***
А ведь все начиналось неплохо — или Гэвин предпочитал думать, что неплохо. Второй день они прохлаждались на лайнере, путешествуя между Аскелой и Габаной, и все это время Гэвин про себя репетировал важный разговор. Почему-то казалось, что чем дольше он тянет, тем хуже, хотя Коннор со своей стороны инициативы не проявлял. И Гэвин, может, вообще все нафантазировал. Может, разговора и не нужно… Может, Коннор вовсе и не сердится из-за их пошедшего вкривь и вкось брака, если браком, конечно, можно назвать семейные отношения, пока не продлившиеся и недели. Да, пусть они и встречались почти год, но много ли они за это время узнали друг о друге? Гэвин мог сказать точно — он очень мало знал о Конноре, а Коннор не спешил этой ценной информацией делиться. Он, конечно, объяснял такую секретность национальными традициями, и что нужно только немного потерпеть, и они смогут быть вместе. Вот только потерпеть надо было «какой-то год», и не слишком ли многого он хотел от Гэвина? Можно ли винить Гэвина за то, что он не выдержал? Но… — Коннор? — Гэвин скривился, когда Эркей нажал на панель, открывая перед ним дверь каюты, но тут же постарался сделать вид, что просто съел что-то кислое за завтраком — и ничего, что было уже время обеда. — Ты тут? Хотя где Коннору еще находиться, кроме своей каюты, раз уж один из телохранителей тусовался тут? За пять дней, прошедших с момента их странной свадьбы, лиц телохранителей Гэвин не видел ни разу, и это при том, что они постоянно мелькали где-то рядом. Из-за этих дурацких экранов на лицах Гэвину все время казалось, что он в либо в тюрьме, либо в театральной постановке, а не в свадебном путешествии. — Гэвин? Святая Аскела, Коннор определенно был тут: он возлежал на кушетке, любуясь видами космического пространства за огромным иллюминатором, которым была оснащена «гостиная» их каюты. В путешествии первым классом были свои преимущества, хотя назвать это термином «первый класс» было бы суровым преуменьшением. Туристическая яхта была рассчитана на триста пассажиров, двести пятьдесят из которых путешествовали именно первым классом, а оставшиеся пятьдесят — тем классом, который перед первым и в голове Гэвина означал что-то вроде «у меня настолько дохрена денег, что я просто выкидываю их в космос». Учитывая, что это был всего лишь транспорт, который за трое стандартных суток должен был неторопливо и без тряски доставить их на Габану, где они и проведут медовый месяц (требованием Коннора сократившийся до десяти дней) — все эти иллюминаторы с голографическим эффектом, золотые осьминоги с Эша и бестойская пыльца в качестве легкой закуски перед обедом, плавательный бассейн под прозрачным колпаком с видом на космос и абсолютно любые спа-процедуры (включая сексуальные), входящие в цену билета, — Гэвину все это казалось немного чрезмерным. Он до сих пор не понимал, почему нельзя было устроить свадебное путешествие по родной Аскеле. Но поездка туда, где они будут «только вдвоем» (не считая пары телохранителей), была идеей Коннора, и Гэвин — учитывая не самые приятные моменты их помолвки и брака — не нашел в себе мужества возразить. Тем более что платили за все Эркеи. — Коннор, я вижу твой член, — сказал Гэвин севшим голосом. Губы Коннора дрогнули. — Это плохо? Ээээ… нет, это не было плохо, просто непривычно, и странно, и волнующе, и… проклятье, Гэвин не мог сосредоточиться на разговоре, когда потрясающее тело Коннора во всей своей едва прикрытой тончайшей тканью красоте лежало прямо перед ним. Он, можно сказать, еще едва-едва приступил к изучениям традиций Эркеев — не готов был ко всем тонкостям и деталям. На публике они всегда закрывали лица полупрозрачным экраном, носили плотную глухую одежду и вообще-то мало контактировали с посторонними — Элайджа говорил, они только начинают приоткрывать завесу тайны перед простыми смертными и брак с Гэвином предложили именно поэтому. Ну, якобы. Гэвин-то знал правду. Зато не на публике — о, не на публике это было нечто прямо противоположное. Весь предыдущий год, пока они с Коннором встречались