***
Чимин потягивается, кидая ленивый взгляд на часы. Время близится к обеду, который он хочет провести вместе с Юнги, но альфа, по его сведениям, в офисе еще не появился. Он приехал в издательство за два часа до начала рабочего дня и с тех пор усердно трудится, чтобы закончить «Небесную синеву» к завтрашнему утру. Лиса ждать не будет, а Чимину нужно уже приступать к следующей книжонке, сбагренной на его голову мерзкой крысой. Он возвращает глаза на монитор и остается удовлетворен проделанной работой. Пусть сегодня и придется пожертвовать сном, но он должен успеть закончить все в срок. А следующий текст пусть и необходимо делать быстро, но у него будет оставаться время на Юнги. На то, чтобы сблизиться с альфой, полностью перевести его внимание на себя и параллельно узнать, что там с Тэхеном. Его будущее — мышеловка, но никак не кусок сыра для обнаглевшего крысеныша. Чимин улыбается собственным мыслям, закапывая освежающие капли в глаза и снова сосредотачивается на тексте, радуясь, что скоро распрощается с поднадоевшей историей. Чимин никогда не любил сюжеты про сильных самодостаточных омег с железными яйцами, способными дать фору любому альфе. Он считал, что у каждого в мире есть своя роль и их заключается в том, чтобы быть тылом своему мужчине. Жаль, что представители его пола вынуждены забывать об этом, становясь сильнее и, как следствие, больше не желая отдавать свои жизни в альфьи руки. Но Чимин не может их осуждать. Мужчины тоже изменились. Большинство больше не способно позаботиться о своей семье. Да и не хотят этого. Он понимает, почему омегам приходится примерять на себя новые роли. Альфы уже не те. Многие, но не Юнги. Юнги старой закалки, он в этом уверен. А потому не упустит шанса и заберет свой билет в счастливую жизнь. Оставшееся до обеда время пролетает незаметно. И когда остается десять минут, Чимин впервые задумывается о том, как все должно быть. Он сам должен пойти к Юнги? Или это альфа спустится за ним? Они не обменялись номерами, не знают почт и социальных сетей друг друга. И ничего не обговорили. Даже дату. Что, если он вообще сегодня в офисе не появится, и Чимин зря так старательно прихорашивался с утра? Внутри что-то сдавливает, ему становится неуютно. Чимин ругает себя за то, что сразу не уточнил все детали, а теперь находится в подвешенном состоянии. Но делать нечего. Точнее, у него нет времени на самоистязание. Решительно сворачивая документ, он встает со стула и движется в сторону уборной. Ему хватает двух минут, чтобы поправить немного поблекший за утро макияж, освежиться и пару раз брызнуться легким персиковым парфюмом. Кинув последний взгляд в отражение и оставшись полностью довольным увиденным, Чимин уверенно идет к лифту и сразу же зажимает кнопку верхнего этажа. Если Юнги на месте — он деликатно пригласит его на обед. Если нет… Если нет, Чимину придется запихнуть гордость куда подальше и как в прошлый раз зависнуть на втором ярусе фойе, внимательно выглядывая зашедших в здание. И если ему повезет, выцепить альфу как бы случайно и напомнить о договоренности. Выходя на семнадцатом, он медленно идет к заветной матовой двери, молясь всем богам о том, чтобы альфа одновременно был на месте и отсутствовал. Чимину неловко напоминать о договоренности вот так. Было бы легче просто перехватить Юнги по пути, столкнуться как бы случайно и невзначай позвать перекусить, сославшись на то, что его компании пришлось отказаться в последний момент из-за срочного рабочего вопроса. Розэ бы на эту роль подошла идеально, так что он заранее продумывает второй вариант, но