***
Мейсон и Фелиция МакКиноны стояли рядом с камином, вокруг них была целая куча чемоданов и огромных сумок, которые ели закрылись. Мужчина начал набирать в руки сумки и громко протестовал, когда жена хотела забрать у него из рук пару сумок и помочь. По деревянной и округленной лестнице начала быстро сбегать Марлин, которая спешила попрощаться со своими родителями. — Марли, почему ты все еще в пижаме? — слегка ахнула женщина с белыми волосами. Девочка опустила голову и оглядела свой внешний вид, — Извини, позже переоденусь. Отец издал легкий смешок и наклонился к дочери, целуя ее в лоб, — Лентяйка моя маленькая. Уголки губ девочки слегка приподнялись, но нотки грусти в голосе были слышны, — Вам обязательно так надолго уезжать в Испанию? Фелиция положила руку на щеку дочери и нежно погладила румяную щеку больши пальцем, — Прости, дорогая, но у нас работа. — Обещаем, когда мы вернемся, то всей семьей сходим на чемпионат по квиддичу, — мужчина попытался обрадовать Марлин, — Уверен, твои братья не пропустят наши семейные походы на матчи. Марлин улыбнулась шире и с легкой хитрецой взглянула на родителей, — Только попробуйте задержаться, иначе я сама заберу вас из Испании и поведу силой на матч. Уверена, Мэттью, Митчелл и Макс помогут мне. Родители переглянулись и засмеялись над уверенность дочери, пообещав, что постараются вернуться раньше, но задержаться они не посмеют. Мейсон взял летучий порох в руку, сжав в кулаке, а следом за ним и Фелиция. Дом опустел. Марлин тяжело вздохнула и оглянула пустое помещение. Интерьер в средиземноморском стиле, деревянный шкаф, за стеклом которого можно было разглядеть сервис фарфоровой посуды и бокалы для дорого алкоголя. В центре стоял стол из светлого дерева, вокруг него стояли такие же деревянные стулья с бархатными синими подушечками. На столе стояла ваза с полевыми цветами, которые нарвала Марлин для мамы в саду, пару дней назад. Сбоку от стола было большое окно в пол, по бокам висели коричневые шторы, которые не закрывали солнечные лучи. В центре висела большая люстра со свечами, недалеко была барная стойка, а рядом с ней было множество ящичков, в которых пряталась еда, а с помощью магии в них поддерживалась холодная температура, дабы продукты не пропали. Марлин продолжала стоять возле деревянного камина, — Рини! Через секунд из воздуха появилась эльфийка, послушно склонив голову перед госпожой, — Чего желает госпожа Марлин? — Рини, приготовь, пожалуйста, вишневый пирог и чай с ромашкой. — вежливо попросила Марлин, сев на корточки перед эльфийкой. Бледные губы Рини растянулась в улыбке и она подняла свои большие голубые глаза, — Рини быстро все сделает, госпожа Марлин. — застенчиво поджала большие уши та, пытаясь скрыть то, как ей нравится, когда с ней разговаривают так вежливо и с добротой в голосе. Марлин улыбнулась и положила руку на слегка лысую голову домовой эльфийки, — Я буду в саду. Рини склонила голову и испарилась, оставив после себя в воздухе легкий ветерок искорок. Марлин вздохнула и упала на мягкий бархатный диван рядом с деревянным мини-столиком. Блондинка взяла с него «Ежедневный Пророк» и быстро начала бегать глазами по строкам. Марлин обожала проводить время дома, особенно летом. Летом так тепло, лучи солнца бьются сквозь окна, она может отдохнуть от учебы, которая только нервировала ее. Но самая особенно причина была — это то, насколько был прекрасен ее дом. Она жила с родителями за городом, в прекрасном поле, в большом четырехэтажном доме. Марлин сложила газету и кинула ее обратно на мини-столик и побежала к каменной арке, которая вела к лестнице, а та к спальным комнатам. Блондинка быстро добежала до своей спальни, направляясь к шкафу. Она вытащила от туда большой холст, мольберт, краски и деревянную палитру. — Ларри! Рядом с ней оказался другой домашний эльф, с хмурым лицом, — Ларри слушает вас, госпожа. — Помоги перенести граммофон и пластинки во двор, пожалуйста. — поспешно ответила блондинка, торопливо выбегая из комнаты и пытаясь удержать художественные вещи. Когда девочка уже распахнула с ноги дверь, то увидела в центре солнечного двора, на ярко-зеленой и скошенной траве домовика, а рядом с ним парил в воздухе граммофон и виниловые пластинки. Марлин с улыбкой на лице перепрыгнула ступеньки дома и побежала по чистой траве босиком, наслаждаясь теплым ветром, который развивал ее волосы и щекотал ее нежную кожу. Девочка начала все обустраивать, она нашла подходящий ракурс и поставила мольберт с холстом, оценивающе смотря на светлый дом. Ларри щелкнул пальцами и позади Марлин появилась табуретка, — Спасибо, Ларри. — Ларри только рад помогать своей госпоже, — вяло произнес пожилой эльф, — Какую пластинку госпожа Марлин желает включить? Марлин слегка нахмурилась, задумавшись, — Спокойную… любимую дедушки. Ларри молча начал ставить виниловаю пластинку, после этого плавно заиграла умиротворяющая мелодия. Марлин удобно села на табуретку и начала выдавливать краски на палитру. — Оставь меня, пожалуйста, Ларри. Не