Бочка яда и ложка но-шпы

Разумовский чем-то раздражен. Это мы с Олегом выясняем за завтраком, когда он вихрем проносится по кухне, хватает кружку со сделанным для него кофе и таким же вихрем выскакивает в коридор. Проследив его путь, поворачиваюсь к Олегу с немым вопросом на лице. — Понятия не имею, — пожимает плечами Волков. — Может, что-то в планах не ладится. — А какие у него планы? — с подозрением уточняю, поглядывая на дверной проем. — Наполеоновские, как обычно. Только на этот раз без финальной резни в конце. Будем надеяться. Я бросаю последний взгляд в ту сторону, где скрылась эта рыжая фурия, и возвращаюсь к еде. Завтра у меня запланировано возвращение в свою квартиру, а послезавтра встреча с семьей, которым я уже сообщила о том, что приезжаю в Питер, но встречать меня не надо. Если кто-то из них додумается притащиться в аэропорт, то скажу потом, что разминулись. Дел, конечно, полно, но небольшой скандал я смогу впихнуть в свое расписание. Половину вчерашнего дня мы все проспали. Я устала всю ночь дергаться, Разумовский и Волков до раннего утра решали мои проблемы и тоже вымотались. Настолько, что в итоге я проснулась раньше всех и первые секунды думала, что галлюцинации настигли. Только потом вспомнила, что засыпала не одна, поэтому нет ничего удивительного в том, что меня со спины так крепко обнимают, несмотря на то, что изначально мы находились на разных сторонах кровати. Встать мне удалось, не разбудив Сережу. Хотя, признаться честно, сделала я это не сразу. Некоторое время просто валялась, слушая его тихое сопение и привыкая к объятиям. Это было… хорошо. Весь оставшийся вчерашний день мы провели на диване и смотрели «Обмани меня» под комментарии Разумовского в стиле «ой, ну вот ни капли не реалистично» и заявления, что он бы не так сделал. После первого такого, вырвавшегося случайно, Сережа как-то резко притих, почти испуганно. Я, не дождавшись продолжения «это не так, надо было вот так», поинтересовалась, что дальше, и удостоилась настороженного взгляда и очень аккуратного и причесанного ответа. Пришлось спросить, что бы он сказал, если б не боялся сейчас напугать меня до чертиков. Нахмурившись, объяснил. Подумав, я признала, что он прав, так было бы эффективнее. Судя по тому, как рука на моем плече расслабилась, подействовало. — Ты заказала билеты? — спрашивает Волков, засовывая тарелки в посудомойку. — Еще вчера вечером, — отвечаю, передавая ему кружки. — Может, поэтому и бесится? — Вряд ли, он же знал про выставку. К тому же, там и обратный билет есть. — Значит, что-то с планом, — вздыхает Олег. — Ага. Что там за план, говоришь? — Я не говорю. Ладно, попытаться стоило. Партизаны, чтоб их за ногу. Закончив с посудой, я отправляюсь на веранду, чтобы покурить и немного подумать. Перед выставкой в Москве как раз должно состояться судебное заседание по делу о разводе. Очень надеюсь, что там все решится. Теперь, когда никто не пытается застрелить меня, я могу смело зайти в зал и истерично кричать «Я развожусь с тобой». Со стороны Андрея будет очень мудро на этом и закончить, потому что он придурок и в свете моих нынешних отношений (или что это вообще, не уверена) долго не проживет. Пока его имя не поднималось, но