Where is my mind

Я смотрел в сторону полыхающего здания, которое в мечтах Гокудеры уже как два года должно было быть обоссанным и сожжённым, чувствуя постыдную радость и некую долю неопределённости. С одной стороны, вопреки нагло прививаемым патриотическим ценностям, школа Намимори казалась мне главным из ненавистнейших мест — не сосчитать, сколько раз меня макали головой в унитаз или натягивали трусы до кровавых следов, пока не появился Реборн с его «эффективной стратегией маскулинности» (что не сильно-то и помогло, но хотя бы проявления буллинга стали реже). С другой же, только здесь — и нигде больше — я мог пересекаться взглядом с милашкой Киоко-тян и глупо улыбаться, наблюдая за тем, как она умело выполняет очередную контрольную (по которой у меня всегда стояли неуды). Единственной радости в жизни — и той лишили… хотел бы сказать я, если бы не одно «но»: стратегии Реборна почему-то работали с точностью наоборот, и из нескладного подростка-задрота, сам того не понимая, я почему-то превратился в сладкую потешную фантазию старых педофилов и моложавых голубых спермотоксикозников. Но ничего поделать с этим я не мог. Даже друзья, которых когда-то можно было назвать эталоном гетеросексуальности, не смогли противостоять… чему-то. Флюидам? Феромонам? Раскрытию гейской чакры? Ах, если бы ответ лежал на поверхности… Потягивая шоколадное молоко через трубочку, я жалел лишь об одном, помимо утраты места для наших дружеских рандеву с Киоко: в скором времени я вряд ли усну. Последние полгода с засыпанием у меня вообще были проблемы, приходилось изматывать себя до изнеможения, но Реборн меня уже конкретно подзаебал, если честно, поэтому приходилось перебиваться халтурками на стороне: то отбиваться на ринге от Рёхея, внезапно решившего, что победитель обязан отыметь проигравшего; то забегать в святую святых дисциплинарного комитета, дабы отхватить смачных камикоросов и проваляться в отключке хотя бы пару часов (что, конечно, было чревато анальными посягательствами, но кто не рискует — тот не пьёт шоколадное молоко). В общем, не жизнь, а сказка (причём в исполнении братьев Гримм), и сказочке моей, судя по всему, в данный момент наступал конец. Вот же ж… придётся искать новые способы самоизмывательства, чтобы не сойти с ума от бессонницы.