VEGAS

By the grace of the fire and the flames you’re the face of the future, the blood in my veins

Церемония уже закончилась, когда Пит смог вернуться во дворец. Он тяжело дышал, пот покрывал его шею, одежда прилипла к телу. — Где ты был? — до Пита доносится обеспокоенный голос Кинна. — На охоте, — ответил Пит, запыхавшись, когда вошел в тронный зал. Три пары глаз смотрели на него. Странно смотрели. Так что Пит чувствует себя неуютно, словно не в своей тарелке, но даже не уверен, правильно ли это описывает его ощущения. Он чувствует тепло, его разум слишком живо вспоминает тот холодный запах мяты, когда Пит закрывает глаза, он как будто снова может чувствовать этот аромат. Как будто он действительно все еще витает в воздухе, с болью пробирается по горлу всякий раз, когда он вдыхает, его холод остается в груди, ползет от затылка до кончиков пальцев, заставляя все тело дрожать. Пит почувствовал, как его колени ослабели, и он почти потерял равновесие, но Кинн достаточно быстро подхватил его, удерживая за плечи. Тепло ладоней Кинна, которое Пит ощущал через ткань своей рубашки было удивительным, и Пит почувствовал, как что-то внутри него шевельнулось, когда лесной запах Короля оседает в его сознании. Кинн убрал волосы с глаз Пита, и тепло на коже, там, где мягко коснулся его палец, было словно электризующим — почти обжигающим. Пит резко вздохнул. Обычно, когда он становится чрезмерно чувствительным к прикосновениям и запахам, это означает, что он вот-вот ощутит жар. Но почему сейчас? Это слишком рано. Слишком рано. — О боже, у тебя начинается течка, — Танкхун - Король Орина и старший брат Кинна, подбежал к Питу, отталкивая того от Альфы. — Я отведу тебя в твою комнату, — добавил он, схватив Пита за плечи и помогая ему выйти из зала. Кинн собирался последовать за ним, но его младший брат - король Фароса, остановил его. Кимхан встал с великолепного кресла, украшенного эмблемами и золотыми петлями, стоявшего рядом с королевским троном, и направился к Королю. Заставляя Кинна отвести от двери встревоженный взгляд. Питу казалось, что комната вращается вокруг него, его запах становился все сильнее с каждой минутой, одежда еще больше пропитывалась потом, когда он свернулся калачиком на своем кровати. — Я прошу прощения… за все это, Господин, — сумел кое-как пробормотать Пит, закрыв глаза и поскуливая от прилива тепла, охватившего его тело. Это было внезапно, обжигающе, заставив его тихо вскрикнуть, когда он крепко сжал простыни в кулаках. Танкхун снял с Пита обувь, затем помог ему избавиться от промокшей одежды, стараясь быть как можно более бережным по отношению к страдающему Омеге. Он намочил полотенце в холодной воде, прежде чем приложить его к шее и груди Пита. Последний зашипел, от ощущения холода, которое коснулось его горящей кожи. — Выпей этого, Пит, — сказал Танкхун, помогая Питу сесть, чтобы тот смог выпить подавители. Горький вкус жидкости обжигал горло. Он застонал. Когда все было сделано, Танкхун накинул простыню на тело Пита и ушел. Пит знал, что лекарство начнет работать не раньше, чем через несколько часов после его приема, но он смог заснуть. Ему снилось, как руки касаются нежной кожи его живота, кружат вдоль талии, скользят вниз между бедер. Горячо и возбуждающе. Он видит на себе темно-бордовые глаза, голодные и пожирающие. И запах. Тот самый запах из леса, его разум так ясно помнит его. Запах мяты, холодный и шероховатый, проник ему в горло и сладкое ощущение распространилось по телу подобно лесному пожару. Ему хотелось застонать. Он чувствует на себе тяжесть мужчины, но не может полностью разглядеть его лицо. Почему-то комната кажется такой темной, как будто ему завязали глаза и единственное, что он может видеть — это темные глаза напротив в лужицах чернил, пожирающие его своей интенсивностью. Теплое ощущение, легкое как перышко, пробегает по его обнаженной груди. От впадинки между ключицами, ниже, рисуя мягкую линию до живота. Палец. Понял Пит. Он не смог удержаться от резкого вдоха, когда это вызвало новый оттенок жара на его коже, заставив его издать какой-то звук. Он стонет? Он на самом деле не знает. Он не мог пошевелиться, но все его тело горело от желания, он жаждет прикосновений, каждое мягкое касание