проронив ни слов домовик испарился в воздухе, позволил девочке наслаждаться пейзажем и теплой, летней погодой. Шум ветра бил по ушам, развивая листву на деревьях. Марлин внимательно вглядывалась в дом, подбирая подходящие оттенки красок. Недалеко от дома был пруд. В детстве Марлин со своими братьями пускала по пруду бумажные кораблики и они соревновались, чей кораблик поплывет быстрее. Некоторые части белых стен были покрыты зеленой и цветами, рядом с маленькой лестницей были ряды кустов и полевые цветы, за которыми ухаживает Фелиция. Взгляд Марлин запечаталась на большом, белом и открытым балконе, на котором раньше Марлин часто сидела с дедушкой, он включал ей свою коллекцию виниловых пластинок, среди них были и классические пластинки, и современные маггловские. Любовь к живописи у Марлин так же началась еще в детстве, когда она начала разрисовывать все стены в доме. Родители наняли ей домашнего учителя, который по сей день учит ее живописи. Рисование довольно часто помогает Марлин отвлечься или навести порядок в собственных мыслях. Блондинка услышала громкий скрип калитки, которая вела во двор дома, девочка резко обернулась и медленно растянулась в широкой улыбке, когда увидела на пороге своих двух старших братьев. — Мэттью! Митчелл! — радостно вскрикнула МакКинон и кинула на землю свою палитру с кистью, подрываясь с места, чуть ли не снеся табуретку и побежала к братьям. Мэттью поставил свою большую сумку на пол и раскинул руки в сторону, приглашая младшую сестру в объятия. Марлин подпрыгнула и обхватила шею брата, сгибая ноги в коленях, а тот начал крутить ее. Митчелл чуть было не выхватил девочку из рук старшего и сам принялся крепко обнимать Марлин. — Как вы здесь оказались? Родители знают? — быстро начала тараторить та, накидываясь на братьев теперь не с объятиями, а с вопросами, попутно заправляя прямые белые пряди за уши. — Уоу, помедленнее, Марлс, — вытянул руки Митчелл в знаке капитуляции, — Решил, команда может подготовиться к матчу и без меня. Я и так в отличной форме. — Какой самоуверенный. — скорчила лицо блондинка, передразнивая брата. — И самовлюбленный. — подключился Мэттью. Митчелл цокнул и закатил глаза, — То есть, я везу для тебя подарок, а ты задеваешь мои чувства, Марлс? — парень включил весь максимум своей иронии. Марлин нахмурилась, но улыбка расцветала на ее лице все больше и больше, особенно когда Митчелл начал рыться в своей сумке. Светловолосый парень достал из сумки темно-зеленую мантию, с изображением золотого когтя. Девочка ахнула и выхватила из рук брата мантию, разглядывая ее. — Это от твоей любимой Гвендолин Морган, я помню, что ты самая настоящая фанатка команды «Холихедских Гарпий». — уверенно сказал Митчелл, всей душой надеясь, что его младшей сестренке понравился его подарок. Сверху слегка под наклоном на мантии было написано каллиграфическим почерком обращение к Марлин. “Самой преданной и лучшей Марлин МакКинон! От капитана команды «Холихедские Гарпии». С любовью, Гвендолин Морган”. А рядом красовалось большое, слегка кривое сердечко от капитана команды. Марлин действительно любила квиддич, но играть в школе не хотела, сама не зная причины. Она с детства любила старинную команду «Холихедские Гарпии», ведь это особенная команда. В ней участвуют только девушки, что и привлекало Марлин. Девушки были сильными, независимыми и уверенными в себе, Марли всегда смотрела на этих прекрасных женщин с горящими глазами, восхищаясь ими. И к счастью, Митчелл пару лет назад закончил Хогвартс и его сразу же приняли в команду квиддича. Он игрок команды «Стоунхейвенские Сороки», это самая удачливая команда, они побеждали в национальном чемпионате тридцать два раза и дважды становилось европейскими чемпионами. Мэттью самый старший брат, он часто путешествует и очень редко видеться с семьей, ведь работает Ликвидатором заклятий. Это довольно опасная, но захватывающая профессия. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — завизжала Марлин одной рукой притягивая Митчелла в объятия за шею и прыгая на месте. Митчелл погладил ее по волосам и тепло улыбнулся, блаженно закрыв глаза и вдыхая аромат любимой и единственной сестры. — А где Макс? — спросил Мэттью, беря сумку в руки и не спеша направляясь к дому. Марлин прижала мантию к груди, идя между братьями, — В гостях у друга, уже третий день в доме Вэнсов. Марлин была безмерно рада, что братья не бросили ее на каникулах и не оставили одну в большом доме, в одиночестве, бросили все свои дела, работу ради нее.***
«Здравствуй, Сириус! Надеюсь, Кассиопея не дает тебе заскучать. Не могу даже представить, насколько тебе скучно и уныло, среди твоих “прекрасных” родителей и “милого” братца. У меня все не так хорошо, как ты мог подумать. Мама сильно заболела скрофунглезом, отец старается сделать все возможное, ищет хороших специалистов и колдомедиков. Надеюсь, все будет хорошо, я сильно переживаю. При этом, жду не дождусь нашей встречи! Я уже очень хочу продолжить наше превращение в анимагов.