урывками в отелях и на съемных квартирах, эта часть культурного наследия Эркеев как-то прошла мимо Гэвина, но теперь… Полупрозрачное одеяние Коннора красиво драпировалось, однако эти драпировки ничегошеньки не скрывали, крошечные бриллианты были наклеены на ключицы и живот прямо над пупком, и Гэвин — ей-богу — глаз не мог отвести от их блеска. Контраст с обычной одеждой шокировал. Когда Гэвин в первый раз такое увидел и обомлел — решив, конечно, что Коннор ради романтического вечера так вырядился и акция продлится недолго, — тот серьезно объяснил, что нет, у них принято украшать себя дома, для близких, и закрывать от посторонних. Ношение экрана на лице уже привело к паре довольно оживленных споров: Гэвин эту срань напяливать не собирался ни за какие уговоры, но и Коннор уступать тоже явно не планировал. Зато батистовые наряды — по крайней мере, на Конноре, — у Гэвина возражений не вызывали. — Нет, это замечательно, — от всего сердца сказал он. Словно планетка, засасываемая в черную дыру, он приблизился, пожирая Коннора взглядом. Тот смотрел с улыбкой, явно прекрасно понимая, о чем Гэвин сейчас думает. Вообще-то Гэвин хотел поговорить, но когда на одной чаше весов лежал не самый приятный разговор, а на другой — настроенный на свадебное путешествие полуголый Коннор… — Хотя меня бесит, когда ты так разгуливаешь перед своими сторожевыми псами. Коннор пожал плечами, ни капли не впечатленный. — Ты поэтому оставил меня в одиночестве? — спросил он. Вопрос звучал шутливо, но на дне его глаз — в темной глубине — что-то намекало, что все это совсем не шутка. И если бы Гэвин был поумнее — хотя бы немного, — он бы сейчас сел на край кушетки, взял бы Коннора за руку и сказал бы что-то вроде: «Кон, давай поговорим? А то у нас как-то времени не было… мне кажется или ты меня избегаешь и что-то скрываешь?» — и это правда, времени у них со всеми этими долбаными свадебными мероприятиями совсем не было, но все же Гэвин чувствовал, что нифига не в этом дело. А впрочем, если бы Гэвин был поумнее, то ни повода для серьезного разговора не было бы, ни его беспокойства, ни вот этого самого напряжения у Коннора в глазах… Но при виде задрапированного в ткань великолепия интеллект Гэвину отказывал. Так что он подошел, сел на край кушетки, взял Коннора за руку — и наклонился, захватывая его губы в поцелуй. Подумать только, их отношения не вчера начались, а каждое прикосновение до сих пор было для Гэвина как откровение: словами нереально было описать, как сильно Коннор его возбуждал. — Ходил прогуляться перед обедом, — пробормотал Гэвин, чтобы что-то ответить. Ткань скользила под его пальцами, горячая кожа под ней так и манила прижаться к ней губами — и Гэвину совсем не нужно было себя ограничивать. В задницу все разговоры, промелькнуло в голове, в задницу сомнения и рассуждения. У них, в конце концов, медовый месяц… Коннор с готовностью закинул руки ему на плечи — видимо, любование космическим пространством тоже подогрело ему кровь, — пылко отвечая на поцелуй. — Я смотрю, ты успел соскучиться… — выдохнул он, когда Гэвин спустился на подбородок, шею. Бриллианты слегка царапали язык — необычное и приятное ощущение, от него тяжелело в паху, — пока Гэвин тщательно вылизывал ключицы, спускался ниже, кончиком языка дразня возбужденные соски прямо через ткань. Раньше им нужно было ждать встречи неделями, ограничиваться торопливыми ласками — редко когда удавалось провести вместе хотя бы пару дней — и полными едва сдерживаемого нетерпения и отчаяния звонками. Зато теперь Гэвин мог не торопиться. Оставляя влажные пятна на ткани, он начал медленно спускаться вниз, глядя Коннору в глаза — тот кусал губы, но не отводил взгляда, его пальцы то сжимали края одеяния, то снова расслаблялись, то касались лица, волос Гэвина, и то, каким возбужденным и разгоряченным он выглядел, уже доводило Гэвина до исступления. — Я и правда его вижу, — выдохнул он, проводя ладонями по бедрам Коннора, разводя колени в стороны, сползая на пол, чтобы удобнее устроиться — тут он планировал задержаться. — Весь