я опасаюсь, что рано или поздно бедолагу прикопают под кустом сирени. Чем быстрее он дистанцируется от меня, тем лучше. Я сую электронку в карман и поднимаюсь на второй этаж. Сначала думаю пойти и собрать вещи, но потом решаю перед этим кое-куда заглянуть и стучу в серверную. Получив приглушенное разрешение, открываю дверь и обнаруживаю вполне типичную уже картину: Разумовский, сгорбленный за компьютерным столом. — Все нормально? — спрашиваю, заходя внутрь. — Да, не обращай внимания, — бормочет он и выпрямляется. — Кое-что выходит не совсем так, как я планировал, ну и… Сережа раздраженно отодвигает от себя клавиатуру. Я останавливаюсь рядом с ним, но едва ли могу что-то понять в программах на экране. — Бесит? — подсказываю, потрепав его по плечу. — Немного. Я разберусь, просто не так быстро, как думал. — Он поворачивает голову и смотрит на меня. — Я видел, что ты уже заказала билеты. — Хватит шпионить. Да, заказала. Туда и обратно, если заметил. Сбоку раздается тихий писк. Сережа встает и подходит к одному из мониторов, что-то там крутит сзади. Когда сигнал смолкает, в кресло Разумовский не возвращается, присаживается на край стола. Я же не знаю, куда себя деть, потому что до сих пор слабо представляю, в каких мы отношениях. Да, несмотря на все, что было сказано. Понятия не имею, почему, но такое чувство, что чего-то не хватает, какой-то точки в конце предложения. Смены семейного положения в социальных сетях, ага. Какие там сейчас есть? Идеально подойдет «все сложно». Даже не так, лучше: «все, звиздец». Наверно, дело в том, что началось это немного… нетипично. О таком и подружкам не расскажешь. — Что не так, ma petite? — спрашивает Разумовский. — Волнуюсь перед завтрашней встречей с сестрой, — отвечаю я. — Одно дело слушать ее по телефону, а другое — вживую. Страшно. Театрально прижимаю руки к груди и вздыхаю. Это действует, и хмурое выражение пропадает с лица Сережи. Он улыбается и протягивает мне руку, будто приглашает подойти ближе. Стоит коснуться теплой кожи, как Разумовский тут же ненавязчиво притягивает к себе. Я несколько секунд стою, затихнув, разрешаю себе наслаждаться объятиями, неспешными касаниями. Обвиваю его шею руками, целую в подбородок, а потом и в услужливо подставленные губы. От них оторваться сложнее, даже не пытаюсь, слишком хорошо. Прерывает нас все тот же злосчастный писк. Сережа ругается сквозь зубы, а я отхожу, чтобы он мог опять заняться монитором. — Должно же нормально работать, — ворчит Разумовский, выпрямляясь. — А старый дедовский способ? — предлагаю я, усевшись на его место на столе. Сережа вопросительно на меня смотрит. — Ну, знаешь, постучать посильнее. — Вряд ли, — задумчиво бормочет он. Мы еще немного ждем, не запищит ли опять. Не выдержав, цепляю Разумовского за шлевку джинсов и многозначительно дергаю. Он бросает последний взгляд на монитор, после чего возвращается ко мне. — Приглашаю тебя на нормальное свидание, — торжественно заявляет Сережа и уже менее пафосно добавляет: — Место придется выбрать потише. — Скажи, что после этого свидания на меня опять не будет охотится какой-то псих. — Никаких психов, это я тебе обещаю. Ну да. Кроме одного, но это уже мое осознанное решение.