разжигает огонь в каждой частичке его существа. Это возбуждает. Холодный мятный аромат затуманивает его разум, он чувствует сильные руки, прижимающие его к кровати; ему хотелось вырваться, но в итоге он застонал еще сильнее, когда боль удовольствия пронзила его грудь до самых пальцев ног, отчаянная и нуждающаяся. Пита резко проснулся и открыл глаза. Сон был настолько ярким, что он не может отдышаться. Он снова весь мокрый от пота и чрезвычайно возбужден. Он сел на кровати, оглядывая комнату. Но никого не было. Его взгляд упал на окно, когда он сжал зубами ткань, оборачивая пропитанные потом простыни вокруг своего дрожащего тела, ткань прилипла к его обнаженной коже. Его тело дрожит, но ему невыносимо жарко. Лекарство не делает того, что должно. Раньше такого никогда не случалось. Обычно, подавители и хороший ночной сон облегчали течение течки без каких-либо проблем, в отличие от сегодняшнего дня. Он чувствует сейчас, что теряет себя в этом состоянии, его голова затуманена похотью и желанием — сексом. Он хочет секса. Его тело жаждет этого. При мысли об этом из с его губ сорвался тихий всхлип, он почувствовал, как что-то горячее сочится из его дырочки, заставляя его крепко зажмуриться, приоткрыть рот и тяжело дышать от странного ощущения. Он снова падает на кровать, свернувшись калачиком. Он не может удержаться и сжимает простыни в кулаке, когда по его телу пробегает еще одна волна жара и из него вытекает еще больше смазки; он застонал. Пит помнит свой сон, ох, как сильно ему хотелось почувствовать руки Альфы, удерживающие его, смакующие его, кусающие и помечающие его. И запах, тот самый аромат, который заставляет его быть таким — он хотел его. Хотел, чтобы он охватил его целиком, смешался с его собственными феромонами, завладел им, доминировал над ним — повязал его. Вязка. Он хочет этого. Омега в нем хочет этого. Нет. Возьми себя в руки, Пит. Он повторял себе это снова и снова. Пытаясь отвлечь свой разум от похотливых мыслей. Он пытался сосредоточиться на звуках ночи, стрекотании сверчков за окном, холодном воздухе, просачивающемся сквозь щели, и звуке своего прерывистого дыхания. Но жар внутри него остается, продолжая затуманивать его разум. Он хочет освобождения. — Пит? Голова Пита резко повернулась к двери. Кинн. Он снаружи. Пожалуйста, только не сейчас. Он чуть не заплакал, когда почувствовал, как внутри него начало расти легкое волнение от мысли, что за дверью его комнаты находится Альфа. — Пит, ты в порядке? Тело Пита двигалось само по себе. Сев и плотнее натянув на себя простыню, он подошел ближе к двери. И он чувствовал запах Кинна, аромат своего Короля, просачивающийся сквозь щели. Между ними было всего лишь несколько дюймов деревянной двери. Этот запах отличался от того, который он ощущал в лесу и в своем сне. Запах Кинна действует на него, но не так сильно, но все же этого достаточно, чтобы заставить его упасть на колени и крепко сжимая ладонью дверную ручку. Костяшки его пальцев побелели. Простыни спадали с его плеч, холодный ветер мягко поцеловал его обнаженную спину, он снова натянул на себя ткань, даже его собственные прикосновения к коже были словно наэлектризованным. Он почти застонал, почувствовав, как его эрекция внутри в штанах стала еще больше. — Ты все еще в течке, — голос Кинна понизился на октаву. Пит застонал от этого звука. Оно жаром пробежало по его позвоночнику. Альфа. Пит прижал ладони и щеку к двери, ее холодная поверхность коснулась его горящей кожи. Подсознательно ища запах Кинна, он вдохнул, и тот уже был в воздухе — более густой и сильный аромат проникал в его горло. — Помоги мне. Пожалуйста… — Пит почти простонал. Он не мог поверить, что просит Кинна, короля Фонтоса, забрать его невинность, после всей борьбы, через которую он прошел за свою жизнь, чтобы сохранить свое тело для своей истинной пары. Теперь он бездумно предлагает себя своему Королю. Но он не мог больше думать, жар овладел им, окончательно затуманивая разум. — Ты нужен мне, мой Король, — он застонал, прикусив нижнюю губу, пытаясь подавить свое желание. Запах Кинна становится все острее и темнее. Пит слышит прерывистое дыхание Кинна за дверью. Он тоже хотел его. Конечно, он хочет тебя. Ты ему нравишься, и ты это знаешь. Теперь