***
Всеми правдами и неправдами отвоевав у Эдварда право ехать на своём пикапе, после позднего субботнего завтрака я прибыла в «Каллен-мэнор». Вот так, без повода, как к старым знакомым. Или к родственникам. Б-р-р. Эдвард встретил меня у машины, подавая мне руку и открывая передо мной дверь дома. Я тихонько забавлялась про себя мыслями о том, что это у него такой странный язык любви — джентльменские жесты. День без них был бы прожит зря. Но я не против, мне приятно. Каллены тоже привыкали ко мне. Это считывалось в особенном, домашнем умиротворении, которое я застала в доме. Розали, Эмметт и Джаспер играли в покер, на совершенно, кстати, неприличные суммы. Элис сидела возле Джаспера и пыталась не выдать победителя, отвлекая себя сборником хокку в оригинале. Эсме чертила что-то в своём альбоме. Выделялся только Карлайл. Нет, он тоже выглядел расслабленным, сидя в кресле, обложенном со всех сторон свежими медицинскими журналами. Но что-то выдавало в его позе нарочитость. С удивлением я узнавала собственные жесты: то, как он потирал переносицу, пытаясь отбросить навязчивую мысль, как прикусывал щёку, раздумывая над дилеммой. Когда я зашла в дом, все, вежливо помахав и поздоровавшись, вернулись к своим занятиям. Карлайл же встал с кресла, отмахнувшись от мимолётного, но внимательного взгляда Эсме. — Дафни, — церемонно поприветствовал он. — Добрый день, — не менее официально отозвалась я. Мне показалось, что Джаспер беззвучно фыркнул. Элис совершенно точно закатила глаза. Закрепив этот натянутый мир, я заняла себя общением с остальными. Оказалось, что наблюдать за Элис, которая знает, кто победит в игре, едва ли не интереснее, чем за самой игрой — и это с учётом того, что играло трое вампиров, по природе своей в совершенстве владевших искусством «покерфейса». Проанализировав мельчайшие детали её реакций, я поставила про себя на то, что выиграет Розали. В ожидании развязки я стала дразнить Эдварда. «Давай сочиним вместе песню,» — обратилась я мыслями к нему. — Это будет что-то новенькое… У меня никогда не было соавторов, — улыбнулся он, пребывая в неведении. «Да… Это будет интересно. Музыка, в конце концов, это универсальный язык, позволяющий выражать свои чувства без ограничений и языковых барьеров. Если тебя так пугает внебрачный секс…» — мой ментальный голос был почти вульгарен, я развлекалась безобидной провокацией, и это работало. Эдвард не двигался, но его поза стала более напряжённой, его мысли были сконцентрированы на моих, а лицо застыло восковой маской. «Может быть, ты соединишься со мной в умственном усилии, наполненном страстью. Музыка может выражать любое чувство… Как бы ты выразил ею желание, о котором так много говорил?» — я едва заметно качала ногой, обутой в туфельку, так, что она чуть касалась его ноги. Вот такая опасная совратительница. Кто угодно, кроме него, посмеялся бы. Люблю его. Когда я пришла в себя и хорошенько поразмыслила, я поняла и приняла решение Эдварда. У каждого в голове живут свои тараканы и существуют личные границы. Но это не значит, что мы не можем их обсуждать и притираться. От этой занимательной стратегии меня отвлекла Розали, которая выложила на стол флеш-рояль. — Ха! — довольно воскликнула Роуз. Хм, а я и не подозревала, что она такая азартная. Всегда такая сдержанная на людях, мисс Хейл была при ближайшем рассмотрении особой с огненным темпераментом. Элис с облегчением выдохнула: ей явно было трудно не спойлерить родным жизнь. — Я угадала! — встряла я. Все посмотрели на меня с интересом. — Следила за лицом Элис и сделала про себя ставку на то, кто выиграет, — пояснила я. — Ста-авку, — протянул проигравшийся Эмметт. — Мы любим ставки, Дафни. Лучше спорить вслух и на деньги. Это я так, на будущее. — Дафни, — пропела Элис, — ты зачем-то просила Джаспера поохотиться. Или ты расскажешь сейчас, или я взорвусь. Ой, чёрт, я почти забыла. Ну, сейчас, так сейчас, я в любом случае обязана попробовать. — Я хотела провести небольшой эксперимент со способностями. Посмотреть, получится ли у меня немного ослабить жажду. Мои слова имели эффект взорвавшейся бомбы. Все вампиры тотчас затихли, посерьёзнели и обратили на меня всё своё внимание. Даже Карлайл бросил изображать бурную научную деятельность. — Итак, — я чуть прокашлялась, больше от нервов, чем по необходимости. — исследование вампирской природы, ведущий экспериментального процесса Дафни Карпентер. Наблюдение: некоторым вампирам сложнее справляться с жаждой. Предположение: жажда зависит не только от физического чувства голода. Проведу качественный опрос. Расскажите, пожалуйста, все по очереди: на какой день после охоты вы начинаете снова испытывать жажду и оцените её по шкале от одного до десяти в каждый последующий день. Каллены ответили и выяснилось, что Карлайл начинает испытывать жажду через две недели на первом уровне, через пару дней жажда поднимается на третий, и к концу третьей недели составляет шесть баллов, после чего он обычно охотится, чтобы не рисковать. По опыту длительного воздержания от охоты, десятый балл наступал где-то через