Meet me at the coffee shop

      Том приправил креветки, добавил к обжаренным овощам и перемешал, хмурясь. Спагетти уже подходили.       Он покосился на тёмный экран смартфона.       Сколько уже длилось грёбаное затишье?       Иногда создавалось ощущение, что он придумал себе кудряшку. Если бы не друзья, видевшие его, то… Впрочем, это не исключает вероятность коллективного помешательства.       Да за эти дни он больше виделся с Офелией, чем с Гарри — переписка не в счёт. Вчера тот ограничился сообщением, что нервничает из-за встречи; Том записал ему голосовое, рассказывая забавные случаи с работы ещё во времена Горация. Забавные для старика — Тому было вообще не смешно.       Как-то одна клиентка заказала две чашки горячего шоколада для детей и попросила миску со льдом, чтобы остудить. Позже вернулась и пожаловалась, что лёд недостаточно холодный. Ей предложили наполнить миску, что было воспринято в штыки, ведь «больше льда слишком разбавит шоколад». А им просто нужно закупаться льдом холоднее. Как сказанула, так и выбежала… Другой клиент как-то взбунтовался, потому что в его американо налили воды. Сказал, что никто никогда раньше не позволял себе такого. А уж из практики Тома, как-то клиент пожаловался напрямую ему, что Винда была слишком радушна, и спросил её, что с ней не так, потому что это ненормально быть настолько приветливой в восемь утра. Том ответил, что его персонал компенсирует неприветливость начальства и, кажется, был не понят в полной мере. Под конец вспомнилось, что когда только открылись и в «Марволо» ещё было не так много клиентов, то одна из первых жалоб касалась… скорости. Кофе уже стоял на подносе, когда клиент уточнил: «Как быстро. Вы уверены, что он готов?..» Винда кивнула, и мужик глянул на них, как на идиотов. «Мы уважаем предпочтения наших клиентов, включая длительность ожидания», — не сдержался Том. В следующий раз будет ждать час, дебила кусок.       Историй была пара-тройка десятков.       Кажется, это отвлекло Гарри.       Но весь день стояла такая гробовая тишина, что Том сам себя задолбал пялиться в экран, гадая, написать первым или нет.       — Определённо нет, — заявил Сириус днём, покосившись на него с усмешкой. — Что ты творишь? Таинственного из себя не строишь: он тебя поманил — ты побежал к нему домой. Пёсик. Гав — по указке.       — Захлопнись, — беззлобно усмехнулся Том.       — Если нечем заняться, можешь помочь нам с ремонтом.       — Мне всегда есть чем заняться.       — Например, пялиться в экран и вздыхать, как кисейная барышня?       Том убрал телефон в карман.       Далее разговор перетёк в другое русло, что не отменяло сраной дилеммы.       Вроде бы они с кудряшкой переступили ту черту, когда топчешься и мнёшься, а Том всё ещё не понимал, блядь, как себя вести. Где та самая грань?       Вроде если не напишет в столь знаменательный — сарказм — день, то Гарри может посчитать его бездушной скотиной, который или забыл, или равнодушен к его жизненной драме. А если напишет, а кудряшке нужно пространство — типа просто помолчать, — то будет прилипалой…       Поэтому Том тянул: ещё не вечер.       В конце концов, можно и ночью ему маякнуть.       Звонок в дверь застал его врасплох посреди игр с дуршлагом.        Сириус, небось, не понимает человеческий язык: сказал ведь, что настроения ролить у него сегодня нет. Отвлечение работает, если на нём сосредоточиться, а то, на чём Том сосредотачивался весь день, на второй план уходить никак не желало. Всё просто: он завалит партию. Чего для полного счастья ему и не хватало сегодня.       Готовясь послать компашку по домам, Том глянул на экран домофона и наткнулся на кудрявую макушку.       — Гарри?..       — Пустишь?       Даже спрашивать не нужно было: Том уже жал кнопку, открывал дверь и слышал торопливые шаги. Не прошло и минуты, как в него влетел кудряшка. Того слегка потряхивало.       Том приобнял его, отступая внутрь, а затем захлопнул дверь.       Повисла напряжённая тишина.       Гарри продолжал слюнявить его футболку, пряча лицо, а Том — обнимать, ожидая, когда тот решит, что нужно что-нибудь да прояснить. В отличие от Ваблатски, Том ни разу не гадалка — или кто она там.       — Роман… — послышался шёпот.       — М?..       — Между моим отцом и Северусом, — наконец-то поднял на него взгляд Гарри.       