используй это. Его инстинкты Омеги толкают его на поступки, о которых, он прекрасно знает, что вскоре пожалеет. Но что еще он мог сделать? Давление внутри него мучительно невыносимо. Он хотел освобождения, он хотел, чтобы Альфа прикоснулся к нему, разрушил его, трахнул его. Сейчас. Желание. Похоть. Секс. Единственные мысли, поглощающие его разум. И он хочет этого прямо сейчас. Пит снова коснулся дверной ручки, его рассудок кричал на него: Не открывай ее. Не делай глупостей. Но тело Пита движется само по себе, он нажал на ручку, все его тело задрожало от предвкушения — он жаждет прикосновений Альфы. Затем дверь задребезжала. У Пита перехватило дыхание, и он отпустил ее, его руки тряслись, сердце громко билось в ушах. Он пытается ее открыть? Снаружи послышался негромкий щелчок, и со временем запах Кинна становится все слабее и слабее. — Я вернусь с врачом, — сказал он прежде, чем его запах полностью исчез. Пит попытался открыть дверь, но теперь она была заперта. Пит рухнул на пол, пот покрыл все его тело и пропитал простыни, смазка текла по бедрам под его штанами, а на глаза навернулись слезы. Каждая частичка его тела горит, его разум теперь подчинен только инстинктам. Он чувствует себя потерянным, уязвимым, обезумевшим и возбужденным. Наступило утро, солнце было уже высоко. Пит всю ночь ворочался, не находя себе места, опустошенный и страдающий. Врач пришел через час после ухода Кинна и дал Питу другой подавитель. Сильнее, чем тот, что он обычно принимал. Он почувствовал это в тот момент, когда оно обожгло ему горло, и в животе сразу же появилось другое тепло. Это помогло ему проспать всю ночь. Пит смотрит на свои мокрые простыни: в воздухе витает сильный запах, который он легко уловил. Мысли о прошлой ночи захлестывают его. Как он был таким жалким и нуждающимся. Он просил своего Короля трахнуть его. Он умолял Короля взять его. Это было так неправильно. Его захлестнуло чувство стыда. Съедало его изнутри. Как он мог сделать это, не думая о последствиях и о своем достоинстве? Пит готов был провалиться сквозь землю. Хотя его течка еще полностью не закончилась, он накинул тунику и надел бриджи. И решил на некоторое время выйти из замка. Ему нужно было подышать свежим воздухом и привести себя в порядок. Ему все равно сегодня не разрешили бы исполнять свои обязанности из-за его состояния. Люди во дворце прекрасно это понимали, потому что даже если он консул Короля — солдаты, слуги и рыцари все равно считают его одним из Королевских Принцев. Единственный Омега, живущий в огромном замке. Пит взял лошадь из конюшни и повел ее в сторону леса, раздвигая по дороге ветки и сучья. Внезапная мысль пронзила его разум, заставив его свернуть в сторону. Он не знал, что на него нашло, когда он решил направить лошадь к небольшой заросшей тропинке, ведущей к границе. Граница. Это кажется глупым. Глупо идти туда, пока течка еще не закончилась. Все нормально. Он говорит себе. У меня с собой бутылочка с подавителем. Тот запах все еще вызывает его любопытство. Прошлой ночью он бесчисленное количество раз появлялся в его снах. Делая его еще более возбужденным, наполненным слишком сильной похотью. Уже меньше, но это словно вызывает зависимость. Возможно, это просто отголоски непрошедшей до конца течки, поэтому тело Пита жаждет этого. Рациональная часть призывает его остановиться и вернуться, потому что как можно хотеть преследовать запах, который мог стать причиной его внезапной течки? Она еще не полностью рассеялась, он все еще чувствует, как она шевелится внутри него, теплая и отчаянная, и он все еще движется туда, куда хочет его тело. Сверкающая поверхность реки еще никогда не выглядела такой соблазнительной, с тех пор как он видел ее в последний раз. Ручей спокойный, и вода еще не так высока. Он пошел дальше, пока не добрался до родника, скрытого за камнями и высокими деревьями. Его вода блестит под мягким светом солнца, лучи проникают сквозь листья, легкий ветерок ласкает его лицо и шею. Он глубоко вздохнул, вдыхая аромат леса, и прислушался к пению птиц под тихий свист ветра. Пит надежно привязал лошадь к дереву, снял сапоги и одежду. Его кожа была потной и липкой, и легкий ветерок ласкал его обнаженную кожу. Он сложил свою одежду на берегу