Meet me at the coffee shop

      — Ставлю десятку на то, что он уже на улице, — растянул губы в улыбке Сириус.       Брат тут же пихнул его в бок.       — От юриста так просто не избавишься, — вмешалась Белла. Она сжала лицо Барти за подбородок и смачно чмокнула его в губы, по слогам попросив: — Посиди спокойно.       В свою очередь тот пересел Родольфусу на колени и сказал, сымитировав интонацию малышни:       — А что, твой кофе не из год назад смолотых зёрен?       — На хую вертел я тебя и твой сарказм, — ответил низко Родольфус.       — Жду, — пропел Крауч и с наигранным стоном присосался к Лестрейнджу.       — Цирк уехал, клоуны остались, — вздохнул Том, сжав переносицу двумя пальцами.       — Знал бы, приготовил заранее попкорн, — повторил за ним Блэк-старший.       Со стороны послышался взрыв смеха — с каждой секундой здесь становилось всё более шумно.       — У меня другая ставка, — Белла достала купюру, махнула ей в воздухе и выжидающе глянула в сторону Тома.       Он поднял руки в сдающемся жесте и хлопнул по коленям, вставая:       — В спорах на себя же не участвую.       — Глянь, где там Гарри — малыш — Поттер, — улыбнулась она, — и принеси мне ещё одну Кровавую Мэри, — а затем передала двадцатку по кругу.       Рабастан сжал её, не понимая, что с этим делать.       — За пояс ему заткни, — хмыкнула Белла.       — Ну уж нет, — забрала у него купюру Изольда и просто отдала её Тому. — Везде есть глаза.       — Да у тебя паранойя, — присвистнула Винда.       И была награждена критичным взглядом сладкой парочки.       — Мои услуги стоят дороже… Ладно, плевать. Так уж и быть, — положил двадцатку на стол Том, — ставлю на то, что найду потеряшку у стойки: коктейль выбрать не может.       — Не боишься, что он действительно сбежал? — улыбнулся Рабастан.       А чего бояться?       Сбежал и сбежал — вернётся и снова будет из-за угла подглядывать за ним.       Пожав плечами, Том оглядел толпу и в следующую секунду нырнул в неё.       Его вела жажда, и она же подтолкнула в правильном направлении, где он засвидетельствовал, как малышня спорил с каким-то пацаном, пока тот его не поцеловал.       И что это за хуйня?       Том подошёл со спины, заметив свой коктейль, сделал глоток, смочив горло, и прихватил вздрогнувшего Гарри за талию. У паренька напротив взгляд плыл, как, впрочем, и он сам покачивался.       — Том?..       — Это кто? — кивнул он в сторону пацана.       Оба ответили одновременно:       — Никто!       — Парень его.       — О как, — хмыкнул Том.       — Ты мне не парень! — почти прорычал Гарри.       — Потому что я ску... скучный, — икнул тот.       — Что за молодёжь пошла — соски к двадцати годам не успели выплюнуть? Чмок да чмок. Смотри сюда, — поманил он «парня» Гарри пальцем.       На секунду оставив коктейль в стороне, Том придержал голову малышни обеими руками, запуская пальцы в непокорные завитки, и впился в губы. Он скользнул языком в рот, ощущая остаточный привкус мерзкого эспрессо и то, как Гарри ведомо прильнул, пусть и растерялся. Том тут же оторвался от его губ, облизав свои, и уставился на ошалело глядящего на них паренька в упор.       — Суть понял? — усмехнулся он. — Теперь иди и потренируйся с кем-нибудь ещё. Бывай, сосунок.       И, подхватив веспер одной рукой, а малышню в охапку — другой, Том потянул его за собой.       — И куда ты меня тащишь? — уточнил Гарри. — Свой-то коктейль не забыл, а мой где?       Том на ходу развернулся, в два шага дошёл до барной стойки, около которой всё ещё маячил тот темноволосый пацан, посмевший… — да плевать что, — вручил Гарри второй оставшийся стоять там стакан и вновь потянул за собой.       — Куда ты меня тащишь? — упрямо повторил малышня.       — У меня колени замёрзли.       — Не спросишь, кто это был? — дёрнул его за руку Гарри.       — Парень же, — просто ответил Том.       — Раз парень, чего тогда от него уводишь?       — Жизнь ему спасаю, — хмыкнул Том, оглянувшись на семенящего рядом малышню. — Ещё секунда, и ты ему что-нибудь бы откусил: например язык.       Гарри с ним поравнялся, стоило обогнуть парочку уже подвыпивших ребят, но руку не выдернул.       — Выступаешь добровольцем вместо него? Мне тебя теперь кусать? — насмешливо спросил он.       — Только не за язык: я им хорошо работаю.       — Чепуху мелешь?       — Туше, кудряшка. И сколько их? Парней, то есть, — остановился Том посреди толпы и сделал глоток, не сводя взгляда с Гарри. — А так-то, могу вернуть тебя — хочешь?       — Поговорим о бывших здесь? Ревнуешь, То-ом?       Казалось, Гарри начинала забавлять ситуация. А вот Том что-то не сильно веселился, хоть и старался пнуть настрой, доставая его из-под уровня плинтуса. Он склонился к Гарри, переходя на шёпот:       — Я спрашивал о нынешних. Меня не смущают полигамные отношения, если о них предупреждают заранее.       Малышня захлопал глазами.       — Это ты мне так отношения предлагаешь, что ли?       — За исключением вкуса поцелуя, мне всё понравилось. Тебе там, на улице, — тоже. Предлагать не предлагаю, потому что не очень сейчас понимаю, что с отношениями делать…       — Только не говори, — остановил его Гарри, — что к своим годам ты ни разу на свиданки не ходил?       — Раз ты пошёл со мной на свиданку, значит, мы уже в отношениях?       Том сдержал смешок.       Малышня продолжал разговаривать с ним как с круглым идиотом, что в каком-то роде стало даже привычным. Но какая, блядь, связь между свиданиями и отношениями?       — Так и начинаются отношения, придурок, — разгадал для него эту загадку Гарри.       — Ещё свиданками «отношения» и заканчиваются. А у нас много общего, — задумчиво заметил Том, — скверный характер к примеру.       — Вот чёрт, — разочарованно проговорил Гарри, — ты из этих парней, да?       Том вопросительно приподнял брови, но этого и не требовалось. Малышня продолжил сам:       — Типа давай трахаться в перерывах между приготовлением кофе? Видимо, правы твои друзья: именно кофе занял всё место в твоём крохотном чёрством сердечке, — и он резко выдернул руку.       — Боюсь, в перерывах у меня очень мало времени, чтобы трахаться, — пробубнил Том и спокойно отхлебнул из стакана, на мгновение прикрыв глаза. — Это ты так дуешься на меня из-за того, что замуж сразу не зову? — приоткрыл он веки, заметив, что Гарри его разглядывал.       Что-то всё катилось по одному знакомому месту — сколько раз он уже это проходил?       — Ты всё переврал, — закатил малышня глаза и тут же припечатал: — Но я не из таких, понятно? Меня не интересует секс по вторникам «ради здоровья».       — Можем просто целоваться, — сузил глаза Том, наблюдая, что с каждым его словом взгляд малышни становится всё более злым. — Мне не очень хочется в копилку ещё одни отношения, которые продлятся… неделю? Может — две? А потом меня кинут через сообщение: «Я так больше не могу, потому что ты мудак». В лучшем случае. Сейчас меня это не интересует, — прохладным тоном заметил он. — Поэтому, если ты хочешь видеться — пожалуйста. Не хочешь — скатертью дорога.       Кажется, он толкнул самую длинную речь за всё время их знакомства. И после неё появилась усталость.       Том сделал глоток, зная заранее, что Гарри возмутится, возьмёт свою оскорблённую гордость «не такого» и понесётся с ней на выход. Но лучше сразу всё решить, чем через пару недель снова слушать, насколько с ним всё не так, какой он хуёвый, раз не подстраивается под партнёра и не гримасничает по щелчку; какой невнимательный в жизни, раз не заметил новую кофточку — точно такую же, как и десятки прочих в шкафу; какой он грубый в постели, раз не хочет за ручки держаться и спать в обнимку… Том от этого немного подустал. А если иметь в виду, что малышня — тоже тот ещё грубиян и определённо станет занозой в заднице, то всё может в разы усложниться.       