DJANGO

Где-то в глубине души зрело понимание — это не всё. Не может быть так просто, не может начало политики смещения PARK SEON получить своё поражение с такой скоростью. Сонхва всё время казалось, что его крутят вокруг пальца. Ёсан тоже молчал, даже, возможно, слишком часто помалкивал и больше не радовался маленьким победам. Будут ли оправдываться не самые приятные ожидания? Вот, что волновало Сонхва. Он не знал, как с осторожностью поглядывал его напарник на свой запертый на ключ ящик — там всё ещё был конверт. Ковбои, очевидно, знали больше, но идти к ним за ответами — всё равно, что заглядывать в пасть ко льву. Пак трёт лоб, но больше нейронных процессов в голове от этого не появляется. Сидя в кабинете уже несколько часов и обрабатывая запросы на экране монитора, Сонхва не мог перестать думать. Думать и переживать, культивировать новый запрос, отвечать на очередное электронное письмо и снова думать, думать, думать… Размышления ни к чему не приводили, кроме зудящего в подкорке мозга чувства тревоги. Перестав жевать кончик ручки, Сонхва отодвинулся от стола и поднял взгляд на заметный шум. Стук в дверь кабинета заставил его прищуриться в ожидании. Уверенность в том, что это очередной работник или Ёсан, растворилась при первой же показавшейся макушки из-за двери. За ней возникла и вторая, знакомая, но слишком неожиданная. — Здравствуйте, — поднимает бровь Сонхва. — Какими судьбами? Чонхо и Юнхо давно не бывали в его офисе. Последние пару лет они встречались в гараже полицейских под прикрытием побитых жизнью механиков на отшибе. То, что их не представил секретарь, а они самостоятельно поразили кабинет своим появлением — могло значить многое. Да и лица их не отличались какой-то жизнерадостностью, даже улыбчивый Юнхо скорчил такую мину, что у Сонхва в сердце защемило. — Не с хорошими новостями, — отвечает Чонхо и ловко двигает второй стул к приставленному кожаному креслу напротив Пака. — Да я уж понял, ещё бы вы сюда заявлялись с чем-то положительным. Потянув руку к пачке сигарет, Сонхва невесело усмехнулся, ощущая, как тревога начала бить новым ключом, вытесняя любую разумную мысль из головы. Юнхо присел на свободное кресло и со сложенными к переносице бровями походил больше на грустного пса, чем на представителя полицейской знати. Посматривая на это, Сонхва зажал сигарету губами и вдавил одну из кнопок на рабочем телефоне. Вызвал Ёсана. Раз информаторы ещё молчали — значит, ждали второго важного человека, которому тоже было необходимо знать принесённые ими подробности. Чтобы Чонхо и Юнхо заявлялись так, с какой-то новостью… да у них, даже от пачки денег перед глазами ни одна мышца на лице не дрожала. Обычно. Правая рука байкеров прибыла через меньше, чем минуту. В кабинете его ждала гробовая тишина, сопровождаемая лишь выдохами Сонхва, который распространял табачный дым по небольшой комнате. — Интересно, — прокомментировал Ёсан, кивая в приветственном жесте двум застывшим в мрачном выражении информаторам. — Без предупреждения. По какому делу? Лучше всего проводить дискуссии или диалоги будучи напротив оппонентов — Ёсан это знал, поэтому расположился около Сонхва, по-важному уперев руки в его рабочий стол. Он, как и Пак, не располагал каким-то позитивным ожиданием. Для него подобный визит означал только одно: что-то сломалось или рухнуло. — Дело неприятное, предупреждаю сразу, — говорит Чонхо, для ясности вскинув руками. — Неприятнейшее, — поддакнул Юнхо, сложив на груди руки. Байкеры переглянулись. Сонхва постучал сигаретой в почти переполненную бычками пепельницу, а Ёсан прочистил горло. — Долго резину тянуть будете? Новость, видимо, пиздец, какая страшная, — облизывает губы в раздражении ожидания Пак, вновь прижимая ко рту сигарету. — Можете расстаться со всем, что имеете, — торопливо отвечает