Я вам не психолог

      «Икеда Касуми» — значилось на медицинской карточке, которая лежала на столе.       Комната в белом цвете, темный стол вместе со стулом и медсестра, сидящая передо мной — все это выглядело, как картинка, сошедшая с монитора моего ноутбука. Меня преследовало ощущение, что я сплю, потому что быть такого не могло. Но в данный момент все это существовало в моей реальности, и я могла в этом убедиться.       Во-первых, во сне ты не чувствуешь боль настолько четко, как в реальности. А у меня минутами раннее раскалывалась голова, что и привело меня сюда.       Во-вторых, я могу чувствовать объекты кожей.       В-третьих, я помню до деталей свои дни здесь, и все они абсолютно осмысленны. Нет такого, как во снах, когда ты творишь удивительно нелогичные вещи.       Но при всем этом возникает вопрос: почему все это мне так знакомо?       — Как твоя голова, Касуми-чан? — поинтересовалась медсестра.       Это была полная девушка лет тридцати. Она добро мне улыбалась и, мне кажется, лечила не столько таблетками, сколько своим состраданием.       — Почти не болит, — ответила я. — Иногда чувствую боль в виске, но уже не так часто.       Кажется, мне становится лучше.       — Это мигрень. Как часто она у тебя возникает?       — Ну, — задумалась я, — раньше никогда, но в последнее время один-два раза в неделю стабильно.       — Сколько часов ты спишь?       — В будни часов семь, в выходные могу спать где-то девять, иногда даже десять часов.       — Ты хорошо питаешься?       Я кивнула.       — Возможно, причиной является стресс. Ты переживаешь перед промежуточными тестами?       — Наверное, — пробормотала я, решив не развивать этот разговор больше. — Темы по математике и физике в этом триместре непростые.       — Я так и знала, — вздохнула она и захлопнула мою карточку. — Касуми-чан, учеба — это очень важно, но если твое здоровье сильно страдает, тебе нужно пересмотреть свою нагрузку. Побольше гуляй на природе, занимайся физической активностью и отвлекайся от зубрежки.       — Попробую, — пожала плечами я, слегка улыбнувшись.       — Тогда я тебе отпускаю, если тебе лучше, — сказала она, а потом засунула мою карточку в шкаф по списку фамилий.       — Спасибо большое, — со спокойной признательностью ответила я.       Встав со стула, я взяла свою сумку, вышла из медпункта и оказалась в школьном коридоре. Тут стояла тишина и полное отсутствие людей. Шел урок, и только я стояла в одиночестве, отойдя к окну. Из него виднелось второе соседнее здание школы, предназначенное для старшеклассников. Я же училась еще в средней, что меня сильно угнетало. На здании старшей школы поблескивала в лучах солнца белая вывеска, где красными крупными буквами было написано «Старшая школа Намимори». И все было бы проще, если бы не тот факт, что эту школу я уже знала.       Поколебавшись немного, я двинулась к лестнице и спустилась на первый этаж, а потом и вышла во двор. Тут было что-то вроде школьного сада с деревьями и лавочками. Лавочек было мало, и в большую перемену они быстро занимались, но сейчас все пустовали, поэтому я выбрала самую отдаленную и опустилась на нее, оставив сумку рядом с собой.       Проблема была в том, что я уже как месяц нахожусь в аниме. И нет, это не шутка, это самая настоящая реальность. Я не знаю почему, но теперь я — Касуми Икеда. Мне четырнадцать лет, и я местная девчонка-японка, которая ходит в среднюю школу и грызет гранит науки.       Почему так получилось и как из университетских времен своей прошлой жизни я переместилась сюда, почему я, почему именно в эту девочку, я не знаю. Около меня возникало множество непонятных вопросов, на которые я хотела получить ответ, но естественно мне никто на них не отвечал.       Тем не менее, это перемещение было странным, поскольку всю информацию из прошлой жизни я помню. Я помню, кем я была и сколько мне было лет, кем я подрабатывала, чему училась в университете, с кем встречалась, кто был моей семьей и как звали мою любимую собаку. Я даже помню это аниме, которое смотрела в подростком возрасте. Тогда оно мне жутко понравилось, но я не думала, что судьба занесет меня сюда.       За этот месяц очень многое произошло: я успела пережить все стадии принятия неизбежного, начиная с отрицания и веры, что я засну и все придет в норму, заканчивая принятием, когда после недели пребывания в новом теле, ничего не изменилось.       