месяц. Следом шла Розали, затем Эсме, Эмметт, Элис, Эдвард и, наконец, Джаспер, для которого жажда через неделю после охоты сразу ощущалась на пятёрку. — Вопрос второй, довольно щекотливый. Какие эмоции у вас ассоциируются с охотой? Карлайл затруднился с ответом, но парни ответили об адреналине и раже, подтверждая не озвученную мной мысль. — Исходя из ваших ответов, у меня имеются следующие гипотезы. Предположительно, на силу жажды влияют, в порядке возрастания влияния: пол, возраст, наличие экстрасенсорных талантов и, наконец, опыт охоты на людей и употребления человеческой крови. Поясню. С возрастом всё понятно — ты старше, тебе легче себя сдерживать. Пол — просто предположение, исходя из результатов опроса. Насчёт талантов — возможно, организм затрачивает на них дополнительные ресурсы и быстрее «устаёт». Думаю, самый важный фактор — это охота. Парни, вы описали острые ощущения, испытываемые во время охоты. Думаю, что это может формировать своего рода зависимость. Всё завязано на эмоциях и гормонах. Ну, или что там у вас вместо них. Конечно, это может быть корреляция без казуации. И, чтобы проверить это, нужно, разумеется, придумать эксперименты и провести исследования, но мы можем поработать на основе этой теории. Есть факт: я могу влиять на некоторые мысли и сферы интересов, чаще на имеющие связь с эмоциями. Есть второй факт: Джаспер особенно восприимчив к эмоциям. Если у меня получится «загипнотизировать» его, и это уменьшит интенсивность его жажды, мы получим косвенное доказательство. Вот, — я выдохнула после длительного нервного монолога, сопровождавшегося сминанием диванной ткани в кулаке, и посмотрела на Калленов. Все посмотрели на Карлайла, ожидая, видимо, его мнения насчёт моей теории. Только Эсме, улыбаясь, посматривала то на меня, то на доктора. — Какая интересная гипотеза, доктор Карпентер, — сказала она. — Я никогда на самом деле не изучала ни медицину, ни генетику, ни биохимию, — пробормотала я, поведя плечом и отмахнувшись от навязчивого сравнения с Карлайлом. — Так что прошу прощения за дилетантство, это мысль, выведенная голой логикой. — Любопытно, — наконец отозвался доктор Каллен. — Что ты хочешь сделать? — Джаспер, ты не против? — спросила я, потому что никто другой не задал этот вопрос. Их мысли неслись на какой-то, наверное, недоступной мне скорости, обрабатывая и переваривая вынашиваемую неделями идею. Он моргнул, выпрямился ещё сильнее (куда сильнее, он и так палку проглотил, солдат) и посмотрел мне в глаза. — Разумеется, не против. Стоит… попытаться, — его тон дал мне понять, что Джаспер пропустил болезненное «хотя бы» в своих словах. Я вдруг занервничала. Было бы жестоко дать Джасперу ложную надежду. Мои переживания вдруг натолкнули меня на мысль. — Окей, — выдохнула я. — Джаспер, на каком расстоянии ты ощущаешь эмоции других? — Около трёхсот ярдов, — ответил он. Ого. Мой максимум был около десяти ярдов. Сказывается, получается, опыт. — Значит, нам лучше пойти на задний двор, подальше от остальных, чтобы не мешал ничей эмоциональный фон. Элис то ли неудачно попыталась подглядеть будущее, то ли расстроилась, что не сможет держать Джаспера за руку (словно я какой-то вампирский стоматолог, ха), но она сидела чуть печальная, массируя виски. Джаспер кивнул, и перенёсся на улицу с такой скоростью, что я за ним не поспевала. — Ложись, — скомандовала я, кивая на заснеженную поляну. Вампирам не холодно, а белый снег — чист и нейтрален. Я посмотрела наверх, на стальные облака, отливающие то голубым, то нежно-золотым, то сиреневым, и удовлетворённо кивнула. Погода была спокойная. — Итак, Джаспер. Я не могу заставить кого-то пойти кардинально против себя, тем более на долгий срок, только сама личность может поменять свои мотивации. Чтобы уменьшить жажду, нужно найти её корень, глубинное желание, и договориться с собой. Для этого мы переберём все эмоции и ощущения. Обычно ты контролируешь эмоциональный фон окружения, сосредотачиваешься на эмоциях других. Что ты сейчас чувствуешь? — Жажду на уровне единицы, — Джаспер прикрыл глаза, сосредотачиваясь. — Твоё напряжение, ты переживаешь. Но оно постепенно снижается. Уверенность и сосредоточенность. — Это мои эмоции. Что чувствуешь ты? — Беспокойство, надежда, желание бежать и что-то делать… — Джаспер замолк и чуть нахмурился. — Расслабь лицо. Я на тебя настроена, ты можешь погрузиться в себя, ничего выражать не надо, только отвечать вслух. Это твои эмоции? — Нет, — признался вампир. — Это последние эмоции Элис перед тем, как мы отошли. — Ты ведь используешь эмоции Элис, как заглушку, а? Она всегда пышет энтузиазмом и позитивом, очень удобно всё заглушать. Я знала, что нас слышит Эдвард. Сейчас я полностью была сосредоточена на Джаспере, скорее всего, каждая моя мысль была кристально ясной. Возможно, нас слышат и остальные, а если нет, у них есть «Радио-Эдвард». Это хорошо — потом можно будет обсудить результаты. За Джаспера я не переживала, в доме с Элис и Эдвардом понятие личных границ было вещью весьма эфемерной. — Сосредоточься на себе так, как ты