Учимся прикасаться (Learning to Touch)

Инеж уже не первый раз бывала в земенском портовом городе Азунила, но она никогда не уставала любоваться им. Равка представляла собой смесь увядшего имперского величия, новой промышленности и крайней бедности, мозаику выцветших куполов, фабрик и грязных улиц, где ветераны выпрашивали милостыню на углах. Керчия представляла собой более старую, более строгую версию того же, с ее крепкими фабричными зданиями и портовыми офисами, разрушающимися трущобами и повсеместным зловонием каналов и доков. Земенцы, однако, верили в красоту не только для обозначения статуса, но и ради самой красоты. Фонтаны, статуи и мозаики украшали многие площади, а двери и подоконники даже самых обыденных зданий были раскрашены в яркие цвета. Даже уличные лавки были затенены яркими узорчатыми тканями, которые одновременно защищали торговцев от знойного солнца и конкурировали за внимание прохожих. Хотя Джеспер вырос на границе, а не в городе, это помогло Инеж понять, почему он говорил о том, каким тусклым и серым был Кеттердам. Две культуры, казалось, едва ли существовали в одном мире. Каз, в неизменном черном костюме и такой же шляпе, которая была модной в Керчии, но везде выглядела странно, выделялся, как обгоревшее дерево в поле среди цветов, и она никогда не была так рада его видеть. Прошло почти четыре месяца с тех пор, как они виделись в последний раз, и было бы еще дольше, если бы он не совершил долгое путешествие на другой континент, чтобы встретиться с ней. Спуститься с причала и оказаться в его объятиях, даже в чужом порту, в чужой стране, было похоже на возвращение домой, и мгновение она наслаждалась этим, прежде чем вернуться на «Призрак». Более часа она была занята, руководя выгрузкой груза, который был их прикрытием в рейсе. Настоящими причинами были капитан и команда земенского корабля работорговцев. В Новом Земе существовали строгие законы против торговли людьми, и когда она сдаст их, вполне вероятно, что этим мужчинам не только грозит тюремное заключение, но и нанявший их судовладелец потеряет свой корабль и будет оштрафован вплоть до банкротства. Захват кораблей и освобождение пленников решили лишь часть проблемы. Когда у Инеж появилась возможность обеспечить дополнительную справедливость, она так и сделала. И если Каз был достаточно нетерпелив, чтобы увидеть ее и заплатить за путешествие в Новый Зем, чтобы встретиться с ней там, что ж… прошли месяцы с тех пор, как они могли делать что-то большее, чем просто писать друг другу, и она была очень трудолюбивой женщиной, заслужившей небольшой отпуск. Если Каз мог отложить дела бесчисленных предприятий, которыми он теперь руководил — как законных, так и нелегальных — и приехать к ней, то она могла провести с ним в порту еще неделю или две. Она заставила себя отбросить беспокойство по поводу освобожденных пленников, пока они шли по улицам, держась за руки. У ее команды был опыт помощи людям в возвращении их домой, даже без ее контроля над каждой деталью. Она доверяла им и была полна решимости сделать эти редкие дни с Казом полностью принадлежащими ей. Они остановились возле пекарни, привлеченные запахом свежеиспеченной выпечки и жарящихся пончиков, когда услышали крик с другой стороны улицы. Оба обернулись, и как только Каз увидел мужчину, он почти мгновенно бросился в толпу, таща за собой Инеж. Это было похоже на воспоминание об их прошлом. Они лавировали между людьми, уклоняясь от разгневанного преследователя, который теперь выкрикивал имя, которое, как знала Инеж, Каз время от времени использовал во время мошенничества. Она пристально посмотрела на него, но он даже не заметил, его взгляд метался по сторонам в поисках возможных путей отхода. Внезапно его взгляд остановился на магазине справа от них, и он направился к нему. Это был небольшой магазинчик с невзрачной дверью, через которую Каз почти что вломился внутрь. Она последовала за ним, с некоторым замешательством рассматривая выставленные напоказ кремы для кожи и задаваясь вопросом, каков был его план, пока он направился прямо к стойке. — Мы ищем что-то особенное, — многозначительно сказал он и положил монету на прилавок. Высокая женщина средних лет, стоящая за прилавком, с усмешкой подмигнула и повела их за занавеску и вниз по нескольким ступенькам