И сейчас я не могу сказать, что мне стало сильно лучше, но мне удалось смириться и начать постепенно приспосабливаться к новым обстоятельствам. В конце концов, человек ко всему привыкает, а моя жажда жить сильнее постоянного желания обращаться к страданиям.       Я почувствовала, как боль с левой стороны лица начала проявляться чаще, и поморщилась.       Как только я начинаю усиленно думать о прошлом, не могу отделаться от волнения и страха, а потому и мучаюсь от мигреней. Сильный стресс действительно вызывал у меня головные боли, но не вспоминать о прошлом было невозможно.       — Подумай о чем-то другом, — сказала я вслух. — Несмотря на все проблемы, твои первичные потребности удовлетворены. У тебя есть здоровое тело, крыша над головой, еда, люди, которые номинально являются семьей. И самое главное, — я прикрыла глаза, — воспоминания. Воспоминания, которые никто не сможет отнять, и ты сможешь хранить их и всегда помнить о тех, кто по-настоящему дорог. А если твое предназначение — прожить эту жизнь, значит, прими это и сделай.       Увы, в более-менее функционирующем эмоциональном состоянии меня удерживала собственная философия. Желание рассуждать, рефлексировать и выстраивать мысленные цепочки была мне присуща всегда. Единственное, в прошлой жизни мне немного не хватило ума, чтобы пойти изучать подобное направление в университете. Я выбрала куда более земную и реальную профессию, по которой даже не успела поработать, поэтому черпать философские знания и психологические аспекты развития человека приходилось самостоятельно путем чтения книг.       Из последнего мною была прочитана книга по характерологии, которая мне настолько понравилась, что я на подработке пыталась определять типы своих коллег. Получалось неплохо: их это веселило, а мне нравилось расщеплять их характер на своеобразные атомы и исследовать.       Эти знания были в моей голове все еще свежи, но уже в этом мире я перестала их применять. Было как-то не до этого: мои мысли занимали другие проблемы. Например, когда я вернусь обратно в свое тело, что мне здесь делать, кто моя нынешняя семья и кто я вообще такая. За этими мыслями я все сильнее ввергала себя в тревожное состояние и стресс, поэтому неминуемо сейчас пришла к выводу:       — Надо отвлечь себя. Придумать что-то, чтобы начать снова жить. Что? Может, начать снова читать книги и пытаться типировать людей? Больше общаться про психологию и философию?       Мой монолог с собой длился еще долго, и я перебирала пункты, которые мне нравились в моей прошлой жизни. Мне нравилось: смотреть фильмы с жанром «драма», читать книги по философии и психологии, рассуждать на вечные темы с друзьями и интересными людьми, гулять со своей собакой… Сейчас из самого доступного было — начать читать и по возможности общаться с кем-то на предмет моих интересов. Увы, не всякий человек мог поддержать мои интересы тогда, а сейчас и говорить об этом нечего. Может ли кто-то поддержать философские мысли девчонки четырнадцати лет? Шанс есть, но маловероятный. Скорее всего, мне припишут клеймо «она странная». Меня особо подобная вещь не трогает, но в Японии, где коллективизм и традиции развиты сильнее России, надо думать прежде, чем делать.       Прозвеневший звонок разбудил меня от череды мыслей, и я, надев сумку на плечо, поднялась с лавочки и зашагала в сторону школы. Эта перемена должна быть короткой, поэтому самое время прийти обратно в класс. Сейчас по расписанию — литература.       В аудитории людей было мало, но всегда есть те, кто независимо от длительности перемены никогда из него не выходит. И в число этих людей входил среднего роста мальчик с пышной прической темно-русых волос на голове. Савада Тсунаёши — главный персонаж этого аниме.       