Питер Петтигрю.» Сириус закусил губу и сощурился от такой новости, начиная волноваться за Питера. Ни для кого не секрет, что Питер на самом деле маменькин сынок и очень сильно любит ее. Эта новость о болезни мамы Питера явно расстроила Сириуса. Из его груди вырвался томный вздох, брюнет взял в руку перо и достал чистый пергамент, обмакивая перо в чернила. Сириус знал, что Питеру сейчас как никогда нужна поддержка, и он готов ее ему предоставить. — Сириус, уйди, я хочу написать письмо своему другу! — вскрикнул Регулус, толкая брата в плечо. Сожаление и волнение сменилось на злость и ярость, и ярко виднелось на лице Сириуса, — Потом напишешь. Регулус нахмурился еще сильнее, показывая свое детское недовольство, — Но я хочу сейчас! Мне надо! — Твой друг может подождать, как и твои хотелки. — фыркнул Сириус, даже не смотря на младшего брата. — Не может подождать! Уступи мне. — топнул ногой мальчик. — Научись терпеть, Регулус! — закатил глаза тот. Регулус скрестил руки на груди и исподлобья уставился на старшего брата, — Почему ты не слушаешься меня? Я сказал, что я хочу написать другу письмо! Уйди. Сириус прорычал и взял еще один чистый пергамент, достал из ящика стола чернила и перо, — На, если так хочется, то иди и на полу пиши ему! — Не буду я на полу писать! — Регулус кинул все вещи с грохотом на пол, баночка с чернилами открылась и чернила растеклись по полу. Сириус схватил брата за воротник и притянул к себе, — Что ты устраиваешь? Теперь отмывай чернила! Глаза Регулуса покрылись блестящей пленой, а нижняя губа начала дрожать от того, что он испугался, когда Сириус грубо схватил его за воротник. — Только не ной, Регулус! — шепотом вскрикнул Сириус, понимая, что если этот мальчишка сейчас заплачет, то начнет кричать, а следом в комнату ворвется мать и будет очередной скандал. И вот, наступил второй шаг выпрашивания своих хотелок Регулуса. Шантаж. — Если сейчас же не уступишь мне, то я пойду и расскажу отцу, как ты и Кассиопея недавно разрисовали колдографии родителей! Уголки губ Сириуса растянулись в ухмылке, — Ты этого не сделаешь потому, что я это делал не один, а с Кэсси. Регулус слегка задумался, — Тогда расскажу, как ты две недели назад порвал гобелен прабабушки. Ухмылка на лице брюнета быстро стерлась, но теперь красовалась на лице Регулуса, — Я сделал это не нарочно. — прошипел Сириус. — Но все же сделал. Сириус нахмурился и оттолкнул от себя Регулуса, но видимо, не рассчитал силы, поэтому Регулус сильно и громко упал назад, а уже через секунду послышался плач и крик. Деревянная дверь распахнулась и ударилась о стену, а на пороге появились Беллатриса, которая яростно оглядывала картину перед собой. — Ты поднял на него руку? — выкрикнула Беллатриса, подходя ближе к Регулусу, — Поднимайся, Регулус. Разумеется, Белла не из тех, кто стал бы гладить по головке маленького и плачущего мальчика, помогать ему вставать и спрашивать, где болит. Но даже после приказа старшей сестры он продолжал плакать и лежать на полу, корчась от боли, которую на самом деле, уже даже не чувствовал. — Я не специально это сделал. — вскинул руками Сириус, поспешив оправдаться. — Специально! — выкрикнул Регулус. Сириус закатил глаза от театра своего младшего брата, но потом вздрогнул от громкого ора Беллатрисы, которая не собирается терпеть ссоры братьев. — Что ты сделал? — крикнула кудрявая брюнетка. В секундной тишине можно было услышать быстрый топот и на пороге показалась встревоженная Кассиопея, — Что случилось? Регулус при виде Кассиопея сразу же подскочил с пола и кинулся ей в объятия, прижимаясь лицом к ее груди, — Кэсс, он толкнул меня, накричал, и не дал мне написать письмо другу! Кассиопея посмотрела на Сириуса который лишь развел руками, и по одному его взгляду Кэсси поняла, что Регулус как обычно преувеличивает. — Ах! Кто разлил чернила? — вскрикнула Беллатриса, уперев в руки в бока. — Сириус! — тыкнул на него пальцем Регулус, а потом быстро вернул руку к телу сестры, обхватывая руками ее талию. — Какого дьявола, ты не дал ему написать письмо? — Беллатриса нагнулась к Сириусу, хмуря темные и густые брови. Сириус уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но Беллатриса не Беллатриса, если бы не дала ему вставить и слова. — Встань немедленно, вытри чернила и дай написать Регулусу письмо. — девушка тыкнула пальцем на грязный пол, продолжал сверлить взглядом брата. Сириус подскочил со стула и оказался чуть выше Беллатрисы, — Я тебе не домовой эльф, что бы подтирать за Регулусом дерьмо! Рот Беллатрисы раскрылся в возмущении, а из груди вырвался удивленный выдох, — Да как ты… Кассиопея аккуратно отпрянула от Регулуса и подошла к Белле и Сириусу, попытаясь их успокоить, ведь никому здесь не хочется ощутить на себе ярость родителей из-за их ссор. — Если тебя так волнует этот чертов пол и этот капризный ребенок, то сама и убирай за ним. — яростно прошипел Сириусу, смотря прямо на возмущенную Беллатрису. Не найдя подходящих слов, Беллатриса решила применить силу и уже замахнулась, увидев сощуренное лицо от неожиданности лицо Сириуса, но Кассиопея резко схватила ее за руку. — Успокойтесь, или сейчас появиться мать, — строгим голосом сказала та, отпуская руку сестры, — Кикимер! Из воздуха появился эльф и склонил голову, — Кикимер слушает вас, госпожа Кассиопея. — Приберись здесь, пожалуйста. — смягчила тон Кэсси и повернулась обратно