас еды в доме Лу Цинцзю, как можно естественнее вскочил на ноги. Он схватился рукой за голову и в ужасе закричал: - Черт, черт! Я, блядь, забыл сходить домой и обновить благовония! Сказав это, он повернулся и убежал. Лу Цинцзю, не сумев вовремя остановить его, увидел, как он бросился прочь, как испуганный кролик, убегающий без оглядки. Лу Цинцзю: - Почему он так быстро бегает. Бай Юэху спокойно продолжая, есть: - Это его единственный талант. Лу Цинцзю, “...” Память Инь Сюня была действительно чем-то особенным. К тому времени, когда он вспомнил, стол в его доме, возможно, уже прогорел бы. После того, как Инь Сюнь, который прибежал домой, обнаружил, что благовония в его доме уже были воскурены, он позвонил Лу Цинцзю. В это время Лу Цинцзю мочил ноги и естественным движением поглаживал, пушистые хвосты Бай Юэху. Следует сказать, что у людей действительно был своего рода комплекс, который трудно описать словами, по отношению к пушистым существам. Они были совершенно неспособны сохранять самообладание перед таким большим пушистым искушением. Услышав телефонный звонок, Лу Цинцзю лениво поднял трубку, намеренно держа телефон немного дальше от ушей. Конечно же, в следующий момент на другом конце провода прозвучал полный ужаса голос Инь Сюнь: - Лу Цинцзю, как восстановились благовония в моем доме? Это был не ты, верно? Это был не ты, верно? - Это был не я, - сказал Лу Цинцзю, - Это был Бай Юэху. Услышав ответ Лу Цинцзю, Инь Сюнь глубоко вздохнул с облегчением. - Это хорошо, это хорошо, ты действительно до смерти напугал меня. Лу Цинцзю спросил: - Там все в порядке? Инь Сюнь с облегчением: - Ничего особенного. Лу Цинцзю спросил: - Что бы произошло, если бы огонь погас? Инь Сюнь с испугом: - Ах,… Тогда была бы большая проблема. Лу Цинцзю с любопытством: - Раз это так важно, почему присмотр за этим был оставлен на тебя? Я не думаю, что ты кто-то настолько могущественный. По правде говоря, после всего этого времени он не чувствовал ничего божественного в Инь Сюне. В его глазах Инь Сюнь был просто его немного ненадежным другом детства. Если бы ему пришлось назвать в Инь Сюне что-то богоподобное, Лу Цинцзю смог бы только сказать, что временами он мог быть особенно сумасшедшим. Инь Сюнь, - Ты, потеряешь меня как друга, если будешь говорить подобные вещи. Лу Цинцзю: - Все в порядке, я могу взять тебя в качестве своего питомца, когда придет время. Инь Сюнь, “...” Лу Цинцзю, я умоляю тебя, пожалуйста, веди себя как человек. Лу Цинцзю даже практически мог видеть обиженное выражение лица Инь Сюня, когда тот “хотел возразить, но не мог подобрать слов” в этот момент. Он засмеялся и сказал: - Ладно, я больше не буду с тобой шутить, я иду спать, спокойной ночи. - Спокойной ночи. - Инь Сюнь повесил трубку. Лу Цинцзю, повесивший трубку, лениво зевнул и по привычке прижал к себе большой пушистый хвост, только при этом он смутно почувствовал, что что-то не так, и когда он посмотрел вниз, его взгляд был потрясен. Лу Цинцзю с трудом поднял голову и увидел Бай Юэху, который сидел у окна и ел семена дыни. Он не заметил, что что-то произошло. Он выдавил: - Юэху ах ... Бай Юэху посмотрел на него: - Да? Лу Цинцзю дрожащим голосом: - Это, у меня просто есть вопрос. Бай Юэху, “?” Тщательно подбирая слова, Лу Цинцзю с большим трудом выдавил: - Если у духа лисы случайно отвалится хвост, что-нибудь случится? Выражение лица Бай Юэху на мгновение застыло. Он явно понял смысл, скрытый за вопросом Лу Цинцзю. Он медленно посмотрел вниз и увидел, что эти девять больших пушистых хвостов действительно отделились от его тела и были в руках перепуганного Лу Цинцзю. Бай Юэху, “...” нехорошо. Лу Цинцзю: - Бай Юэху? ---------------------------- Автору есть что сказать: Лу Цинцзю, держащий хвостики: Ах, ах, ах, ах, ах, ах, ах, ах, у тебя отвалились хвостики!!! Бай Юэху: ...Тс, плохое качество