Тсунаёши был роста ниже среднего, а с его желанием постоянно казаться незаметным и сливаться с толпой, он часто вжимал голову в плечи и становился еще меньше. Он был худым и боязливым. На его лице было всегда написано волнение. На парах он отмалчивался, вздрагивал, когда учителя называли его фамилию, не мог ничего сказать у доски, никогда не блистал своими оценками. Его можно было охарактеризовать, как бесперспективный слабак, явно не подходящий на роль главного героя. Тсунаёши не мог сказать «нет», отстоять свое мнение, добиться чего-то. Но была у него интересная особенность, которая несмотря на всего недостатки, пришлась мне по душе. У Савады Тсунаёши были большие, добрые глаза. И эти глаза делали его для меня милым и чувствительным, и мои фантазии относительно него всегда носили снисходительный оттенок. Тсуна нравился мне, как человек, но его слабость я не могла не признать.       Зайдя в класс, я дошла до своей парты у окна и присела на стул. По иронии судьбы спина Савады Тсунаёши находилась прямо передо мной. И я каждый урок могла лицезреть его телодвижения, когда он почти ложился на парту и закрывал голову руками в надежде, что учителя его помилуют и не спросят.       Самое интересное, что на текущий момент Тсуна все еще был одиноким «Никчемным Тсуной». С нами в классе учился Ямамото Такеши — один из самых популярных парней в средней Намимори, но они еще не общались. Кроме того, Ямамото в целом не замечал Саваду. Они как будто бы существовали в одном пространстве, но были параллельными прямыми, которые не пересекались. Тсуна жил в своем мире, Такеши — в своем.       И Такеши в своем мире жилось неплохо: как только я на него не смотрела, на его лице всегда была веселость и широкая улыбка. Он, как и Тсуна, не был силен в академическом обучении, но был неисправимым оптимистом, позитивным парнем и вдобавок спортсменом. После каждого бейсбольного матча, часть девчонок нашего класса собиралась в круг и образовывала своеобразный фан-клуб.       Истинный характер Ямамото был мне недоступен. Да и, честно говоря, особого желания с ним взаимодействовать, у меня никогда не было. Он был для меня просто хорошим парнем, с которыми мы также были параллельными прямыми.       Но, возвращаясь к текущим событиям, Савада и впрямь был одинок. Его «Правой руки» по имени Гокудера Хаято, все еще не было рядом, что логично приводило меня к мысли, что ключевые события аниме еще не начались.       Пару раз за весь этот месяц, когда мне становилось несколько лучше и я забывала, кто я и откуда, во мне просыпалась жалость к Саваде, особенно в те моменты, когда одноклассники относились к нему с открытым пренебрежением. Это был откровенный буллинг, но никто за него не вступался и не успокаивал. И я была в том числе. Несмотря на мои импульсивные желания подойти к нему и посочувствовать, я держалась, потому что меня пугала перспектива того, что может произойти со мной в будущем. Честно говоря, я боялась стать частью событий аниме. Такое ощущение, что пока я остаюсь наблюдателем и не вмешиваюсь в жизнь Тсуны, все будет идти своим чередом. Я смогу прожить уже знакомый сценарий жизни обычного человека, а не попадать в череду приключений. К тому же, лучше попадать в эти приключения подготовленной, а я мало что помнила из аниме, кроме нескольких поворотных моментов.       Куда лучше и впрямь оставаться наблюдателем и не совать свой нос в чужую судьбу. Но когда ты наблюдатель, никто не запрещает тебе думать и рефлексировать о человеке.       Я откинулась на спинку стула, сложив руки на груди, и уставилась в спину Савады.       Савада Тсунаёши — классический тревожный тип. Он любит стабильность, очень неуверен в себе. Внешне предпочитает не выделяться, поэтому часто носит однотонную одежду без ярких деталей. Новые обстоятельства вводят его в стресс, и он в первую очередь хочет получить четкие инструкции, как ему поступить, поэтому лучшее, что можно для него сделать — это морально или информационно поддержать. Такие люди избирательно относятся к окружению и если уж стали с кем-то близки, то остаются с ними на долгое время, если не навсегда.       Конечно же, Тсуна был не только тревожным, но и эмотивным типом. Эмотив в классическом понимании: чувствительный человек, который либо альтруист, либо эстет. В случае Тсуны — альтруист, который хочет помочь, но из-за тревожности не знает как и к тому же боится брать ответственность. Тем не менее, у эмотивов есть действительно нравственные черты, совесть и мораль, поэтому всякий раз, когда Тсунаёши хочет помочь или высказаться, но боится, его преследует чувство вины. Все-таки, правильно говорят, что доброта должна быть с кулаками.       Прозвеневший звонок не дал мне додумать личность Савады, и я отвлеклась от мыслей, выпрямившись на стуле.       