Мутный такой. Болезненный.       Вид, который встревожил, и Том даже не сразу вслушался в то, что тот там болтает.       — …бросил его, выбрал маму и женился на ней, — тем временем договаривал кудряшка.       — Стоп, — коснулся лица Том, потерев подбородок. — Твой Злей — жертва любовного треугольника?       Гарри на мгновение задумался, затем кивнул:       — Что-то типа того… Да.       Вот чёрт.       Но сейчас не время забивать себе башку чушью, что ему наговорила Офелия. Совпало и совпало — кубок ей в руки, как самой проницательной. Пусть потрясёт им и порадуется.       — После встречи с мистером Люпином я собирался идти домой, — тихо пробубнил Гарри, — но так и не решился. Не знаю, что ему сказать… Точнее, знаю, но не знаю, с чего начать. Он будет всё отрицать и снова скажет, что я лезу не в своё дело…       — И это так.       — Что? — переспросил Гарри с удивлением.       — Его проблемы с твоим отцом не должны были касаться тебя. И уж тем более меня, даже будь я не только в татушках, но ещё и рок-музыкантом, — заметил Том.       И пожалел о сказанном.       Он тоже права не имел лезть в дела Гарри и Злея: судить кто прав, а кто виноват. Разберутся без него. Только вот, что опекун кудряшке трепал нервы из-за своих заскоков, бесило. Если знаешь, что у тебя проблемы, чего себе мозг не ебёшь, а Гарри его ложкой выедаешь?       И Тому тоже не хотелось грузить его своими умозаключениями — кому они на хер нужны?       — Не хочу, чтобы ты подумал, что мне всё равно, — начал было он, кашлянув, — но, может, ты голоден?       Потому что Том — да. А чем голоднее он был, тем злее становился.       — А у тебя есть алкоголь? — прошептал Гарри и даже осмотрелся, будто у Тома могли бутылки стоять у двери.       А над ними табличка: «Бери и утешайся».       — Есть, но тебе не дам.       — Это ещё почему? — тут же возмутился кудряшка.       — Не хочу.       — Тебе жалко, что ли? — принял тот всерьёз его ответ.        И, кажется, был в секунде от того, чтобы обидеться.       — Одну стопку, — сдался Том и разжал объятия. — Раздевайся — и на кухню.       И без оглядки направился к плите, прислушиваясь к шороху одежды за спиной.       Проблема алкоголя заключалась в том, что если кудряшка намеревался отправиться домой, то градус в крови повысит градус в комнате дома: ссоры ведь разные бывают. Не контролируя себя, можно много чего наговорить: например, что он был у Тома и выхлебал весь бар, что делу не поможет. «А я ведь говорил, что он плохо на тебя влияет! Сначала алкоголь, потом что? Наркотики?!» — начнёт верещать Злей. Крайним останется Том. Не то чтобы ему не было похуй, а вот Гарри не будет, как только протрезвеет. А если же он останется здесь на ночь, то алкоголь может превратить Тома в носовой платок, в который будут сморкаться до утра. Гарри ж предупреждал, что с ним делает выпивка — Том и сам помнил отлично. Репетировать моменты ссоры в новом антураже как-то не было желания.       — Что ты приготовил? — нарисовался кудряшка прямо под боком, заглядывая поверх плеча.       — Чёрные спагетти с креветками и тушеными овощами.       Гарри глянул на него, как на только что спустившегося с летающей тарелки пришельца.       — Дерзай, — побудил его Том сказать всё, что тот думает.       — Всё ещё не верю, что ты готовишь.       — Как минимум я готовлю кофе почти каждый день, — усмехнулся Том, доставая вторую тарелку.        — Просто у тебя лицо человека, обожающего доставку и пиццу, — будто бы случайно прижался к нему кудряшка.       Будто бы, потому что у того на лице всё было написано чёрным по белому: тискай меня, Том, тискай.       — Да, и тело у меня тоже человека, который с утра до вечера пиццу гамбургерами закусывает.       — А как же зал?       Наивный воробушек, блядь.       Том уже не в том возрасте, когда метаболизм бешеный. Да и то не у всех.       — То есть ты метросексуал, — кивнул кудряшка.       Что за манера на всё вешать какие-то ярлыки?       — Потому что я ем то, что готовлю?       — Не только. Я видел в ванной, — улыбнулся Гарри и шёпотом добавил: — Шампунь, маски, бальзамы для волос…       Логика, к которой стоит начать привыкать.        — А ты чем моешься? Водой, как настоящий ретросексуал?       — И листьями зад подтираю, — кивнул Гарри.       — Действительно, противоположности притягиваются. Моя утончённость и твоя первобытность нашли друг друга.       — Не всё так плохо, — продолжил льнуть к его боку Гарри, наблюдая, как овощи с креветками коронуют гнездо из спагетти. — Я знаю, что такое дезодорант и смазка. Особенно люблю пользоваться последним изобретением человечества.       Это был намёк или же попытка не думать ни о чём?       Уточнять Том не стал: если кудряшка не хочет сопли пускать весь вечер, принуждать сморкаться в свой жилет нет смысла.       — Ты так и не рассказал мне ничего про встречу с родителями, — внезапно напомнил Гарри.       Точно.       Тему переводит.       — Потому что не произошло ничего интересного, — отмахнулся Том и подхватил обе тарелки, уставившись на Гарри.       Тот понял его без слов — обогнул стойку, усаживаясь по другую сторону.       — Совсем-совсем?       Смешное такое уточнение: спрашивал ведь о чём-то конкретном, но в лоб этого не делал. Те самые границы. Так что не один Том всё ещё топтался вдоль линий, не зная, как близко они проведены.       — О, если тебе любопытно, то я женюсь, — произнёс он, поставив тарелку перед Гарри, и уселся напротив.       Перемена была мгновенной.       Разве можно быть настолько наивным? И как, блядь, этим не пользоваться…       — Мы переспали, она залетела, всё тип-топ — свадьба в эту пятницу.       — Придурок, — выдохнул Гарри злобно и буквально воткнул вилку в центр блюда, агрессивно наматывая на неё спагетти и по пути сметая все креветки.       Том хмыкнул и пропел:       — Поэтому прости, кудряшка, но это твой последний шанс насладиться моим обществом…       — Если ты не заткнёшься, — понизил Гарри голос, и взгляд упал на тарелку.       Блестящий такой — обещающий расправу на скорую руку.       — Тарелкой в меня запустишь? — предположил Том.       — Выебу тебя, — вскинул он взгляд.       — Какая страшная угроза, кудряшка. Аж трепещу от страха…       Гарри вздохнул, сунул вилку в рот, вынул и принялся жевать, продолжая сверлить его взглядом.       — Собой, надеюсь? — поинтересовался Том.       — Что «собой»?       — Выебешь собой? Я не против, если ты снова оседлаешь меня, как у себя дома.       Кудряшка замер с очередной порцией, намотанной на вилку. На щеках появился и пропал румянец.       — С бонусом в виде не только моего языка в твоём рту, но и члена в твоей волшебной заднице, — добавил Том и сам продегустировал блюдо.       Соли не хватает.       — Какой ты разговорчивый, — просипели в ответ, — сегодня.       Съязвить или нет — вот в чём вопрос.       Том помедлил; поднялся, достал два стакана, о чём забыл совсем, и всё же ляпнул дурость:       — Просто очень рад видеть тебя.       Лучше не поворачиваться.       Воду, сок… Что на стол-то поставить?       Слова звучали по-дурацки — лучше бы съязвил. Хотя бы привычно было. А это что такое? Рад видеть тебя?       «В следующий раз хвостиком не виляй», — заявил Сириус, смеясь. Том тоже посмеялся. Чтобы он да хвостиком вилял?       — Ты скучал по мне? — раздался ещё более дурацкий вопрос.       Разве не это он только что сказал?       Том достал сок, затем — минералку. Тогда послышался шорох, и, повернувшись, он наткнулся на кудряшку подле себя.       Его тарелка уже была пуста — вот это скорость.       — Так скучал или нет? — напористо повторил вопрос Гарри.       — Я ведь сказал.       — Ты сказал, что рад меня видеть, что можно интерпретировать по-разному…       — Я писал тебе, что, гм… да.       — «Да», что?       Издевается, что ли?       Том нахмурился, чувствуя себя дебилом: в одной руке был зажат пакет сока, в другой — бутылка воды, а пауза — пристроилась между ними. Неловкая. Эта та самая граница, блядь, и, если перескочить её, Том признает… да, признает, что он сраный пёсик, виляющий хвостом, стоило Гарри переступить порог его дома. И готов на всё: лапу дать, гавкнуть по команде и бежать навстречу в любое время дня и ночи…       Вот же ж срань.       — Поставь, — попросил он сипло и передал добро кудряшке.        То тут же закончило на столе.       — Я скучал по тебе, — заявил Гарри, вновь встав перед ним блядским соляным столбом. — И ты такой странный, знаешь, — отмер он, сделав шаг ближе.       — Знаю.       Кажется, не этого в ответ от него ждали.       — Но можешь пояснить, — улыбнулся Том.       Гарри хмыкнул.       — Как про член в моей заднице — так легко болтаешь, а как речь заходит о чувствах, то смущаешься как школьник.       У Тома были возражения на этот счёт.       Когда он был школьником, о чувствах думал в последнюю очередь, а уж говорил — тем более. Это сейчас произошёл какой-то сбой в системе. Из-за Гарри его коротило. Чем дальше — тем больше; чем дальше, тем сильнее замыкало…       — Когда ты был пьян, столько всего любопытного мне настрочил, — напомнил кудряшка о том досадном инциденте. — А теперь даже признать не можешь, что скучал.       — Разве это не очевидно? Не люблю признавать, что и без того понятно, — внутри заворочалось раздражение. — Если будем видеться ещё реже, забуду, как ты выглядишь.       Гарри приподнял брови.       — Мы совсем недавно виделись…       — Недавно? — невольно поднял голос Том и вздохнул. — Ладно… Плевать.       Кудряшка внезапно опустил голову, уткнувшись лбом ему в плечо.       — Но мне приятно, — пробормотал он. — Что тебе этого мало. Потому что мне тоже. Очень мало.       Том поднял руку, коснулся его затылка, зарывая пальцы в непокорные пряди, и слегка сжал.       — Мы упускаем момент.       — Какой?..       — Поговорить о том, что тебя удручает, — слегка потянул за волосы Том, заставляя запрокинуть голову.       Гарри поджал губы; взгляд тут же стал задумчивым. Он отстранился — пришлось отпустить. Кудряшка вернулся на место, уныло уставившись в свою тарелку.       — Хочешь ещё? — опустился напротив Том.       Гарри покачал головой.       — Спасибо… И-и, — протянул он, — я всё ещё не знаю, что делать с этим, поэтому и говорить не о чем. Он смотрел на меня, а видел отца… Теперь видит во мне себя. А меня он не видит, — почти шептал Гарри.       Словно в насмешку, экран его телефона засветился.       Злей названивал.       Гарри скосил взгляд, но будто бы не собирался отвечать.       — Ищет меня, — добавил он и хмыкнул, уткнувшись лицом в руки. — И я даже не понимаю, ищет потому, что беспокоится, или же потому, что думает: я с тобой сейчас повторяю его же ошибки. Это… Это так утомляет.       Может, его разум такой извращённый, но Злей мог просто ревновать. Если Гарри визуально — копия своего отца, то тараканы у Северуса в голове могли быть настоящими мутантами. Раз тот, по кому ты сох, отбрил тебя, почему бы не вырастить того, кто будет нуждаться только в тебе? Это, скажем, практично, пусть и совсем нездорово.       Том поморщился.       Потому что в таком случае ему нельзя не вмешиваться и просто стоять в сторонке, ожидая, когда кудряшка решит отсечь пуповину.       — О чём задумался? — спросил тот, наливая сока.       Вот лучше ему не знать про хрень, что у Тома в голове творится.       — Ты можешь оставаться здесь, сколько хочешь, — ответил он и всё же спросил: — Гм, тебе ведь не нравится он?       Гарри застыл со стаканом в руке.       — В смысле Северус? — спросил он и захлопал глазами.       Нет, определённо Том какую-то хрень сморозил.       — В каком смысле не нравится ли мне Северус?       — Проехали.       — Нет, — поставил кудряшка стакан со стуком. — Говори давай.       Зря он это, конечно, начал.       — Что, если дело не во мне, а в любом, с кем бы ты ни встречался? — спросил Том и вздохнул. — Любым, кто не он?       Гарри сначала будто озадачился, затем нахмурился:       — Нет… Нет, у нас не такие отношения. И я не вижу его, блин, в этом плане, — он скривился и фыркнул. — И, думаю, заметил бы, если Северус видел во мне… даже язык не поворачивается сказать кого.       И замолчал.       Том не стал говорить, что многого не замечаешь, пока тебя этим по лбу не стукнуть. А Злей персона явно травмированная — хрен знает, как у него подсознание функционирует.       — Это невозможно, — уставился Гарри едва ли не возмущённо.       — Попробуй сказать, что кинул меня и сошёлся с кем-то другим… со своим дружком Роном, например. Или Блейзом.       — Не одобрит: Рон учится плохо. А Блейз… Блейз ему не нравится.       — То есть ему не нравится ни один мужик в твоей жизни, — усмехнулся Том и налил себе воды, сделав пару глотков.       — Ну просто так получилось, — пожал плечами Гарри. — Ему нравится Гермиона…       — А тебе? Ты бы сошёлся с ней?       На лице Гарри снова появилось то самое выражение.       