Meet me at the coffee shop

      Вот это эпический проёб.       Том толкнул дверь и прошёл внутрь, щёлкнув на обратном движении замком. Между ног сразу начал виться рыжий обормот.       — Отлипни, Ор, — мягко отодвинул он от себя кота ногой.       Ответом ему стало громкое недовольное «мяу».       — Что-что? — уточнил он и в следующее мгновение вышел на балкон.       Склонившись над перилами, Том наблюдал, как малышня удирает в сторону метро. Тот остановился на секунду и, судя по позе, был готов начать волосы на голове рвать — проходящая мимо бабуля возмущённо уставилась на него. Стало понятно, что кое-кто сейчас от стыда помрёт. И, похоже, тонуть малышня собрался с песней. Громкой такой.       Блядь? Чёрт возьми? Какой ужас, что я наделал? Что мне теперь делать?       Вместе с последней его мысленной попыткой угадать Гарри рванул вперёд и Орландо вновь прилип к ноге.       — Кто это был, спрашиваешь? — глянул Том на кота. — Да одно ссыкло, — он растянул губы в ухмылке, — которое струсило и не захотело прийти и покормить тебя, наглая морда.       Том знал, что малышня свалит. Вот только ставку делал на побег прямо из подъезда и уж точно не думал, что тот отважится подняться до двери, да ещё и попытается поцеловать его. Если это вообще можно было так назвать — что это был за испуганный чмок? На хер такое. Гарри дольше невидимую складку на его футболке разглаживал, чем губами шевелил. Если уж решился целовать — целуй. Засоси по самые гланды.       Весело хлопнув руками по перилам, Том отделился от них и вернулся в квартиру. Проверив уровень воды и насыпав корма в качестве обманки, он подождал, пока рыжий насытится, а потом поймал его, посадив к себе на колени.       Послышалось очередное мяуканье. Капризное на этот раз.       — Сколько времени ему дадим, Ор? — осклабился Том, и кот оскалился в ответ. — Неделю?       Чужие усы стали топорщиться.       — Ты прав: слишком долго, — согласился он. — Может, заявится с обвинениями, что нецелованный он, а я украл его сраный первый поцелуй — или что-то в этом духе, — и Том ловко сунул таблетку в скалящуюся пасть.       Орландо тут же упёрся ему в грудь своими косматыми лапами и заверещал как резаный.        — Ну что ты тут цирк разводишь, — отпустил его Том и оглянулся на цветы на подоконнике.       В норме вроде.       Опустив взгляд, он заметил следы пребывания кота — джинсы покрылись слоем рыжего пуха — и вздохнул.       Потом век не отодрать будет эту волосню со своей одежды, а всё потому, что он отвлёкся на удирающего трусишку и совершенно забыл про передник.        Следующая остановка — ванная.       Том прошёл внутрь и глянул на лоток.       — И зачем ты старику? Только жрёшь, верещишь и срёшь, — снова вздохнул он и присел, начав просеивать наполнитель.       Животное шлёпнулось на попу рядом, уставившись на него с таким видом, будто Том собрался его дерьмо красть и продавать потом где-нибудь на чёрном рынке за бешеные бабки.        — Будь ты мустангом, от твоих каках был бы навар, — заметил он, и Орландо поднялся, недовольно хлестнув его по боку пушистым хвостом.       Хмыкнув, Том выпрямился, выкинул чужие сокровища, сполоснул руки, и телефон в заднем кармане призывно завибрировал.       «И на чей счёт мне записать те кофе и пирожное?» – пришло сообщение от Розье.       Отвечать он не стал: знал, что она просто разнюхивает. Не дура, чтобы спрашивать подобное.       Том взъерошил шерсть на макушке кота и захлопнул дверь; пересёк лестничную площадку, открыл дверь напротив и завалился домой.       Этот первый и, возможно, последний раунд он выиграл.       Том одновременно ожидал, что малышня продолжит свои набеги на его кофейню, и сомневался в этом. Напиток и пирожное тот мог считать за компенсацию, а этот поцелуй, который таковым можно было назвать только с огромной натяжкой, ну… Будет парнишке что вспомнить, в конце концов.       