к брату и сестре, которые сверлили взглядом друг друга. — Радуйся, что у нас есть домовой эльф, иначе тебе бы пришлось вылизывать это. — прошипела брюнетка, презирающим взглядом осматривая младшего брата. Сириус открыл рот, но почувствовал руку на своем плече, — Сириус может написать письмо у меня в комнате, а Регулус здесь. Это не проблема. Кэсси осторожно начала собирать пергамент и чернила для Сириуса, выходя из комнаты, а Сириус направился за ней. Сириус громко захлопнул дверь в спальню Кассиопеи и Андромеды, — Где Андромеда? Кассиопея начала все расставлять на столе для брата, — У нее урок игры на скрипке. Брюнет облегченно вздохнул и упал на деревянный стул, — Спасибо, Кэсси. Девочка упала на свою кровать и взяла в руки свою не дочитанную книгу с тумбы, — Все нормально. Я уже привыкла быть твоим рыцарем и спасть тебя от злого дракона. Сириус усмехнулся над словами сестры, но потом вспомнил о письме Питера, — Питер написал, что его мама заболела скрофунглезом. — Оу, — Кассиопея выглянула из-за книги и сощурила брови в сожалеющей форме, — Это тяжелая болезнь, но излечить возможно. — Да, Питер сильно переживает. Кассиопея громко перелистнула страницу, — Надеюсь, все будет хорошо. Питер всегда казался Кассиопеи обычным, тихим и безобидным мальчиком, который боится выражать свое мнение. Она уже давно забыла, как он смотрел на нее на первом курсе, она в одном его взгляде видела неприязнь к ней, но это быстро прошло, чему она рада. Из груди Сириуса вырвался смешок, но он продолжал писать, сидя спиной к сестре, поэтому не видел ее вопросительного взгляда, но точно чувствовал его. — Иногда мне кажется, что Питер влюблен в тебя. Он в каждом письме упоминает тебя, даже в этом. — продолжал ухмыляться брюнет. Кассиопея тихонько рассмеялась, — Завидно, что твоя сестра намного красивее тебя? Не боись, твоего Питера я не отобью, можешь не ревновать. Сириус тяжело вздохнул, но не мог скрыть своей яркой улыбки, — Кэсси, клянусь Мерлином, я сейчас что-нибудь кину в тебя. От этого Кэсси засмеялась лишь сильнее, — Прости, прости.***
— И… Джеймс Поттер забивает квоффл! Кажется, «Стоунхейвенские сороки» сегодня вновь одержат победу! — громко кричал комментатор, пытаясь перебить громко кричащих болельщиков на трибунах. Казалось, будто играла громкая музыка, но это были радостные вопли на трибунах, которые обращались к Джеймсу. Шатен широко и радостно улыбался, а каждый раз, когда оборачивался через плечо, то видел развивающуюся мантию черно-белого цвета с эмблемой сороки по центру и на груди. Повсюду горели белые фонари, которые освещали квиддичное поле, трибуны с преданными болельщиками также светились, многие из них держали плакаты и кричали во всю глотку подбадривающие слова. — Джеймс Поттер, наверняка скоро получит звание лучшего охотника. Он забивает один квоффл за другим! Трибуны завопили хором от радости, начиная прикрикивать имя нового охотника команды. Сердце Джеймса начало биться в бешеном ритме, в ушах эхом звенело его собственное имя. Лучше, чем это, он никогда в своей жизни больше не слышал. — Да! Юнис Мюррей поймал снитч! Казалось, будто люди совсем сошли с ума, они начали кричать еще громче и прыгать на месте, хотя Джеймсу казалось, что громче уже кричать невозможно. Среди темного неба загорелись фейерверки, оглушая многих, яркие краски сменялись одной за другой. Джеймс остановился и начал парить в воздухе, с улыбкой на лице оглядывая светящиеся трибуны. Из груди вырвался радостный и счастливый смешок, когда справа он увидел своих друзей и родителей. Сириус, Римус и Питер что-то кричали и улыбались, махая ему руками, а потом Сириус и вовсе начал свистеть ему. Отец обнимал жену за талию, а та положила руку ему на грудь, они с огромной гордостью и теплотой смотрели на своего сына, который исполнил свою мечту. В миг глаза Джеймса округлились, сердце забилось в бешеном ритме, когда рядом с родителями он увидел Кассиопею Блэк. Она радостно прыгала на месте и смеялась, держа одной рукой плакат, а с другой стороны держать ей его помогал Сириус. «Джеймс Поттер — лучший охотник во всей истории квиддича!!!» — именно это было написано на плакате. Шатен засмотрелся на Кассиопею, с улыбкой наблюдая, как она радостно прыгает, улыбается ему и радуется его победе. Ему захотелось подлететь к ней, но Джеймс резко перестал чувствовать метлу, свою опору. Он начал с бешеной скоростью лететь вниз, перед глазами все плыло, все яркие цвета смешались и ему показалось, что вот-вот его вырвет. — Джеймс! Просыпайся, сколько можно спать? Я звала тебя на завтрак дважды, — Юфимия стянула одеяло с тела своего сына и похлопала его по груди, — Вставай, Джеймс. Джеймс дернулся от такой резкости и застыл в одном положении, зажмуриваясь и разлепляя глаза. Из его груди вырвался тяжелый воздух и он уткнулся лицом в подушку, — Мам, ты такой сон мне прервала… Женщина достала свою палочку и одним взмахом распахнула дверцы шкафа сына, от куда попадали на пол вещи, — Да? И что же тебе снилось? Губы Джеймса расплылись в глупой и широкой улыбке, он продолжал лежать на кровати с закрытыми глазами, лучи солнца, что бились из окна попадали ему на лицо. — Я был на чемпионате мира по квиддичу, я играл! Был охотником в команде «Стоунхейвенские Сороки»! Все кричали мое имя, там была ты, папа… — сонно и мечтательно мямлил Джеймс, — Сириус, Римус, Питер и Касс… — И кто? Я