Where is my mind

Видят боги (и христианское монотеистическое божество, и крохотные синтоистские божки), я этого не хотел, но после нашумевшего пожара прошла уже целая неделя. Бесконечно долгая, осевшая битым стеклом в глазах, которые не знали отдыха. Власти города так и не выделили новое место для учёбы, поэтому на какое-то время всех школьников отправили в академический отпуск. Я желал лишь коснуться лицом подушки и отключиться — можно даже не видеть снов; сны — это роскошь, необязательная и недостижимая. В попытках исправить положение дел мне пришлось переступить через себя и нарушить табу: с момента, как тренинги Реборна начали действовать, я никогда не оставался дома у друзей, потому что прекрасно знал, чем это всё закончится, но мне пришлось. Я уже был готов к тому, что Сасагава Рёхей, старший гейский брат прекраснейшей девушки во вселенной, захочет оттарабанить меня на заднем дворике, но почему-то всё пошло не по плану. — Ах, Тсуна-сан, это ты, — боксёр неловко улыбнулся, покраснел, отводя взгляд в сторону, и задумчиво почесал безмозглую полую репку, украшающую шею. — Что? Хочешь заняться спаррингом? Слу-ушай, мы с тобой недавно от души так помесились, я до сих пор сидеть не могу, если ты понимаешь, о чём я, — подмигнул Рёхей. — Ну ты это, заглядывай если чё… недельки через две. Вот же еблан. Совсем отупел со своими анаболиками и курогрудками — скоро забудет, как сестру родную зовут. Мы не пиздились уже больше недели, и уж я-то точно не мог надавать ему смачных пиздюлин — если бы вы увидели мою мышечную массу, вы бы расплакались. Примерно такая же ситуация, неебически странная, произошла, когда я решил наведаться к Хибари — тот, правда, молчал всё время, ни словечка не проронил, но разве такое возможно: чтобы Хибари — и не прописал меж глаз при встрече?! До глубины души расстроенный, я сел в синкансен, потратив последние карманные деньги на билет до отдалённой префектуры, врубил лоу-фай хип-хоп музыку для сна и учёбы без смс и регистрации и уставился в мелькающие за окном виды. Непредвиденная поездка была последней надеждой. Может, смена обстановки как-то повлияет на мое самочувствие? И — о чудо! — спустя какое-то время я уже почти начал вырубаться, как вдруг почувствовал обжигающее дыхание прямо у своего уха. Я попытался вытащить беспроводной наушник, но с перепугу выронил маленький динамик. Незнакомец, сидевший слишком близко и до безумия похожий на моего отца в молодости, каким-то чудом умудрился поймать его, избавив от минут позорных поисков наушника на полу. — А вы знали, что, если смешать сперму с апельсиновым соком, вы будете как еблан? — поинтересовался мужчина с басистым голосом. От такой наглости я приахуел и не выхуел обратно. — Нет. Не знал. А это правда? — Правда. Всякую хуйню можно творить из подручных материалов. Я хотел уже было плюнуть в лицо этому наглецу, но внезапно вспомнил, что годы реборновских тренировок не прошли зря, поэтому, опираясь на какой-то дурацкий мем, всплывший в сознании, я мягко и кокетливо ответил: — Пидр, знаете, вы самый интересный из всех моих одноразовых друзей. В поездах ведь всё одноразовое. — А, ясно, пошёл нахуй, — незнакомец отстранился и, сложив руки за головой, откинулся на кресле. — Спасибо, — вымученно выдавил я, всё ещё борясь с желанием обхаркать этого засранца с головы до пят. — И вам это нравится? — Что? — Быть пидором. Я призадумался. — Если честно, нет. Его звали Тайлером Дёрденом. Мы никогда не встречались раньше, даже не могли пересечься, потому что он переехал в Японию совсем недавно. Но почему-то он знал меня как облупленного. — Мы это исправим.