Том кивнул:       — Понятно. Даже мысли не было. Может, поэтому она ему нравится? Нет никакой угрозы.       — Он просто хочет, чтобы у меня была семья. Традиционная семья. Ты ведь и сам это понимаешь…       Да, Том так думал. Раньше. Однако узнавание человека меняет перспективу. Для кого-то его отец — примерный семьянин, для Тома же — тот ещё мудак. Словно о двух разных людях речь идёт.       — Прекрати, — привлёк внимание Гарри. — Думаю, я в состоянии различить, смотри он на меня как-то… как-то не так. Да и думаю, что после всего чувства к моему отцу у него весьма спорные: я долго думал, что он вообще его ненавидит. Сомневаюсь, что у него осталось что-то вроде незакрытого гештальта. Он бы не стал… раз не стал мешать им ещё тогда. Из-за мамы, скорее всего, — будто бы выдохся кудряшка.       И снова… сложно, блядь.       Говорить о ком-то хуёво не исключает вероятности определённых чувств. Злей мог вполне понимать, что это как-то ненормально — растить себе будущего любовника. Поэтому и жил в мире противоречий. И на кладбище особо ненавидящим Поттера-старшего он не выглядел.       — Да бля! Том! — Гарри угрюмо уставился на него.       — Что?..       — Прекрати думать о нём в таком ключе… Мне неприятно.       Определённо.       — Неприятна вероятность, что твой опекун — тот ещё извращенец?       — Он. Не. Такой.       — Окей, — пожал Том плечами. — Но если всё же такой, придётся ему несладко.       Слова, которые озадачили Гарри.       — Врагу не пожелаешь, — отделался от подозрений Том.       Не будет же он угрожать?       Но в таком случае с карьерой Снейпа покончено. Ему нужно мозги лечить, а не детей учить. Да и вообще держаться подальше от ребятишек — если существует вероятность и Гарри вылетит из-под его крыла, то как знать, какой фокус выдаст следующим психика Злея?       Заметит похожего на двух кинувших его Поттеров мальчонку и похитит, чтобы любил его?       Не то чтобы Том не понимал его — понимал. И, в принципе, ему плевать было, что там с ним станется, если бы это не касалось кудряшки.       — Доставай алкоголь, — отвлёк его Гарри, требовательно уставившись. — Где моя обещанная стопка?       — Сначала скажи: ты планировал остаться или вернуться домой?       Кудряшка медлил с ответом: сам, видимо, не решил.       — Останусь, — спустя недолгую паузу всё же ответил он. — Не хочу ругаться с ним — не готов я к новой стычке. Зато очень хочу лапать тебя всю ночь.       — Предупреждать его собираешься? — скосил взгляд Том на то включающийся, то выключающийся экран, который Гарри игнорировал.       Сообщения так и сыпались.       — Нет.       — Предупреди, — настоял Том.       — Зачем?       — Да потому что накалять не нужно. Ты взрослый уже, чтоб ночевать где угодно: хоть улететь на день на другой конец страны.       Гарри же медлил. Затем взял телефон и уставился на него.       — Он не поверит… что я у Гермионы или у Рона.       — Так и не говори, где ты.       Это ж нужно такие тривиальные вещи объяснять.       Реально малышня, блядь.       — «Со мной всё хорошо. Вернусь завтра» или «Не приду ночевать — буду завтра», — добавил Том.        Повисла тишина — кудряшка скользил взглядом по сообщениям, похоже. Хмурился и неодобрительно поджимал губы, затем начал сам набирать ответ.       — Он думает, что я с тобой, — поделился Гарри.       — Правильно думает.       — Тогда какой смысл писать-то?       — Проверить будет сложно.       Кудряшка вздохнул и через секунду отрапортовал:       — Отправил.       — Хороший мальчик, — усмехнулся Том.       Что бы Гарри ни говорил, а всё равно ощущения странные. Будто Том делил его со Злеем — ещё ни с кем он не проходил через это, но, наверное, так себя ощущают любовники.       — Он спрашивает, с тобой ли я, — поднял взгляд Гарри.       — Мне тебе ответ, что ли, диктовать?       Кудряшка покачал головой.       — Хочу написать, что встречался с мистером Люпином и мне нужно подумать после всего, что я узнал, но боюсь, у того могут быть проблемы.       Боже ж.       Том коснулся век.       — Гарри… друг твоего папки уже давно взрослый человек, никак не связанный со Злеем. Что ему сделает Северус? Отправит гневное сообщение? Думаешь, ему будет не по хуй?       — Ладно, — только и сказал кудряшка, затихая.       