Дуальность

      Палящее солнце пригревает непослушную копну волос, а руки непроизвольно тянутся утереть пот и слезы с лица. Затхлые запахи от поднявшейся из-за недавней суматохи пыли, крови и аммиака вокруг неприятно свербят в носу. Довольно мерзкое сочетание, из-за которого мне так и хочется чихнуть. Когда детская маленькая ладошка касается глаз и стирает влагу, это заставляет задуматься о том, что происходит. Когда на попытку вспомнить происходящее и где сейчас нахожусь, не приходит ничего толкового, начинаю волноваться. Но вот перед ясными очами показываются несколько трупов чуть подгоревших взрослых мужчин в костюмах, и уже это постепенно вводит в панику.       Задышав глубже и чаще, пытаюсь понять, что же тут случилось, и экстренно проанализировать имеющиеся данные. Маленькая окровавленная ручка, которая оказалась на уровне лица, нисколько не прояснила ситуацию, а, скорее, лишь добавила вопросов. Но вот где-то в отдалении послышался звук сирен и подъезжающих машин. Действует как спусковой крючок, сознание успокаивается и начинает мыслить более рационально, решив пока отбросить в сторону любые вопросы, и по велению интуиции бежать из этого места куда подальше. Смутно приходит понимание того, что может нести за собой сидение около явно трупов. Скорее всего, нормальной жизни в ближайшее время там не будет. И пусть в голове мешанина из множества образов и языков, но эмоции, которые оказались откинуты в сторону, стоило им достигнуть пика, не мешают. Вокруг лишь старые здания, кажется, где-то на окраине, вероятно, даже трущобы.       Опершись о стену и припомнив, как надо двигаться, пусть и с трудом это делая из-за иного центра тяжести, что лишь добавляет больше вопросов, быстро ухожу в другую сторону. В груди что-то теплилось, и на искреннее желание остаться незаметной оно явно откликнулось, позволяя двигаться быстрее и словно незримо окутывая. Пройдя, кажется, несколько километров мимо множества полупустых зданий и валяющихся тут и там людей в неясном состоянии, ощущаю сильнейшую одышку. Устало валюсь с ног, прижимаясь спиной к крепкой стене очередного старого и явно заброшенного здания. При каждом вдохе чувствуя боль в боку и привкус железа на языке, морщусь, вспоминая местами изрезанные, местами поджаренные тела мужчин с точно таким же запахом вокруг. Кое-как поднявшись, опираясь спиной на бетонную стену, решаюсь зайти внутрь здания, интуиция, как и в случае с полицией, подсказывает, что оно действительно заброшено и пока что там никого нет. Кое-как перелезая через старую деревянную раму без стекла, падаю без сил прямо на пыльный паркет. Вдохнув пыльный воздух и ощущая, как мышцы тела чуть дрожат, явно с непривычки, закрываю глаза и погружаюсь в неспокойный сон.        Образы сменяют друг друга, звучат разные языки, и яркое солнце в густом зелёном лесу сменяется серой комнатой с кричащим что-то учителем, держащем в руке какую-то палку. Через время палка прикладывается к тонкой детской ручке этого тела и после наступает сильная боль, заставляющая картинку смениться на оживлённый мегаполис, где повсюду снуют люди. Тело явно старше и выше, язык русский, гораздо более знакомый, чем тот, что был в прошлой сцене. Таблоид где-то впереди показывает дату и год сильно большие, чем должны бы были быть. Подумать только, даже тысячелетие отличается. Происходит диссонанс сознаний и картин будущего, в ходе которого более взрослая личность будто инстинктивно поглощает сознание младшей версии, беря главенство в разуме. Всё ещё мечась где-то внутри, потоком приходят оставшиеся воспоминания.       Относительно богатое поместье, множество прислуги, смотрящие, однако, отнюдь не с уважением, и родители. Местами равнодушный отец с яркими зелёными глазами и непослушной копной волос, такой же, как и у этого тела, и любящая мама. Чем-то неуловимо напоминающая матушку из прошлой жизни, такая же светлая, любящая, но столь же сломленная. Необычные бирюзовые волосы сразу запоминаются, как и большие синие глаза. Это заставляет старшую версию несколько удивиться, а после припомнить, что некоторые люди из воспоминаний так же имели довольно нестандартную внешность. Отец, как и дядя, к счастью, были брюнетами и не шокировали абсолютно ничем. А вот собственные лавандовые волосы изрядно позабавили. В её воспоминаниях пышная густая копна лавандовых волос то и дело мелькала перед глазами, закрывая обзор. И продолжалось это до тех пор, пока мама не заплела их в аккуратную косу, подводя к зеркалу и показывая саму владелицу тела: милая худенькая девочка лет четырёх, на тот момент в голубом, под цвет волос матери, пышном платье с чуть вздёрнутым носом и полными губками, розовыми от детского блеска.       