Отрицать, что он ему был симпатичен, не имело смысла. Но симпатии теперь было недостаточно.       Гарри молчал, крутил коктейль и молчал.       — Я пойду, — решил не давить Том. — Сделаешь выбор — знаешь, где наш столик.       Финт не удался:       — А теперь послушай меня, — встав у него на пути, грозно начал малышня.       С этих слов всегда начиналась какая-то херня.       — Во-первых, мы не школьники, чтобы «просто целоваться», — бушевал Гарри. — А во-вторых, если ты до сих пор не дошёл до понимания, что в отношениях работать надо и что-то делать, кроме отпускания саркастичных замечаний, то, видимо, — да, нам не по пути. Ускорю развитие событий: ты мудак, — и, допив залпом свой коктейль, он отсалютовал ему пустым стаканом, развернулся и ушёл.       Том смотрел ему вслед, замечая мелькающую копну кудрей то тут, то там.       Пиздец, конечно, но… если не сейчас, так случилось бы через неделю. Месяц — максимум.       Если только он снова не наденет маску; снова не станет идеальным. Таким, каким его хотят видеть: внимательным, обходительным, терпеливым, любящим — что там дальше по списку? И все эти характеристики должны были быть не его собственными, а такими, какими видел другой человек: как тот воспринимал внимание, как воспринимал обходительность, терпеливость… любовь наконец. Однако Том отказывался играть в эти игры: он сам ничего от других не требовал и не хотел, чтобы чего-то требовали от него.       Малышня бросался громкими словами о работе над отношениями, что в переводе с его языка означало: делай так, как я хочу, иначе иди на хуй. Будь тем, кого я себе нафантазировал, иначе — и снова — до свидания. И то, что успел Том услышать из их разговора с тем пацаном, лишь доказывало это. Тот показался ему скучным, Гарри его отшил, назвав это «несовместимостью характеров» — или как-то так.       Мог бы потребовать у парня, чтобы тот притворялся безбашенным, с самолёта его вытолкнул бы: без парашюта к примеру — так НЕскучно? Вот была бы работа над отношениями.       Том хмыкнул, сделав пару глотков, и осмотрел толпу. Клуб уже был набит под завязку.       — И где он? — материализовался рядом Сириус.       — Без понятия.       — Ушёл?       Том пожал плечами.       — Не расстраивайся, — Блэк сжал его плечо, слегка встряхнув. — Когда-нибудь встретишь того, кого от тебя тошнить не будет, — привычно протянул он.       — Главное, чтобы меня не тошнило, — в тон ответил Том.       — Эгоист.       — Какой есть.       — Чего так кисло? — опёрся на его плечо Сириус. — Это часть твоего своеобразного очарования — без неё мы бы тебя в наш клуб не приняли и не любили.       — Вот не надо только снова этих соплей, — покосился он на Блэка. — Я не расстроен: это было ожидаемо.       — Гм…       — Что?       Ответом стал красноречивый взгляд.       — Давай словами, а? Заебали намёки.       — Ожидаемо, но ты ведь именно таких и предпочитаешь, Том, — сдался Сириус. — С характером, малость капризных, острых на язык и с потенциалом говнюка. Хочешь принятия — найди себе травмированную милашку с огромным сердцем, и будут тебя любить любым. А такие, как Гарри, вспыхивают быстро и столь же быстро угасают. Просто ведь понять, что именно их привлекает — тот самый вызов. Тебя хочется усмирить, сделать послушным, таким ласковым, чтобы после сказать: «А до меня он был тем ещё гандоном, но посмотрите на него теперь». Тут ты подбегаешь — тапочки в зубах несёшь. Вот только стоит страстям улечься и тебе успокоиться, как им кажется, что отношения стали чересчур обыденными — нудными. Дилемма. Разве не этого они добивались? Стабильности, я имею в виду, и чтобы не хотелось тебе врезать после каждой фразы. Поэтому ты или катаешь на горках своего характера годами, не уставая, или пока-пока. Сколько раз так случалось, Том? — вздохнул он, будто сам устал считать. — Старик, пора бы уже поменять типаж.       — Вы всё-таки с братом решили открыть в салоне кабинет мозгоёбства? — уточнил Том кисло.       — Нужно будет — откроем, — развёл руками Сириус. — Пойдём, а то скоро Белла начнёт раздеваться, и нас уже ничего не спасёт — выкинут.       Том допил коктейль разом.       Как обычно: много льда, мало жидкости.       — Пойду, — кивнул он на стойку, — закажу ещё. И про Мэри Беллы забыл. Сам-то хочешь что-нибудь?       Сириус посмотрел на него долгим непонятным взглядом и покачал головой.       — Не задерживайся.       В ответ Том кивнул и скрылся в толпе.       Всё, сказанное Сириусом, уже давно было известно и ему — это когда сам себе лучший мозгоёб. Всем нравилось приручать его, но стоило ткнуться башкой в чужую ладонь, как всё менялось. Он перестал это делать — на хрен идти навстречу, если этого не ценят? Напротив, продолжал «катать на горках своего скверного характера», как выразился Сириус. Тогда вроде отношения зависали на одной ноте. Но его утомляла подобная динамика «мексиканских страстей». Это была всё та же самая игра, когда он видел ожидание в чужих глазах в ответ на свои действия. Мол, давай, нахами мне, Том; выкини нечто этакое. Помнится, тогда он просто махнул рукой и ушёл. После его обвинили в безразличии. Обоюдоострый меч. А суть он видел кристально ясно: происходило то же, что и с родителями, — он не был достаточно хорош.       Так что им от него нужно и что вечно было не так?       А если вспоминать…       До Гарри был Драко, до Драко была Алекто, до Алекто был её брат — Амикус, до него Селвин, до Селвина — Айви, до Айви… — Том задумался, — хрен вспомнишь, кто был дальше: в какой-то момент он перестал запоминать неудачи. Но прекрасно понимал, что они не прошли для него бесследно.       Амикус махнул на него рукой, Алекто заняла его место, якобы утешая… Утешение вышло горячим — Том не отрицал. Однако кинула она его ровно через три недели — как и её брат — турбулентных отношений со словами: «Такого еблана даже родная мать не выдержит».       Меропа вряд ли бы стала спорить.       А затем к нему привязался племянник Беллы.       Капризный, своенравный — тоже звал его придурком, кстати. Драко вообще по-разному его звал: манера речи была своеобразной. А когда выпьет — манернее гея не сыскать во всём Лондоне. Однако Тому было на это насрать — он людей принимал со всеми их тараканами. Старался, по крайней мере. Однако, как и у всех, у Драко тоже были определённые ожидания на его счёт. Он устраивал сцены на публике, иногда прямо посреди его заведения, провоцировал постоянно, дерзил, издевался, грубил, грубил и грубил — будто резковатая речь и прямолинейность Тома означали, что его можно материть с утра до вечера. К сожалению для них обоих, Тому подобная токсичность не очень заходила. И если в самом начале он смотрел сквозь пальцы на оскорбления, то потом это начало дико раздражать: тот делал это нарочно.       Друзья говорили, что Том — мазохист; что ему самому в кайф все эти карусели, на которых он вечно крутится на пару с разными истеричными особами. Возможно, были правы — чего отрицать. Он просто выбирал не тех. И не те выбирали его. Поэтому не стоило писать Гарри. Не стоило завлекать его в клуб. Целовать тоже не стоило.       Кудряшка его не понимал, а Том не умел правильно объясняться. Отличная почва для ежедневных конфликтов. Однако, что было куда более говорящим — реакция: стоило недопониманию пролиться на поверхность, как Гарри тут же вооружился «придурком».       