не расслышала, Джейми. — Юфимия легкими взмахами палочки складывала вещи сына в аккуратные стопки в шкафу. Джеймс резко открыл глаза, — Э-э, ты с папой и мои друзья. Юфимия хитро улыбнулась и подошла к сыну, наклоняясь к его лицу, — Ладно, сделаю вид, что ты не хотел назвать еще чье-то имя, дорогой. Джеймс приподнялся на локтях и поджал губы, пытаясь не удивляться тому, что его мама очень проницательная женщина, от которой невозможно скрыть что-либо. Он почувствовал, как мама взяла его лицо в руки и оставила нежный поцелуй на его лбу. — Собирайся и спускайся на кухню. — Хорошо. — прохрипел сонным голосом тот, наблюдая как за женщиной закрывается дверь в спальню. Джеймс с тяжелым и громким вздохом снова упал на кровать звездой, сверля взглядом потолок. Ему впервые приснилась Блэк. А ведь он несколько месяцев назад сам себе пообещал, что будет стараться потушить это чувство в себе, но теперь она ему даже снится. Паренек быстро подскочил с кровати и сел на колени напротив своей тумбы возле кровати. Он быстро открыл ее и начал раскидывать от туда все вещи в разные стороны, пытаясь добраться до самой глубины. Шатен надел свои очки и прищурился, он взял колдографию, которую украл у Сириуса перед отъездом домой. Эта колдография была сделана в день рождение Сириуса. Здесь был и Питер, и Римус, и сам Джеймс, но взгляд голубых глаз был прикован только к девочке, которую он обнимал за плечи. Если на этом снимке ему было чертовски трудно ее обнять, да и вообще прикоснуться к ней, то сейчас ему наоборот хочется вновь так обнять ее. Джеймс прошелся по снимку двумя пальцами, будто бы поглаживая Блэк, которую он дернул за локон волос на колдографии. Паренек сглотнул и зажмурился, когда принял решение порвать этот снимок, он уже было сжал свои руки и напряг пальцы, готовясь покончить с этим, он задержал дыхание, но потом опустил голову вниз. Джеймс вернул колдографию на прежнее место в тумбе, решив, что нельзя его рвать. Найдя оправдание этому, он подумал, что здесь не только Блэк, но еще и его друзья. Поэтому он делать этого не стал. По крайней мере, он так думал.***
— Так… — поцелуй прервал его, — Блять, — другой, — Хороша, — еще поцелуй, — И вся… — еще один, — Моя…
***
Кассиопея свернула письмо и спрятав в карман джинс выбежала из комнаты, чуть ли не запнувшись о свою же большую сумку с вещами. Она тихонько открыла дверь в спальню братьев и заглянула в нее. Брюнетка улыбнулась при виде картины, как Сириус лежит поперек кровати, его голова вот-вот свалится с кровати, одна нога свисала с другого края кровати, а другая запуталась в одеяле. Лучи солнца падали ему на лицу, но они ему совсем не мешали продолжать сладко спать и тихонько посапывать. Регулус спал в не лучшей позе. Одна его нога была согнута, другая свисала, а лицо спрятала подушка, заставив Кэсси предположить, что он задохнется. Кассиопея на носочках начала подходить к кровати брата и взяла обеими руками его за голову, укладывая ее на мягкую подушку. Сириус ели открыл глаза, — М-м… Кэсси? Который час? — Спи еще, только семь утра. Брови мальчишки нахмурились и он начал оглядывать внешний вид сестры, — Куда ты собралась с утра пораньше? Кассиопея убрала руки от его головы, убедившись, что теперь его шея точно не затечет, — Просто хотела попрощаться с тобой перед отъездом. — Отъездом? Каким отъездом? — выкрикнул Сириус, но потом услышал недовольное мычание недалеко. — Я же тебе рассказывала, — цокнула та, — К тетушке. — И-и… долго ты там у нее будешь? — неразборчиво говорил Сириус из-за сильной сонливости. Кассиопея пожала плечами, — Не знаю. Сириус нервно сглотнул, постепенно до него начал доходить смысл слов сестры. Он не хотел, чтобы она уезжала к поехавшей тетушке, не хотел оставлять ее одну, и сам не хотел оставаться один. Мальчик даже представить не может, как начнет на нем отрываться Беллатриса, когда узнает, что Кассиопеи дома нету. Он мог ей ответить, и всегда отвечал, но потом всегда получал от матери в лучшем случае крики, в худшем — пощечины. Сириус взял ее за руку и слегка сжал ее. Именно так делал Регулус, когда что-то выпрашивал у Кэсси и этот легкий жест всегда ему помогал. — Может не поедешь? Пожалуйста, — прошептал брюнет, — Сама знаешь, что будет если ты уедешь. Удивлюсь, если Беллатриса не кинет в меня каким-нибудь проклятием в твое отсутствие. Кассиопея выдернула свою руку и тихонько засмеялась, — Не строй из себя Регулуса. Сириус захлопал ресницами и опустил уголки губ вниз, делая щенячье выражение лица, — Ну пожалуйста… — прохрипел тот. — И насчет Беллатрисы не преувеличивай, она не будет тебя трогать, если ты будешь паинькой. — подбадривающие улыбнулась брату та. — Она меня убьет быстрее, чем ты окажешься на пороге дома тетушки, — захныкал тот, явно переигрывая, — Сама прекрасно знаешь, что из меня паинка, как из Питера балерина. Кассиопея хихикнула над словами брата, — Все, хватит, Сириус. Из груди Сириуса вырвался опечаленный вздох. Он понимал, что Кэсси хочет вырваться и уйти из дома, хотя бы на время. Он был не против этого, наоборот, он только радовался, что Кассиопея на какое-то время сможет расслабиться. Но он бы обрадовался куда больше, если бы поехал к тетушке вместе с ней. И ему даже было бы плевать, что их тетка сумасшедшая. — Оставляешь свою принцессу без рыцаря, на съедение уродливому дракону. — Сириус приложил руку к сердцу и скорчил