Учитель зашел в аудиторию с папкой бумаг и оставил их на столе. Это был наш классный руководитель, который вел литературу и историю. Учитель был лет сорока, высокий и стройный мужчина в очках. И кроме того, он был одним из немногих учителей, которого было и приятно, и интересно слушать. Именно на его уроках мне удавалось отвлечься от проблем и проваливаться в литературные тексты, а потом и их обсуждать.       В этот раз Мураками-сенсей забрал пару минут от урока, чтобы сообщить нам новость:       — Уважаемые ученики, — начал он, — староста и заместитель старосты отправились на больничный. На время их отсутствия нам нужен тот, кто сможет временно замещать их обязанности. Кто готов?       В классе воцарилась тишина. Все переглядывались друг с другом, но картину можно было прокомментировать недовольным голосом «прямо лес рук!». Похоже, что никто становиться временным старостой не хотел, что я хорошо понимала. Кому нужны лишние обязанности?       — Если никто не готов, я буду вынужден назначить ответственного сам, — сказал Мураками-сенсей, сделав продолжительную паузу и оглядывая класс вновь.       Впрочем, от его слов ничего не изменилось и тогда он достал классный журнал и внимательно посмотрел на список наших фамилий.       Мне не понравилось, когда его глаза остановились на мне.       — Касуми-чан, думаю, эта роль отлично подойдет тебе на время отсутствия основного старосты.       — Не уверена, что знаю об обязанностях старосты, Мураками-сенсей, — выразила сомнения я. — Может, поручить это кому-то, кто в курсе, что нужно делать?       — Ничего особенного, — спокойно бросил мужчина. — Нужно следить за чистотой в классе и за порядком на уроке, а также вести учет посещаемости. Этого хватит на время отсутствия старосты. Дополнительное вовлечение не требуется.       — Хорошо, — пожала плечами я.       Не то что бы я была довольна новыми, пусть и не слишком объемными обязанностями, но раз уж назначали, то отказываться не приходится.       Только после урока одноклассница, которая сидела позади меня, имя которой я не помнила, негромко мне сказала с восхищением:       — Касуми-чан, я очень удивлена, что ты согласилась, ты такая храбрая! А Мураками-сенсей — настоящий садист. Неужели он не мог выбрать для этого поста какого-нибудь сильного и смелого парня?       — О чем ты? — поинтересовалась я. — Разве имеет значение, кто выполняет обязанности старосты?       Девушка пораженно подняла брови и посмотрела на меня.       — Касуми-чан, а ты разве не знаешь, как проводится учет посещаемости?       Я, все еще не понимая, к чему она клонит, отрицательно покачала головой.       — Тогда понятно, — взволнованно сказала она. — Ты заполняешь людей в бланке по списку, отдаешь учителю, он ставит подпись, а потом относишь в Дисциплинарный комитет на подпись Хибари Кёе, — на этом имени ее голос стал еще тише. Она начала говорить почти шепотом. — Говорят, что если его что-то не устраивает в списке или он видит много отсутствующих, он начинает жестко спрашивать старост, и если не получает удовлетворительный ответ — избивает! Думаешь, почему старосты и заместителя нет?       В конце ее глаза наполнились ужасом, и мне физически стало не по себе от разговора с ней.       Хибари Кёя — тот еще субъект. Его репутация шагала быстрее него. В школе его прозвали «Демоном Намимори», а уж легенды о его силе и жестокости ходили из класса в класс и обязательно шепотом. Я видела его раза четыре за все время и всякий раз только спиной, когда он удалялся куда-то в стенах школы. В основном, я лицезрела тела его свиты — местная ОПГ, которая обожала наводить порядок рукоприкладством.       К моему счастью, наш класс находился в конце этажа и подальше от лестницы, поэтому ГДК посещал нас крайне редко. Из-за подобной удаленности на Хибари Кёю я внимания не обращала и даже о нем не думала. Страха перед ним у меня не было, но сейчас, признаюсь, холодок все-таки пробежал на мгновение по моей спине. Все-таки человек — существо социальное, и оставить слова одноклассницы без внимания было невозможно.       — Что ж, пришла пора познакомиться — сказала я, натянув слабую улыбку.       Главное — сохранять спокойствие. И как говорили великие: «Делай, что должно, и будь, что будет».