день бы смотрел… — А еще лучше, — Коннор облизнул пересохшие губы, — если ты будешь не только любоваться. Член натягивал ткань, даже сквозь кисею было видно, как сильно, болезненно он потяжелел от прилившей крови, от желания, и рот Гэвина наполнился слюной от одного только вида. Не сдержавшись, он коснулся губами головки и вздрогнул, когда Коннор застонал, запуская пальцы Гэвину в волосы. О да. Именно так… Накрыв член ртом, Гэвин принялся посасывать и ласкать головку через одежду, то натягивая ткань посильнее, то оставляя в покое — или вовсе отстраняясь, пока Коннор не начинал ерзать на месте, вскидывая бедра в воздух. Играть с ним было упоительно, но собственное возбуждение туманило Гэвину голову, и в животе то и дело сжималась невидимая раскаленная пружина — пульсирующее напряжение эхом отдавалось в ушах, в груди, в руках. Сдерживаться становилось все труднее. Гэвин запустил свободную руку в штаны, лаская себя, и одновременно удвоил усилия, теперь двигая головой быстрее, облизывая и обхватывая ртом более жадно, работая языком сильнее. Он чувствовал приближение шторма — ощущал всем телом эту горячую волну под кожей, бурление крови в венах. — Гэвин, — выдавил Коннор, дрожа всем телом и пытаясь его оттолкнуть, — я сейчас… Но Гэвин никуда не собирался. Коннор громко застонал, выгибаясь, изливаясь прямо в складки ткани, на губы Гэвина, на живот, и зрелище было такое горячее, что Гэвина самого накрыло прямо с головой. Толкаясь в руку, он вжался лицом в живот Коннора, закрыл глаза, позволяя себе потеряться в ощущениях, полностью выпасть из реальности, пока огонь его не поглотил. Обалденно. Брак определенно не погасил их страсти… Проморгавшись, отдышавшись и вытерев губы, Гэвин подтянулся, устраиваясь рядом с Коннором на кушетке и расслабленно глядя в бескрайнюю черноту космоса. Лицо Коннора казалось немного отстраненным, погруженным в себя — словно мысли его занимали не самые приятные и не связанные с сексом, — и в груди кольнуло беспокойством, но Гэвин тут же отмахнулся: с чего ему беспокоиться? У них все замечательно. Ну, не считая нескольких мелочей… Нечто крупное мелькнуло на самой границе иллюминатора, и Гэвин моргнул. Ему что, померещилось от недостатка кислорода в мозгу? Или от этой шикарной яхты что-то отваливается в процессе? Или они с кем-то состыковываются? Ни о чем таком команда не предупреждала. — Коннор, ты не видел?.. Корабль тряхнуло — довольно сильно, — раздался металлический удар, скрежет, а следом снова тряхнуло, да так сильно, что Гэвин едва не скатился с кушетки. — Что?! — охнул он, — что происходит?.. Коннор уже вскочил на ноги, бросаясь к двери, но та распахнулась, и внутрь вбежал один из его телохранителей — тот самый, что впускал Гэвина. В руке он держал пистолет, и вид пушки моментально отрезвил Гэвина и выветрил из него все следы расслабленности. — Князь, нас взяли на абордаж! — выдал он. И — словно в честь этой охуительной новости — взвыл корабельный сигнал тревоги. Мысли в голове Гэвина понеслись вскачь: абордаж? Их что, захватывают? Как это вообще возможно с современными системами безопасности — а уж на такой яхте они точно должны быть современными? И, главное, что им теперь делать? Среди вариантов было только баррикадироваться в каюте или отбиваться, но оба звучали так себе… У него даже оружия не было! — Я знаю, где спрятаться, — выдал телохранитель, — но нужно поторопиться. Протянув свой пистолет Коннору, он вытащил еще один из кобуры на бедре и рванул к двери. — Гэвин, ты слышал, — Коннор наклонился, вытаскивая из-под кушетки одеяние, напоминающее огромный халат, — они не должны о нас узнать — ни в коем случае! Бежим.***