на это Юнхо, испуская нервный смешок. Под столом слышится его отбивающаяся по полу нога — настолько он переживал эту новость и будто боялся её сказать, как и Чонхо, который даже слово из себя выдавить не мог. Кан смотрит на Пака: тот хмурится, замирает с сигаретой в руке и взгляд его не ошарашенный, скорее, полный гнева. — В плане? — спокойно уточняет Ёсан и встаёт прямо, перестав упираться в стол и уже по-деловому сложив руки на груди. — За ваши головы, — Чонхо пальцам указывает на торчащие волосы сначала на одной байкерской макушке, потом на другой, — назначена цена. Мы в участке уже видели ваши лица на опознавательных листах. Без шуток, вас хотят стереть с пятого сектора. Навсегда. Понимаете? Выражение гнева медленно сходит с лица Сонхва. Он задумчиво и глубоко вдыхает остатки тлеющей сигареты и смотрит куда-то в стол. Кроме ощущения подтвердившихся ожиданий, Пак ничего не чувствовал и судя по не дрогнувшему Ёсану — он тоже. Подобные новости, может и не удивляли, но точно не радовали. — Когда? — тушит сигарету Сонхва и поднимает тяжёлый взгляд на двух отщепенцев полицейского участка. — Завтра в полдень выйдет статья и официальный документ, делая вас ходячим беззаконием. Ваш бизнес, ваши плантации, остальное имущество… Вы станете безликими, — продолжает уже Юнхо, и с лица его не сходило почти ощутимое чувство скорби. Даже верхняя выразительная губа дрогнула несколько раз. — Как мы поняли, это политика уже давно внедрялась во все участки, но из-за того, что нас редко посвящают в подробности проблем региона, мы узнали об этом слишком поздно, — Чонхо серьёзно разводит руками, цокнув и потерев подбородок. — Они там пиздец как накрутили. Хотят устроить все без суда и следствия, адвокаты тут не помогут. Они просто вам будут не нужны. Тяжёлый вздох. Сонхва жмёт губы и глядит куда-то в сторону. Вена выступила на его лбу, но он продолжал молчать, о чём-то пытливо думая. Ёсан, хоть и в сравнении со своим боссом выглядел спокойнее, но явно не веселее. Одна из рук на груди незаметно сжала ткань куртки, выдавая себя только скрипящим шорохом. — Забавно, — без улыбки кивает Ёсан и чуть щурится. — Сначала устроить проверку нового склада, запустить в него палённый товар. Не ожидали, что ковбои его сожгут, и будет так мало потерь — и просто взяли, устроили этот цирк, чтобы хоть как-то избавиться от PARK SEON? — Именно так. Именно так, — кивает Юнхо и рукой убирает чёлку со лба. — Вы уже выясняли, что это было правительство, да? Они вас подставили? — Больше некому, — шепчет Сонхва и поднимает взгляд на Ёсана, тут же закрывая глаза и кусая губу. Повисшее на мгновение молчание не приводило в чувства. Мысли, как стая ворон, терзали одну добычу — голову. Забитую голову с неухоженными волосами Пака, которому ещё только предстояло осознать все потери, заставшие его врасплох. Все потери, которых он так боялся. — Всё твоё имущество, официальное, Сонхва, станет незаконным — вот что будет в документе, — указывает Чонхо пальцем на и без того разбитого ранними новостями Пака. — Всё, что будет касаться тебя. Это не шутка, не прикол. Я лично это видел эту бумажку. Им просто похуй, ты должен исчезнуть. Мешаешь, ясно? — Мешаю, сука? — улыбается Сонхва, не медля от «шикарных» новостей, и громко смеётся. Не долго — кулак быстро врезается в стол, и смех обрывается вместе с грохотом. — Я прямо вижу, как этот уёбок в администрации сидит и дрочит на мой портрет в рамочке у себя на столе. Мешаю ему что? С женой своей блядской спать? Ему захотелось мою квартирку? БМВ? Правильно, там всё, сука, пахнет мной. Моими, блять, деньгами. — Хва… — тянет Ёсан, очевидно в попытках угомонить своего друга, который просто плевался, несколько раз тыча в несчастную поверхность стола. В бумаги, ручки. Громкий говор и его крики наверняка были слышны за