гримасу боли. Кассиопея скрестила руки на груди и с ухмылкой на лице выгнула бровь, — И это говорит мальчик, который издевается над слизеринцами и один из главных шутников в школе? На лице паренька появилась гордая улыбка, будто бы она назвала его только что самым настоящим героем. Через секунду Кассиопея уже оказалась в крепких объятиях брата. Брюнетка улыбнулась и легко погладила того по спине. — Мне пора. — Осторожнее, помнишь ведь ее? Она чокнутая. Кассиопея решила умолчать о том, что видела ее в нормальном состоянии. Поэтому лишь кивнула головой и встала с кровати, — Пойду проходить полосу препятствий. — Хах, удачи. Девочка вернулась в свою и Меды спальню, поднимая с пола свою сумку, которая была не до конца застегнута. Кассиопея погладила за ухом Шедоу, который выглядывал из-за сумки. — Шедоу, не издавай ни звука, нам с тобой трудненько будет сейчас. — прошептала та. Кот послушно спрятал голову в глубине сумки и его не было видно. Кассиопея взглянула на спящую Андромеду и на носочках направилась к лестнице. Ступеньки лестницы как назло скрипели под ее шагом, заставляя ее каждую секунду застывать в одном положении. Кассиопея знала, что ее родители ранние пташки и встают уже в шесть утра, если не в пять. Поэтому, пробраться к камину в гостиной было проблематично. Кэсси облегченно выдохнула, когда оказалась в коридоре на первом этаже. Она по голосам родителей поняла, что те на кухне и завтракают, о чем-то беседуя. — Малфои зовут на званный ужин, — Орион сложил на несколько частей пергамент и конверт, убирая его в сторону, — Думаю, Кассиопею стоит взять с собой. — Согласна с тобой, — кивнула Вальбурга, делая глоток горячего чая из фарфоровой чайной кружки, — Она в последние время странная… — В каком смысле? — нахмурился мужчина. Кассиопея закрыла рот рукой, продолжая нагло подслушивать разговор родителей. Она не знала, что хотела услышать, но уйти она теперь точно не могла. — Это все ее гриффиндорские друзья, полагаю, — закатила глаза женщина, с неуверенностью в голове продолжая, — Она становится, как Сириус. Вечно в своей комнате или с братом, начала язвить. Я переживаю за нее. — В ней просто просыпается ее пылкий характер. “Переживает… за меня!?” — эхом пронеслось в голове Кэсси. Она могла ожидать и услышать подобное от отца, но уж точно не от матери. Вальбурга никогда ее не хвалила, не гладила по головке, была строга. А сейчас Кассиопея четко чувствовала волнение и грусть в ее голосе. Показалось, будто там сидит нее мать. — Только не трогай ее, Бурга, — прохрипел мужчина, слегка нахмурившись и снизив тон голоса, — Пусть покажет характер, ей это понадобиться рано или поздно. — Я и не собиралась. — возмущенно ответила женщина, показывая свою обиду, ведь она действительно не хотела как-то ограничивать дочь. В голову Кассиопеи пришла абсолютно сумасшедшая идея, абсурдная, глупая и безбашенная. Но так же появилось чувство, что она уже не сможет отказаться от этой идиотской идеи, за которую она потом себя корить. Брюнетка сделала несколько аккуратных шагов и зашла на кухню. Родители оглядели дочь удивленным взглядом, оценивая ее внешний вид и сумку в руках. — Доброе утро. — на одном выдохе сказала Кэсси. Вальбурга и Орион удивленно переглянулись, но мать решила первая подать голос, — Доброе утро, Кассиопея. Почему ты встала так рано? И куда ты собралась? Теперь Кассиопея не слышала того голоса, который слышала пару секунд назад. Вернулся приказный, холодный и строгий тон голоса, заставив ее уже пожалеть о своих действиях. Девочка набрала побольше воздуха в легкие и заговорила, смотря то на отца, то на мать, — Я хочу вам сообщить, что я собралась к тетушке Кассиопее. Я хочу ее навестить, и я уже отправила ей письмо, она абсолютно не против. Губы Вальбурги сжались в одну тонкую линию, — Нет, Кассиопея, иди обратно в спальню. Ты никуда не пойдешь. Как тебе вообще хватило наглости? Без нашего спроса списываться с теткой и договариваться о встрече. Ладно бы о встрече, так ты хочешь еще и пожить у нее, судя по твоей сумке. — женщина не собиралась кричать, ведь не хочет раньше времени слышать ребячество детей с утра. Но ее голос все также был хо́лоден. Кассиопея открыла рот, но увидела поднятую руку отца и его прищуренный взгляд, поэтому она замолчала, сильнее вцепившись в ручку сумки. — Все хорошо, Вальбурга, — Орион прошелся языком по пересохшим губам и резко выпрямился, — Если Кассиопея уже приняла решение, то почему мы должны препятствовать ей? — он говорил не отводя прищуренного и оценивающего взгляда от дочери, что напрягало девочку. Уголки губ слегка приподнялись, — Так.. так я могу навестить ее? — Да. Кассиопея широко улыбнулась и чуть ли не пропела «спасибо», побежав в гостиную. Вальбурга скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула, уставившись на мужа хмурым и не менее удивленным взглядом. — И что это было, Орион? Мужчина достал пачку сигарет из кармана брюк и с помощью палочки зажег одну, делая глубокую затяжку, — Она любопытна в этом возрасте, ей стоит дать немного свободы. Или, сделать вид, будто она свободна. Вальбурга поднесла руку к губам мужа и зажала сигарету между указательным и средним пальцем, забирая ее себе и делая затяжку, — Ты слишком поощряешь ее. — Нет, я просто хочу ее воспитать правильно, — его лицо оставалось каменным, пока он наблюдал, как женщина курит его сигарету, — Нам стоит