концентрируешься на других. Что ты чувствуешь? Начни описание с физических ощущений, — я вспомнила, что талант Джаспера работает от тела. — Чувствую холодный снег. Мне не холодно, мне тепло. Чувствую жажду на уровне единицы, — повторил Джаспер. — Чувствую снежинку над правой бровью. Я знаю, как работают медитации, Дафни. Это я учил Эдварда. — Только сам так и не научился, — проворчала я. — Почему ты со мной разговариваешь? Сосредоточься на том, что перечислил, сапожник ты без сапог. Джаспер осёкся и вернулся в прежнее состояние. — Хорошо. Теперь чуть дальше физических ощущений. Сейчас ты находишься сознанием в своём теле, и только в нём. За его пределами ничего не существует, есть только ты, твоё тело и мой голос. Сейчас, когда ничего вокруг не отвлекает, какие эмоции ты ощущаешь в себе? Вампир начал отвечать минуты через три. Я уже начала задаваться вопросом, не научила ли я его случайно спать. — Усталость… я устал. Но вампиры не устают. — Усталость — это не только ощущение, но и эмоция. Ежесекундно отслеживать и корректировать эмоциональный микроклимат вокруг себя на протяжении пары веков… Я бы тоже устала, Джаспер. Тебе надо разрешить другим испытывать негативные эмоции и сосредоточиться на своих, — я приготовила лиловое облако. Чувства окружающих — это их ответственность, — сказала я, вкладывая эту мысль в его сознание на освободившееся место. — Их, — на автомате повторил Джаспер с лёгким удивлением. — Именно так. Почему ты думал иначе? Зачем тебе без спросу помогать другим с эмоциями? — Я переживаю эмоции окружающих, как свои. Мне тяжело, когда вокруг несчастные или злые люди, — тон Джаспера сообщал: «Это же очевидно». — Но почему? Эдвард же отличает мысли других от собственных. Я улавливаю намерения других, если концентрируюсь на человеке, но они не воспринимаются мной, как собственные. Ответь себе честно, почему? — Я не считаю, что мои эмоции важнее, чем эмоции других, — после паузы ответил Джаспер. Я на секунду зависла. У него начисто была стёрта грань между эмпатией, вежливостью, сочувствием и тем, чтобы жить душевными порывами других. — Они должны быть важнее для тебя. В обществе — да, люди уважают эмоции окружающих, но в твоих мыслях и переживаниях твои эмоции должны быть на первом месте. Они же сообщают тебе, куда идти и что делать, чтобы быть счастливым! Я уважаю и ценю свои эмоции. Повтори. — Я уважаю и ценю свои эмоции, — прошептал он, и в идеальном вампирском голосе проявилась неожиданная хрипотца. — Это ведь не всё, — заметила я. — там что-то ещё, я чувствую. Что? — удивительная была картинка, так долго и глубинно я ещё не работала со своим даром. Лиловое облако окутало Джаспера, как кокон, и по его прозрачной поверхности пробегала рябь, давая мне сигналы о скрытых намерениях. Требовалась серьёзная концентрация, я даже начала уставать. — Хм… — Джаспер прокашлялся — ещё один исключительно социальный жест, не требующийся вампирам, и прикрыл глаза. — Я чувствую себя полезным, когда помогаю с эмоциями. Это много раз спасало жизни. Или хотя бы делало день лучше. — А если не помогаешь, чувствуешь себя бесполезным? — я направила немного доверия через облако, чтобы Джасперу было проще озвучить свои мысли. — Да. Скорее даже обузой. Мне сложно… поддерживать образ жизни и скрываться. Так я чувствую, что… — его монолог прервался. — Что ты чувствуешь? Что такое для тебя быть бесполезным? — я подозревала о верном ответе, но нужно было, чтобы его произнёс сам Джаспер. — Недостойным. — Недостойным чего? — Принятия. Любви. Бедный Джаспер. Внутри себя я билась головой о стенку. Одно дело, когда ты сам имеешь на задворках сознания мысли о собственной чудовищности, другое — смотреть на них со стороны. Как в кривое зеркало. И если Эдвард в такие моменты меня раздражал, то Джаспера было жаль. — Джас… Фотографии с вашей с Элис свадьбы на втором этаже бесполезны. — Что? — спросил он. — У вампиров идеальная память. Вам не нужны фотографии, чтобы запечатлеть момент. И всё же, они почему-то там висят. Их ценят, потому что они отражают любимый момент, — Джаспер молчал, и я продолжила. — Любимый момент с любимым человеком. Которого любят не за пользу, как и эти фотографии. Тебя любят просто так, за то, что ты есть. Вся твоя семья. Может, мне показалось, но по моему виску стекла капля пота. Как во время тренировок с мастером Ченом. Больше я никогда не потела. Облако держалось уже минут пятнадцать, что намного превышало мой предыдущий рекорд в три минуты. В этот раз Джаспер заговорил без вопроса. Его чувства, лишившись тщательно выстроенной дамбы, сами рвались наружу. — Я чувствую сильный гнев, — эти слова в подтверждение сопровождались рыком. — Я гневаюсь на себя за то, что не могу довольствоваться животными, я гневаюсь, что несмотря на ощущение всех эмоций жертвы, я получал удовольствие от охоты на людей. С убийствами людей на войне в человеческой жизни, с убийствами вампиров в новой не так. Это охота. — Я месяц валялась на кровати, купаясь в гневе, и могу со всей серьёзностью сообщить, что это тупиковый путь, — поделилась я. — Значит, охота. Почему