Достав стикер с чужим согласием и номером мобилы, Том скинул его на столик и прошёл в гостиную, потянувшись и хрустнув позвонками по пути на диван, на который и завалился.        А теперь…       Он зашёл в Инстаграм, закинул сделанную с утра фотку с шоколадной косой десерта «python» и подписал: «Всем недовольным посвящается».       #умарволо #противломанетприема #целую       — Чмоки-чмоки, блядь, — прошелестел Том.       Он знал, что малышня увидит. Знал, что тот будет следить и дальше. Наверняка в поисках более личных фоток, чем те, что Том обычно публиковал. Регулус вон каждый день светил своей рожей и татухами в инсте, коллекционируя лайки. Сам же Том селфи не любил. Он про себя всё понимал, но никогда не считал это чем-то выдающимся.       Внешность досталась ему от отца, и даже так мать считала Тома своего рода бюджетной копией оригинала. Она всегда находила в нём кучу изъянов: он — ох и ах — не был настолько идеальным. Поэтому на свою физиономию Том всегда смотрел с толикой скепсиса, выработанного за годы придирок и причитаний родителей. Скепсиса, не касающегося уверенности в себе, к удивлению, а скорее важности «идеальной» рожи для достойного существования на белом свете: Том был тем самым ребёнком, который никогда не будет достаточно хорош для своей родни — к этому он привык. Вот только считал, что харизма куда важнее внешности, и в этом он дал сто очков вперёд отцу, что бы там мать ни твердила годами: они оба были мудаками, просто Том этого не скрывал, в отличие от папаши. Да и их мудачество было разного разлива именно по этой причине. Том кидал своих пассий, если его привлекал кто-то другой, отец же трахал классических секретуток тайно. Якобы тайно: мать всё знала, естественно. Только вот ничем не объяснимая для Тома любовь и преданность своему «идеалу» заставляли её закрывать глаза на эти видимые дефекты, а недовольство разве что выливалось ссорами по расписанию и последующими примирениями. Ничего не менялось из года в год.       И раз уж мыслями он вернулся к родителям…       Том зашёл в приложение банка и перевёл на счёт отца тысячу фунтов. Это была и насмешка, и заявление. Он собирался вернуть им все деньги, которые они на него потратили и о которых каждый раз во время и без того редких встреч вспоминали, довершая это лозунгом: «Какой позор».       Отец тут же дал о себе знать: «Навести мать, не будь неблагодарным».       Нет, блядь, Том не горел желанием переступать порог того дома и слушать снова всё то дерьмо, что из раза в раз та выливала на него, потому что не могла опрокинуть этот ушат на отца.       Лучше уж на нейтральной территории, где приличия обяжут их сдерживаться.       «Захотите поужинать где-нибудь — пишите», — отослал он сообщение.       Ответа не последовало. Потому что они тоже не горели желанием его видеть. Всё это были те самые пустые вежливые фразы, на произнесение которых общество обязывало. Но Тома не особо это напрягало. Вот матушка Блэков была тем ещё подарочком. Родители хотя бы не вмешивались в его жизнь — им было срать, чем там Том занимается, — а родительница братьев постоянно таскалась в тату-салон и устраивала там сцены. Комедия заканчивалась всегда одной и той же фразой о том, что не для этого Вальбурга Блэк их в муках рожала, чтобы они, оболтусы такие, жизнь прожигали, набивая всяким иродам партаки.       Телефон разразился гимном.       Легки на помине.       — Чё надо?       — Отвлекаю? — заискивающим тоном пропел Сириус.       — Лежу.       — Уже всё? Так быстро?..       Том нарочито печальным тоном произнёс:       — Ага, сунул, вынул, сунул — он обкончался. Я отправил его домой прямо так: не понравилось мне.       — Звучит как секундное действие — стареешь, что ли?       — Он меня так активно чмокнул у двери, что аж встало: думал штаны по швам треснут.       На том конце повисла могильная тишина.       — Иногда твоё чувство юмора меня пугает, — со вздохом заключил Блэк.       — А меня — твоя осведомленность, — заметил Том не без раздражения и снял с колена клок рыжей шерсти, скатав тот между пальцев.       