сделать вид, будто бы мы не держим ее. Вальбурга выдохнула дорожку дыма и встала со стула, — Такое твое отношение к ней нам потом аукнется. Кассиопея распахнула глаза и увидела перед собой бабушку. Женщина, казалось, стала еще более худой. На ней было красивое платье бордового цвета, а на плечи был накинут шарф, который она придерживала за края в районе живота. Седые волосы были заплетены в неизвестную прическу, из которой торчали перья. Бабушка Кассиопея явно была очень креативной. Женщина подошла к девочке и улыбнулась шире, когда та вышла из камина и начала отряхивать одежду, — Здравствуй, Кассиопея. — Здравствуйте, — Кэсси вновь оглянула женщину и улыбнулась, — Вы заставляете меня сомневаться в выборе моей одежды. Бабушка легко посмеялась, — Не стоит, ты молода и прекрасно выглядишь даже в простой одежде. А я уже стара и единственное, что может меня украсить — это одежда и украшения. — Уверена, в молодости вы были шикарны. — Merci, — кивнула головой старуха, — Удивительно, но женская половина Блэков изумительно красива. Кассиопея не смогла сдержать улыбку во все зубы, — Vous savez parler français? — Oui. Твой французский очень хорош, для твоего возраста. Девочка нагнулась и подняла с пола свою сумку, — Наверное… родители наняли мне французского учителя еще в семь лет. — Не хмурься, — хихикнула женщина, — Французский — это признак образованной женщины, я считаю. И это прекрасно, что ты в столь юном возрасте его выучила. — Над ним нужно еще поработать. Бабушка положила руку на плечо девочки, — Ступай на второй этаж, первая комната слева. А я заварю чай. Кассиопея послушно кивнула головой и направилась к лестнице. Дом выглядел очень светлым, обои были в нежных тонах, персикового оттенка, что понравилось ей, ведь дома у нее только темные оттенки и дизайн. Лестница была сделана из светлого дерева и слегка поскрипывала под шагами Блэк. Она оказалась в длинном коридоре, с правой стороны висели портреты, которые были задернуты шторами, так же были обычные картины с пейзажами моря, поля и Эйфелевой Башни. Кассиопея открыла дверь и оказалась в не особо большой комнате, по сравнению с ее спальней дома. По центру стояла двуспальная кровать, слева в углу стоял шкаф из темного дерева, а с права стол и большое зеркало. Она поставила сумку на стул и огляделась еще раз. Дом бабушки ей явно понравилась, в нем есть столько нежных и светлых цветов. Хотя, может, это просто потому что она никогда не видела такие светлые дома, поэтому он запал ей в душу. Кассиопея на спеша спускалась по лестнице, огляделась вокруг. Сразу при входной двери была гостиная и кухня. Слева от двери был диван, множество шкафов с ящичками, недалеко стояло большое зеркало в пол, с правой стороны находилась маленькая кухня. Возле окна был круглый столик, за которым, вероятно, ест бабушка. Девочка шагнула в сторону кухни и увидела вращаюся по всюду тетушку, возле нежно-зеленых шкафчиков и ящиков. — У вас очень мило. — Благодарю, — женщина поставила на стол возле окна поднос с печеньем, двумя чайными кружками и круассанами, — Но уверяю тебя, мой дом удивительный не только в интерьере. Кассиопея присела на стул и пододвинула его к столу, — В каком смысле? — Кушай, а потом я тебе покажу кое-что. — улыбнулась женщина, беря кружку и специальную фарфоровую тарелочку для нее, делая глоток горячего чая. Кассиопея с улыбкой на лице налетела на круассаны, — Вы любите Францию? Я видела картину Эйфелевой Башни у вас. — Разумеется, Франция страна любви, очень прекрасная, нежная и изящная. Ох, как я была опечалена, когда не поступила в Шармбатон. — жестикулировала кистью женщина. Кассиопея вспомнила о странном поведении бабушки в то Рождество, вспомнила зачем она на самом деле сейчас у тетки. — На каком факультете вы учились в Хогвартсе? — с набитым ртом спросила Кэсси, пока женщина умилялась и подхихикивала над ней. — На Слизерине. — абсолютно спокойно выдала женщина, делая новый глоток чая. — А как вы относитесь к тому, что я и мой брат учимся на Гриффиндоре? — выгнула бровь девочка. — Я не выделяю никакой факультет, каждый хорош по-своему, — она поправила свой шарф, заметив улыбку Кэсси, — Расскажи мне про свои школьные года, я давно не слушала подобное и не знаю, как все сейчас устроено в Хогвартсе. Кассиопея задумалась, — Наверное… ничего примечательного. У меня, как и у всех, есть и друзья и недруги. Не подружилась с одной из соседок, и еще с другом Сириуса. — В чем же причина, дорогая? — женщина обеспокоилась, но Кэсси не поняла причину ее беспокойства. — Ну-у, Джеймс Поттер просто наглый мальчишка, — фыркнула та и отвела взгляд к кружке, рассматривая ее узоры, — Подшучивал надо мной. Тетушка прикрыла рот рукой и хитро улыбнулась, — В наше время мальчишки подшучивали, когда им нравилась девочка. Кассиопея округлила глаза, — Но не в случае Поттера. Его розыгрыши переходили все границы. — Почему ты говоришь в прошедшем времени? — Он перестал разыгрывать меня, но за то теперь ходит за мной по пятам, пытается подружиться, — закатила глаза брюнетка, — Лучше уж снова красил бы всю мою одежду в розовый цвет, чем его глупые комплименты. Бабушка уже открыла рот чтобы что-то сказать, но потом будто бы опомнилась, вспомнив, что Кассиопея слишком юна и глупа еще. Поэтому она просто слабо посмеялась и хитро уставилась на свою двоюродную внучку. — Ох, les jeunes temps. — женщина посмотрела