Строчил… строчил — будто сраное эссе. Том доесть успел и даже сходил за бутылкой джина.       — Всё, — отложил он телефон.       — Что «всё»?       — Я высказал ему всё…       Том напрягся.       — То есть вместо того, чтобы завтра сказать, ты ему сейчас всё слил?       — Да, — казался тот довольным собой. — Пусть подумает обо всём ночью.       — Гениально, — флегматично прокомментировал Том.       С кем он связался?..       — Ты ведь сам сказал, так что не так?..       — Я не говорил перенести ваш обличительный разговор в текстовую форму, кудряшка, — плеснул себе джин Том прямо в стакан вместо стопки. — Сейчас ты дал ему понять, что всё знаешь, домой не вернёшься… и, считаешь, что так успокоил его? И что он не продолжит тебе написывать? Повезёт, если не пойдёт в полицию заявлять о пропаже человека, блядь.       И Том залпом осушил стакан.       Горло обожгло.       Он тяжело выдохнул, заметив, как Гарри схватил телефон, уставился и помрачнел.       — Прочитал… Не успел удалить, — поднял он взгляд, будто спрашивая, что ему теперь-то с этим делать.       Молиться.       — Надеюсь, ты не забыл подчеркнуть то, что сказал мне: что завтра вернёшься?       Взгляд был красноречивее слов.       — Сейчас-сейчас, — пробормотал он и вновь стал тыкать в экран. — Написал… Он прочитал.       — Молодец. Врубай тихий режим.       — Сделал, — выдохнул Гарри, и Том налил ему в стопку.       — Какой ты послушный сегодня.       Скорее, растерянный, как ребёнок, потерявшийся на автобусной станции. Пока с мамкой, такой весь из себя дерзкий, а стоило руке, держащей его, исчезнуть, как он готов на всё, чтобы мир вновь стал прежним.       Том невесело усмехнулся своим мыслям.       — Ещё, — прохрипел Гарри, протягивая ему стопку.       — Мы договорились на одну, — положил Том ладонь на бутылку.       — Это было до, — опустился его взгляд на повёрнутый экраном вниз телефон.       До хуйни, что он натворил, — понятно.       — А кто предупреждал меня насчёт алкоголя?       — Обещаю не реагировать остро на твои комментарии, — произнёс кудряшка и уже начал дуть губы. — Ни о чём не думать.       — Разве ты не становился, наоборот, очень мнительным? — покрутил Том бутылку в руке.       — Зависит от порции… Если выхлебать всю бутылку, то, думаю, меня вырубит. И вообще, — в голосе проснулась капризность, — ты ведь говоришь, что мне нужно вести себя по-взрослому, так какого ты решаешь: пить мне или не пить? И сколько мне пить?       И то правда.       Том скривился и напоминать не стал, что кое-кто был тоже не в восторге, что Том напился тогда. Будто отчитал его — как мелкого шкодника. Со взрослостью это было никак не связано.       — На, — пододвинул он ему бутылку.       И Гарри на неё уставился, но открывать не спешил.       — Давай переберёмся туда? — указал он подбородком в сторону дивана.       И они переместились вместе с бутылкой.       Гарри сложил ноги на Тома, глядя на него с задумчивым выражением лица, которое превращалось в сонное с каждым новым глотком джина. Сидели они в тишине, наверное, около получаса.       Том вообще ни о чём не думал — умел он по щелчку пальцев выключать рефлексию, — а вот кудряшка, похоже, успел много чего надумать, пока присосался к бутылке, как пиявка.       — Как думаешь, мой отец плохо поступил?..       — Сделав выбор не в пользу Злея?       Гарри кивнул.       Том пожал плечами.       Ему-то откуда знать?       — Как минимум, поступил он честно. Мог обоим головы морочить.       — Но Северус так не думает… Наверное, считает, что папа его предал, — совсем тихо заметил Гарри.       — Это уже никак не характеризует твоего отца, кудряшка, а лишь Злея. Кто-то расстаётся и сходится с другим человеком через пару месяцев, кто-то вот так — не может пережить этого много лет.       И не даёт жить остальным.       — Это ты мне как эксперт по расставаниям говоришь? — криво улыбнулся Гарри. — Но… наверное, если он так и не смог пережить разрыв, то очень любил отца. Ты бы смог жить дальше, если бы мы расстались?       — И даже уже присмотрел тебе замену, — откинул голову Том.       В него тут же полетела подушка.       — Напомню: что ты обещал? — отложил он её в сторону.       — Тогда прекрати гадости мне говорить, — насупился кудряшка.       Том вздохнул.       — Я не знаю, Гарри. Вряд ли Злей мог знать, что расставание выйдет ему боком. Такие вещи познаются в процессе.       — Я вот не смогу, — протянул Гарри тихо.       Том перевёл на него взгляд.       — Жить без меня? — уточнил он с усмешкой.       — Ага, — важно кивнул Гарри и вновь присосался к бутылке.       Максимализм для кого-то ещё — этап не пройденный, по всей видимости.       — Ты мне не веришь? — вопросительно пробормотал Гарри, приподнимая брови.       Словно сомнения в его словах возмущали.       — Надеюсь, это не угроза суицидом, кудряшка, иначе достаю ремень — готовь задницу.       — Каким ещё суицидом? — выдохнул Гарри. — Я просто не оставлю тебя в покое. Ни-ко-гда. Не дам ни с кем другим встречаться. Кроме меня, разумеется, — положил он ладонь на грудь и рассмеялся.       — Угрозы — это явно не твоё, — погладил Том торчащую из-под джинсов лодыжку.       Гарри дёрнул ногой, будто ему было щекотно.       — Это и не угроза — обещание. Если умру раньше, тогда буду преследовать тебя в виде духа, — и он снова расхохотался.       — С какой стати ты раньше меня умирать собрался?       Алкоголь и разговоры о смерти — классика жанра.       — Ну я так, — махнул Гарри рукой, — на всякий случай.       — Опасно давать такие обещания.       — Чем опасно?..       — Я ведь могу и поверить, — улыбнулся Том, заметив, как расфокусированный взгляд кудряшки сосредоточился на его губах. — И тогда уже ты не сможешь встречаться ни с кем, кроме меня.       Гарри громко выдохнул, будто сдувшись, резко спустил ноги на пол, сел, встал, покачнулся и, явно не рассчитав, как на его координацию влияет алкоголь в крови, плюхнулся прямо на Тома, не удержавшись на ногах. Улыбнулся, будто так и надо было.       Горячие ладони легли на живот, спустились ниже; пальцы неловко подцепили края футболки, и кудряшка потянул за них.       — Снимай.       — Это тебя так мои слова резко перевозбудили? — поддался Том, поднимая руки.       А кудряшка уже, откинув в сторону футболку, водил ладонями по коже, сжимая её и сминая, словно массаж собрался делать. Всего тела, бля. И ведь правда собрался: повалил Тома, нависнув с каким-то фанатичным видом. Снова эти кудряхи упали на глаза; снова сдержаться оказалось невозможно: рука сама тянулась, пальцы — цеплялись за завиток.       Туда-сюда; сюда-туда.       На лице Гарри расцвела хмельная улыбка — дурная такая. Том заёрзал под ним и забрался руками под свитшот. Первое, что он ощутил, — рёбра. И выгнул бровь, надеясь, что иронично так получилось.       Кудряшка ж нервно облизал губы: делал он это странно. Не вдоль губы, а поперёк — словно языком в рану тыкался.       Но…       Это из-за стресса или он ни хрена не жрёт? Одно другого не исключает, а Том в мамки не записывался, но… блядь, хотелось заявить, чтоб утром приходил в «Марволо» — кормить будет. И тапер с собой даст, а вечером можно повторить сегодняшний финт.       — Что такое? — склонился Гарри.       — Ничего.       — Вот эта хмурая складка, — ткнул кудряшка ему в лоб пальцем, — определённо что-то да значит.       — Ты схуднул.       За слишком короткий срок.       Гарри помолчал, будто задумавшись над его словами.       — Я ем, если ты об этом. Болел просто, а потом немного нервничал. Перед встречей…       Ответ какой-то туманный.       — Ты ж видел, как я умял твою стряпню, — насупился кудряшка.       — Видел.       — А до этого я слопал каннеллони… кажется, со шпинатом и сыром.       Том задрал одежду, проведя пальцами по впалому животу. Обведя пупок, он зацепился за край джинсов, злобно дёрнув.       Злобно, потому что понимал, что тёрки со Злеем так влияют на Гарри: изводят его. Что сказывается не просто на том, видятся они или нет, но и на его состоянии. Восемь фунтов — минимум. А у кудряшки и так не было ничего лишнего, поэтому так заметно.       Зубы заскрежетали — пришлось насильно расслабить челюсти. Взгляд встретился со взглядом, и Гарри медленно склонился, проехавшись задницей по его бёдрам.       — Никогда не знаю, о чём ты думаешь, — прошептал он в самые губы.       И лучше ему не знать и о новоиспечённом желании Тома наведаться к Злею прямо сейчас и встряхнуть, блядь. Кем бы он Гарри ни воспринимал, но дорожить-то должен при любом исходе. А если нет, то Том с радостью приватизирует кудряшку.       