***

Я валюсь на свой родной и любимый диван и с наслаждением вытягиваю ноги, задев журнальный столик. На него Волков ставит большую дорожную сумку. Недописанная картина, которую несла я, стоит в коридоре. Выдохнув, счастливо улыбаюсь, пропев: — Свобода-а-а. — Квартиру я проверил, — говорит Олег. — Сюрпризов тебе не оставили. — Ты тут бомбу искал или что? — Всякое бывает, — пожимает он плечами. — Ладно, я поеду, есть еще кое-какие дела. — Давай, увидимся, — бодро машу ему рукой. Волков вздыхает так, будто отлично понимает что я совершаю огромную ошибку, но из любви к лучшему другу молчит. Закрыв за ним дверь, подхватываю сумку и иду разбирать вещи. В квартире последние три месяца не живет никто, кроме меня, поэтому остается лишь благодарить родню за то, что поддерживали здесь порядок, пока я «была на Бали». Открыв шкаф, вытряхиваю вещи из сумки на кровать. Половина была куплена в последний месяц, поэтому освобождаю для них место. Справляюсь довольно быстро по методу «все в одну кучу», после чего провожу ревизию на кухне и выбрасываю испорченные продукты. По итогу мы с пустым холодильником смотрим друг на друга. Сюда ни брат, ни сестра, надо полагать, не заглядывали. Захлопнув дверцу, обреченно тащусь в ближайший магазин. Вино, которое оставалось в открытой бутылке, тоже прокисло. Это стало решающим голосом, пришлось идти. «Не сидится дома?» Прочитав сообщение, сначала улыбаюсь, потом хмурюсь. Остановившись, верчу головой, высматривая камеры. Ну конечно.

«Прекрати за мной шпионить. Вышла в магазин»

«Нужно было сказать Олегу, он бы все купил» «И меня всего лишь волнует твоя безопасность. Это совсем не шпионаж»

«Олег не находится у меня в рабстве. У тебя тоже, кстати»