охота на животных не даёт тебе того, что даёт охота на людей? И почему только охота? — меня немного пугали эти разговоры с Джаспером. Я успела привыкнуть к виду шрамов-полумесяцев, усыпающих его кожу, но сейчас взглянула на них по-новому. Каждый из этих укусов принадлежал побеждённому вампиру. И для Джаспера это были не только телесные раны. — Битва с вампиром — это война. В ней есть двое равных, которые меряются силой и умением. Охота на зверей — это способ утолить жажду, поймав неразумное существо. Люди не так сильны, как вампиры, но они разумны. Охота на них — это власть. Над жизнью, над смертью. От неё не так легко отказаться. Она упоительна, и человеческая кровь — её физическое воплощение. — Тебе нравится власть? — Все любят власть, кто-то больше, кто-то меньше. Это эмоция, причём очень физиологичная. Обладание, — Джаспер на секунду затих. — Таланты влияния получаются не просто так, они вырастают из личностных качеств. У тех, кто стремится к этому влиянию, кто обладал им при жизни. Я медленно моргнула. Если достаточно долго устраивать психоанализ бессмертному существу, то бессмертное существо начнёт анализировать тебя в ответ. — Ты стыдишься этого? — шёпотом спросила я, ведь сама смутилась. — Разумеется. Мы все хотели бы быть, как Карлайл или как Эмметт. Ведь мы видим, как легко им даётся наше бытие. — Не надо стыдиться, — сказала я нам обоим. — Это можно направить в благое русло. Что ещё даёт тебе это ощущение? Помимо контроля эмоций окружающих и охоты на людей? — Секс. Победа в драке, если противник сильнее; не убийство, победа. Суды. — Суды? — удивилась я. — Я работал адвокатом некоторое время назад. Это дуэль хитрости. Неповторимо. — Отлично… Джаспер, люди слабее вампиров. Нет никакой чести, власти и силы в том, чтобы оторвать бабочке крылья. Твоя сила способна на большее. — Мне нужно искать противников по себе, — безэмоционально согласился он. — Вместо того, чтобы стыдиться, найти ситуации, где ты можешь это применить. Почему перестал быть юристом? — Прокурор нарыл на нас компромат. Потом пришлось долго заметать следы. — Ты можешь вернуться. Иметь отдельные документы для этого, — я вздохнула, вытирая лоб. — И, ради всего святого, Джаспер, неужели ты не слышал про БДСМ? Я последний раз прощупала сигналы лилового облака, осталась довольна результатом и убрала его, с тяжёлым вздохом падая на снег. Давно я не ощущала такой смертельной усталости. Джаспер лежал ещё с полминуты. Затем он впервые за полчаса вздохнул — так, словно с его груди сняли наковальню. Поднёс ладонь к горлу. Потом сел и удивлённо моргнул. Мгновение спустя он вздёрнул меня на ноги. — Ты можешь сделать это с Элис? — спросил он, стискивая мои плечи и мелко потряхивая меня. — Ауч, — ответила я. Он тотчас меня отпустил, я пошатнулась, но не упала. Подняла широкие рукава свитера и увидела, как растворяются появившиеся было на коже синяки. Так вот, к чему меня готовил мастер Чен. Вампиры и их загоны. — Ей это не нужно, — возразила я. — Её жажда носит чисто физический характер. Джаспер непонимающе нахмурился. — Это всего лишь твои эмоции, связанные с охотой. Они делали твою жажду острее и жизнь хуже. Ты не будешь испытывать жажду меньше, чем Элис, — Джаспер, помедлив, кивнул. — Отнеси меня в дом, я сейчас свалюсь, — призналась я. В доме стояла многозначительная тишина. Вампиры переваривали новые идеи о факторах влияния жажды. Или просто были удивлены успеху эксперимента. Джаспер бережно положил меня на диван, и ко мне подлетел Эдвард, проверяя температуру и пульс. Всё было хорошо, просто устала. — Я ни на что не намекаю, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, но кося одним глазом на Эсме. — Но имеется косвенное доказательство ещё и к теории влияния таланта на жажду. Я бы сейчас слона съела. Или выпила. Но можно просто стейк, — запах сочного стейка средней прожарки едва угадывался за закрытыми дверьми кухни. — Я ни на что не намекаю, но жду вас на кухне, мисс, — улыбнулась Эсме, исчезая в направлении аппетитного запаха. Я посмотрела на остальных Калленов. Выражения лиц у них были разные, но в равной степени презабавные. Эдвард беспокоился за меня, Элис радостно разглядывала непривычно расслабленное лицо Джаспера, который перестал выглядеть так, словно у него запор. На лице Эмметта смешались удивление и веселье (мне кажется, он вечно шутит сам с собой в голове, озвучивая едва ли процентов двадцать). Карлайл не встречался со мной взглядом, но я мельком увидела в них… гордость? Нет. Не знаю. Розали смотрела на меня, как на картину стоимостью в миллиард долларов в одном из Нью-Йоркских музеев современного искусства: пыталась понять, что я и зачем, а главное, почему. — «Блондинка подходит к реке и видит другую блондинку на противоположном берегу, — это был мой способ «сломать лёд» с Розали, я озвучивала новую найденную шутку каждый раз, как ловила такой её взгляд. — «Хей, — кричит она, — не подскажете, как я могу перебраться на другую сторону?» Вторая блондинка смотрит на реку и кричит в ответ: «А вы и так на другой стороне!» Уголки губ Розали чуть приподнялись, но не в смешке, а в милостиво-снисходительной улыбке. — Слышала, — пропела она.***