пределами директорского кабинета. Видя действительно не то, что потерянный, а разбитый вид всегда собранных перед ним байкеров, Чонхо вздыхает. Он и Юнхо пришли сюда сообщить важную новость, и как бы не было тяжело произносить подобное — выбор отсутствовал. Был только страх. И отчаяние, которое распространилось по кабинету не хуже табачного дыма. — Это страшно, — шепчет Чонхо, закрывая половину лица ладонью, потирая его в задумчивом положении. — Я терпеть вас не могу, честно. Но без вас мы загниём. Вы были единственным, что хоть как-то поддерживало веру в пятый сектор. Зарплата, рабочие места?.. А сейчас… сейчас… что будет с людьми? — Сейчас мы потеряем всё. Нужно что-то делать, слышите? — сжимает кулаки Юнхо, вставая резко со стула и устремляя свой внимательный взгляд на холодные лица байкеров. За ним поднимается и Чонхо, поправив куртку и тяжело вздыхая. На нём не было лица, он не стремился вселить в надежду поникших бизнесменов, как это делал его напарник. Своим видом младший явно передавал лишь ощущение надвигающейся бури. Очередного экономического разлома, очередной сильной криминальной волны и еще большей нищеты. — В общем, всё ясно? Вам нужно спрятаться, пока всё не утихнет. Я не знаю, когда это произойдёт. Но я не хочу вас терять, нам всем нужна помощь. Большая. Про наш сектор все забыли ещё много лет назад, но мы должны выбраться, — достав и тёмно-синей куртки какой-то обрывок бумажки, Чхве кладёт его перед Сонхва. — Если что-то понадобится — звоните. Решим вопрос, главное — не теряйтесь, хорошо? Не теряйтесь… Эти слова были последним, что сказали полицейские перед выходом из кабинета. Их не сопроводили даже грузным взглядом — оба байкера смотрели куда-то под ноги, не решаясь разорвать задумчивую тишину. Им бы хотелось верить, что всё это — ложь. Розыгрыш. Теперь верить каждому слову информаторов, которые даже не потребовали денег за действительно важную, информацию? Выбора снова никто не предоставил. — Я так и знал, — шепчет Хва, стукнув по лбу боком кулака и медленно поднимает взгляд на Ёсана. Даже Кан не выглядел сдержанно. Его лицо побелело, глаза раскрылись в испуге, а тонкие губы поджались. Сонхва мычит что-то нечленораздельное, наблюдая подобный вид своей правой руки. Старший байкер оглядывает кабинет без какого-либо чувства в глазах. Понимание происходящего гудело в голове как сирена. Вся эта ситуация все еще была ожидаема, как худший исход, но ведь ожидаема. Сонхва рос в пятом секторе и знал, что не просто так мусорка была его гардеробом долгое время — последнему из регионов страны всегда доставались лишь объедки предыдущих. Экономика построена из осколков, правительство даёт понять, что жители ничего не решают. Даже не пешки — просто рабочее мясо, часто — пушечное. Каждый второй служил по контракту или уже был в военных ситуациях — только так можно было получить квартиру и деньги на жизнь. Здесь нельзя было выделяться. А Сонхва, со своим бизнесом, именно это и сделал. Торговля перцем давно вышла за пределы одного региона, Пак успел построить несколько зданий в других секторах, даже в благотворительность вкладывал деньги. Не шутил, хотел, как и многие здесь, вложиться в поднятие своей малой Родины с колен. В итоге: снова упал лицом в грязь. Размышления не делали лучше. Сонхва тяжело дышал, а Ёсан продолжал стоять в застывшем поражении. Довести Кана до такого состояния — надо постараться. Пак уложил руку на плечо друга и заглянул в стеклянные и пустые глаза, которые уже ничего не выражали. Может, только блестели в отчаянном тоне — сильно Сонхва не вглядывался, ему хватало первичного осмотра. — Мы… всё потеряли? — дёргается Ёсан от касания и смотрит в ответ. — Выходит, ты тоже этого боялся? — снова мычит Пак, немного хмурясь на яснеющий взгляд друга. Кан вздыхает и трёт лицо, явно