Бочка яда и ложка но-шпы

Олег открывает мне дверь, но при этом у него такое лицо, будто мой визит его совсем не радует. Чего он так? Не настолько паршиво я выгляжу, чтобы нос воротить. Ладно, шутки — шутками, но тут же интересуюсь, что случилось. Очень уж мрачно он выглядит. Волков сообщает, что ничего страшного, просто я немного не вовремя. Это меня тут же настораживает, потому что когда бывалый наемник, проживающий с бывшим Гражданином, говорит, что ты пришла не вовремя, то в мысли лезут всякие глупости. Не пытают же они там кого-то, правда?.. — Сейчас не он, — поясняет Олег и пропускает меня в дом. Уходит около минут, чтобы я поняла, о чем он. Ясно, надо было все-таки позвонить. Угукнув, спрашиваю, нальют ли мне чаю хотя бы. Все-таки через половину города тащилась. — Как твоя щека? — как бы между делом интересуется Волков, пока я усаживаюсь за кухонный остров. — Отлично. Видишь что-нибудь? — Я указываю на лицо и поворачиваю его сначала в одну сторону, потом в другую. Олег качает головой. — Вот именно. Почти прошло, а то, что не прошло, скрылось под тоналкой. Все хорошо, короче. — Это и близко не хорошо, Ася, — угрюмо заявляет наемник. — И я не до конца понимаю твое упрямство. — Тогда я подарю тебе Уголовный Кодекс, там ты сможешь найти некоторые ответы. — Он тебя ударил. — Я его тоже. Угомонитесь, а? Я взрослая девочка и могу за себя постоять. Хочу уже разобраться раз и навсегда с этим разводом. — Чисто теоретически: после развода тебе ведь уже незачем будет его защищать? — Олег! — Теоретически. Я игнорирую это и перевожу тему, спрашиваю, как так вышло, что Разумовский не у руля сегодня. Волков и рассказывает, что Сережа настолько завелся из-за ситуации с Андреем и невозможности приложить того мордой о стенку, что сам себя перегрузил, видимо. Он узнал про ссору четыре дня назад, и все это время злился аки черт. Что примечательно: мне не показывал. Я обещала заехать сегодня после встречи с агентом, но время не уточняла, даже сказала, что могу и не успеть. Надо было позвонить. Совсем не подумала об этом. — А как дела с тем грандиозным планом, про который вы мне не говорите? — уточняю как бы между прочим. — В процессе, — уклончиво отвечает Волков. Здорово. Увидев мое кислое выражение лица, Олег спешит заверить, что там не будет «всего того, что было в прошлом». Мне хочется уточнить, но я не делаю этого. Не уверена, что хочу знать ответ. И уж точно не поручусь, что этот ответ меня не напугает. Лучше пусть потом Разумовский расскажет сам. Кстати, о нем. Волков предлагает мне подождать Сережу, если время позволяет. Спальня, в которой я жила, осталась в прежнем виде, да и все принадлежности для рисования тоже. Я-то забрала отсюда только холст с незаконченной картиной, которую уже не судьба закончить. У самого Волкова есть кое-какие дела, поэтому оставляю его в покое. Поднявшись в комнату, перебираю весь художественный скарб и вытаскиваю нужное. Поначалу Разумовский явно обиделся на то, что я не забираю его подарки с собой, но после слов о том, что просто не хочу таскать туда-сюда вещи, угомонился. Даже обрадовался. Такой он… Я не понимаю, как в одном человеке может запросто уживаться детская непосредственность и стремление намотать кишки обидчика на люстру. Выйдя в коридор, останавливаюсь возле серверной и думаю о том, чтобы постучать. Вспоминаю паническую реакцию второго на меня в прошлый раз и иду дальше. Может быть, нам и придется иногда общаться позже, но точно не нахрапом и не сейчас. Я же почти ничего не знаю о нем. Интересно, Разумовский сильно расстроится, если начну спрашивать? Он, конечно, жадный до внимания именно к своей персоне, но не будет же человек ревновать к самому себе. Я спускаюсь вниз и направляюсь к веранде, чтобы заодно покурить, но оказывается, что место занято. Из-за мягких тапочек, которые я надела вместо сапог, моего приближение слышно не было, и человек, стоящий рядом с пустым холстом на мольберте, не оборачивается. Я открываю рот, чтобы заявить о себе. Закрываю и молча наблюдаю. Пожалуй, разница есть. Может, с ходу и не поймешь, Сережа