сегодня он ему не требуется. Замерев с высоко поднятым кулаком, Чимин в последний раз переводит дух, прежде чем опустить маленькую ладошку на толстое стекло, но низкий хриплый голос его останавливает. — Чимин? — Юнги как всегда звучит спокойно, ни капли не удивленно. — Чем обязан? Чимин тяжело сглатывает, чувствуя, как от неловкости заливается краской. Такой вариант он не рассмотрел, хотя это, по сути, то же самое, окажись Юнги в кабинете, но тогда альфа не застал бы его нервно топчущимся у порога. Он видел, как Чимин дал себе минуту, прежде, чем занести кулак? Что, если альфа все это время был прямо за углом, посмеиваясь над нерешительной омегой? Что, если… Этих «если» слишком много, но у Чимина нет времени дотошно перебирать их в своей голове, утопая в пучине стыда. Так он Юнги никогда не завоюет. — Юнги-щи, — когда он оборачивается, альфа видит уверенного в себе парня с широкой улыбкой. — Я думал, Вы у себя! — Чимин решительно подходит ближе, заглядывая прямо в темные глаза. — Хотел предложить пообедать прямо сегодня, у Розэ сорвались планы, а одному очень скучно, — он грустно вздыхает, заискивающе смотря на альфу. — Не составите компанию? — Почему бы и нет? — Юнги пожимает плечами, кидая взгляд на наручные часы. — Можем идти прямо сейчас? — Если Вам никуда не надо, то да, — Чимин улыбается, радуясь про себя, что все прошло даже лучше, чем он планировал. Зря беспокоился. Самая сложная часть осталась позади, и теперь он проведет ближайший час в компании будущего супруга. Идеально.***
— Тэхени! — Джин врывается в кабинет, судорожно дыша и пальцами цепляясь за рубашку в районе сердца. — Тэхени, мама заболела, мне нужно срочно уехать! — он плюхается на кресло, прикладывая руку ко лбу и обеспокоенно смотрит на Тэхена. — Что случилось? — Тэхен выдает искреннее непонимание, натягивая на лицо маску волнения. — Что с бабушкой? — Ах, не знаю, — Джин судорожно водит пальцами по ровной поверхности стола, явно не зная куда себя деть. — Позвонила и попросила приехать, она так кашляла, Тэхени, так кашляла! Тэхену сложно не расхохотаться, смотря на ломаемую перед ним комедию. Джин любит приукрасить, добавить нотку драматизма в любое мало-мальски значимое событие. Он уверен, что бабуля просто посетовала на легкую простуду и вызвала его к себе в качестве личной прислуги, но Джину нужно устроить из этого фарс, играя роль обеспокоенного сына. — Так езжай! — он бьет кулаком по столу, решительно смотря на дядю. — Бабушке нужна помощь, почему ты до сих пор здесь?! — А ты со мной не поедешь что ли? — Джин в миг успокаивается, с мольбой смотря на него. — Тэхени, пожалуйста, ты же знаешь, какая мама вредная, я один с ней не справлюсь! — Дядя, ну куда я поеду? — Тэхен горестно вздыхает, устало смотря на монитор. — У нас же новый проект вне очереди, Пак и так сроки срывает, я не могу бросить работу сейчас. Ты же знаешь, какие прогнозы на эту книгу. — Да, точно, — Джин смотрит с обреченностью. — Совсем забыл. — Так ты едешь? — Тэхену не терпится побыстрее его спровадить, чтобы капитально заняться Юнги. Он уверен в бабушкиных силах удержать дядю подле себя подольше. А там и до незапланированного отпуска недалеко. Джин после Тэгу всегда сваливает на какие-нибудь острова, восстанавливать душевное равновесие, как он любит говорить. Тэхен его понимает. После бабули каждому бы понадобился курс реабилитации. — Да, сумки уже в машине. Забежал попрощаться, — Джин встает, снова кидая на него грустный взгляд. — Точно никак не можешь поехать? Ты мог бы закончить перевод в Тэгу, — он смотрит так жалобно, что будь