Сэм Адли вышел на связь через две недели. Звонок поймал меня на большой перемене по пути в кафетерий. «Дафни, здравствуй.» — Сэм! — обрадовалась я, лавируя в потоке учеников. — Как Пол? «Уже лучше. По крайней мере, перестал обращаться каждый раз, как на нём задерживают взгляд дольше секунды. И легко возвращается обратно. Но только он пришёл в себя, как появился Джаред». — Третий член стаи? — слишком громко сказала я, осеклась и понизила голос. — Ничего себе. «Ничего удивительного. Большинство моих ровесников разъехалось к возвращению Калленов, а эти ребята только недавно закончили старшую школу. Достигли возраста обращения. В голове, правда, становится тесновато.» — Точно-точно, общие мысли, — прошептала я, прикрывая трубку рукой и оглядываясь. — Слушай, вам стоит попробовать медитации или вроде того. Не думаю, что вашей природой прямо задумано насиловать друг другу сознание. Это же вроде рации. И спокойствию должно поспособствовать. «Может, тогда приедешь на выходных и устроишь мастер-класс?» — спросил Сэм. Затем он вздохнул и причмокнул губами, подбирая слова. — «Боюсь, мои новенькие плохо отреагируют на любых вампиров, даже на Калленов. Я думал потренироваться, познакомить их с тобой. Разумеется, с моей стороны гарантии безопасности.» — Без проблем, — отмахнулась я, полностью доверяя Сэму в этом вопросе. — Но у меня есть ответная просьба, — протянула я, вспоминая про анализы и теории. — Я действительно верно всё расслышал? — сердито спросил Эдвард, когда я подсела к нему за столик. — Собираешься подставиться новорождённым оборотням? Джаспер напрягся на слове «новорождённые», и я вспомнила туманные рассказы об обстановке на Юге в девятнадцатом веке и армиях новорождённых, более сильных и свирепых, вампиров. Остальные Каллены тоже не выглядели воодушевлёнными. — Не драматизируй, — заявила я и показала Эдварду язык. — Слушай, я же не контролирую каждое твоё решение? Уважаю твой выбор. Вот и ты уважай мой. Я доверяю Сэму, и у него есть средства сдержать свою стаю, помнишь, я говорила про голос альфы? — Я, вроде как, бессмертен, — заметил Эдвард, скрежетнув зубами. — Я, вроде как, тоже, — парировала я. — Наполовину, — тихонько заметил Джаспер. Элис изящно нахмурила бровки и согласно поджала губы. Вид Розали и Эммета выражал непривычно серьёзную солидарность. — Душнилы, — проворчала я. — Да запретит он меня убивать. Меня зовёт наука!***
Мы договорились встретиться на поляне в десяти минутах пешком от резервации, чтобы нам никто не помешал. Парни пришли в человеческом обличье — знак доверия от Сэма и возможность познакомиться, чтобы свести неприязнь к минимуму. — Сэм! — жизнерадостно поприветствовала я, но не стала бросаться в объятия вожака новоиспечённой стаи. Они остановились в десятке футов от меня, затем продвинулись вперёд ещё немного, уже помедленнее. Оборотни шли клином, и неизбежные ассоциации с тропом «трио испорченных блондинок-старшеклассниц» заставили меня захихикать. — Ну, привет, Рейчел МакАдамс, — улыбнулась я. — Чего? — не понял Сэм, но не стал развивать тему. — Дафни, это Джаред Кэмерон, а это Пол Лейхот. Ребята, это Дафни Картер. — Что, она не носит фамилию пиявок? — протянул Пол с претензией на язвительность. Мой диагноз: передозировка тестостерона. — Не мой стиль, предпочитаю комариков, — хмыкнула я в ответ, улыбаясь прозвищу. — Я другой подвид, у меня весь яд не на зубах, а на языке. — Пол, — осадил его Сэм с мученическим видом матери подростка. — Здорово, — осторожно, но дружелюбно обратился ко мне Джаред. — Что ж, мальчики, готова к обонятельным упражнениям! — я раскинула руки в приглашающем жесте. Оборотни под тяжёлым взглядом Сэма галантно отступили в кустики и вышли уже здоровыми волками. С того момента, как я первый раз видела Адли в звериной форме, волк подрос по меньшей мере на фут. В холке, стоя на четырёх лапах, он был одного со мной роста. Другие волки были поменьше. Джаред был волком с шерстью цвета горького шоколада и по-подростковому большеватыми лапами. Шерсть Пола была тёмно-серой, в его глазах читалась с трудом сдерживаемое раздражение. Следуя за Сэмом, волки придвинулись поближе и потянули носами. Мы все замерли, ожидая реакции ребят. Потом Джаред изобразил жест, в человеческом обличье выглядевший бы как пожатие плечами, и очень по-собачьи гавкнул. Я ухмыльнулась. Потом, задумавшись, сделала шаг к Полу. Если он сорвётся сейчас, возможно, потом ему будет достаточно стыдно, чтобы себя контролировать. — Хороший пёсик, — пропела я, потрепав его по морде. Клацнули зубы, и я едва успела отдёрнуть руку. Боюсь, эти челюсти раздробили бы мои кости в крошку, и Карлайлу пришлось бы собирать лего из моего запястья. Прежде, чем Сэм успел задействовать голос альфы, Пол со всей дури огрел меня когтистой лапой по боку, порвав кофту и даже оставив на коже царапины. Я почувствовала, как треснуло ребро. Больно, но всё по плану. Пока Пола прижало к земле командой, и он лежал мордой