Не то чтобы Тома это трогало: слова — просто слова, которыми он и сам пользовался. Проблема заключалась в том, что касалось это их двоих. Сам малышня вряд ли простил бы ему «придурка», а это уже был дисбаланс: что можно одному, другому — нельзя. Это получаются не отношения, а хуйня.       — Эй ты, — внезапно его потянули за футболку.       Том обернулся. За всеми размышлениями он успел заказать ещё парочку коктейлей с водкой и джином и не забыл про Мэри на этот раз.       Тот пацан, который «парень Гарри», взирал на него угрюмо. На голове творился бардак, будто он башкой себе расчищал путь к нему.       — Я не сос... сосунок! — воинственно воткнулись в него хмельные глазёнки.       Том выдержал взгляд, а затем усмехнулся, пробубнив:       — Да неужели, детёныш млекопитающего.       — Что?       Глаза сами едва не закатились к потолку.       — Г-где Гарри? — через секунду забыл о теме пацан.       — Домой ушёл. И тебе бы не мешало, — сдержанно заметил Том.       И правда походил на барашка.       — С Блейзом? — сузил он глаза.       — Не знаю никакого Блейза.       — Эт… это его парень, — горько хмыкнул пацан. — Весёлый. Не то что я… с-скучный.       Ещё один парень?       Том облокотился на стойку и, подперев щеку кулаком, уставился на него.       — Что?..       — Ты еле на ногах держишься, а ещё двенадцати нет.       Пацан хмыкнул, качнув головой, и едва не начал заваливаться в сторону. Том резко дёрнул его за руку, заставив стоять прямо.       — Ну и хорошо… — икнул начинающий алкоголик. — Зато мир п-прекрасен.       — Безусловно, — согласился Том и вздохнул.       Что правда, то правда: вот он тот самый «милашка», заработавший травму благодаря Гарри. У паренька явно было разбито сраное сердце: он зациклился на своём прошлом и теперь глушил его самым банальным из способов. Вот только при виде его у Тома ничего нигде не шевелилось. Хотелось разве что домой его подбросить, чтобы не закончил блюя где-нибудь в подворотне. Да и раздражала эта слабовольность и размазанные по лицу сопли — вот чего ныть-то? Будто Гарри такой один на целом свете, блядь.       — Эй, — позвал он его, щёлкнув пальцами перед самым лицом. — Сколько людей вокруг тебя?       — М-много, — икнул пацан.       — Ты сам себя скучным считаешь?       Да уж, слишком сложно для захмелевшего сознания.       — Как тебя зовут, кстати?       — Седрик.       Хорошо. Имя своё помнил. Уже прогресс.       — Седрик, так ты считаешь себя скучным?       Тот покачал головой.       — Тогда чего ты слушаешь всяких… людей, — Том едва не сказал «кудряшек», — и примеряешь их мировоззрение на себя?       — Ч-чего? — широко раскрыл тот глаза.       Том вдохнул и выдохнул.       Сегодня лимит его терпения давно себя исчерпал.       — Иди и подцепи кого-нибудь — вот чего. Хватит уже по прошлому сохнуть: там ничего хорошего нет. А в будущем ещё может быть что-то поинтереснее бутылки виски, — и он отвернулся к стойке.       Как раз коктейль зарядили.       Можно было напиться. Если бы Том был таким же сопливым мямлей, как тот, что упал рядом с ним на барный стул.       И чего он не отлипнет всё никак?       — Я ему наговорил… кучу плохих слов, — признался Седрик.       — Кому? — вздохнул Том, посасывая коктейль.       Зачем-то ему трубочку воткнули. Видимо, чтоб пил медленнее.       — Г-гарри.       — Ну наговорил и наговорил. Ничего теперь не поделаешь.       Кудряшка тоже с него пример взял недавно.       Том хмыкнул и покосился на растёкшегося по столешнице парня.       Если ещё и рыдать начнёт…       — У меня отец — священник, — протянул тот, глянув на Тома.       — Очень интересно.       — Ага. Я думаю, это его и привлекло… Наверное, я его не устраивал в… п-постели, — и он слегка покраснел.       — Это не причина, чтобы расходиться, — пожал плечами Том. — Мог сказать, как ему хотелось трахаться, и всё.       Седрик поднял руку и отпустил, закрыв лицо и пробубнив сквозь пальцы:       — Может, он стеснялся… Ну, что это будет чересчур откровенно?       — Твой отец священник, но ты ж не монашка, блядь, — фыркнул Том. — Не ищи глубокий смысл в чужих действиях, парень. Он тебя кинул, потому что остыл, или что ещё в голову взбрело. Но это не значит, что другого человека ты не устроишь.       Сказал он, хотя именно это сам и делал.       — Но, — начал Том, вновь щелкнув перед лицом Седрика, — держись от таких, как Гарри, подальше.       — П-почему?       — По собственному опыту говорю. Не приведёт это ни к чему хорошему.       — А ты? — приподнял он голову и едва не свалился с высокого стула.       Не успел Том сделать очередной глоток, как Седрик потянулся к нему, вцепившись в предплечье.       — Ого, — отодвинулся он. — Когда я говорил пойти тренироваться, не себя имел в виду.       Седрик осоловело моргнул и расстроенно насупился:       — Здесь у каждого… лицо Гарри.       Случай клинического кретинизма.       — Давай трахнемся, — предложил он Тому.       Ещё и весьма запущенный.       — А смысл?       Попытка воззвать к разуму провалилась.       — Научишь, — прошептал Седрик, — как надо…       — И ты побежишь показывать свои навыки кудряшке?       — Кудряшке?       М-да.       — Гарри, — Том покусал трубочку и раздражённо вытащил её.       Седрик, к удивлению, мотнул головой и пьяно рассмеялся.       — Раз мне стоит избегать таких, как он, значит… — он снова попытался навалиться, но в последний момент запнулся о ножку стула, и Том поймал его под живот, спасая от поездки лицом по полу и нужды срочного визита к стоматологу.       — Значит, тебе пора домой, — выпрямил он пацана с трудом и посадил на стул.       — Т-ты тоже думаешь… я скучный? — указал Седрик на себя пальцем.       — Я тебя не знаю и ничего не думаю.       — Тогда пойдём, и узнаешь.       Помедлив, Том допил веспер в один глоток и поставил пустой бокал.       — Ты здесь один?       — С т-тобой.       — С кем ты пришёл?       Перефразировка помогла:       — С подругой…       Подруга могла быть в таком же состоянии, но, скорее всего, он один так надрался. Вроде бы Тома даже совесть начала мучить, что он бросит барашка здесь, но так будет лучше. Лучше-то будет, и тем не менее…       — Ты знаешь, где твоя подруга?       Седрик помотал головой.       — А где живёшь — помнишь?       И тот на одном дыхании выпалил адрес. Во взгляде мелькнул интерес, тут же исчезнувший под плотной завесой опьянения.       — Родители дома?       — О-о, — задумчиво потянул он ноту, — я не могу делать это при них, — заключил он тревожно, будто вспомнив, о чём речь идёт.       Так…       — Ты у подруги собирался заночевать?       Он закивал:       — Мы можем там!       — Мы ничего не можем, блядь, — Том отцепил его от своей руки.       Бросить его здесь, что ли?       Но не все такие совестливые, чёрт…       Взгляд упал на мужика напротив, который не сводил с барашка сального взгляда. Того и гляди — угостит его сраной ягодкой на торте алкогольного апогея, и Седрик даст ему в состоянии беспамятства где-нибудь в уборной. Ещё и без презика. О чём пожалеет.       Том потёр веки и покосился на выжидающе смотрящего Седрика.       Срань господня.       Бегать по залу в поисках мифической подруги Том не собирался — в таком муравейнике себя-то с трудом найдёшь.       — Подвожу итоги, — вздохнул он снова, собирая мысли в кучку, — я протягиваю тебе руку помощи, парень. Посидишь со мной и компанией, чуть отойдёшь, подождёшь подругу…       Том надеялся, что та ответственнее его будет и сама найдёт дружка.       — …и с ней уйдёшь. Понятно? — заключил он.       