Тэхен более сердобольным, точно бы согласился. Особенно, заболей бабуля по-настоящему. Ну а так… А так Джин ему здесь попросту мешает. — Прости… — Тэхен копирует его грусть, с тоской смотря в ответ. — В следующий раз поеду я, хорошо? Джин молча глядит на него пару минут и кивает. Тэхену начинает казаться, что дядя снова читает его мысли, знает, что тот все подстроил ради альфы. Он почти готов покраснеть, но Джин вовремя открывает рот, чтобы выдать очередную жалобную просьбу: — Проводишь меня? — Спрашиваешь, — Тэхен ласково улыбается, поднимаясь следом. Пусть он сам все это затеял, Джина будет не хватать. Он любит дядю и дорожит им, просто не может позволить себе рисковать будущим счастьем. Второго Юнги ему не найти.***
Чимин громко смеется, прикрывая рот ладошкой и тщательно проводит языком по зубам, удостоверяясь, что даже маленький кусочек листьев нигде не застрял. За пределами офиса Юнги держится более расслабленно, позволяет себе легкую улыбку и активно поддерживает непринужденную беседу, инициируемую самим Чимином. Они обсуждают работу, Чимин рассказывает о сотрудниках, книгах, авторах, иногда вставляет что-то личное. Ненавязчиво знакомит альфу с собой и очень хочет получить что-то в ответ, но все глухо. Юнги внимательно слушает, иногда задает вопросы, но о себе не говорит. Чимина такая сдержанность одновременно восхищает и расстраивает. Все альфы, которых он знал прежде, обожали бить себя в грудь и хвастаться даже небольшими достижениями. Но вот перед ним сидит тот, кому точно есть, чем гордиться и… И молчит. Чимин вскользь закидывает удочку, то там, то тут подстраивая разговор так, чтобы и Юнги что-то рассказал о себе, но альфа упорно игнорирует все намеки, с вежливой улыбкой уводя беседу совершенно в другое русло. И Чимин оставляет попытки. Может, пока рано. Может, нужно чуть больше времени, прежде чем Юнги захочет поделиться чем-то в ответ, ну а пока Чимин не против все делать самостоятельно. Он понимает недоверие альфы, пусть и не сразу. Наверное, виной всему разбитое сердце. И то, что Юнги согласился с ним даже на этот обед — уже успех. Поэтому, Чимин уже по ходу решает сосредоточить все внимание исключительно на себе, открыто демонстрируя собственные достоинства и сильные качества. Он сидит в выгодном для себя ракурсе, говорит только то, что точно понравится Юнги. Много смеется и демонстрирует красивую улыбку. Ненавязчиво и практически незаметно ухаживает за альфой, показывая, что умеет заботиться. Что не просто готов, а хочет это делать. — Ваш чай, — официант приносит на деревянном подносе небольшой стеклянный чайничек, в котором видны только листья заварки, — если вам потребуется что-то ещё — сообщите. — Ах, только черные листья и совсем немного спрессованных кусочков ананаса, — Чимин как бы невзначай машет ладошкой, демонстрируя нотку грустной небрежности, — С настоящим лимоном было бы лучше. — Действительно? — Юнги тоже смотрит на чайник, но его взгляд быстро проскальзывает на ладошку Чимина, поэтому, пользуясь случаем, он прижимает указательный палец к губам. Взгляд альфы, как рыбка на удочке, следует за ним. — И почему же? — Свежие фрукты дают намного более яркий вкус, — Чимин принимается рассуждать, какие ингредиенты он бы добавил в него, готовь сам. — Вот, например, мята. Неужели не хочется ощутить во рту приятный ментоловый привкус? Или, допустим, добавить корицу, маленький кусочек имбиря и цедру апельсина. Это же совсем другая… атмосфера. Чувствуется праздник. То же самое Чимин делает с салатом, с десертом, со всем, что они заказали. Он хочет показать, что