вниз, пытаясь успокоиться, я рыбкой отлетела на землю и, не группируясь, упала. Я осталась лежать на земле так, чтобы не сместить ребро. Пауза. Дождавшись, пока оно срастётся, я чуть приподнялась и из-под ресниц глянула на волков. Джаред только успел отследить произошедшее и пребывал в шоке. Пол отнял лапы от морды и потихоньку поднимался на ноги, косясь на меня. Сэм отбежал в кусты, и уже возвращался в человеческом обличье, направляясь ко мне. Я позволила нижней губе задрожать. Чёлка прикрыла глаза. Шмыгнула носом. — Дафни? — обеспокоено спросил Сэм, опускаясь на корточки рядом со мной. — Всё хорошо, — тихо, но драматично сказала я, прикрывая глаза и движением головы смахивая чёлку. Проморгалась и снова опустила голову, чтобы спрятать ползущие вверх уголки губ. Затем я вспомнила, что случилось с Эмили, и моментально прекратила представление. — Жить буду, — с бравадой заявила я, вскакивая на ноги. — Половина меня всё-таки бессмертна, хоть это и не та половина, в которой находятся мозги. Прошу прощения, мистер Лейхот, не хотела нанести вам оскорбление, — очень уважительно проговорила я, приседая в книксене и заглядывая в глаза тёмно-серому волку. Это сработало. На долю секунды, но в глазах оборотня промелькнуло смущение. Теперь он будет держать себя в руках. Замяв случившееся недоразумение, мы потренировались, обмениваясь информацией о боевых приёмах и рассуждая об их адаптации к волчьему обличью. Я показала приёмы медитаций, подкреплённых недавними тренировками с Эдвардом и Джаспером. В голой силе волки оказались чуть сильнее меня в зверином обличье (за неимением рук мы проверяли это боданием) и чуть слабее в человеческом. Это до глубины души оскорбило Джареда. — Подумать только, девчонка! — он качал головой, силясь оправиться от удара судьбы, которым стал проигранный им армрестлинг. — Девчонка, которая отмахнулась от нападения волка, — заметил Сэм. — Наполовину вампирша, — поправил Пол, не встречаясь со мной взглядом. Смесь неприязни и стыда на его лице была поистине уморительной. — К тому же, я старше твоей бабушки, — милостиво добавила я. — Кстати, мы решили, что пахнешь ты странно, но не неприятно, — жизнерадостно заявил Джаред. — Вот уж спасибо, — улыбнулась я в ответ. В награду за тренировки меня ждал сытный обед от Эмили. Зайдя в дом и поздоровавшись с Янг, я смущённо попросила одолжить какую-нибудь кофту. Объяснить гибель одёжки путём чрезмерного загрязнения будет проще, чем закатывать глаза в ответ на замогильное «Я же говорил…» от Эдварда. Объяснять, что нападение было продуманным образом спровоцировано мной, глупо и к тому же бесполезно, ведь никак не оправдает оборотней в его глазах. Затем я взяла анализы крови и слюны у Сэма и у Джареда, чтобы не только изучить ДНК оборотней, но и сравнить биохимию новообращённого и бывалого волка. — Мы поделимся результатами исследования, как только они будут готовы, — сказала я и осеклась, подумав, что впервые упомянула в отношении Калленов и себя местоимение «мы». Недопустимая оговорка. Это не так ни с политической точки зрения, ни с практической. Никакие мы не «мы». Ладно, «мы» — это группа исследования феномена сверхъестественного. После обеда, который, если бы не простота ингредиентов, мог бы конкурировать за звезду Мишлена с творчеством Эсме, Эмили подала чай в подаренном мной сервизе. Мне и Полу, правда, достались старые керамические кружки с дурацкими надписями. Я оценила внутреннюю шутку. — Полагаю, доверие ещё мной не заслужено, — со вздохом согласилась я, потягивая напиток. — Два чаепития без сопутствующего ущерба, и получишь сервизную, — милостиво кивнула Янг. Оборотни заржали. Кроме Пола, который, похоже, всё же переживал из-за собственной импульсивности. Новичок Джаред явно справлялся лучше. Интересно, есть ли у них с Джаспером какая-то параллель? Ладно, Полу в голову я не полезу в любом случае, пусть справляется с помощью Сэма и данных мной медитаций. — Дафни, — вдруг обратилась ко мне Эмили. — Не посмотришь мои занавески в спальне? Я хочу их поменять, но не знаю, какие выбрать. — Без проблем, — отозвалась я, поднимаясь и забирая с собой чашку. В комнате Эмили раскрыла настоящую тему разговора. — Помнишь историю с бывшей девушкой Сэма? — Да… — прищурилась я, выискивая в памяти имя девушки. — Лия, дочь мистера Клируотера. — Верно, — вздохнула Эмили. — Она ведь моя двоюродная сестра. У-у, пахнет семейной драмой. Дело в небольшом городе? Приехав сюда по стечению обстоятельств, я не преминула обзавестись собственной. Влилась, так сказать, в общество. — Ситуация так себе, — вслух сказала я. — Я рассказываю об этом не просто так. Лия — моя подруга… была ей. Она, конечно, не знает об оборотнях и смертельно обижена и на меня, и на Сэма… Я не могла понять, куда клонит Эмили. Вспомнила, что она обещала придумать, что у меня попросить, но не понимала, что в этой ситуации могу предпринять. — Я хотела, чтобы ты знала и помнила про Лию, чтобы… Если у тебя появится такая возможность, сделать что-нибудь хорошее для неё. Как-нибудь наладить её жизнь. — Но… Как? — всплеснув руками, фыркнула я. — Мы даже не знакомы. И я не фея-крёстная, не Санта и не Купидон. Ума не приложу, чем могу помочь. Эмили улыбнулась мне. — У тебя особая энергетика. Притягиваешь счастливые совпадения. Как с Сэмом, когда он понял, как вылечить меня… — её рука непроизвольно коснулась бледного шрама, оттенком и незаметностью напомнившего шрамы Джаспера, которые не были видны простым людям. — Заронила эту мысль, чтобы притянуть такое совпадение, только и всего. Я покачала головой. В конце концов, если моё знание давало Эмили поддержку в безвыходной ситуации, то хотя бы это можно было считать помощью. — Занавески бери травянисто-зелёные, из льна.***