стараясь привести себя в чувства. Пальцами сжимает щеку, сильнее собирает маленькие морщинки между бровями, но сбивается каждый раз, как приходится столкнуться с реальностью в голове. — Конечно боялся. Ты думаешь, если я злился на твой страх — не боялся сам? Боялся, очень боялся, — дрожащее басит Ёсан, готовый просто откусить свою нижнюю губу. В данный момент, потерять серьёзного и трезво мыслящего Ёсана — это самое страшное, что могло произойти для всех байкеров, не говоря уже о компании. Пак это понимал, поэтому наблюдал за напарником внимательно, параллельно собираясь с мыслями. Тянул к нему руки, гладил друга по голове, массировал его виски. Смотрел в сторону и старался думать за двоих. Пока Кан медленно был обязан осознавать положение, в котором они застряли. — Сейчас соберём срочное совещание, изложим ситуацию. Решим, что делать, — серьёзно говорит Сонхва, замечая, как Ёсан перестаёт дрожать и расправляет плечи. — Потом соберём вещи из кабинетов. Особенно из твоего, там много, на что чужим глазкам лучше не глядеть. Потом… — Квартиры, твоя точно. Тебе туда нельзя будет вернуться уже с завтрашнего дня, — окончательно покрывается расчётливой серьёзностью Ёсан. — Да. Я, бля, в курсе, — кратко срывается Сонхва на раздражение в ответ, но тут же успокаиваясь. — Давай, нам некогда нюни разводить, потом успеем. Отстранившись от Ёсана, Сонхва отворачивается и начинает собирать разные документы и бумаги по столу в спешащих движениях. А замдиректор, пока ещё не бывший, целится на выход из кабинета. Объявить начало срочного совещания и направить всех в соответствующих просторный кабинет — пока что, единственная задача на ближайшие несколько часов.

***

Тишина в вечерний час. В городе, может, было и громко, но Сонхва не был в этом привычном шуме. Он стоял посреди десятков забытых Богом гаражей исписанных граффити и со всех сторон «помеченных» всяким ошивающимся здесь сбродом. Воняло жутко, но отчего-то этот запах нравился Сонхва. Снова вызывал приятные воспоминания о начале, когда компании ещё не существовало в помине. В Чхонъян только завезли новенькие байки, Ёсан и он сам погрузились в криминальное подполье. Казино, деньги за разборки — такой бизнес был изначальным. Потом первый купленный гараж где-то загородом, записанный на левое имя. В нем Сонхва с Ёсаном даже жили какое-то время, потратив все деньги на тогда новеньких два чёрных матовых Дукати. Дух той почти подростковой бунтарской свободы всё ещё был несравним ни с чем. Дым, вышедший с выдохом, немного заслонял свет тусклого старого фонаря, где-то вдалеке слышался шум дороги. Пак не заметил, как его губы растянулись в расслабленной улыбке. Совсем недавно он выбросил из себя столько адреналина и ярости, что остался без сил раздражать голову думами или переживаниями. Его руки ещё немного тряслись и кожа от крови неприятно стягивалась, но всё это его уже совершенно не волновало. Сейчас. Ожидаемо, телефон начал разрываться от поступающего на него звонка. Выдавив усмешку, Пак тянет руку в карман. Видит имя человека, которого так хотелось увидеть подле себя в данный момент, что в сердце снова защемило. — Ты где? — раздаётся по ту сторону звонка довольно тревожным тоном. Шире улыбаясь, Пак затягивается сигаретой и задумчиво водит носком ботинка по песку, рисуя какие-то узоры. — Около «норы», — наконец отвечает он, слушая крики сирен из телефона. — Уже видел? — Видел. Что ты сделал? Вопрос, очевидно, был риторическим. Ёсан звучал очень устало, но, почему-то, также расслабленно, как и Сонхва. — Решил, что я не могу отдать им всё, — просто отвечает Сонхва и поднимает взгляд прямо на фонарь, шире улыбаясь. — Понятно. Скоро буду. Ты создал огромную пробку, Сонхва. А я на машине, — Ёсан почти давится очередным тяжёлым вздохом. — На машине? Тебе Ынсок дал