в окно и заприметила прекрасную солнечную погоду. Кассиопея сделала последний глоток чая и уставилась пристальным взглядом на бабушку, — Вы хотели мне что-то показать. Тетка радостными и большими глазами посмотрела на девочку и резко подскочила со стула, поправляя шарф, который чуть было не слетел с ее плеч. Кассиопея быстро направилась за ней. Бабушка вела ее на второй этаж к самому концу длинного коридора, не проронив ни слова, а на ее лице лишь играла хитрая улыбка. Кассиопея нервно сглотнула, когда ее начали посещать странные мысли. Она прекрасно помнит непонятное поведение бабушки, и она явно не могла просто притворяться. Вдруг она что-то сделает сейчас с ней? От этой мысли Кассиопея съежилась и прижала руку к карману джинс, убедившись, что волшебная палочка рядом с ней. В конце коридора оказался небольшой стеллаж с разными книгами, бабушка Кассиопея достала свою волшебную палочку, напрягая своими действиями девочку все больше и больше. Женщина взмахнула ее и на самой верхней полке одна из книг отодвинулась, с потолка посыпались кусочки штукатурки, пол под ногами едва ощутимо подрагивал, а стеллаж начал медленно отодвигаться в сторону. Тетка обернулась к Кэсси и увидела ее удивленное выражение лица, горящие глаза, что осматривали свет за стеллажом. Они одновременно шагнули вперед и оказались на улице, в прекрасном саду. Тут было так же солнечно, но небо было странным, в небе были розовые, голубые, желтые и даже зеленые оттенки, которые плавно переливались. Повсюду стояли большие персиковые деревья, местами с веток уже свисали зрелые персики, но в основном были только нежно-розовые лепестки, которые раскрывались очень медленно. Трава была изумительно чистой и ярко-зеленой, Кассиопея никогда не видела настолько яркой и идеальной травы. По середине была мостовая дорожка из камней, а по краям дорожки были расставлены фонари, что светились желтым оттенком. Женщина не спеша вела рядом с собой девочку и с улыбкой наблюдала за тем, как она восхищенным взглядом осматривала все, небо особенно завораживало ее. Оно было удивительным, красочным и ярким. Она никогда не видела подобного. Вдали была скамья из белого дерева, что стояла в центре, а рядом с ней был круглый столик и такой же стул из белого цвета. Тетушка жестом указала на стул Касссиопее, а сама присела на скамью. Кассиопея неуверенно села и продолжала осматриваться. На столе стоял поднос с разными сладостями и чайным сервизом. Кассиопея взглянула дальше, надеясь, что есть что-то еще, но увидел только кусты с ее любимыми белыми розами, а дальше красочное небо закруглялось, словно показывая, что дальше Кэсси ничего не увидит. Девочка открыла рот, у нее было ощущение, будто она на какой-то другой крохотной планете. Она попала в самую настоящую сказку. Действительно, из-за закругленного неба, который выглядел как барьер, все казалось маленькой планетой. Она была будто бы в сказке. — Что… что это? — Кэсси наконец посмотрела на бабушку, которая уже уплетала печенье со стола, — Это вы сделали? Как? — Надо уметь пользоваться палочкой и знать нужные заклинания, дорогая, — хихикнула женщина, — Это удивительно. До сих пор не могу поверить, что это все сделала я. Кассиопея широко улыбнулась и с ярким удивлением уставилась на тетку, — Это восхитительно! Здесь так красиво… Я никогда не видела ничего подобного. Бабушка отблагодарила ее кивком головы и теплой старческой улыбкой. Повисло неловкое молчание, но Кассиопея решила воспользоваться возможностью, начиная накидываться на бабушку с вопросами. — Я хотела спросить у вас, — брюнетка слегка понизила тон и в миг стала серьезнее, — Не сочтите это грубостью, но почему вы так странно вели себя в то Рождество? Лицо женщинам совсем не изменилось, но это и напугало Блэк, ведь лицо тетки просто застыло, ни один мышц больше не двигался. — Я уже совсем не в том возрасте, чтобы иметь желание общаться с кем-то из нашей семьи. Они никогда не понимали моих взглядом на чистоту крови, на магглорожденных, — голос старушки заметно дрожал, — В лет пятнадцать я это и поняла, и тогда решила, что не хочу иметь что-либо общее с нашим родом. Ты не подумай, я горжусь тем, что была рождена Блэк. Но… скажем так, я не сошлась мнением со своими родителями и тогда приняла решение, что не хочу продолжать тесное общение с кем-либо. Поэтому, сейчас, когда я могу позволить себе делать все, что только вздумается, то почему бы мне не припугнуть родственников и не притворится сумасшедшей, чтобы они отвязались от меня? — хихикнула в конце та, заметив ухмылку на лице девочки. Кассиопея откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, — Приятно знать, что не весь наш род ужасен. Бабушка нагнулась ближе к внучке, — Тебе сейчас не стоит спорить с родителями, показывать характер, свободолюбие и свое мнение. Ты слишком юна, позже, просто жди. Кассиопея прищурилась и резко выпрямилась, — Вы сказали, что не хотите продолжать тесное общение с кем-либо из нашей семьи, но почему так ждали меня? Все дело в том, что я разделяю ваши взгляды? Или в том, что вы мне нагадали? Вы тогда казались очень напуганной. Улыбка слетела с лица бабушки, сменившись на мрак, затем она сильно отстранилась от девочки, попытавшись натянуть улыбку, — Не думай об этом, это лишь маггловские карты. Магглы хороши во многом, но точно уж не в магии. Кассиопея поняла, что бабушка не расколется.