в потайную заднюю комнату. Прохладный воздух ударил по коже Инеж, как бальзам, и она инстинктивно проверила места, где мог спрятаться злоумышленник, прежде чем полностью осознала свое окружение. Это была небольшая комната, размером примерно с одну из кают ее корабля, устланная ярко-зеленым ковром. Две стены были обиты полками, и на этих полках… Инеж оглядела выставленные предметы. Многие из них были явно фаллическими, хотя также имелся выбор средств фиксации, масел и других… интимных аксессуаров. — Я оставлю вас с вашим мужчиной на минутку, чтобы вы могли осмотреться в одиночестве, — весело сказала Инеж продавщица. — Они более честны, когда рядом не подслушивает другая женщина. Все, что Инеж могла сделать, это сохранить невозмутимое выражение лица, когда кивала и благодарила ее по-земенски. В тот момент, как за ней закрылась дверь, Инеж медленно повернулась и посмотрела на Каза. — У меня сейчас так много вопросов. Мышца на челюсти Каза дернулась. — Пока я вчера ждал прибытия твоего корабля… мне стало скучно, — пробормотал он, а затем, когда Инеж подняла бровь и оглядела предметы вокруг них, он издал звук негодования. — Не настолько скучно! Я просто... этот идиот сидел в баре, и это была отличная возможность для небольшой аферы. Не было никаких причин этого не делать, поскольку я знал, что тебя не будет еще как минимум несколько часов. — Он нахмурился. — Не ожидал, что столкнусь с ним снова. Это такой же большой город, как Кеттердам. Все шансы были против этого. — Хотела бы я сказать, что что-то из этого меня удивило, — сказала Инеж со вздохом. — Хорошо, теперь, когда мы это прояснили, почему мы прячемся от него в комнате, полной секс-игрушек? — Никакого колокольчика, — сказал Каз, взяв бутылочку с маслом и нахмурив брови, глядя на надпись на земенском на этикетке. — Магазины, в которых есть задняя комната с товарами, которые не выставляются на витрине, — единственные здесь, кто не вешают колокольчики на дверь. Узнал об этом много лет назад от контрабандиста. Я просто зашел в ближайший магазин без колокольчика, который смог найти. Я ожидал увидеть наркотики или нелегальное оружие, а не… что-то подобное. — Он поставил бутылочку. — Мне не ясно, что в этом противозаконного. — Не все, что находится в задней комнате, незаконно. Возможно, это сделано ради конфиденциальности, — предположила Инеж. — Если бы я собиралась купить что-то подобное, я бы не хотела выбирать там, где все могли бы наблюдать за этим. Каз фыркнул. — В этом есть смысл, — он протянул руку под ее широкополую шляпу, чтобы убрать прядь волос с ее лица, но замер, когда дверь снова открылась. Хозяйка магазина вернулась, но ее заговорщицкая улыбка исчезла. — Я только что потратила несколько минут, заверяя очень разгневанного джентльмена, что никогда не видела никого похожего на вас. Поэтому я уверена, что за эти минуты вы нашли что-то, от покупки чего не сможете устоять. Она скрестила руки на груди и взглянула на них спокойными темными глазами. Инеж открыла было рот, чтобы извиниться, но Каз поднял руку, чтобы остановить ее. — Конечно, — сказал он по-деловому. — Какая покупка лучше всего компенсирует ваше беспокойство? — Подождите минутку, и я соберу для вас пакет, — сказала она, слегка изогнув губы вверх, и в ее глазах снова появился блеск. — Моя благодарность не бесконечна, — предупредил ее Каз. — Только один предмет. — Как скажете. Женщина обошла Инеж и взяла страпон и ремень с полки, и Инеж пришлось зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться, когда женщина передала их в руки Казу. Глаза Каза расширились, а рот дернулся, прежде чем он смог скорректировать свое выражение лица, но затем они последовали за ней в переднюю комнату магазина, и он вежливо заплатил цену, которую она попросила, не пытаясь торговаться. Когда она отрезала кусок коричневой бумаги и аккуратно начала его упаковывать, они оба отчаянно старались не смотреть друг на друга, но когда она сунула туда маленькую бутылочку масла и сказала: — Это в подарок. Инеж пришлось выйти на улицу, чтобы не взорваться от смеха. — Думаю, мне еще никогда в жизни так красноречиво и вежливо не говорили, чтобы меня трахнули, — сухо сказал Каз, когда через мгновение появился на улице с поразительно сдержанным, невзрачным пакетом. — Это было впечатляюще, — согласилась