Стоило ролик заказать.       — Ну я позвонил в кафе — заказ, между прочим, сделать, — Винда сказала, что ты ушёл с клиентом, я сразу смекнул с каким… И зачем бы тебе уходить с ним?       — Конечно же, чтобы потрахаться в полдень, — закинул ноги на спинку дивана Том.       — Свидание — слышал о таком? Поэтому я и удивился, что быстро, — фыркнул насмешливо Сириус. — Подумал, он тебя отшил.       — Скорее это я его спугнул, — осклабился Том.       — А сколько гордости-то. Хвастаешься?       — Есть риск, что вернётся, конечно. Но что-то слишком борзый он. Сверкает надменно глазёнками своими зелёными на меня, — пожал он плечами и свесил голову с края. — Ничего не могу с собой поделать: как вижу, сразу хочется…       — Только в глаз ему членом не ткни, — назидательно протянул Сириус.       — Не этого хочется, — скатал Том очередной комок шерсти теперь уже с футболки. — Хотя признаю: хороший способ заткнуть его. Пока уплетал питона, молчал вроде бы. Десять секунд, но всё же достижение.       — И откуда столько негатива, — будто бы покачал головой Сириус.       — Никакого негатива: я как раз на пути к дзену — пусть принцесса капризничает где-нибудь за пределами моего кафе.       — А этот дзен, случайно, не на полпути в твою постель?       — Ну что вы всё заладили с этим? — скривился Том.       — Потому что видим, к чему это ведёт, и беспокоимся, — послышался голос Регулуса.       — За себя говори, — вмешался старший из братьев.       — Беспокоимся, — повторил младший.       — Ты не умеешь нормально признавать, что тебе кто-то нравится, Том, — ты сначала выбесишь этого человека, — заметил Сириус.       — Потому что, — продолжил Регулус, — всегда выбираешь людей, подобных этому парнише, и потому ни одни твои отношения не длятся дольше месяца.       — Да ты что? — притворно охнул Том. — Не знал, что попал на сеанс к Фрейду. Первый сеанс бесплатно?       Оба брата синхронно вздохнули.       — Мы вечером завалимся к тебе?       — Мы — это кто? Легион? — уточнил Том, оставляя очередной катышек Орландо на столе.       Надо бы выбросить.       — Человек двадцать…       — Или сорок, — перебил брата Регулус.       — Или сто, — вспомнил Том последнюю ролевую оргию.       — Я уже заказал клининговый сервис на завтрашнее утро, — озвучил аргумент Сириус.       — Мастером больше быть не хочу, — категорично заявил Том.       — Ты не можешь отказаться! — вмешался Регулус.       — Могу и отказываюсь…       — Это будет попойка в таверне в деревне посреди леса. Традиционалисты нас атакуют, вмешиваются гоблины и… на чью сторону ты встанешь?       — Ни на чью, потому что я буду сладко спать, — хмыкнул Том.       — Окей, кубик бросай. Проверка на выносливость.       — В задницу идти.       — Проверку прошёл, — огласил Регулус. — Будешь мастером.       — Уж лучше почившей бабулей гоблина.       И почему он соглашается?       — Ладно, хрен с вами, — перевернулся набок Том, глянув на часы. — У меня есть беруши — зависайте хоть до утра.       — А насчёт этого Гарри, — за секунду сменил тему Сириус. — Ты не…       Том не стал слушать заключительную часть и отключился.       Не хватало ещё, чтобы и они трахали ему мозг. Как большая часть его пассий. Поэтому ничего и не получалось. Самые короткие отношения продлились около двух дней, самые длинные — тянулись около месяца. Том действительно не любил кротких, милых одуванчиков, заикающихся словом «п-п-привет» и посылающих ему тонны шоколада в виде сердечек и прочей хуйни, вот только быть оторвой, в его понимании, не являлось синонимом быть вкрай охуевшим.       Даже этот дурацкий чмок в губы.       Если бы к нему Том полез целоваться, потом бы оказался по уши в дерьме, но малышня взял и сделал. Не то чтобы Том был против — случалось, и не раз, — но не нравилась ему подобная несправедливость.       И с ней надо было что-то делать: это что ещё за «нужно понять, понравилось ли»?                     