он умеет готовить, разбирается в кулинарии и при всем этом остается до безумия ухоженным и красивым. Более того, он обещает обязательно перевести свои размышления в действие и угостить Юнги в следующий раз уже собственноручно приготовленными блюдами. Альфа с вежливой улыбкой говорит, что не стоит, но Чимин настаивает. Ему не сложно. И он готов доказать, что не пустословит, а действительно знает, о чем говорит. Чимин цепляется за любую подходящую тему, начинает рассказывать о сотрудниках, делится забавными историями, открыто демонстрирующими его хорошие отношения с коллегами и искреннее дружелюбие. — А Розэ — замечательная девушка и очень талантливый иллюстратор! — он кивает собственным словам и тут же достает телефон, чтобы продемонстрировать, насколько она и правда хороша. — Вот смотрите! Чимин показывает созданные подругой изображения, нахваливает ее стиль, попутно объясняя специфику той или иной иллюстрации. Юнги почти ничего не говорит, но внимательно смотрит на демонстририуемый экран, а потом Чимин замечает, как темные глаза чуть съезжают на его пальцы, двигаясь дальше вдоль тонких запястий. Он притворяется, что не видит, продолжает свою хвалебную речь, но не может сдержать легкую улыбку. — Нам очень повезло, что она работает здесь! — он втягивает губы внутрь ровно в тот момент, как Юнги возвращает взгляд на его лицо, а потом с тихим влажным звуком снова их расправляет, облизывая верхнюю, зная, что именно туда направлен взгляд альфы. — Вас послушать, так каждый сотрудник «Нотр-Дама» — незаменимый кадр, — Юнги тихо посмеивается, отводя глаза и делает большой глоток чая. — А то! — Чимин выпячивает грудь, будто лично нанял каждого из них. — У нас замечательный коллектив, Юнги-щи, вот увидите! — Охотно верю, — Юнги смотрит в окно, чуть прищуривая глаза. — Обычно омеги в таких коллективах недолюбливают друг друга, стараются очернить за спиной. Удивлен, если здесь такого и правда нет. — Оу, — Чимин смущенно закусывает щеку изнутри, кидая на него застенчивый взгляд из-под пушистых ресниц. — Конечно, бывают разногласия, все-таки иногда у нас шалят гормоны, — он тихо посмеивается над собственными словами, сталкиваясь взглядами с вновь повернувшимся к нему Юнги. — Но мы, омеги, сами способны решить свои недомолвки. Без вынесения сора из избы и отражения на рабочих вопросах. — Вот как… — Юнги одобрительно улыбается, продолжая гипнотизировать его взглядом темных с расширенными зрачками глаз. — Похвально. Люблю когда омеги… — он делает короткую паузу, чуть зажевывая нижнюю губу, куда Чимин сразу же кидает взгляд. — Хорошо себя ведут. Блять. Чимин тихо выдыхает, неосознанно выпрямляясь, прогибает поясницу и стискивает закинутые друг на друга бедра. Внизу появляется короткая, но ощутимая пульсация отозвавшейся на слова альфы киски. Чимин хорошо себя ведет. Чимин послушная омега. Блятьблятьблять. Он тяжело сглатывает, видя, что Юнги даже не скрывает того, что знает о его реакции. Знает, что Чимину хватило пары слов, чтобы так бессовестно, так распутно потечь на глазах у всех. Прямо посреди рабочего дня, сидя напротив малознакомого альфы. Он поджимает ягодицы в надежде заткнуть заплакавшую киску, мысленно приказывает ей перестать течь, но в голове только картинка того, каким послушным он может быть для Юнги. Каким хорошим и правильным. И как властно тот сможет его хвалить, пока Чимин будет демонстрировать все, чему он научился за двадцать семь лет жизни. За столом повисает неловкое молчание. Чимин не знает как ему реагировать. Как ответить так, чтобы не выдать нахлынувшее возбуждение еще