Ямочки

      Повернувшись как по маслу, ключ, до этого часто застревающий в скважине, без проблем отпер замок, видимо пока её не было домовладелец устранил этот баг. Еле сдерживая хохот, она, толкнула дверь всем телом, и, нырнув в комнату, захлопнула за собой, и, только после этого позволила себе рассмеяться во весь голос.       В комнате царил полумрак из-за разросшихся возле окон ветвей. Преодолев приступ хохота, она нащупала на стене выключатель, располагавшийся, как это было принято в середине прошлого века, на уровне глаз. Кнопка, похожая на дверной звонок, после нажатия с усилием, издала звук: "глокк", и, под абажуром с шелковыми кистями, над круглым столом загорелась лампочка накаливания, освещая стопку тетрадок которые нужно было проверить. В прошлый приезд, сводная сестра, скептически окинув антураж, назвала всё увиденное дремучим хламом, но, Рей, после суеты столицы, этот винтаж нравился, потому что он вселял в душу размеренное спокойствие.       При мысли о спокойствии, её губы непроизвольно растянулись до ушей, три месяца медитаций и созерцания белочек в роще за колледжем, все усилия обрести это самое спокойствие пропали втуне, при взгляде... Нет, лучше об этом не думать, оборвала она себя. Призвав себя к порядку и поправив волосы, Рей заметила, что что-то промелькнув мимо её носа упало на пол. Под ногами, она разглядела сухой листик, видимо приставший, когда она сдавала назад, пятясь через кусты стараясь себя не выдавать.       Она подошла к зеркалу, чтобы проверить нет ли в волосах ещё каких-либо сюрпризов, например репейников, которые, как символ Шотландии, произрастали здесь повсеместно. Отражение больше никаких посторонних предметов не выявило, только вернувшийся блеск во взгляде и ...       Приступ веселья снова согнул её пополам.       – Ямо-о-очки, – давясь от смеха произнесла она вслух, изгибая губы так, чтобы названные проступили на щёчках ещё чётче, и глядя на свои, снова вспомнила увиденные в роще.       – Ну всё, успокаиваемся, – сказала она себе, – тетради себя не проверят.       Рей, перенесла стул от открытого окна, и, ближе придвинувшись к столу, положила перед собой стопку с контрольными работами. Правила запрещали выносить их с кафедры, но ей крайне не хотелось сидеть там, когда на улице царила такая прекрасная погода.       Студенты в большинстве с работой справились хорошо, только в одной из тетрадей обнаружила цветной стикер, который видимо забыли отклеить и убрать. На зелёном листочке, её давешний встречный, в килте в складочку, и берете с пышным страусиным пером надвинутом на один глаз, томно посылал кому-то воздушный поцелуй. Рей перевернула тетрадь и посмотрела имя студента.       – Армитаж Хакс, – прочла она вслух.       От рисунка веяло личным, но в этом не было ничего странного, в профессора Бена Соло, были влюблены все студенты, и многие коллеги отзывались о нём восторженно, тогда как её прибытие в колледж осталось почти незамеченным. Из-за сложного душевного состояния, Рей вела себя обезличенно, почти сливаясь со стенами, тяжко виня себя в смерти деда. Сводная сестра тогда ещё не навестила её, объясняя как было дело, что крики молодой дедовой жены по телефону, о том что у старика из-за строптивой внучки разорвалось сердце, лишены основания, что на самом деле виной всему был приём "Виагры".       Рей, провела указательным пальцем по рисунку, словно поглаживая, и, устыдившись своего поступка, захлопнула тетрадь. Неужели полгода проведенные без партнёра заставили её залипать на первого встречного? Боже, только бы он не заметил её в тех кустах, и не подумал, что она за ним шпионит, взмолилась Рей, перекрещиваясь как ярая католичка, но, память снова и снова подкидывала в её сумасбродную голову яркие образы.       Из восторженных рассказов коллег она знала, что профессор Бен Соло занимается реконструкцией быта рядового шотландца семнадцатого века, и даже видела его мельком после лекций, переодетым в изображённый студентом килт из тартана [шерстяная клетчатая ткань] в зелено-синюю клетку, дублет с чеканными пуговицами, плед и хосы [гольфы] в тон тартана, подхваченные у колен флэшами [ленты не дающие гольфам сползать]. И вот, так случилось, что фотоохота на местную популяцию белок – Sciurus vulgaris – привела её в эту рощу, в зарослях которой скрывалась каменная хижина, за стенами которой нашёл своё пристанище, всеми обожаемый профессор истории, а она имела возможность невольно убедиться, что свой быт он тоже подвергает реконструкции.       Охотясь за удачным кадром, Рей выскочила на поляну, на которой Бен Соло лёгкими отточенными движениями колол дрова – один удар и чурбак разлетался на поленья. Он словно слился со со своим орудием, его удлиненный торс, с красивой пропорциональной мускулатурой влажно блестел в лучах осеннего солнца. Рей совсем уже собралась окликнуть его, чтобы поздороваться, но тут, в её планы вмешался порыв ветра.       