— От тебя воняет псиной, — обвинительным тоном заявила Элис, когда я нарисовалась на пороге «Каллен-мэнора». Эдвард обнял меня, хотя его нос сморщился в согласии с сестрой. — Прости, принцесса, — язвительно отозвалась я. — Могу воспользоваться твоим душем, чтобы не раздражать рецепторы. — Ну уж нет, — шутливо возмутилась та. Топай в гостевую. Я подберу тебе одежду. Переодевшись в тунику и лосины — ох уж эта странная мода, лет через десять все будут покатываться со смеху — я сложила «вонючие» вещи в сумку и достала оттуда кровь и слюну оборотней. Образцов было много, так как взяты они были у двоих и в волчьем, и в человеческом обличье. В волчьей фазе кожа ребят была пуленепробиваемой, к тому же защищённой плотным слоем шерсти, и в итоге пришлось просить их прикусить себе языки. Я спустилась в подвал, где находилась святая святых доктора Каллена. Он ждал меня там и без вопросов принял образцы, бережно убрав их в холодильник. — Без тебя бы это исследование не удалось, — заметил он. — Ну, я обещала, что мы поделимся результатами. Сообщи, пожалуйста, о готовности. — Разумеется, Дафни. Я ретировалась в гостиную, где базировались младшие Каллены. Долю секунды я пыталась понять, что странного в обстановке, затем сообразила: был включён телевизор. Ведущий новостей, брюнет лет тридцати с толстым слоем пудры на лице вещал о криминальной активности в Сиэтле. — На окраине города сегодня утром был обнаружен неопознанный труп мужчины, тридцати-тридцати пяти лет, рыжие волосы, серые глаза. Если вы узнаёте этого человека, полиция штата Вашингтон просит позвонить вас по номеру, указанному в нижнем правом углу экрана. Погибший предположительно скончался в результате атаки дикого зверя, сообщают правоохранители… — Что такое? — оценила я напряжённые лица Калленов. На пороге комнаты появились Карлайл и Эсме. — Джаспер думает, что это жертва вампира, — пояснил Эдвард. Я замерла, переваривая это заявление. Немногим больше месяца прошло с тех пор, как я стала произносить слова «вампиры» и «оборотни», не запинаясь о них каждый раз. Немногим больше месяца прошло с момента, как я узнала, что являюсь частью этой фрик-тусовки. О том, как этот мир проявляется за пределами полуострова Олимпик, мне было известно чуть больше, чем ничего. Эдвард уменьшил звук телевизора до единицы, а я присела рядом с ним, подбирая под себя ноги. — Расскажите мне о других вампирах. Это, вероятно, был… как их, странник? — Кочевник, — хмуро поправил Эдвард, захватывая собой пространство вокруг меня. — Кочевники составляют большинство нашего вида. Они передвигаются по незаселённым территориям между большими городами, где проще замести следы охоты. На людей, разумеется, — продолжил объяснение Карлайл. — Путешествуют обычно в одиночку, максимум — со своей парой, ковен из троих кочевников — это уже нонсенс. — Что за ковен? — поинтересовалась я. На ум почему-то пришли ведьмы в чёрных балахонах. — Союз вампиров, живущих или путешествующих вместе, называется ковеном или кланом, — ответила Розали. — Большинство вампиров не способны образовать сколько-нибудь многочисленный и долговечный ковен по причине собственной дикости и варварства, — фыркнула Хейл и отбросила назад копну идеальных волос. — Значит, вы тоже ковен? — задумалась я и постучала пальцем по нижней губе. — Мы никогда не говорим о себе так, — пожала плечами Эсме. — Чисто технически, это правда, но мы предпочитаем слово «семья». — Значит, ковенов мало? — продолжила я выуживать известную остальным информацию. — Я знаю не больше двух десятков на всей планете, — кивнул Карлайл. — По самым смелым подсчётам их не больше пятидесяти в мире. — Расскажи о них, пожалуйста, — я впервые обратилась к Карлайлу с просьбой. За долю секунды всё семейство отметило про себя этот знаменательный миг, а затем Карлайл продолжил рассказ. — Вольтури — самый большой ковен, состоящий из трёх лидеров — Аро, Кайуса и Маркуса, двух жён — Сульпиции и Афинодоры и десяти основных стражников, каждый из которых одарён. Кроме того, за годы у власти они обзавелись последователями и временными помощниками, и Аро всё время продолжает вербовку. — Ты ведь жил с ними? — вспомнила я. — Всего двадцать лет, но да. Не знаю, чем я так их заинтересовал, разве что диетой, ведь талантов у меня нет, и Эдварда я тогда ещё не создал… Я сделала мысленную пометку поразмыслить над этим вопросом, и жестом попросила продолжить. — Ещё есть