Наверное, это называется помутнением рассудка — то, что он сейчас ощущал. Нет, не злость на грёбаного Злея с его закидонами, а мысли о Гарри. Душные такие. Удушающие его своей грандиозностью. Никогда не по отношению ни к кому он не думал в подобном ключе. Это было как-то ново. Чудно ещё. То ли усыновить хочется, чтобы следить, как тот питается, спит… дышит, блядь, то ли взять в рабство.       — У тебя такой взгляд сейчас, — улыбнулся кудряшка.       — Какой? — прошептал Том.       Вот и всё — пойман с поличным.       По телу прошла дрожь, и руки сами оплели Гарри, крепко сжимая… крепко прижимая к телу — чтобы тот и вдохнуть не мог.       Ведь Том действительно может поверить. А если поверит, то вряд ли отпустит.       Всё же что-то от матери да унаследовал: навязчивые мысли например. А они ведь навязчивые и нездоровые? Сравнивать не с чем было. Будто весь послужной список встреч и расставаний стёрся.       — Взгляд, будто про похищение ты не шутил тогда, — еле слышно выдал кудряшка, задев языком его губу.       Дразнил.       — Я и не шутил.       Том затаил дыхание, скользя ладонями вдоль спины, и сипло спросил:       — Знаешь сказку про Гензель и Гретель?       — Кто ж её не знает, — Гарри запечатлел поцелуй на подбородке, глянув исподлобья. — Сейчас будет какая-нибудь сложная метафора про то, что я — твой пряничный домик?       Том рассмеялся, и кудряшка вжался губами прямо в его улыбку. Он раскрыл рот, позволяя языку толкнуться вглубь; руки Гарри опустились, продолжая то ли сминать, то ли пощипывать, словно это Том — сраный пряничный домик в процессе приготовления; то есть кусок теста, который кудряшка раскатывает и мнёт, и мнёт, и мнёт, пока верха не стало мало.       — Так я не прав? — будто бы запыхавшись, спросил Гарри.       — Насчёт чего?       Рассеянность — новая граница, размывшаяся к хуям собачьим. Всё из головы вылетело, пока Том наблюдал, как кудряшка расстёгивает джинсы, приспускает резинку трусов и высвобождает член.       — Ты что-то про сказку говорил, — напомнил он, чуть приподнявшись и осев на его бёдра — аккурат на стояк, стянутый тканью.       — Блядь, — сквозь зубы выдохнул Том.        И откинул голову, когда Гарри повторил движение, надрачивая себе с тем же фанатичным видом: щёки алели, будто он снова температурил; губы блестели, каждую секунду смачиваемые слюной… Маленький извращенец собирался обкончать его тело, на которое, казалось, и дрочил, взглядом водя то вниз, то вверх, будто повторяя изгибы татуировок. А Том плыл, и мысли путались от этого зрелища.        — Так… что? — сипло спросил кудряшка, ритмично потираясь.       Ткань о ткань — болезненно. Он это знал; дразнил или мучил — хрен поймёшь. Хотел с ума его свести, но дальше испытываемого им исступления только его хроническая форма.       — Сказки, да, — выдавил из себя Том и положил ему руки на бёдра, подстёгивая.       — Угу, сказки, — пробубнил в ответ Гарри.       Что?.. Как…       — Скажешь?       — Скажу.       Пьян был не Том, но язык заплетался именно у него, пока кудряшка, склонившись, загнанно дышал, толкался в кулак и на обратном движении задевал чуть ли не месячное сосредоточение неудовлетворения Тома.       Словно на блядских скачках. Быстро-быстро и ещё быстрее.       И вроде даже хорошо: бороться против импульса завалить его и…       — Хочу скакать на твоём члене… — прервал мыслю горячий шёпот, ставший стоном. — Хочу, чтобы ты был глубоко во мне… Хочу, хочу, хочу… блядь! — Гарри задрожал, елозя поверх него и рвано выдыхая: — Хочу, чтоб… ты кончил в меня…       И последняя гласная протянулась стоном; Том сам забыл, как дышать, стискивая бёдра Гарри до судороги мышц, когда почувствовал, как на живот капает нечто тёплое — даже горячее.       Весь секс развернулся у кудряшки в голове за минуту, а у Тома — перед глазами. Впопыхах, криво и косо, можно сказать, но этого хватило для перекуса. Осталось главное блюдо, десерт, а после десерта — кофе. Можно и совместить; можно и повторить — Том был не против. И не просто не против, а даже очень за. Отпускать этой ночью он Гарри не собирался, а потом…       — Что до сказки, то вспомнилось, — просипел Том. — Там было что-то вроде: вот ты и попался. — Он зарылся лицом в шею кудряшки и шёпотом заключил: — Теперь от меня никуда не уйдёшь.