больше. Как унять задрожавшие бедра и пылающие смущением щеки. А Юнги совсем не спешит на помощь. Чимину даже кажется, что тот наслаждается омежьей реакцией. Секунды бегут, они все так же смотрят друг на друга. Юнги ждет, а Чимин… Чимин тоже ждет. Ждет, что альфа возьмет на себя ответственность за неоднозначные слова и скажет что-то, что рассеет затянувшуюся неловкость, но он упорно молчит. И что-то Чимину подсказывает, что молчал бы и дальше, не раздайся на все помещение громкий детский плач. — Тэмин! — женщина за соседним столиком подскакивает, спеша в сторону распластавшегося на кафельном полу малыша. Чимин неосознанно вскакивает следом, готовый броситься на помощь рыдающему ребенку, но крупная ладонь перехватывает его за запястье и с силой усаживает за стол. — Ты куда? — Юнги впервые переходит негласную грань, обращаясь неформально. — Знаешь эту семью? — Н-нет, — Чимин непонимающе смотрит на него, а потом снова разворачивается в сторону успокаивающей ребенка женщины. Ему тяжело видеть детские слезы. У Чимина сильный инстинкт, и он не может переносить такое. Хочется все бросить и побежать успокаивать. Прижать к себе, погладить, подуть на пухлые щечки и вытереть мокрые дорожки. Чимин неравнодушен к детскому горю. — Тогда лучше не вмешиваться. Родители такое не любят, — Юнги успокаивающе гладит его по ладони, но практически сразу же возвращает руку на собственную чашку. — Дети постоянно падают, не расстраивайся. — Да я не… — Чимин повторяет за ним, тоже делает глоток уже остывшего чая, но взглядом продолжает следить за матерью с малышом. И отводит его только когда убеждается, что у молодого семейства все в порядке. Ребенок довольно уплетает рисовый пудинг, а мама ласково гладит его по голове. Он грустно вздыхает и ловит на себе задумчивый взгляд. — Что? — Чимин позволяет себе легкую прямолинейность, взбудораженный эмоциональной встряской. — Думаю, из тебя бы получился хороший папа, — Юнги звучит серьезно, даже не улыбается, а у Чимина снова перехватывает дыхание. И он не выдерживает, вслух говоря о том, что тоже хочет семью. Хочет сильного альфу рядом и милого малыша, о которых он с радостью будет заботиться. Чувствует, что его начинает нести, но не может остановиться. Не хочет останавливаться, делясь своими мечтами о спокойной семейной жизни. И Юнги слушает. Внимательно. Чимин видит, как тот ловит каждое слово. Как меняется взгляд, становясь более изучающим. Как он невербально реагирует на демонстрацию Чимином своих желаний. И Чимин надеется, что это потому, что они вызывают отклик. Потому что альфа хочет того же. И он хоть каждый день готов показывать, что способен дать это. Что хочет дать это. Что он — идеальная омега для Юнги, способная помочь забыть неудачный опыт. Перечеркнуть его. С корнем вырвать из потрепанного сердца и закопать на самом далеком кладбище. Чимин — будущее Юнги, и чем быстрее альфа это поймет — тем быстрее они оба станут счастливее Юнги первым смотрит на часы и напоминает, что им пора возвращаться. Чимин грустно вздыхает, но поднимается следом, с улыбкой позволив альфе за себя заплатить. Угощать должен он, но Юнги настаивает, а Чимин и не думает возражать. Даже для вида. Юнги сразу должен понять, какая Чимин омега и какого отношения к себе ждет. И пока что полностью соответствует его предпочтениям. Несмотря на скорое окончание обеденного перерыва, они идут медленно, наслаждаясь прохладным воздухом и вновь завязавшейся беседой. Чимин хочет сравнить погоду с Пусаном, но вовремя себя останавливает, боясь бередить раны альфы. Сейчас это сыграет только во