Ямочки

      На следующий день, после лекций, Рей, с подобравшейся вверх диафрагмой, заставившей её живот практически прилипнуть к позвоночнику, собралась найти профессора на его кафедре, и разъяснить ему ситуацию с крышечками от фотоаппарата, но на месте ей сообщили, что Бенджамина Соло срочно вызывали в департамент образования на дисциплинарную комиссию. В подтверждении сказанному, ассистент показала в окно, проследив в указанном направлении, Рей увидела как, одетый в классический костюм с иголочки, Бен Соло садится в машину и отъезжает от парковки колледжа.       Рей как-то не задумывалась как живёт профессор, когда не занимается реконструкцией быта, но было очевидно, что неплохо, судя по машине. На её вопрос, о том что же произошло, девушка развела плечами, и, Рей ничего не оставалось как отправиться восвояси, отложив разговор на завтра. Но и на следующий день, в среду, профессора истории не было, его заменяла ассистентка, которая ограничилась тем, что сказала, что Бенджамина Соло отстранили от занятий, на время дисциплинарных разбирательств.       Озадаченная тем, что могло случиться Рей шла домой, и, отчего то яркость осенних листьев, которые не успевали сгребать дворники, как-то перестала радовать, превратившись просто в фон ожидания чего-то тягостного. Её одолевали предчувствия, как в те дни накануне звонка о смерти деда.       Поднимаясь на крутой старинный мостик через речку, больше похожую на большой ручей или канаву, она увидела парня, опирающегося на витое чугунное ограждение моста, который, наклонившись через перила, что-то кинул в воду, затем развернувшись, понуро побрёл ей навстречу. Рыжие волосы закрывали его лицо, но Рей узнала своего студента:       – Добрый вечер, Армитаж, – поздоровалась она первой, чувствуя что студент пройдёт мимо не замечая её, – что случилось, почему вас сегодня не было на лекции?       Студент испуганно вынырнул из под своей рыжей чёлки, очевидно он был не рад встрече.       – Я немного приболел, – торопливо сообщил он, в подтверждение хлюпая носом.       Скользнув по его лицу взглядом, она заметила на его щеках разводы, словно он плакал, его покрасневшие глаза подтверждали её догадку.       – Что же вы на ветру гуляете, в такой лёгкой одежде?       На парне действительно была очень лёгкая джинсовка подходящая больше для летнего вечера.       – Я здесь живу неподалёку, зашёл в аптеку и уже иду домой, – ответил студент, и, видимо чтобы не продолжать разговор, обойдя её, угрюмо побрёл дальше.       И без того подпорченное беспокойством настроение Рей опустилось ещё ниже. Поднявшись на горбатый мостик, она, решив немного передохнуть, подошла к перилам, где пару минут назад стоял студент.       Осенний ветер разбросал яркие листья по влажным берегам, превратив в яркие полотна Климта. Листва качалась на поверхности воды, и расступалась от середины, растревоженная усилением течения, или, подхваченная стреминой, уносились под своды моста. Созерцание текущей воды, натолкнуло её на аналогии из собственной жизни.        Она ассоциировала себя с листом, прибитым течением в тихую заводь. И действительно, что ей стоило остаться в столице, вникая и принимая в свои руки семейный бизнес? Почему ей, в какой-то момент, показалось все неважным, и ценнее стало вернуть душевное спокойствие. И может быть, если бы она не отстранилась, Финн сделал бы ей предложение, но она резко оборвала свои связи, что для интернет романов чревато. Нет, на первых порах он стучался в её аккаунт, но, наткнувшись на пресные ответы, типа: "занята", "устала", "пообщаемся как нибудь в другой раз", через некоторое время, перестал её беспокоить. А, четыре месяца назад, оповещение соцсети принесло фото и историю о том, что её интернет бойфренд женился. Задавшись вопросом, расстроило ли её это обстоятельство, она обнаружила в душе ответ, что нисколько, и даже порадовалась за него. Только её настигла мысль, о том, чем же она занята, и кому факт её существования приносит, если не пользу, то хотя бы радость?       Раньше она была дедовой отрадой, а теперь просто мешалась под ногами взрослых дядь и тёть. Взрослых? А она, тогда какая? Осознание того, что ей уже двадцать семь напугало её, получив свой диплом по биологии, и отучившись в аспирантуре, она теперь попросту прожигала жизнь. Проблемы добывания средств на жизнь её не беспокоили, обо всем позаботился дедушка, и понимание того, что она начинает деградировать, заставили её лихорадочно искать занятие, где она сможет приносить пользу обществу. Рей ухватилась за место преподавателя биологии в провинциальном колледже, это была не совсем её специализация, но, она ухватилась за вакансию, словно за солнечный лучик.       Солнечный лучик? Внезапно она ощутила, что её ослепил блик, отброшенный косо падающими, сквозь расступившиеся облака, вечерними лучами осеннего солнца, отразившимися от какого-то предмета внизу. Прикрыв глаза, и снова посмотрев на место, пославшее ослепивший её блик под другим углом, она заметила качающийся на поверхности воды на опавшей листве какой-то металлизированный предмет. Она вспомнила, что рыжий студент что-то бросил за перила.       – Кто знает, может это монетка на память, – пожала она плечами, высказав предположение вслух, но потом сама не понимая почему, достала из сумки фотоаппарат и навела на блестящий предмет мощный объектив.       Это была не монетка, а карта памяти наподобие той, что стояла в её фотоаппарате. Студент выкинул карту, может досадуя, на то что она неисправна, попыталась оправдать она его, хотя была ярой противницей разбрасывания техногенного мусора. Отводя камеру, Рей непроизвольно нажала на кнопку спуска, и, матрица её фотоаппарата перенесла в память фотоаппарата качающуюся на листе товарку.       Во время вечернего похода к белкам, Рей заглянула к архаичному жилищу профессора, но не обнаружила его там, её встретил лишь пожилой барбос местной пастушьей породы, который вылез из будки, и, оказавшись не пристёгнутым на цепь, засеменил к Рей. Приблизившись, пёс, не проявляя агрессии, по-деловому обнюхав её уселся, показывая всем видом, что хозяина нет дома и он тут за главного.       – И где твой хозяин? – поинтересовалась она.       Барбос вздохнул баском, словно отвечая: " Хотелось бы самому узнать."       – Добрый вечер, – услышала Рей и повернувшись увидела местного лесника, который нёс в руке большой пакет с собачьим кормом.       – Добрый, – ответила она, и поинтересовалась, – вы не знаете когда профессор будет дома?       – К сожалению он задерживается до завтра, и попросил кормить собаку, правда я корм принес из магазина, а профессор предпочитает кормить его натуральным, но, думаю Чак не будет против.       Чак был совершенно не против, после того как в его миску насыпали корм, собакен баском подгавкнул, словно сказав: "Пасиб!", и признав своё право принять корм из рук хорошо знакомого человека, принялся с энтузиазмом поглощать предложенный ужин.       Усилившийся ветер, начал сыпать на голову хвою и недоопавшие шишки, темнело, Рей с благодарностью приняла предложение лесника проводить ее до границы рощи, с грустью вспомнив, что Бен Соло ей такого не предложил, может из-за того, что предположил, что она шпионит за ним по кустам с фотоаппаратом?       Из разглагольствований лесника, о том какой хороший человек профессор, Рей сумела выяснить, что Бен Соло является потомком лорда, владевшего когда-то этими местами, и ей стало ясно от чего он так органично смотрелся килте в сине-зеленую клетку, от того что, это были его родовые цвета.       В колледже четверг, и вовсе, принёс в педагогический коллектив шок, профессору Бенджамину Соло выдвинули обвинение в насилии над студенткой, доказательством послужила запись, которая распространилась по сетям интернет. Никто не мог поверить, настолько это не вязалось с позитивным образом солнечного профессора, но потерпевшая ясно указывал на него, и хотя администрация колледжа, до завершения судебного процесса, отказывалось комментировать данное обстоятельство, видевшие ролик склонились к мнению, что профессор виновен, хотя на записи не было видно лица, за-то лицо студентки старшекусницы было хорошо видно.       В коридорах переговаривались, расстроенно с разочарованием качая головами, дескать, как же так, а мы ему доверяли, а рядом ходил преступник. У Рей шёпот коллектива вызывал душевное опустошение, словно ей мельком показали рассвет, а затем закрыли в темноте, которая полнилась ядовитым шёпотом родственников, просто оглушающим её несколько месяцев назад, что именно она виновата в смерти деда. И, может быть из-за ощущения вины, её тянуло к преступнику? Почему она не доверяет словам жертвы? Слава богу, что эта студентка не посещала её курс.       Вина за последнюю ссору с Шивом так и не покинула её полностью, но, где-то внутри, она всё же находила себе оправдания. Между лекциями, когда концентрация на материал предмета спадала, Рей словно погружалась в белый шум, который вдруг с остротой пробившийся радиоволны доносил сверлящие разум смыслы. Слова деда, о том что она его наследница, вдруг переходили в образы... указующий перст Шива призывал её посмотреть на что-то, её взгляд уже в реальном мире наткнулся на свой незачехлённый фотоаппарат, зачем-то, на автомате, выложенный её рукой на стол, объектив которого, опять не прикрытый крышкой, бликовал, заставляя ее глаза слезиться.       – Лучик! – взрыв радости потряс душу.       Рей не отдавала себе отчёта почему не могла до конца поверить, что профессор кафедры истории может быть виновен в чём то подобном, это подрывало её веру в людей, которых она интуитивно чувствовала. Увиденные накануне моменты внезапно сложились в часть картины. В этой темной истории её удивило, кто же снимал произошедшее, и выложил в интернет?       Она не смогла заставить себя посмотреть весь ролик, который втихаря поглядывали коллеги, но начало, на которое она глянула мельком, своим разрешением производило впечатление, того, что снимали какой-то более качественной фототехникой, нежели камера видеонаблюдения.       Она нашла крышку от своего фотоаппарата, и закрыв объектив, убрала в сумку, потом нащупала крышку которую дал ей Бен Соло, и сжала её в кулаке, словно пытаясь уловить связь профессора с событиями приведшими его на скамью подсудимых.