погонять? — Ага. Тот старый пикап, помнишь? — улыбка протиснулась сквозь задумчивый тон Кана. — Так приятно снова его водить почему-то… Сбросив звонок, Сонхва, очевидно, ощутил себя ещё более одухотворённо — друг тоже придавался воспоминаниям. Правда, всё, что они могли делать в такой ситуации — ворошить скользкое прошлое, полное надежды, которой, на настоящее время, с каждой минутой, становилось всё меньше и меньше. Её хотелось, как глотка воды после жажды, как воздуха после удушения. Она была необходима. Но отчаяние, почему-то, побеждало. У ног Сонхва было уже приличное кладбище смятых бычков, когда гул громкого мотора наконец-то послышался за поворотом. Вскоре его осветили жёлтые фары, от которых он довольно прищурился. Ёсан вышел из машины, остановив ее поперек открытых ворот одного из гаражей, в котором стоял покоящийся Харлей. Немного задержав на нем взгляд, Кан, наконец, посмотрел на друга. На его улыбку, подранные руки и взъерошенный вид. — Сильно ты постарался, — комментирует Ёсан увиденное, головой кивнув на побитые запястья. — Я был немного зол, — продолжает улыбаться Сонхва, оглядев свои руки. — Сначала разъебал всю мебель. Потом мне стало этого мало. Спустился за бензином, ну и… дальше ты видел. — Там такая паника. Пожарных, полицейских просто море, — теперь улыбается и Ёсан. — Не умеешь ты тихо уходить. Слегка стукнув старшего в плечо, Ёсан кусает внутреннюю часть щеки и снова оборачивается на дорогой байк в облезлых стенах гаража. Не было привычно видеть его там, Кан никогда и не думал, что самый дорогой транспорт города будет находиться в таком месте. — Теперь его место здесь, — шепчет Сонхва, наблюдая, куда был обращён чужой взгляд. — Он привлекает много внимания, пусть пока отдохнёт. Кан обернулся на Сонхва, но почти сразу опустил взгляд в ноги, замечая под ними скрученные и растоптанные бычки. Тяжелые времена застали обоих, как и всегда — самые ужасные страхи оправдались. Но, кажется, Пак больше не впадал в то бездумное отчаяние, хоть и снова натворил дел. Теперь Ёсан просто надеялся, что подобная лихорадка не застигнет и его, оставив забытыми храбрость и силу. Он почти весь день провёл в офисе, пока Сонхва, после совещания, ездил на плантации и там проводил особенный инструктаж. Атмосфера во всей компании была кошмарнее некуда, но какие времена — такие и нравы. — Ребята сказали, что мы, в первую очередь, байкеры. Они готовы помочь, — уточнил Ёсан. — Я оформил документ на попечение Ынсана и Джиёна, как ты и сказал. Пока все эти разбирательства будут проводиться, они будут управлять компанией и совершать поставки. — Отлично, — кивает Сонхва. — Я перевел свои счета в банк четвёртого сектора. Как Чонхо написал на той бумажке. — Сейчас доверять полицейским вдвойне комично, — смеётся Ёсан. — Да, точно, — смеется Сонхва в ответ, но быстро затухает. Лицо Пака мрачнеет, пока он оглядывается. Около гаражей было тихо, как и всегда, когда Сонхва редко возвращался сюда, но сейчас эта тишина была обязательным атрибутом. Отходя ближе к воротам гаража, хозяин столь мощного Харлея оглядел его и открыл сидение. Вытянул из него ремень с кобурой и аккуратными движениями нацепил на брюки. — Доставай, — оборачивается Сонхва на посерьезневшего Ёсана, который, видимо, напрягся. — Ты уверен? — тихо переспросил Кан, но уже медленно потянул руки к куртке. — А выбор есть? Сонхва подходит ближе и решительно смотрит на Ёсана. Тот, испуская не самый весёлый вздох, держится за ворот куртки, вытаскивая из-за пазухи крупный белый конверт. Взяв его, Пак не замечает, как покрывает его темными отпечатками еще не совсем заставшей крови. — Как думаешь, они знали, что все это произойдет? — спрашивает Сонхва, с прищуром снова осматривая злополучную бумажную упаковку. — Они — тёмная лошадка, хён. Все может быть. Поехали.