***

             Том выждал пару дней.       Знал, что малышня наблюдает за ним. Во-первых, тот засветился, подписавшись на его аккаунт и сразу, конечно же, отписавшись. А во-вторых, Том видел, как Гарри вчера вглядывался внутрь кафе. И утром тот тоже спалился: дурачок шёл мимо с черепашьей скоростью, то и дело косясь в сторону стойки, остановился у самого края панорамного окна, отклонился назад, всматриваясь, а когда увидел, что его засекли, вновь сбежал.       В пятницу ближе к вечеру Том отправил ему сообщение: «Сегодня у театра “Аполлон” в 10:30. Не опаздывай или вообще не приходи».       Он не ожидал, что малышня что-то ответит. Возможно, он и не явится, но вероятность подобного исхода была близка к нулю. Явится. Из любопытства: свидание это или же его снова пытаются наебать.       Поэтому за пять минут до намеченного времени Том уже стоял, прислонившись к фонарю и наблюдал за текущей мимо толпой людей. Заметил он его сразу, вот только Гарри остался стоять вдалеке, будто не решаясь подойти. А затем, явно договорившись с самим собой, он твёрдым, едва ли не марширующим шагом направился прямо к нему.       С таким видом Тому часто заезжали по лицу.       Однако малышня резко остановился в десяти шагах от него и окинул угрюмым взглядом.       — И зачем мы здесь, Тифон? — спросил он с того же расстояния.       Колючий.       Том усмехнулся и неторопливо отделился от столба.       А вот разделявшее их расстояние он преодолел за пару шагов, замечая отразившееся непонимание на дне распахнувшихся глаз. Зажав руками чужое лицо, он накрыл разомкнувшиеся от удивления губы, плотно прижавшись к ним своими, и смял в поцелуе. Растерявшийся малышня вздрогнул, а затем чужие губы зашевелились, и Том проник в его рот языком, ощущая привкус эспрессо и ликёра — вкус десертного кофе с «Франжелико».       Руки вновь стиснули его футболку и потянули за неё. Том отпустил его лицо, скользя ладонями ниже, на поясницу, за которую и прижал Гарри к себе. Что было излишне: тот и сам прильнул к нему так плотно, будто боялся упасть.       Податливый.       Том скользнул вдоль кромки зубов, провёл по нёбу и переплёл язык с языком. Гарри еле слышно замычал ему в рот, но мычание не было протестующим, напротив, оно слышалось поощряющим. Довольным. Как урчание кота, когда тому перепадало ласки. И Том медленно толкнулся языком, трахая его в рот, пока малышня не разомлел, закинув руки ему на плечи и буквально повиснув.       Оторвавшись, Том приоткрыл глаза, а Гарри сам потянулся навстречу, облизывая губы и будто бы прося добавки.       Чего отрицать — выглядел он аппетитно.       — Понравилось? — едва слышно спросил Том, чувствуя кожей его порывистое горячее дыхание.       — М… — кивнул Гарри в ответ и тут же урвал новый поцелуй, на мгновение зацепившись губами за его губу.       Жадный.       Том развёл руки, и если бы малышня не держался за его плечи, то завалился бы назад.       — Значит ты определился, Голлум, — осклабился он.       Гарри сначала осоловело моргнул, а потом резко нахмурился.       Том плавно снял с плеч чужие цепкие ладошки и отступил.       — Теперь это мне нужно обдумать всё и понять, понравилось ли.       На чужом лице появилась смесь злости и озадаченности. Том медлить не стал — обошёл застывшего истуканом пацана и направился к бару.       — С твоим характером тебе хоть кто-то вообще даёт, Тор? — окликнули его со спины.       