вред, даже если Юнги и любит его родной город. Пока не время. И Чимин говорит о другом. Говорит о Сеуле. О его переменчивом климате, излишне влажном лете и суровой зиме. О сложности с подбором одежды, которая должна соответствовать моде, дресс-коду, но при этом беречь здоровье. Говорит обо всем, о чем успевает сказать за оставшееся расстояние, а потом резко выдает слегка неуместную шутку и сам же громко смеется, заливистым соловьем разносясь на весь тротуар, полностью игнорируя колючий, цепкий взгляд, замеченный им парой секунд ранее. Чимин специально наступает на корочку льда, проезжаясь по ней подошвой каблука своих новых ботинок и неловко взмахнув руками начинает падать, вовремя подхваченный крепкими руками. — Осторожнее! — лицо Юнги еще никогда не было столь близко, столь… откровенно доступно. Чимин торопливо облизывается, привлекая в очередной раз внимание к своим губам, но внимательно отслеживает чужую реакцию. То, как зрачки альфы чуть-чуть расширяются, как приоткрывается его рот, а наружу вырывается облачко пара — температура достаточно низкая для этого. — Кажется, тебя надо водить только под ручку. Чимин смущённо отворачивается, краснеет, но расплывается от счастья, не зная, чему радоваться больше — тому, как хорошо ему в руках Юнги или ненависти, с которой на него смотрит Тэхен. Он растягивает пухлые губы в еще более широкую улыбку, неловко посмеиваясь и возвращается в исходное положение, кидая на альфу полный благодарности взгляд. — Спасибо, хён, ты такой сильный! — Чимин шутливо хлопает Юнги по предплечью и шустро семенит в сторону стеклянных дверей, притворяясь, что не заметил стоящего у машины Джина крысеныша. Он на ходу успевает порадоваться, что надел короткую дутую курточку, открывающую шикарный вид на его ягодицы, которыми Чимин совсем немного повиливает. Совсем капельку, чтобы это заметил Юнги. Чтобы в очередной раз убедился, насколько Чимин хорош. Особенно на фоне покрасневшего и надувшегося Тэхена. Чимин рад своей маленькой выходке, но еще больше рад тому, что задумал. Завтра он не только предоставит Лисе готовый текст, но и сделает новый шаг навстречу Юнги. Шаг, который, как он надеется, хоть немного растопит холодное сердце и заставит его вновь почувствовать себя живым. А потом… Потом уже Юнги будет ухаживать за Чимином и добиваться его любви. И Чимин получит то, о чем всегда мечтал.***
— Пожалуйста, следи, чтобы Джун хорошо кушал и не перетруждался. Если заметишь, что он похудел, или побледнел, или еще что… — Джин, хватит! — Тэхен позволяет короткому возмущению вырваться наружу, просто не зная, как еще остановить бесконечный поток наставлений, ни одному из которых он следовать не собирается. Следить за Намджуном, вот еще. Он не нянька взрослому мужику, чтобы считать его приемы пищи и отслеживать изменение кожных покровов. Перебьются. Джин с ним явно не согласен, о чем тут же оповещает, но договорить не успевает, выкрикивая на весь коридор звонкое: — Феликс! Тэхен от неожиданности вздрагивает, как и компактная омежка, тут же обернувшаяся на зов. Феликс пару секунд хлопает глазами, а потом быстро семенит короткими ножками, практически подбегая к ним. — Секретарь Ким! — он кланяется, выказывая уважение и выжидающе смотрит. — Вы закончили со съемками? — Джин ритмично притоптывает ножкой, всем своим видом высказывает спешку. Тэхён в целом с ним солидарен: быстрей бы дядя уже уехал, чтобы перестал мешаться то тут, то там под ногами. — Да, мы все отсняли! К следующей пятнице будет готово! — Феликс шустро кивает, быстро водя распахнутыми глазами между ними. Тэхён