это или нет, но вот если присмотреться? Он какой-то… мягче, что ли? Я переступаю с ноги на ногу, наблюдая за тем, как он проводит пальцами по засохшей палитре на подставке, прикрепленной к мольберту, разглядывает смесь цветов. Поднимает голову к холсту. Наверно, стоит развернуться и уйти, это было бы логичнее. Впрочем, где логика, а где я? Я в логове признанного мертвым серийного преступника, и логики рядом нет. — Привет, — подаю голос, переступая через порог. Сергей… Как его называть-то? Ладно. Сергей вздрагивает и оборачивается, тут же отдергивает руку от холста, будто он раскаленный. На меня бросает только один взгляд и тут же вновь отворачивается к мольберту. Выглядит так, будто я его на месте преступления застала. От настолько яркого контраста у меня голова кругом идет. — Прости, — говорит он и делает шаг назад. — Я не хотел трогать. Просто… Извини, я пойду. Сергей направляется к выходу, опустив голову. Я отхожу чуть в сторону, чтобы освободить дверной проем. Лихорадочно соображаю, что сказать. А заодно зачем. — Ты тоже рисуешь? — спрашиваю, когда он уже стоит одной ногой в коридоре. — Немного, — тихо отвечает, замерев. — Извини, не стоило лезть. — Да почему нет-то? — пожимаю плечами и иду к ближайшему плетеному столику, куда складываю скетчбук и маркеры с карандашами. — Там же пусто. — Он скоро вернется, наверно, — говорит Сергей. — Да, Олег сказал. А чем тебе нравится рисовать? Он, втягивает голову в плечи и слегка оборачивается, но выражение лица сложно разглядеть с этого ракурса. — Карандаши, краски или еще что-нибудь? — продолжаю, мысленно отчитывая себя за то, что лезу к человеку. Я ведь даже толком ничего не знаю про ДРИ. Нужно почитать хотя бы, а не пальцем в небо тыкать. Уже не ожидая ответа, устраиваюсь в кресле и берусь за скетчбук. — Мне больше нравится пастель, — раздается от дверного проема. Я разворачиваюсь, чтобы хоть немного видеть его. — И скульптура. — По-доброму завидую, — улыбаюсь и вслепую вылавливаю из пенала маркер. — Не умею ни то, ни другое. Точнее, с пастелью у меня просто все сложно, не мое. — У него тоже, — чуть заметно кивает Сергей. — С пастелью. Поэтому он ее почти никогда не использовал. — А ты? — И я тоже, — совсем тихо отвечает он. — Прости, я не буду тебе мешать. — Да ты и не мешаешь, — говорю я уже в пустоту, потому что Сергей уходит почти сразу. Я сажусь ровно и смотрю на скетчбук, пытаясь переварить эту встречу и странный осадок, который она оставила. Значит, Сережа не шутил, когда описывал свою вторую личность. Интересно, третья была полной противоположностью тогда? Ну да, если вспомнить все то, что он сделал или надоумил сделать. Остается только радоваться, что осталась более адекватная часть. Но адекватная ли? Я рассеянно рисую какой-то цветочек, лишь бы руку занять. По сравнению с Разумовским, второй выглядит очень… Неуверенным, даже потерянным каким-то. Может, из-за того, что ему редко дают появиться. «И я тоже». Нахмурившись, лезу за электронкой. Он сказал, что любит пастель, но не использует ее. Потому что Разумовский не использует и вряд ли дает ему. Осадок из странного становится тоскливым. Качнув головой, рассматриваю сад за окном. Я лезу не в свое дело, опять. Сколько раз для меня это заканчивалось плохо? Да не сосчитать! — Тоже, — бормочу я, кинув скетчбук на стол. Рисовать мне больше не хочется. Не думая толком о том, что делаю, встаю и иду искать Олега. Предупредив его, что отъеду на часик, если не повезет с пробками, то на два, выхожу из дома и иду через заросший двор к машине. Припарковалась я в следующем квартале, чтобы не светить тачку рядом с особняком. На всякий случай. По пути еще раз проигрываю в голове то, что собираюсь сделать. Начинаю сомневаться, поэтому быстро переключаю мысли на предстоящее заседание по поводу развода. Возле машины лезу в приложение и смотрю, что там с пробками на дорогах. В принципе, сносно, до часа пик далеко. Если поторопиться, то успею вернуться и не застрять намертво. Мой прогноз почти оправдывается, полчаса все-таки приходится постоять на обратном пути. Я вновь