Парочка прохожих заинтересованно покосилась на них, но тут же заспешила по своим делам — что ему нравилось в больших городах, так это абсолютная незаинтересованность в чужих жизнях.       Том хмыкнул, сунув руки в карманы джинсов, и оглянулся на Гарри.       — Пойду как раз и проверю.       — Куда это? — спросил малышня и тут же будто пожалел об этом.       Том махнул рукой в сторону бар-клуба, над входом которого развевался радужный флажок. Гарри тут же сделал пару шагов вперёд, сократив расстояние между ними.       — Ты какой-то непостоянный. То мне предлагаешь трахнуться, то в гей-бар идешь... Не сексоголик ли ты часом?       — Не знаю, — пожал плечами Том. — Не проверялся.       — Ты хоть знаешь, что это такое? — на чужом лице появился скепсис, словно он разговаривал с местным дурачком.       — Человек, нюхающий секс? — нарочито флегматично уточнил Том.       Гарри закатил глаза.       — Наверное, считаешь себя особо остроумным, да?       — Остроумнее тебя, Мэгги.       Гарри ответ, кажется, озадачил.       — Пегги. Ты букву перепутал.       — Определённо Мэгги: так звали героиню Робертс в «Сбежавшей невесте».       Чужие брови приподнялись.       — О, — протянул Том. — Наверное, такое старьё не транслируют в Тиктоке.       Малышня видимо покраснел, словно догнав намёк, и тут же выпалил:       — Не ожидал, что ты, Элиа, вообще знаешь, что такое романтические комедии.       — Знаю, Лиза, — растянул он губы в подобии улыбки, — но на трибуну к тебе не полезу: опаздываю — ты или идёшь со мной, или валишь домой и ложишься спать, как все паиньки.       Том дожидаться ответа не стал. Пошёл дальше. Хотя опоздание здесь было лишь формальностью: каждый из них причаливал, когда хотел. Было лишь примерное время сбора.       За спиной послышались шаги.       — Я даже не знаю, нужна ли тебе компания, Тенардье, — протянул Гарри. — Ты явно дрочишь сам на себя.       — Зачем мне на себя дрочить, Гаврош?       Они поравнялись.       На чужом лице отразился вопрос. И этот вопрос Том мог прочесть по глазам. Мол, неужели понял, что это Гюго? Неужели читал что-то, помимо этикетки шампуня?       — А зачем ты ведешь себя как самовлюбленный болван? — вместо этого спросил Гарри и тут же нарочито печально вздохнул. — Столько вопросов без ответов…       — А ты зачем постоянно грубишь?       Малышня, кажется, даже растерялся на секунду, отставая на несколько шагов.       — А зачем ты выводишь меня из себя? — тут же нашёлся он, догнав.       Том задержался взглядом на чуть надутых от возмущения губах и по слогам сообщил:       — Тестирую на стрессоустойчивость.       Они остановились напротив дверей клуба, потихоньку заполняющегося. Было ещё рановато.       — В качестве кого тебя представить? — спросил Том, оглянувшись на замершего подле него Гарри.       Как назло, кудряхи топорщились во все стороны — так и хотелось пригладить; пальцы запустить. М-да.       Пиздец.       Том потёр подбородок и вопросительно приподнял брови.       — А в качестве кого хочешь? — тише обычного спросил Гарри.       — Мне без разницы. Какой вариант позволит мне не схлопотать по лицу?       — Мне тоже всё равно, — упрямо протянул малышня, но во взгляде притаилось и ожидание, и недовольство.       Том вздохнул.       Вечер обещал быть далеко не томным, а сложным. Как минимум.       — Ладно, импровизируем. Пошли, — толкнул он дверь плечом, наблюдая, как тень сомнения легла на чужое лицо.       Однако Гарри, передёрнув плечами, будто стряхнув с себя все мысли, уверенно шагнул следом.       