Инеж, а затем они оба рассмеялись до слез, опираясь друг на друга возле витрины. Каз вздохнул и покачал головой, когда наконец пришел в себя, все еще хмурясь, взглянув на пакет. — Тем не менее, эти затраты с лихвой окупятся изумрудами с карманных часов того фили. Ухмылка Каза была зловещей, когда он взял Инеж за руку. — Ты неисправим, — это все, что она смогла сказать. — Ты устроил аферу и обокрал его? Мы все еще собираемся сходить куда-нибудь поесть, или у нас остались еще какие-то раздраженные фили, о которых ты забыл упомянуть? Он сунул сверток под мышку и посмотрел на нее невинным, обиженным взглядом. — Ты можешь обмануть всех, кроме себя самого, — с любовью сказала она ему, и они направились к ресторану, куда изначально и собирались. •☯• Инеж была зрелой двадцатишестилетней женщиной, поэтому на следующее утро она вытолкала Каза из постели, нежно тыкая его в голову их новой незапланированной покупкой. — Что… прекрати, я же не делаю так с тобой, — возмущенно пожаловался он, отмахиваясь и слегка морщась от света, когда открыл глаза. — Уже поздно, и я хочу поесть. Она поставила страпон на прикроватную тумбочку и схватила Каза за руку. Она потянула ее, чтобы привести его в сидячее положение, а затем, когда он свесил ноги с края кровати, подняла за нее его на ноги. — Если ты хотела, чтобы я встал на завтрак, тебе следовало остановить меня после четвертого шота. Он провел рукой по растрепанным во сне волосам и пристально посмотрел на бутылку виски, которую они вместе выпили прошлой ночью. Несмотря на жалобы, похмелье у него было не такое уж и сильное. Ко второй чашке кофе он пролистывал керчийскую газету, которую нашел в газетном киоске возле гостиницы, и доедал кусок тоста, который, по его словам, он не хотел. Когда Инеж наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, он повернул голову и вместо этого перехватил поцелуй губами. После завтрака она уговорила его прогуляться на свежем воздухе. Здесь его было гораздо больше, чем в Кеттердаме. В то время как в Новом Земе было немало фабрик, Азунила была старой и бережной по отношению к своей истории. Решением, которое до сих пор сбивает с толку гостей из Керчии, город принял законы, запрещающие снос зданий и замену их металлургическими и текстильными фабриками. Пригороды города кишели промышленностью, но, в отличие от Кеттердама, кирпичи и мостовая городских достопримечательностей не были почерневшими от постоянного слоя сажи. Прогулка была ее идеей, но когда Каз ненавязчиво направил их в восточную часть города, она позволила ему это сделать. Он привел ее в небольшой ботанический сад, расположенный между двумя старыми городскими зданиями, и пройдя через арочные ворота, Инеж растворилась внутри. Смешанный аромат наполнял каждый вдох ощущением весны. Растениям и деревьям не давали залезать на каменные дорожки, но в остальном им позволяли беспрепятственно расти, в отличие от неестественно ухоженных садов, которые предпочитали в Керчии. — Как ты узнал об этом месте? — спросила она, когда он сорвал несколько цветков и вплел их в ее косу. Каз с ухмылкой пожал плечами. — Пожилые женщины на рынке готовы изо всех сил предлагать хорошие места, куда можно сходить с девушкой на свидание. Просто нужно выглядеть серьезным и сказать, что собираешься признаться ей в любви, и они дадут тебе пятнадцать вариантов и позволят купить все, что ты захочешь, за полцены. — Ах, ну что ж, теперь ты должен сказать мне, что любишь меня, чтобы не быть лжецом, — поддразнила Инеж, когда они проходили под пестрой тенью вишневого дерева. Мысленный образ Каза, играющего роль застенчивого, добропорядочного и влюбленного молодого человека, был одновременно веселым и очаровательным, и она заплатила бы хорошие деньги, чтобы увидеть это. — Твои навыки паука становятся слабее, если ты еще не догадалась об этом, - сказал он, искоса взглянув на нее и слегка улыбнувшись. — Я никогда не был особенно тонким в этом вопросе. Повернув за угол, они вышли к растению с высокими стеблями, покрытыми желтыми цветами и бабочками, толпами лакавшими нектар, и Инеж остановилась, чтобы полюбоваться ими, протягивая руку, чтобы посмотреть, прилетит ли к ней одна из них. Каз снял перчатки, схватил одну с цветка и положил ей в ладонь так ловко, что та задержалась там на