***

Поездка была сравнима, разве что, с могильной тишиной. Музыка не играла из старой магнитолы, а Сонхва с Ёсаном не проронили друг другу и слова. Заявляться к ковбоям без какого-либо подкрепления, играть по чужим правилам, потому что нет возможности создать свои — Пак никогда не думал, что снова опустится так низко. Всего-то сутки назад он был уверенным бизнесменом и целеустремленным директором, а теперь, через какой-то десяток часов — у него не останется ничего. Кроме Харлея, группировки и напарника под боком. Может, ещё сотни миллионов вон, распиханных по счетам разных банков. На дорогах было не особо людно, но Сонхва и Ёсан видели несколько ковбойских шляп по пути, освещаемые только фарами автомобиля. Не останавливались, лишь молча переглядывались. Им самим не было известно, для чего конкретно они направляются по адресу на бумажке и тем более, что их конкретно там ждёт. В лучшем распорядке — Сонхва использует все свои таланты деловой коммуникации и сможет договориться о помощи, в худшем — они едут на смерть. Страх последнего развития событий преобладал, к тому же, письмо все еще предназначалось только Пак Сонхва, а значит и идти он должен один. Машина остановилась резко, выбив Пака из размышлений. На улице был глубокий вечер, а свет был только за железными листами забора. Кажется, от зданий или нескольких. Это были одноэтажные коробки, больше походившие на дешевый склад из таких же профлистов, как и ограждение. По крайней мере, так Сонхва казалось, пока он сидел в машине и заметно щурился, стараясь разглядеть что-либо из густотой вечернего освещения. — Ты идешь первым, я посижу здесь, на стрёме, чтобы, если что, спасти твою задницу, — говорит Ёсан, тоже окончив с беглым осмотром места, на который указывал адрес. — Держи свой характер в узде, умоляю. — Имеешь в виду, я должен засунуть язык в жопу? — спрашивает Пак, доставая из бардачка пистолет и, наконец, сунув его в кобуру. На лобовом стекле и в его ногах лежало много мусора, состоящего из когда-то белых влажных салфеток с кровавыми пятнами. Руки были чисты, хотя костяшки — прилично отбиты. Сонхва опустил зеркало, рукой поправляя прическу и оттерев какую-то грязь со щеки. — «Залог успеха — всегда выглядеть хорошо»? — усмехается Ёсан, наблюдая чужие способы прихорошиться. — Даже если скоро я не буду директором — это все ещё мое кредо, — не задумываясь, отвечает Сонхва и поворачивается на друга. — Ёсан. Кан замирает и смотрит на Сонхва, который, по своей серьезности в лице мог сравниться, разве что, с портретом какого-то политика. Открыв дверь автомобиля, Пак сразу осматривается, но потом снова заглядывает внутрь, забавно согнувшись. — Мы справимся, — продолжает Сонхва, смотря в такие же серьезные глаза Кана. — И не с таким справлялись. Не успев ничего сказать, Ёсану оставалось наблюдать, как стройная фигура байкера пропадает за углом забора. Последнему было на что посмотреть: коробки импровизированных складов соединялись друг с другом и внутри точно было просторно. Это Сонхва понял по гулкому эху шагов внутри, а ещё громких разговоров. Единственное, что было странно — его никто не встретил, и ни одного человека с уличной стороны не наблюдалось. Вдруг и страх охватил по новой — он здесь чужак. Со стороны может показаться, что он проник на не слишком охраняемую, но все же, чью-то территорию. Рука медленно опустилась на кобуру и Сонхва аккуратным шагом подошел к открытой и единственной двери. Его слегка ослепил свет изнутри и одна из ладоней попыталась спасти положение — Пак закрывался от фонаря. Разговоры быстро прекратились, и вместо них уши настиг щелчок заряженного