Темнота и тишина охватила Гэвина, в первые секунды шокируя — настолько стремительно все произошло. Только что он валялся в полной эйфории, а теперь заперт непонятно где, потому что их корабль захватили пираты. Пираты! Это был слишком уж внезапный поворот на его вкус. — Почему он не спрятался с нами? — прошипел он, моргая, пока глаза привыкали к мраку. Оказалось, что за переборкой прячется не комната с электрооборудованием, как Гэвин изначально предположил, а длинный ход, изгибающийся и уводящий за угол — оттуда виднелся слабый свет. Стены хода были покрыты плотно скрученными жгутами кабелей и трубок, и Коннору пришлось подобрать полы одеяния, чтобы протиснуться дальше. Его наряд уж точно не подходил для того, чтобы прятаться за переборками. — Кто-то должен разведать, что происходит и насколько все серьезно. С точки зрения Гэвина, захват пиратами был ужас каким серьезным делом! За поворотом открылось небольшое помещение с пультами управления: судя по всему, именно тут располагались системы контроля над инсталляциями и растениями. Сирена снова взвыла, но тут же умолкла. — Поначалу будет суматоха, — только тут, в более ярком свете, было видно, как сильно Коннор взволнован, — у нас будет немного времени, прежде чем они разберутся что как и пересчитают пассажиров. К счастью, мы зарегистрированы не под своими именами, иначе они бы корабль разобрали, лишь бы нас найти. Можно было бы просить любой выкуп. Звучало так себе, не обнадеживающе. — И что ты говорил про шлюпку? — поторопил Гэвин. Ему не доводилось бывать на корабле, захваченном пиратами, но что-то подсказывало, что если их тут найдут, то ничего хорошего их не ждет. Пиратам может прийти в голову вообще убить всех пассажиров, и начнут они точно с тех, которые не спешат сотрудничать. — Твой человек прав, стоит ли так рисковать? Мы должны быть на Габане завтра в четыре, если корабль не прибудет, нас начнут разыскивать. У большинства пассажиров найдется кому поднять суматоху — Элайджа, например, хоть и засранец, но меня не бросит… — Гэвин осекся, потому что Коннор, похоже, не слушал — он деловито проверил оружие, засунул его в карман своего необъятного одеяния и принялся проверять тумблеры на пульте управления. — Коннор? Опасность ситуации пока еще не совсем доходила до Гэвина — но и целеустремленность Коннора ему что-то не нравилась. — Если пираты решились напасть на такую яхту, то достаточно отчаянные, — сказал Коннор, подтверждая худшие подозрения Гэвина, — они могут убить пассажиров. И я собираюсь угнать шлюпку, чтобы найти помощь не завтра в четыре, а гораздо раньше. Ни при каких обстоятельствах, — он повернулся к Гэвину, темные глаза смотрели серьезно, — мы не должны попасть к ним в руки, ты понимаешь? Но я не оставлю моих людей. Секундочку… — Ты не оставишь твоих людей? — переспросил Гэвин. — Я думал, мы вроде как поженились? Коннор бросил на него быстрый взгляд, но тут же опустил глаза. — Да. Конечно. Он явно не хотел сейчас затевать спор. — Коннор… — начал Гэвин неуверенно, в голове билось, что не время сейчас разговоры разговаривать, но и молчать было невозможно, — мне кажется, или ты… Но закончить он не успел. Дикий крик раздался прямо за стеной — крик, а следом грохот и звон, как будто что-то разбилось, переборки затрещали от мощного удара, и Гэвин машинально кинулся к Коннору, оттесняя его подальше и поворачиваясь к узкому лазу. Почти ожидая, что сейчас сюда ворвутся вооруженные ублюдки, и их обнаружат. Мысли роились и сталкивались в голове: что бы там Коннор ни говорил, Гэвин собирался тут же раскрыть их — лучше ожидать выкупа в плену и выиграть шансы на побег, чем быть убитыми на месте ради бриллиантов на коже Коннора. Крики раздались опять, но на этот раз за ними последовало нечто, в чем Гэвин с холодом в сердце опознал выстрелы. Пальцы Коннора сжали его руку, когда тот поднял оружие — Гэвин чувствовал напряжение в его теле, слышал его дыхание. — Мне тоже нужен пистолет, — выдохнул Гэвин еле слышно. — Мне нужна одежда, — прошептал Коннор ему на ухо, — желательно сухая и хоть немного покороче. В уме не укладывалось, что они занимались сексом десять минут назад. Гэвину тоже не повредила бы сухая одежда, но у него хотя бы были штаны. — Что мы будем делать? — Подождем, — сказал Коннор, — у меня есть план. План у Коннора был простой на первый взгляд: дождаться, пока все успокоится — но не слишком долго, чтобы пираты не успели навести полный порядок, — вылезти