После образ сразу же сменяется комнатой с прикрытыми шторами, где под большим мягким одеялом лежит бледная матушка. Её синие глаза потемнели, кажутся почти чёрными на фоне белой кожи. Обзор становится нечётким и дрожит от рыданий, а до ушей доносятся частично безразличные слова её отца, говорящие, что его жена оказалась слишком слабой и не смогла справиться с своей задачей. После того, как рука матери бессильно опала, девочку явно начала накрывать полномасштабная истерика.        Моргнув, картинка вновь перенеслась, теперь это богато уставленный кабинет, где напротив глаз, сидя за массивным дубовым столом один и по правую руку от него другой, стоят двое зеленоглазых мужчин с чёрными волосами. Тот, что стоит чуть в стороне, явно старше и подсознание узнаёт в нём отца. Взрослая личность презрительно кривит губы, делая неутешительный вывод, что и в этой жизни нормальной семьи и хорошего отца ей не видать. Холодная и напряженная атмосфера не разбавляется даже детским непосредственным вопросом, что случилось, сказанный явно сорванным голосом. Кажется, с трагедии прошло едва пару недель, на дворе июнь, а самой зеленоглазке недавно исполнилось пять. Над их головой между большими панорамными окнами висит герб с двумя рогами быка с какими-то ещё замысловатыми вещами, вроде перекрещённых закорючек, словно оплетая рога. Фамилия “Бовино”, прозвучавшая в этих стенах секунду назад, тревожно тренькает где-то на периферии сознания смутными ассоциациями. Фраза «Ты даже не сможешь пробудить сильное пламя с такими генами» лишь подкрепляют эти мысли, но те ещё не оформились окончательно в слова.       А вот едва ли не захлестнувшие отчаяние, страх и горечь в теле после слов о том, что девочку выгоняют, заставляют отвлечься. Кажется, именно так она оказалась в том месте. Маленький детский рюкзачок с несколькими вещами, деньгами и зачем-то последним подарком в виде плюшевого телёнка. Именно это девочка в воспоминаниях смогла забрать с собой, после чего машина отвезла её в ближайшие затхлые места, решив даже не тратиться на путь в более цивильные места. На следующий же день за постоянно прячущейся зеленоглазкой и пришли эти мужчины. Взрослая версия была более сосредоточенной на том, что говорят вокруг, в отличии от запаниковавшей Бовино, что на схватившую её руку внезапно полыхнула электричеством в решимости защититься. Кажется, для той это стало последней каплей. Поэтому загоревшимися зелёным руками отбросив игрушку, в которой заискрились какие-то схемы, она начала отбиваться от не ожидавших подобного мужчин. — Что за чёрт? Нам же говорили, что она беспламенная!–Донеслось до ушей девочки явно шокированное на итальянском. Один из мужчин быстро выхватил нож, решив попробовать совладать с беснующейся от адреналина и эмоций девочкой таким образом. — Осторожнее с оружием, остолоп, нам ещё её тащить в лабораторию! За наводку по ней Бовино содрали с нас немало ценной информации.— ответил ему другой, более взрослый и статный мужчина, стоящий ранее в отдалении.       Секундой позже у девочки удалось выхватить нож у не ожидавшего такой прыти парня, после чего его горло было перерезано быстрым и сильным ударом. Нож в руках девочки задрожал от осознания того, что она сейчас сделала, чем попытался воспользоваться ещё один из четырёх оставшихся мужчин, напарываясь на электрический разряд, мгновенно прожаривший его. Смотрящая на это глазами малютки нынешняя хозяйка тела смогла расслышать сквозь хрипы третьего, которому нож пришелся куда-то в живот ругательства взрослого мужчины, который говорил о том, что они не были готовы к этому. В следующую секунду в его сторону метается нож с остаточными зелёными искрами, что несколько покорёжили металл. Последний из оставшихся, и как отстранённо отмечает невольная зрительница, самый молодой из них, пытается сбежать, что ему почти сходит с рук, если бы не щелкнувший у зеленоглазки в голове переключатель, напомнивший слова одного из учителей о том, что в живых свидетелей оставлять нельзя. От возникшего где-то на периферии образа из воспоминаний взрослой версии захотелось удивлённо икнуть. Мимолётно отметив интересный способ видения мира у этого ребёнка, пришлось наблюдать картину очередного мгновенного прожаривания потоком зелёного пламени, в котором постепенно начали появляться вкрапления цвета индиго. Именно после этого она, зашатавшись, упала около здания.