оружия, но Сонхва все еще не мог сразу же разглядеть происходящее. А вот его, уже, очевидно заметили. — Пак Сонхва? — послышался голос изнутри, и байкер, наконец, смог привыкнуть к свету, потому что прямые лучи фонаря опустили от входа. Внутри склада было с дюжину людей в ковбойских шляпах. Пак еще никогда не видел их так много в одном месте, к тому же, с наставленным на него оружием. Под ногами пошарпанный грязный пол, несколько старых диванов. Не симпатично, но ожидаемо. Однако столько дул пистолетов, направленных на него, в одно мгновение вызывало желание скукожиться где-то в углу. — Да, — отвечает Сонхва, поднимая верхнюю губу от раздражения. — Вас не предупредили, что я приду? Я вам, блять, не мишень для развлечений. Ковбои переглянулись, сморщились подобно самым недовольным детям и медленно опустили оружие. Сонхва старался вглядеться в лица, которые не были покрыты какой-нибудь тряпкой, как обычно бывало, но никого не узнавал. Простые, ничем не примечательные, кроме этих глупых опознавательных костюмов и головного убора. — Капитан как раз недавно вернулся, — раздался голос какого-то бугая сбоку. — Проводите его кто-нибудь. Ощущение даже не неловкости, нет, какой-то беспомощности раздражало Сонхва. Может, его лицо было узнаваемо, может, он был важной фигурой, но, находясь здесь, он ощущал себя единственной зеброй среди стаи гиен, на которую смотрели одновременно пара десяток глаз — Сонхва, даже, успел посчитать. Сколько ещё человек в этих обширных коридорах сделанной на коленке пристройке? Из толпы вышел один совсем молодой юноша, почти мальчик, как Паку показалось. Он выставил перед байкером ладонь, требуя оружие. Сонхва очень хотелось начать сопротивляться, хотя он и не был любителем пострелять — с пушкой было хоть какое-то ощущение безопасности. Но, вытащив глок из кобуры, Пак молча, поджимая пухлые губы, положил его в чужую ладонь. — Я верну. Может быть, — неприятно усмехается он. — Иди за мной, Капитан ждет тебя в кабинете. От подобного заявления Сонхва сильно хмурится и делает шаг вперёд за одной из фигур в шляпах. Если первые слова просто выбесили своей наглостью, то вот вторые слегка пугали. Откуда главный этого крысиного королевства мог знать о визите главного байкера города? Выражение «тёмная лошадка» подходила ковбойским шляпам идеально, ибо чувство, что любое твое действие известно наперед — та еще заноза в заднице. Сонхва такое не любил, но лишь примирялся с правилами новой рискованной игры, пыхтя в раздражении. Каждая профлистовая коробка продолжалась следующей, создавая крупные витиеватые коридоры. Сонхва продолжал считать то шляпы, то просто макушки людей, в какой-то момент сбиваясь со счёту. Их было так много, что у Хва глаза на лоб лезли. Судя по расставленным в некоторых местах матрацам, холодильникам, столам — некоторые и жили здесь. Ели, спали, общались. Всё это походило не на простую организацию, а на какую-то секту фанатиков дикого запада — так видел это Пак. Одинаковые просторные комнаты продолжались, пока его проводник слегка не замедлился. В одной из стен был вырезан дверной проём, а в нём — красная дверь. Сонхва чуть прищурился. До того алый оттенок куска профлиста выбивался из вида смятых в волну серых стен, что без размышлений было ясно — этот коридор последний, в котором Пак успеет побывать за сегодняшний вечер. По крайне мере, он надеялся, что не последний в жизни. Юноша, всё это время идущий впереди, открыл железное подобие двери и огласил находящемуся внутри о прибытии известного во всех кругах лица. Происходящее для Сонхва, в одно мгновение, стало больше походить на очередной сон под