источника и окунулся в холодную воду. Глубоко вдыхая, когда заходит глубже. Он заходил дальше, пока вода не достигла его подбородка, затем Пит нашел на дне достаточно большой камень с плоской поверхностью, на которой он мог сидеть. Он откинулся назад, из-под длинных ресниц всматривались в высокие деревья над ним, тихие звуки шелестящих на ветру листьев наполнили его уши, это было так безмятежно. Пит закрыл глаза. *** Мягкие лучи рассветного солнца проникли в затемненную комнату, это заставило Вегаса нахмуриться, стоя в дверях. Слабый запах чужого аромата пробудил его чувства. Его не было всю ночь, но запах все еще витал в его комнате. Гребаная Омега. Выругался он. Вчера вечером он немедленно приказал этой Омеге убираться с его глаз, как только тот вошел в его комнату. Его сладкий запах кажется ему ужасным. У него закружилась голова, и он разозлился. Дело не в том, что он ненавидит Омег, просто он «разборчив» в том, кого собирается трахать, особенно в отношении запахов. Этот слишком сладкий, слишком интенсивный запах, проникший в его чувства, заставил его морщиться. И тот факт, что запах все еще витает в комнате после того, как он приказал всем слугам убрать ее, выводит его из себя самым ужасным образом. Вегас с грохотом резко захлопнул свою дверь, шагая по длинным коридорам замка. До безумия взбешённый. Большое терпение никогда не было сильной стороной Вегаса, это всегда будет его проблемой. Можно сказать — проблема всего Королевства. Но кто бы на его месте не разозлился? Предполагалось, что он хорошо проведет время, трахаясь с Омегой, если бы только этот владелец борделя хорошо выполнял свою работу. Это уже не первый раз, когда ему присылают Омегу, которая ему не нравится. И это будет в последний раз. После того, что он пережил той ночью в лесу, забирая свое имущество и приказав слугам убрать его комнату, пока его не было (что они очевидно сделали из ряда вон плохо), он поклялся, что это последний раз, когда он дает этим крысам шанс на выживание. — Ты плохо выглядишь, в чем дело? — Макао, его младший брат и Принц Кали встретил его в коридоре. Но Вегас продолжал идти, даже не взглянув на брата, Макао последовал за ним. — Этим слугам и хозяин борделя - я хочу отрубить им головы, — Вегас зарычал, не оглядываясь. — Ты знаешь, что мы не можем просто так это сделать. И это заставило Вегаса резко повернуться лицом к Макао, глаза Вегаса горели яростным гневом. — Ты знаешь, что я могу, — зарычал он. Вегас — Доминирующий Альфа, каждая душа в этом королевстве знает это, и все они охотно склонились бы перед одним лишь звуком его имени, поклонялись бы земле, по которой он ходит, сгибаясь от его доминирующего присутствия. Да, это сделали бы все. Кроме Макао. Не потому, что они братья, и не потому, что они оба Альфы, чья природа — спорить и бороться за доминирование; а потому, что Макао убежден, что Вегас мог бы быть кем-то добрее. Вегас не ужасный и не злой, он хороший старший брат и хороший Король для своего народа. Но иногда все, о чем думает Вегас, помимо секса, — это кровопролитие. Он сражался на поле боя, заставлял рушиться другие Королевства, порабощал и убивал людей. И люди Кали любили его, доверяли и уважали своего Короля. А работа Макао как Принца заключалась в том, чтобы сосредоточиться на укреплении Королевства, создании ему хорошей репутации, ведении неформальных встреч и переговоров, которые Вегас находит безумно скучными. — Ты должен милостиво относиться к нашим людям, они ведь тоже люди, — настаивал Макао. — О, я был милостив к ним, мой дорогой младший брат, и посмотри, что они натворили, когда я проявили немного доброты. — Быть ​​жестоким не обязательно. — Ты вообще себя слышишь? То, что ты хороший, делает тебя глупым. Хорошо, что Король я, а ты нет, — Вегас повернулся к Макао спиной и зашагал прочь. — Убей их всех, я не хочу их видеть, когда вернусь. Вегас решил побродить по городу, чтобы успокоить нервы. Натянув через голову одежду, он вышел из замка, не дожидаясь ответа Макао. Он взял лошадь, привязанную рядом с сараями, перекинул ногу через ее мужественную спину, и направился через лес. Он прислушивался к размеренному топоту копыт, легкому взмаху хвоста и фырканью животного, он чувствует его силу под собой, когда