оставляю машину в другом дворе и дальше иду пешком, держа в обеих руках большой цветастый пакет, рассеянно перебираю его пальцами. Дверь открывает снова Волков и почти тут же оставляет меня в холле, сославшись на дела. Я переобуваюсь и заглядываю на веранду. Там пусто. Иду на второй этаж, стучусь в серверную. Слышу тихое «Не заперто». — Не мешаю? — на всякий случай уточняю, приоткрыв дверь. — Нет, что ты, — бормочет Сергей, быстро глянув в мою сторону. — Конечно, нет. Я просто слежу… Слежу, чтобы все было верно. Он указывает в сторону мониторов и отворачивается к ним же. Я захожу в серверную, двигаю свободное кресло ближе к столу, но не так близко, как сделала бы с Разумовским. Сейчас уделяю гораздо больше внимания личному пространству. Усевшись, протягиваю ему пакет. — Держи, — говорю я, когда он несколько удивленно смотрит на него. — Это тебе. — Он еще не вернулся, — почти испуганно шепчет Сергей. — Вижу. Это и не ему, а именно тебе. Там ничего не кусается, возьми, пожалуйста. Он неуверенно берет пакет, кладет его на стол и боязливо заглядывает внутрь. Синие глаза расширены от удивления, когда Сергей вытаскивает на свет два набора разной пастели. — Я забыла спросить, какая именно тебе нравится, поэтому купила обе, — поясняю и добавляю: — Там еще специальная бумага и фиксаторы, чтобы не осыпалась потом. — Зачем? — тихо спрашивает он, поглаживая большим пальцем одну из коробок. — Я так поняла, что у тебя их нет сейчас. — Я… Прости, не стоило, — бормочет Сергей, не сводя взгляда с наборов. — Он очень разозлится. Вот оно что. Я наклоняюсь вперед и осторожно прикасаюсь к верхней коробке, потому что вряд ли человек напротив хотел бы получить этот жест по отношению к себе. — Я с ним договорюсь, — обещаю, улыбнувшись. — Не волнуйся. Это же просто краски, в конце концов, а не ядерная бомба. Насчет Разумовского не переживай, хорошо? Он кивает, так и не решившись больше поднять на меня взгляд. Я отодвигаюсь и решаю, что самое время свалить, дабы не нервировать беднягу еще больше. С Сережей потом поговорю, насчет красок тоже. В конце концов, ничего страшного ведь не случится, если его вторая личность будет заниматься хобби, раз уж все равно иногда насильно вышвыривается в реальность. — Ты… — начинает было Сергей, стоит взяться за ручку двери. Обернувшись, жду, пока он соберется с мыслями. — Я давно не пытался рисовать и… Ничего, извини. — А можно посидеть с тобой немного? — спрашиваю, отступив от двери. — Заодно могу помочь советом, если ты давно не брался за краски. Я не настаиваю, просто… — Да, — произносит он, прижав к себе коробки. — Если у тебя есть время. — Да полно. Только схожу вниз за чаем. Тебе взять что-нибудь? Чай или кофе? — Кофе, — отзывается Сергей. — Какой ты любишь? Он все-таки поднимает на меня растерянный взгляд. Ох ты ж елки-палки. — С молоком? Сладкий? Окей, я сейчас. Прикрыв за собой дверь, иду в сторону лестницы. Ну и ну. Я дохожу до кухни, где обнаруживаю Олега с очередной кучей оружия, только теперь холодного. Волков засовывает охотничий нож в чехол, я же прихожу к выводу, что не хочу знать, и иду к кофемашине. Попутно щелкаю кнопку на чайнике. Заметив, что я ставлю на столешницу две кружки, наемник спрашивает: — Серый здесь? — Нет. — Ася, зря, — тут же говорит он. — Что зря-то? — Он терпеть не может вторую личность. Если не хочешь поругаться, то лучше игнорируй второго, не контактируй с ним. — Серьезно? — Я засыпаю в отсек кофе и смотрю на Олега. — Все настолько плохо? — Да, Ася, настолько. — То есть Сережа его терпеть не может, но все равно кидает вместо себя, когда не вывозит? Так себе, знаешь. — Я не хочу в это лезть, — качает головой Волков. — И раньше это происходило не так часто. — Не мне судить, но это как-то странно. Второй же не рвется творить всякую хренотень, и он появился не по своей воле. — Он слаб, — пожимает плечами Олег. — Серый не любит эту свою слабость. — Но пользуется. Ладно, разберемся. Я поговорю с ним, чтобы понять, как вести себя. А пока возвращаюсь в серверную с кружками и печеньем, чтобы поболтать о тонкостях пастели.