действием чхонъянского перца. Куча ковбоев, красная кривая дверца, внутри некий Капитан, о котором, в целом, известно ровно ничего, кроме самого факта его существования. Рядом не хватало Ёсана, что либо молчал, либо опускал язвительные комментарии о местности — Сонхва был в этом уверен. Как только байкер вошел внутрь импровизированного кабинета, то почти дернулся. Его поразил знакомый запах папирос. Конечно, сейчас Сонхва не придал никакого значения тому, что его тело буквально передёрнуло, потому что он целый день был таким встревоженным. То дрожал, то бился в ярости. Сейчас же, заходил дальше, замечая стол из деревянной коробки для фруктов, накрытый какой-то тряпкой, больше напоминающую половую. Под ней узорчатый, но до одури грязный ковер, на котором стояло два дивана. Один был свободен, но другой занят какой-то фигурой. После того, как Сонхва заметил этого человека, его уже не волновал ни стоявшей в углу стол, ни доска с записями посреди комнаты. Всё уже было неважно. Перед Сонхва на потрепанном диване сидел аккуратный мужчина в шляпе. Одна его нога на колене и почти невидна обувь — до того были длинные кожаные брюки клёш. Сначала чёрное поле шляпы скрывало глаза, предполагаемого Капитана, но после, Пак, всё же, их увидел. Как и бандану, закрывающую пол лица. Но этот кусок разрисованной ткани уже не имел значения — байкер всё понял. Сразу, до дрогнувших пальцев рук и спёртого в груди воздуха. — Ким Хонджун?.. — Вот чёрт, как ты быстро узнал. Так и знал, что бандана тут не поможет, — опускает Хонджун ткань на шею и озаряет гостя своей улыбкой, медленно поднимаясь с дивана. Тут в нос и вбилась, помимо стойкого запаха папирос, знакомая до одури примесь цитрусового одеколона. Сонхва застыл в поражении — слишком много потрясений на сегодня. Еще немного, и его сердце просто не выдержит. Синяя выглядывающая чёлка из контура чёрной шляпы, хитрая привычная ухмылка. Руки дрогнули. Сонхва хотелось кричать и биться в истерике снова. Ким Хонджун оказался той самой тёмной лошадкой, которую приходилось опасаться с самого начала. Опасаться того, кто был так близко и периодично мелькал перед глазами. Пак нервно дёрнул кончики губы, создав на лице подобие улыбки, и разглядывал открывшуюся перед ним картину. Глаза, которые часто виделись ему перед сном, в задумчивости, по-охотничьи горели. — Я эти глаза в гробу узнаю, — тихо комментирует Сонхва вслух свои мысли, так и застыв пораженно на месте с собирающимся на лице гневом. — К-как же так, Ким?.. Ковбой двинулся с места и подошел ближе. Что-то промычал себе под нос и встал напротив стоящего неподвижно Сонхва, который еще приходил в себя от новой, поразившей его новости. — Ну-ну, не смотри на меня так. Мне как-то неловко, — Хонджун протянул руку и мягко похлопал ошарашенного по щеке. — Извини, что так неожиданно. Но с завтрашнего дня мы больше никак экономически не связаны, верно? До того неприятна была усмешка, возникшая на губах Кима, что Сонхва сморщился и отвернулся. Эти хлопки по щеке заставили его резко выдохнуть, будто от удара. Пак, в целом, ощущал себя избитым происходящими событиями, и тело как-то слишком резко заныло, костяшки начало жечь. Отходя, ковбой снова уместился на одном из диваном и указал рукой на тот, что был напротив. — Ты присядь, — расслабленно кивает он. — Нам есть, о чем поговорить. О многом. На мгновение Сонхва показалось, что его грязные берцы просто прилипли к ковру, потому что двигаться он больше не мог. Ему хотелось ущипнуть себя, встрясти, выпить, закинуться чхонъянским перцем, опять бродить в пьяном угаре по тёмным улочкам… Но только не осознавать реальность.