наши друзья с Аляски и из Египта, клан Амазонки, Ирландцы, Британцы, Мексиканский клан, Аргентинский клан, Румыны, два клана в России, два в Африке, один в Австралии, Китайцы, Японцы, Индусы… Испанцы и Скандинавы, — закончил доктор. Я поражённо откинулась на спинку дивана. До этого момента я не задумывалась о вампирах в мировом масштабе. Насколько вечно живущие кровопийцы влияли на ход истории? Какие теории заговора окажутся правдой? Что насчёт теневых правительств и государственных переворотов со скуки? Пытаясь справиться с потоком информации и сопутствующих мыслей, я задала самый дурацкий и очевидный из всех возможных вопросов. — Друзья с Аляски? Вы жили с ними до переезда сюда? — Ковен Денали, — тепло улыбнулся Карлайл. — Таня, Кейт и Ирина старше меня почти на тысячелетие, а Элеазар и Кармен присоединились к ним полтора столетия назад. Мы… гостили у них, а не жили с ними. Хотя они единственные, с кем по-настоящему было бы возможно объединение. Единственные известные нам «вегетарианцы», кроме нас. — Вау! — воскликнула я, поражённая, что кто-то, кроме Карлайла и воспитанных им Калленов пошёл на такие жертвы во имя гуманизма. Особенно учитывая возраст… Тысячу с лишним лет назад большая часть землян не видела ничего дурного в убийствах за честь, за еду, за веру, за… Много за что. — И почему же вы не съехались? Карлайл и Эсме бросили быстрый взгляд на Эдварда, он и его сёстры, напротив, начали рассматривать пейзаж за окном, а Эмметт и Джаспер спрятали улыбки, нарисовавшиеся на лицах. Я сощурилась и отпустила тему. — Было тесновато, — только и сказал Карлайл.***
— Итак, что за история с тобой и Денали? — поинтересовалась я по пути домой. Эдвард взялся за руль двумя руками. Он не ответил, хотя я ждала долго. — Эдвард? — повторила я. Закравшееся из-за реакции Калленов на мой вопрос подозрение укрепилось. Никого не любил, а? Он снова ничего не сказал. — Которая из них? — спросила я, пытаясь заставить звучать мой голос буднично и равнодушно. Попытки не очень удались. — Или их было несколько? Нет ответа. Мне бы хотелось смотреть ему в глаза, тогда можно было бы угадать, что означает его молчание. — Элис расскажет мне, — заявила я. Его рука сжала мою. — Плохо, — сказала я. — Это очень плохо, не так ли? — я начала нервничать. Сначала я хотела посмеяться вместе с ним над какой-нибудь дурацкой ситуацией, связанной с Денали, но его молчание возвело историю в ранг посерьёзней. — Это ерунда, — сказал он. Его голос звучал немного резковато — нечто новенькое — немного нервно, может, немного смущённо. — Кроме того, думаю, Элис не станет… — Неужели? Тогда почему ты не расскажешь мне? — Потому что нечего рассказывать. Ты делаешь из мухи слона. — Которая? — настаивала я. Он вздохнул. — У Тани, лидера клана, был некоторый интерес. Я в очень вежливой, джентльменской форме дал ей понять, что не отвечаю ей взаимностью. Конец истории. Я, как могла, пыталась придать голосу спокойствия. Лидер клана, несомненно, прекрасная и умная. И Эдвард стеснялся про неё рассказывать. — Расскажи мне — как она выглядит? — спросила я, больше интересуясь его интонациями и выражениями, чем, собственно, описанием. — Как все мы — белокожая. Рыжеватая блондинка, — слишком поспешно ответил он. Слова были почти пренебрежительными, но вот эта поспешность… — И, конечно, потрясающе красивая, — я изогнула бровь, скрывая яд, прорывающийся в мои интонации. Он пожал плечами. — Для человека, наверное, — сказал он равнодушно, справившись со смущением. Теперь его пренебрежение звучало убедительнее. — Хотя ты знаешь, что? — Что? — спросила я нетерпеливо. Мы подъехали к дому Джонсов. Он остановил машину и поднёс губы к моему уху, его холодное дыхание щекотало меня. — У неё такие же глаза, как и у нас. Хищные вампирские глаза. Совсем не в моём вкусе. А мне нравятся голубые, ни у кого из нас таких глаз нет, кроме тебя. Вот тебе и причина. Я обдумывала это некоторое время, пытаясь сконцентрироваться, пока его губы медленно двигались по моей щеке, потом вниз по горлу, и возвращались назад. Он успел проделать это три раза, прежде чем я заговорила. — Тогда, думаю, всё в порядке, — решила я. — Хм-м, — прошептал он, касаясь губами моей кожи. — Ты так прелестна, когда ревнуешь. Оказывается, это приятно. Я сердито хлопнула дверью Вольво.***
— Знаешь, Дафни, мы с Карен рады, что ты освоилась в Форксе, что нашла друзей, — заметил Джек за ужином. — Но было бы неплохо, если бы ты уделила немного времени и нам. Чтобы мы провели его вместе, как семья. Я тихонько вздохнула, пряча моральную усталость. Ни к чему обижать Джонсов, которые все эти месяцы были ко мне исключительно милы и добры. Но как будто мне нужно было больше семейных перепетий! Стоп. Как скоро возникли эти мысли о Калленах, как о семье? Зачем? Никогда я к такому не стремилась. Впрочем, как верно заметила Эсме, была в этом доля роковой неизбежности. — Конечно, Джек, ты прав. Спасибо, Карен, очень вкусно, — и я поднялась к себе в комнату.***
Как я уже говорила, я водолей. В переводе с астрологического — день рождения у меня в феврале.