Я захожу в магазин, беру тележку и неспешно толкаю ее по проходу. Никакого конкретного списка я не продумывала, поэтому импровизирую. Примерно в середине рядов понимаю, что питаться, похоже, собираюсь энергетиками и лапшой быстрого приготовления. Нет, так не пойдет. Развернувшись, возвращаюсь туда, где лежат овощи и всякая полезная снедь. Не забыть бы, что я без машины. Кое-как дотащив до квартиры тяжелые пакеты, обнаруживаю, что на лестнице меня ждут двое. Нет, не те двое, с которыми я провела больше месяца в изоляции. Лучше бы они, наверно. Один из них курьер, как выясняется, и он принес шикарный букет, который явно не имеет ничего общего со вторым гостем, но очень его бесит. Я расписываюсь в бланке, а потом угрюмо смотрю на своего бывшего мужа. — Что тебе нужно? — спрашиваю, перехватывая букет поудобнее. — Соскучился, — скалится Андрей. Я же смотрю на него и в очередной раз пытаюсь понять, как все так обернулось, и из разряда темноволосых красавцев он для меня переполз в разряд квакающих земноводных. Покачав головой в ответ на свои же мысли, достаю ключ и открываю дверь. — Что, любовник с тобой прилетел? — интересуется Андрей, указав на цветы. — Да, — холодно отвечаю, пристроив их на обувную этажерку. Вернувшись в подъезд, беру пакеты и затаскиваю их в коридор. Встав в проеме как раз вовремя, потому что Андрей собирался войти следом, повторяю: — Что тебе нужно? — Поговорить, — отвечает он уже без ухмылки. Сдув со лба челку, предлагаю: — Давай. — Сначала я войду. — Не войдешь. Говори здесь. — У тебя там твой хахаль? Хотя, нет, зачем ему тогда цветы посылать. — Изюминка. Ты не поймешь. — Пропусти, Ася, поговорим, как взрослые люди. — Так, понятно. В суде поговорим. Я собираюсь захлопнуть дверь, но ничего не получается. Андрей перехватывает ее и сильно толкает. Из-за того, что я не ожидаю такой наглости, по инерции отшатываюсь, а он сразу же заходит в коридор. Первое желание — это накричать на него или вызвать полицию. Мужчина довольно лыбится. Я решаю проигнорировать все это, даже почти не ежусь под его взглядом и нахлынувшими воспоминаниями. Нет уж, я не буду трястись от страха, не доставлю ему такого удовольствия. — А ты не меняешься, — хмыкнув, беру цветы и направляюсь в гостиную. Спину сводит от нежелания поворачиваться к нему так. — Воспитания все еще ноль. — С тобой нельзя по-другому, — заявляет он, следуя за мной. — Такие наглые суки, как ты, на шею сядут, если дать слабину. Вот и приходится. Андрей разводит руками, а я даже не дергаюсь от этого движения. Положив букет на стол, снова иду в коридор, а потом уже с пакетами на кухню. Стараюсь делать вид, что присутствие почти бывшего мужа мне безразлично, вроде бы получается. Он стоит в дверях и смотрит, как я раскладываю по местам покупки, а я сама думаю, что делать дальше. Позвонить в полицию? Будет как обычно, убьют — приходите. Написать сестре? Наверно, это лучший вариант. — О чем ты хотел поговорить? — спрашиваю, не выдержав. — О нас. Значит, смотри, — он подходит к столу и садится. — Расклад такой: забываем и живем дальше. — Мы для этого и разводимся. — Никакого развода, — громко прерывает меня он. Я вздрагиваю. — Хватит уже. Погуляла достаточно. — Ты нормальный? — искренне удивляюсь, отложив последний пакет. — Мы не будем… — Я достаточно терпел, и мне надоело. Я согласен простить тебя и принять обратно. Все, заканчивай бегать. Первые секунды даже не знаю, что сказать на подобное. Он согласен простить? Он терпел? Я что, попала в параллельную реальность, где не он мне изменил, а наоборот? Что за вздор он несет? — Уходи, — говорю я, справившись с удивлением. — Это бессмысленный спор. Просто уходи и встретимся в суде. Андрей резко встает, а я шагаю назад и упираюсь в столешницу. Нужно было все-таки позвонить сестре. — Я же сказал, Ася, хватит, — подозрительно ласково произносит он, останавливаясь прямо передо мной. — Ну чего ты упрямишься? Кому и что доказываешь? Дернув плечом, к которому он пытается прикоснуться, отталкиваюсь от столешницы и хочу отойти. Андрей перехватывает меня за руки, пихает обратно, не отпускает. — Хватит, — опять повторяет он, наклонившись к моему лицу. — Это уже не смешно, ты от меня не уйдешь. Никакого развода не будет, ясно? Мы будем вместе, счастливы. — Отойди, — хрипло прошу я, едва удерживаясь от того, чтобы начать кричать. — Отойди от меня, сейчас же отойди. — Не глупи, — говорит Андрей и вдруг прижимается ко мне сильнее и целует. Задохнувшись от возмущения, дергаюсь в его руках, но он не отступает. Не придумав ничего лучше, сильно кусаю его за губу. Андрей, отшатнувшись, покрывает меня матом, а потом происходит то, к чему я оказываюсь совсем не готова. Он бьет по лицу наотмашь. Щека взрывается болью, не падаю только из-за того, что бывший муж держит за плечо. Дернув меня, оглушенную, обратно, снова прижимает к столешние, сильно впивается зубами в шею и уже лезет под футболку. Это действие будто заставляет проснуться. Я отталкиваю его, бью коленом так, как учил Дима во Вьетнаме. Это действует. Вскрикнув, Андрей отступает на шаг, а я хватаюсь за нож. Везет, что подставка недалеко. — Тварь чокнутая! — хрипит мужчина и отходит еще на пару шагов, хватается за стол. — Пошел вон, — с большим трудом выговариваю, выставив перед собой нож. — Ты!.. — Убирайся, — повторяю, крепче сжав рукоять. — Убирайся сейчас же! — Ты за это ответишь, — зло выплевывает Андрей и, пошатываясь, выходит и кухни. Я иду следом, нож не опускаю. Он останавливается в коридоре и с силой бьет ногой недописанную картину. Холст, конечно, не выдерживает, даже подрамник ломается. Дождавшись, пока Андрей выйдет в подъезд, бросаюсь к двери и запираю ее на все замки. Только после этого оружие выпадает у меня из рук, чудом не задев ногу. Я сползаю на пол следом, меня трясет в беззвучной истерике, не дающей толком ничего осознать пока. Вот и вернулась домой.