мгновение, озадаченная. Тонкие ножки ступали по складкам ее ладони, ища свой цветок. Инеж захихикала от восторга, а Каз выглядел по-мальчишески гордым собой. Он никогда не дарил ей цветы, за исключением тех, что украл, чтобы украсить сегодня ее волосы. Вместо этого он дарил ей ножи, чтобы защищаться, и корабль, чтобы сражаться в битвах, которые она выбрала. Он отдал ей свою жизнь и свое доверие, а теперь осторожно ловил ей бабочек теми же руками, которые убивали ради нее. Их любовь никогда не будет такой простой и традиционной, как любовь ее матери и отца. И ей не хотелось, чтобы было так. Они провели там несколько часов, гуляя среди цветов и придумывая названия для тех, которые им не были знакомы. Нос пьяницы. Взорванная груша. Свернутый парус. Пчелиная шляпа. Венерическое заболевание. После этого Каз задумчиво спросил, могут ли они приобрести «обычную еду», и Инеж нашла для него прилавок керченской еды, где они купили гюцпот. Инеж, забывшая, насколько безвкусна керченская еда, в конце концов отдала свою миску Казу, который с удовольствием поглотил обе, в то время как она нашла для себя прилавок земенской еды, где действительно использовали специи. После обеда Каз заманил ее обратно в их гостиничный номер и без колебаний и жалоб выцеловал каждую из этих специй из ее рта. Затем он использовал свой рот для других целей, и они завершили день в изнеможении, сплетении конечностей, удовлетворенные способом, не имевшим ничего общего с едой. •☯• В течение следующих нескольких дней игрушка выполняла функции, для которых она не предназначалась: из нее получился приличный вес для удержания угла карты и веселое метательное оружие, а ремни пролежали день или два в качестве импровизированной ленты, чтобы держать занавеску, когда одна из настоящих затерялась под шкафом с одеждой. И только когда их идиллия подошла к концу, всплыл вопрос о том, что на самом деле с ней делать. — Мы могли бы отдать игрушку Джесперу, — предложила Инеж. В тот вечер они собирались пойти на спектакль, и она зашивала прореху, которую только что обнаружила на подоле платья. — У Джеспера и Уайлена и так их уже слишком много, — сказал Каз, покачав головой. Он сидел рядом с ней на кровати, уже полностью одетый, играя земенской монетой, которая то появлялась, то исчезала в его руке, пока он ждал ее. Инеж фыркнула. — И откуда ты это знаешь? Джеспер иногда действительно слишком откровенничал, но она не представляла, как количество секс-игрушек, которые у них были, могло всплыть в разговоре. — Ящик, в котором они находились, был заперт. Больше никаких объяснений не требовалось — запертые ящики и сейфы были для Каза непреодолимо притягательны. Как кошачья мята для кота. До тех пор, пока кто-то не изобрел новый замок, Уайлен и Джеспер просто устанавливали все более сложные «ловушки для Каза», что, казалось, доставляло всем участникам массу удовольствия. Но тот ящик, вероятно, заперли не специально, чтобы его не пускать, а чтобы избежать неловких моментов с прислугой. В любом случае, было еще одно очевидное предложение, и Инеж его высказала. — Мы могли бы попробовать, — сказала она одновременно с Казом, который произнес: — Мы могли бы поместить его на статую. Он моргнул, выглядя растерянным. — Попробовать? Ты хочешь этого? Она почти рассмеялась. Как будто эта идея не пришла ему в голову даже после того, как была буквально передана ему в руки. — Разве это не я должна тебя об этом спросить? — поинтересовалась она. — Нам не обязательно. Но если тебе любопытно, нет причин, по которым мы не можем этого сделать. — Не знаю. Но тебе это ничего не даст, не так ли? Он провел рукой по ее плечу с той обычной лаской, которой они оба наслаждались в эти дни. — Если бы тебе это понравилось, это ничем не отличалось бы от того, как я использую руку или рот. Возможно, с небольшой подготовкой. Это был бы еще один способ доставить тебе удовольствие. Инеж пожала плечами и дала ему время подумать, что он и сделал, слегка нахмурив лоб. — Мне никогда раньше не приходило в голову, чтобы меня трахали таким образом. Для тебя это не было бы странно? Она покачала головой, завязывая нить и отгрызая ее. — Почему бы и нет? — Тогда, думаю, нет причин не попробовать, — решил он с типичной керченской практичностью. — Мы уже это купили, возможно, мы отобьем свои деньги.