из укрытия и пробраться к спасательным шлюпкам, по возможности избегая столкновений с вооруженным противником (на этом месте Гэвин засмеялся, но это был нервный смех). Смех, впрочем, быстро умер под упрекающим взглядом Коннора. — У меня есть схема вспомогательных помещений, — сказал тот, разжимая кулак и демонстрируя Гэвину маленькое металлическое кольцо. Это экран, сообразил Гэвин, наверное, телохранитель отдал Коннору, когда снял. — Жаль, я не успел взять свой из каюты, но здесь есть все нужное. При необходимости я смогу вести шлюпку сам. Гэвина слегка передернуло. — При необходимости — это если меня убьют, что ли? Он пожалел о своих словах тут же, когда зрачки Коннора расширились, а губы сжались в тонкую полоску. — Нет! Если ты решишь спрятаться в надежном месте и ждать помощи. — Коннор, что это ты пытаешься… Коннор прилепил кружок, и его лицо тут же скрылось за экраном, отгораживая его от Гэвина. — Здесь оставаться нельзя. Если пиратам удастся получить список пассажиров, они начнут искать недостающих. Но есть более безопасные укрытия, я отведу тебя туда. Будем надеяться, что мои люди вообще успели вскрыть бортовой компьютер и уничтожить список до того, как пираты получили контроль над всеми системами, — он постучал пальцем по виску, — я ни с кем не могу связаться, помехи… — Коннор, — перебил Гэвин, пока внутри у него все переворачивалось от гнева, — если ты думаешь, что я буду где-то сидеть, пока ты пытаешься угнать шлюпку, то ты плохо меня знаешь. Коннор помолчал несколько секунд. — Я действительно не очень хорошо тебя знаю, — негромко сказал он. — Но я так сильно люблю тебя, что сделаю все, чтобы ты из-за меня не пострадал. Ты не должен рисковать. И, пока Гэвин обтекал от этой невероятной информации, Коннор протиснулся мимо него в лаз. — Нам надо поговорить, — прошипел Гэвин, хватая Коннора за руку, пальцы казались горячими под его прикосновением, — Коннор, я… — Сейчас не время, — Коннор мимолетно сжал его руку и высвободился. И он был прав — обстоятельства не располагали, — но и оставить это так Гэвин не мог. Дернув Коннора к себе, он прижался губами к его рту прямо через экран, выражая свое негодование поцелуем. — Я тебя не брошу, — сказал он, хотя внутри все еще кипело и бурлило, — ясно? — Ясно, — ответил Коннор, отстраняясь. И Гэвин так и не смог распознать, что выражает его голос. * Конечно, Гэвину не нужно было нападения пиратов, чтобы задуматься об их отношениях. Просто… Просто только сейчас до него стало доходить, как сильно он накосячил. И если раньше его мысли крутились в основном вокруг «ах, он меня не простит, ах, он меня бросит, а как же я, бедный-несчастный, со своим разбитым сердечком и без его обалденного тела?», то в последнее время Гэвин остро и необратимо начал осознавать, что причинил боль человеку, в которого он так влюблен. Увы, именно он нарушил их договоренность — ведь Коннор обещал, что они смогут пожениться через год. Именно он затеял ссору с несправедливыми обвинениями и оскорблениями, потому что пофиг на договоренности, он хотел Коннора каждый день. И именно он вышел за предложенного Элайджей первого встречного, только чтобы сделать Коннору плохо. И если бы Коннор не оказался тем самым первым встречным незнакомцем, то сейчас их отношениям наступил бы конец. Даже думать о таком было жутко. Коннор простил его — вроде бы, этих самых слов он не произносил, — но Гэвин все время чувствовал притаившийся между ними холод: он забирался под одеяло, скрывался даже в самых пылких поцелуях, просачивался под кожу, когда Гэвин в порыве страсти или нежности брал Коннора за руку. Даже когда они ласкали друг друга в постели, когда их тела сталкивались и снова разъединялись, и Гэвин стонал под напором Коннора или сам доводил его до исступления — даже тогда он порой ощущал, что они вместе, но при этом словно отделены друг от друга. — Нам нужно поговорить, — повторил Гэвин настойчиво, глядя прямо туда, где под экраном прятались глаза Коннора, — когда все закончится, обязательно. — Когда все закончится, — кивнул Коннор.