они скачут вдоль деревьев и выбираются из леса. Он добрался до города, где дороги поменьше были окруженн рвом и стенами из камня и кирпича. Стены и башни, круглые и квадратные, предназначались для защиты при нападениях. Город повторял контур холма с севера на запад, в центре которого располагался замок. Главные улицы вели к городским воротам на востоке. Вегас въехал в центр города. Одно его присутствие и запах заставляли людей обращать на него взгляды, пока он шел по извилистым многолюдным улицам. Люди кланяются, солдаты выражают почтение своему Королю. Единственный человек, который спас их землю. Для такого доминирующего Альфы, как он, различные запахи города вызывают тошноту. Все это переполняло воздух, и Вегас презирает это. Иногда он затыкал нос платком, чтобы хоть как-то ослабить подавляющие густые запахи разных людей, смешивающиеся в воздухе. Он ненавидит сильные запахи, и, к сожалению, весь город переполнен ими. Вегас поехал дальше по дороге на восток, ведя свою лошадь к городским воротам и выезжая под огромный полог леса. Он пришпорил коня, чтобы тот быстрее прибавил ходу. Ветер щекотал его лицо, холодный и резкий. Он продолжал вести свою лошадь поворот за поворотом, позволяя ветру и своему разуму сосредоточиться на пути перед ним. Он наклонился всем телом вперед и пустил лошадь галопом по огромным корням и сухим листьям. Пока он не заставил ее внезапно остановиться. Его лошадь издала возмущенный звук, когда он резко натянул вожжи. Он замер на месте, прислушиваясь к лесу, воздух приносил с собой другой аромат, очень тонкий и сладкий. Это был свежий, естественный запах, напоминающий о соснах и цветах, распускающихся весной. Весна. Первая мысль, которая пришла ему в голову. Странно. Сейчас еще не сезон, и запах не доносится с деревьев, которые его окружают. Он немедленно двинулся дальше. Осматривая окрестности. Он прислушивается к тихому топоту копыт своей лошади, шуршанию сухих листьев под ними, нежному свисту ветра над головой. Все его чувства активизировались. Он снова глубоко вдохнул, и тот же запах все еще витал в воздухе. Его альфа-инстинкты говорят ему что-то, чего он не может точно понять. Что-то шевелится в его крови, он чувствует, как это поднимается из самой глубины его сущности; словно какая-то боль от непреодолимого желания обладать чем-то, но чем именно? Ветер стих. Запах исчез. Вегас цокнул языком, и лошадь направилась глубже в лес. Он оставался настороже, словно одинокий волк, ищущий свою добычу. В этом аромате было что-то такое, что заставило его хотеть узнать больше, заставило трепетать все его чувства. Он жаждет этого. И тут это настигло его снова. Нос Вегаса сморщился, втягивая воздух. Запах был слабым, но он все еще был там, сладкий и нежный аромат, который он почувствовал несколько минут назад. Аромат был очень тонким и мягким, как цветок, и Вегас следовал за ним, пока это не привело его к границе. Он слез с лошади и двинулся дальше вдоль реки. Его плащ развевался на ветру, когда он прислонился правым плечом к дереву, скрестив на груди руки. А прямо напротив него, за высокими деревьями и дикими зарослями кустарника, в маленьком источнике спит прекрасная Омега. С того места, где он стоял, Вегас мог видеть только часть его лица. Их разделяла огромная и глубокая река, которую никто не осмеливался пересечь, но Вегасу все же удалось разглядеть перед собой черты прекрасного мужчины. И аромат. О, это было так тепло и привлекательно. Как бы сильно он ни презирал запахи представителей любого второстепенного пола, этот аромат был другим. Это было мило. Слишком нежно, словно теплое чувство охватывает его, дразнит, заставляет жаждать и стремиться к нему. Ему хотелось чувствовать этот запах снова и снова. Он хотел заполучить его. О, идея затащить этого Омегу в свое Королевство тут же захватывает его разум. Но Вегас решил подождать. Он подождет, ведь он же не хочет напугать свою истинную пару, не так ли? У Фонтоса есть кое-что, что принадлежит мне. Подумал Вегас, и легкая ухмылка тронула уголки его губ, когда он наблюдал за спящим Омегой. Купаясь в лучах солнечного света, падающих с деревьев. В конце концов ты узнаешь мое имя. Вегас поклялся себе. И ты назовешь меня своим Альфой. Он позаботится об этом.