Попытка усмехнуться была остановлена неодобрительным взглядом.       Но ничего не успел сказать. По ним шибануло музыкой, сгущающимся ароматом спиртного и духов, и он увидел свою разношерстную компашку издалека. Клуб ещё только начинал расходиться.       Аккуратно придержав Гарри за локоть, он потянул его за собой, зная, как завтра ему продолжат изощрённо ебать мозги Блэки. Он и не рассчитывал, что малышня увяжется за ним, но тот будто функционировал на одном лишь упрямстве.       — Какие люди, — приторным голоском пропел Сириус. — Я думал, ты не явишься… — и он оборвал себя на полуслове, заметив вышедшего у Тома из-за спины Гарри.       — Так, — обернулся Том к кудряшке и махнул рукой в сторону Блэков. — Тот, что громкий, — это Сириус, тот, что подпевала, — Регулус. Если они начнут лизаться, не обращай внимания — это такая крепкая братская любовь.       Гарри перевёл на них взгляд, но не выглядел особо впечатлённым. Видимо, думал, что Том шутит.       — Далее, — продолжил он, — Рабастана ты видел: он работает со мной. Это его девушка — Изольда.       Вот по ним малышня скользнул более внимательным взглядом. Изольда приветливо улыбнулась ему и отсалютовала зажатым в руке ядреного цвета коктейлем.       — Эти трое, — указал Том кивком на не обращающее ни на что внимание сплетение из тел, — тоже встречаются.       Гарри посмотрел на него вопросительно и тут же покосился на сосущееся трио.       — Мой брат Родольфус и Белла женаты, — ответил вместо него Рабастан с лёгкой улыбкой. — А Барти их любовник.       Гарри не успел ничего спросить, как вмешалась Винда:       — С тобой мы уже знакомы, — обернулась на них та.       Малышня сам не заметил, что вцепился в руку Тома, как ребёнок, которого привели в садик и представляют группе.       — А тут у нас… — дольше обычного замер на нём взглядом Том, заметив, что тот застыл в ожидании очередного имени, — Гарри.       — А это Том, — тут же подал голос Сириус. — Т О М. Хоть он и кажется злобным уёбком, в душе он очень…       — Милый.       — Злой уёбок, — снова не сошлись во мнениях братья.       — Том пришёл? — оторвалась Белла и нашла его взглядом.       За ней повторили это удивлённое «Том» и Роди с Краучем. Последний так вообще шёпотом, словно его имя нельзя было произносить вслух, не накликав беды.        — Том и тот малыш, — повторила она, сузив глаза.       Прозвище Гарри явно не понравилось.       — Я — Гарри Поттер, — представился он сухо.       — Гарри — малыш — Поттер, — повторила она за ним и с акульей улыбкой извлекла из кармана визитку. — Звони, если понадобится засудить вот этого индивида, — ткнула она острым ногтём в Тома и протянула карточку малышне, — за унижение чести и достоинства.       Гарри будто бы на автомате принял её, покрутив в руках.       Том хмыкнул, обошёл кресло Винды и устроился на свободном месте, подняв взгляд на всё там же застывшего малышню. Он бы не удивился, если бы тот сейчас выдумал сто и одну причину, по которой ему нужно было быть дома. Вот прямо сейчас. Мамка ждёт, папка… Дяде нужна срочная операция и моральная поддержка с его стороны. Позже десяти и сорока одной минуты ему гулять не разрешают. У друга случился пиздец — нужно бежать спасать… Выберет ли он что-нибудь из этого — какое разочарование — или выкинет что-нибудь новенькое?        Том аж замер в предвкушении. Впрочем, не он один.        Чтобы помочь ему разрешить дилемму выбора, Том хлопнул себя по коленям и, не сводя сощуренных глаз, протянул:       — Иди ко мне, кудряшка.