быстро скользит по нему взглядом, думая, как бы поторопить их всех. У него конечно много свободного времени, но это время для Юнги, а не для… вот этого. — Хорошо, — Джин довольно улыбается, похлопывая омегу по покатому плечу. Он не убирает руку, а наоборот стискивает крепкие пальцы, говоря делано серьезно: — Пришли мне материалы, как только закончите с монтажом. И готовую страницу. — Да, ага, — Феликс снова кланяется. — Что-то еще? — Нет, иди работай, перерыв кончается, а ты и так все утро отсутствовал, — Джин хмыкает, когда Феликс снова кланяется и благодушно прощается. Тэхен просто кивает и дожидается, пока они отойдут достаточно далеко, чтобы поинтересоваться увиденным. — О каких съемках речь? — он даже не пытается скрыть свое любопытство, недоумевая, о чем шел разговор и почему он не в курсе. — Доснимали интервью Юнги, — Джин звучит небрежно, быстрым шагом двигаясь к выходу из здания. Явно спешит к их любимой симулянтке. — В смысле? — Тэхен озадачен. Он точно знает, что весь материал отснят. Еще при нем. Какого хуя? — А, ну, — Джин даже не смотрит в его сторону, не видя никакого подвоха в вопросах. Обычные рабочие моменты. — Феликс все-таки уломал его на часть с квартирой. — С квартирой? — Тэхен неверяще выдыхает. Хочется остановится и хорошенько встряхнуть дядю за плечи, чтобы тот выложил все в подробностях, а не отбивался короткими фразами. — Они доснимали интервью у Юнги дома, как Феликс изначально и хотел! — Джин повышает голос, кидая на него раздраженный взгляд. — Что за допрос, Тэхени, спроси все у Феликса, меня там не было. — Юнги-щи вроде не хотел тащить съемочную команду к себе… — он звучит задумчиво, игнорируя недовольство дяди. — Да он и не тащил, боже, Феликс сам все сделал! — они выходят в фойе и Джин ускоряется. — Дорогой, если я не успею к корпоративу, проследи, чтобы он прошел хорошо. Розэ все знает, но подстрахуй на всякий случай! — он в несколько шагов вылетает из здания, быстрым шагом направляясь в сторону припаркованной машины. Тэхен не отстает, моментально фиксируя полученную информацию и делая пометку поговорить с Феликсом. Какого хуя тот ничего ему не сказал? Как Тэхен мог упустить такую возможность? И о каком корпоративе, черт возьми, речь? Он тратит все силы, чтобы справиться с возмущением, скрыть его от суетящегося дяди, но попытка терпит поражение в ту же минуту, как только цепкий взгляд замечает неспешно идущую в их направлении парочку. Тэхен пораженно замирает, уставившись на тарахтящего змееныша и задумчиво улыбающегося Юнги. Их с Паком взгляды скрещиваются, а потом… А потом Тэхен видит сцену из дешевых голливудских фильмов, в которых одна надоедливая гадюка картинно поскальзывается, взмахивая двумя локтями и вот-вот плюхнется на жирную задницу, но ее вовремя подхватывают крепкие руки, которые, вообще-то, Тэхен хочет видеть на себе. Он зло смотрит на разыгравшееся представление, с досадой сжимает кулаки и кривится, слыша, как Пак называет Юнги хеном. Хеном, мать вашу! И Юнги его не поправляет. Вообще никак не реагирует. Какого хуя, они не могут быть настолько близки! Или могут? И, казалось бы, все должно закончиться с шагнувшим в здание Паком, но нет. Нет, потому что Тэхен отчетливо видит, как Юнги смотрит на по-шлюшьи виляющую задницу и слегка, почти незаметно, но не для внимательного взгляда Тэхена, закусывает нижнюю губу. У Тэхена внутри что-то замирает, а потом накаляется, разгоняя пульс до отчетливо ощущающейся тахикардии. Пока он разбирался с Джином, мерзкая гадюка успела подсуетиться и притереться к его альфе. И Тэхен это так не оставит.