Седрик закивал.       — Сразу предупреждаю: ко мне не лезть.       — Не лезть?.. — едва ли не обиженно переспросил барашек.       Повторить, что ли?       — Сидишь смирно, приходишь в себя — правила ясны?       Ожидаемого сопротивления не было: на первый взгляд, Седрик согласился. Пусть и нехотя. И с видимой складкой недовольства, пролегающей между бровей. Будто ему что-то обещали и надули.       — Пошли.       В конце концов, в случае чего можно сбагрить парня Регулусу — самому «добропорядочному» из них. Тот ещё до двери за ручку доведёт, сопли утрёт и одеялко заткнёт.       Том подхватил поднос с оставшимися двумя весперами и Мэри, дождался, когда Седрик спустится со стула, покачнётся и вцепится в его футболку. И пока они шли со скоростью кудряшки, заглядывающего в витрину, ткань тянуло то в одну сторону, то в другую.       Оставалось надеяться, что парень не завалится на пол в последний момент, не утянет его с собой, и они не устроят сраный перформанс посреди танцпола. Это стало бы окончанием, достойным этого вечера, но обошлось — дошли, можно сказать, благополучно. Разве что пару ног отдавили по пути, если судить по смачному мату за спиной.        Сперва Том поставил напитки на стол, затем заметил взгляды, устремлённые ему за спину.       — Не ожидали? А я пришёл, — флегматично протянул он. — Это Седрик, и он здесь посидит.       — Тоже у тебя на коленях? — уточнила Белла, тут же забрав свой коктейль.       — Просто посидит, — глянул на неё Том исподлобья, и та сразу всё поняла.       Показала, что рот закрыт на замок, и откинулась на спинку потягивать напиток.       Седрик, похоже, их небольшой перепалки не услышал: завалился на диван, устремив невидящий взгляд на увлечённых друг другом Родольфуса и Барти. Сморгнул и снова уставился на Тома.       Нет, не надо; не надо так смотреть на него.       — А Седрик у нас?.. — обвела всех взглядом Винда.       — Знакомый, — поставил точку Том.       Не хватало только, чтобы Сириус шутканул, что Том последовал его совету так быстро.       — Здрасьте, — выдохнул тот.       — Здравствуй-здравствуй.       — Мой папа — священник, а я ску-учный, — выпалил Седрик и сам же рассмеялся, будто это шутка.       Том едва не закатил глаза.       Регулус что-то ему сказал, усевшись рядом. Сириус добавил — устроившись с другой стороны.       Вот и славно. Пусть мозги прочищают тому, кому эта хрень жизненно необходима.       Том же опустился на освободившееся место подле Винды.       — Это мне? — тут же потянула та ручонки к его весперу.       — Это всё мне.       — У… — присвистнул Рабастан.       — Завтра будет тяжёлый день, — со вздохом кивнула Винда.       — Долохову не повезло.       Том скривился.       — Да нормально он работает.       — Думаешь, оставить его?       — Вряд ли я найду кого-то лучше.       — Похожего на себя, то есть, — поддел его Сириус, продолжая быть затычкой в каждой бочке.       — Если бы я только мог себя клонировать, — усмехнулся Том.       В воздухе повисло многоточие.       Он был благодарен, что никто ничего не спрашивает о кудряшке. Не хотелось мусолить эту тему снова и со всеми — не любил Том это дело. Пробегал тут некий Гарри, и всё. Нет ничего интересного в этом событии. Тем более тот сам сказал, что пришёл просто на коленках у него посидеть. Посидел и ушёл.       Всё это незначительно.       — И что это? — повёл он рукой в другую сторону, заметив, что Винда тянет из его трубочки.       — Не будь жмотом.       — Ты ж не любишь смесь водки и джина.       — Настроение сегодня какое-то, — подняла она на него глаза, — шальное.       — Ну шали, — с невеселым смешком разрешил Том и откинул голову на спинку.       На потолке мерцал свет — аж голова начала трещать. И пить расхотелось. А Седрика в этот момент вывернуло на пол.