Его килт, длиной по колено, вовсе не напоминал юбки героинь мультсериала про Сейлор Мун, но коварные потоки горного воздуха, оттолкнувшись от каменистой почвы, вздыбили не закреплённую килтпином [специальной булавкой] тяжелую клетчатую ткань колоколом, а, затем забросили на красивый рельеф профессорской спины, открывая её взору те самые ямочки, от которых она весь вечер находилась под впечатлением. Желая скрыть свою бурно рвущуюся наружу реакцию, Рей предпочла ретироваться оставшись незамеченной.       Она как-то раньше не задумывалась бывают ли эти признаки, по которыми наблюдательные обыватели выявляют обаяние, у людей в других местах, но теперь желая убедиться, что этот признак присущ ей и в этой части тела, она снова подошла к зеркалу, и, расстегнув джинсы приспустила, открывая зеркальному пространству свои округлые ягодицы. Ямочки присутствовали...       В дверь постучали, чертыхнувшись, она, поспешно натянула джинсы и поспешила открыть. Пришёл сантехник прикрутить отвалившуюся лейку в душе. Господи, ну что она хотела проверить? Что их с профессором филейные части не уступают друг-другу в обаятельности?       На следующий день лекции прошли в ставшем для неё привычным размеренном темпе. Раздавая тетради с контрольными, Рей скользнула взглядом по лицу автора рисунка на стикере. Открыв свою тетрадь, и обнаружив рядом с оценкой листок со своим творчеством, он, как это бывает с рыжими, густо покраснел, опустил голову, скрывая лицо за длинной густой чёлкой. Рей почувствовала вину, сама не понимая за что.       Научную работу необходимо было продолжать, Рей понимала, что ей придётся вернуться в рощу, где была вероятность столкнуться с профессором Соло. Она не знала чего страшится, столкнуться с ним снова, или, наоборот, не увидеть его. Пытаясь проанализировать чем вызвана такая смесь противоречивых эмоций, ведь если он не заметил её, тогда то можно было начать знакомство как ни в чем не бывало... но, этой ночью, отделяющей прошлый день от сегодняшнего, во сне он ловил её на подсматривании, отчего она почти умирала от стыда. Рей старалась взять себя в руки, ведь в конце концов, она совсем не виновата в том что подул тот ветер, или всё же виновата в том что, постыдно хихикая как кретинка, сбежала?       Ближе к вечеру, набравшись всё же храбрости и прихватив термос с кофе и пару круассанов, она выбралась на полянку где стояла скамейка. Беличья активность соответствовала данному времени суток, открыв журнал наблюдений, она, приготовилась вести записи. Наблюдаемые привыкшие, что люди посещающие это место их подкармливают, устроили вокруг неё ажиотаж, умилительно складывая лапки, выпрашивая угощение, но, узнав в ней ту бессердечную жадину, время от времени появляющуюся в их роще, разочарованно занялись своим лесным заботами. Рей придерживалась правила, не подкармливать диких животных, превращая их в попрошаек, особенно теперь, когда осенний лес изобиловал желудями, шишкам, орехами, созревшими плодами и ягодами.       Молодняк, недавно отселившийся из родительских гнезд, ещё не развивший интуицию, что и от кого можно ожидать, ещё некоторое время прыгал вокруг, дёргая лапками края её одежды, но и они, не дождавшись гостинца, задрав пушистые хвосты, возмущённо забрались на деревья, предоставив наблюдать за собой издалека с помощью оптики.       Минут через сорок, немного утомившись, она достала из сумки термос, открыла упаковку с круассанами, и налив в кружку термоса кофе, отпила глоток, потом отставила на скамейку, её внимание привлек писк и шум беличьих разборок. Встав на ноги она направила бинокль в ту сторону, два самца ссорились видимо не поделив найденную заначку. После писка и цоканья, более мелкий уступил, и недовольно прыгая и тряся хвостом удалился.       После того как всё интересное закончилось, Рей опустила бинокль и повернулась к скамейке. К её искреннему возмущению там разворачивалось другое действие – банда пушехвостых разбойников потрошила пакет с круассанами.       – Ах вы разбойники, – прикрикнула она.       Бандиты прихватив то что их интересовало, бросились в рассыпную попутно опрокинув открытый термос и чашку, содержимое которых разливаясь испустило восхитительный аромат.       – О, я вижу, что лесные бандиты, забрали свою добычу, – услышала Рей констатацию произошедшего.       Перед скамейкой стоял незаметно подошедший профессор Соло, который посмеиваясь наклонился, и импозантно придерживая подол килта, подобрал валяющиеся на земле термос и протянул Рей.       – И разлили, мой кофе, – горько добавила она.       – Совершенно случайно я недавно сварил кофе, принес с собой, и он ещё горячий, – сообщил он, доставая из плетёной корзины флягу закутанную в свёрток из войлочной ткани, и предложил, – не желаете отведать?       Профессор Бен Соло, торс которого теперь был закрыт свитером крупной вязки, из ворота которого выглядывала горловина полотняной сорочки, производил на нее мощное и завораживающее впечатление, вместо ответа она лишь кивнула. Откупорив винтажную флягу, и, налив ароматный напиток, от которого поднимался пар, он вложил чашку от термоса в её руки. Глядя на неё с лукавой смешинкой, от которой на его щеках появились ямочки, он ожидал реакции Рей.       – О, это восхитительно, – только и смогла сказать, после первого глотка, она.       – Это волшебство творит живой огонь и правильная джезва, – кивнул он, отчего его длинные волосы, собранные в хвост, и, перетянутые шнурком, взметнулись продолжением выражаемого удовлетворения.       Чтобы не возвышаться над Рей, он опираясь на спинку скамейки, наклонился.       – Я не помешаю если составлю вам компанию? – спросил он.       – Нет что вы, присаживайтесь.       Рей, суетливо стряхнула салфеткой крошки, и, вытерла разлитый белками кофе. Профессор элегантно придерживая складки на килте присел рядом, и, к изумлению Рей, достал из корзинки моток пряжи с круговыми спицами, принявшись лихо перебирая вязать. Заметив ее удивление, он сообщил:       – Шотландские мужчины сами себе вязали чулки и гетры. В больших семьях одной хозяйке просто не реально было связать столько пар.       Рей понимающе кивнула, её опыт в вязании равнялся одному тощему шарфу, который она связала деду на юбилей, и представив, что ей пришлось бы это делать на несколько человек, она признала традиции шотландских мужчин весьма разумными, о чём она и сообщила профессору Соло.       Бен Соло обладал талантом гениального рассказчика, в этот вечер она узнала много исторических фактов о быте и курьёзов, но, он так же умел расспрашивать и внимательно слушать, наверное из таких людей в прежние времена выходили идеальные исповедники или дознаватели. Он провоцировал, чтобы она раскрылась, сама не понимая как, Рей с радостью рассказала, что у нее накопилось на сердце: о ссоре с дедом из-за очередной молодой жены, которая была лишь года на три старше Рей, об выставленных обвинениях в смерти деда, о тяжбах против нее молодой вдовы деда, который несмотря на своё – "бес в ребро" всё же заботился о том чтобы каждая "очередная" получила при "отставке" не более, чем компенсацию за прожитые с разбитным дедом пару, реже тройку, лет, а основные капиталы оставались в семье. Бен Соло посочувствовал ей и оценил по достоинству её юмор. В первый раз за много месяцев ей было весело и легко.       Он вязал не глядя, спицы стучали о спицы, клубок споро вытягивался в чулок, который опускался на колено профессора, чуть выглядывающее из под килта... ямочки... раньше она никогда не обращала внимания, что они бывают и по бокам коленных чашечек, она снова невольно заулыбалась. Но, всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться, таки и этот осенний вечер быстро сменился сумерками, Бен Соло засобирался, и, сложив вязание в корзину, встал, и, учтиво попрощавшись, направился к своей хижине. Отойдя на несколько шагов, он, словно спохватившись, остановился, и, покопавшись в своём спорране [круглая сумка на поясе] что-то достал, после чего вернулся к скамейке.       – Это вероятно ваше, – сказал он, и протянул Рей крышку от фотообъектива, – я нашёл рядом со своим домом.       Отчего то, находка профессора заставила её покраснеть, словно её уличили в чём то постыдном.       – Благодарю, – только и нашлась она что ответить, надеясь, что в сумерках реакция её кожных покровов останется незамеченной.       Сердце её мучительно стучало, когда она смотрела вслед растворяющемуся в сумерках силуэту. Итак он знает, что она вчера была на поляне где он рубил дрова, но ничего об этом не спросил. Рей потянулась к фотоаппарату, намереваясь закрыть объектив, но крышка почему-то не хотела пристраиваться, молодая исследовательница с досадой кинула аксессуар в сумку подумав, что может быть при падении она как-то оказалась повреждена, и уже только в своей комнате, где она без настроения вывалила содержимое сумки на стол, она с удивлением увидела, что крышки две.       Напряжённо уставившись на озадачившие её предметы, пытаясь понять чтобы это могло значить, она поднесла обе крышечки поближе, и обнаружила, что они одной марки, но от разных моделей. Это была не её крышка, поняла она, видимо кто-то кроме неё бродил возле хижины профессора. Рей с облегчением вздохнула, ведь завтра она сможет объяснить Бену Соло, что произошло недоразумение.