«Ты — моё искусство»

      Муся неожиданно метнулась ко мне на порог. Её ушки дрожали от любопытства, а глаза сверкали в ожидании вкусных угощений, которые я всегда ей приносила в качестве извинений за поздний приход. — Прости, я совсем забыла про тебя, — девушка стояла, пытаясь разуться, с трудом балансируя на одной ноге и туловищем опираясь на стену.       Муся, словно осознав, что ей было сказано, гордо подняла хвост и медленно удалилась вглубь квартиры. Всем своим видом показывая, что девушка не заслужила её внимания, а ласки — тем более. — Это теперь твоя квартира, — гордо проговорил отец, вручая мне ключи с видимым блеском в глазах. Но моей она не стала — ни через месяц, ни почти через год.       Неплохое расположение — третий этаж из пяти возможных. Рядом всё нужное: магазины, круглосуточная аптека, даже морг недалеко. Соседи — в основном пожилые люди или люди средних лет без детей, что означало никаких детских криков или пьяных дебошей, лишь звуки повседневной жизни, которые были идеально слышны из-за плохой звукоизоляции, но на все эти плюсы находилось множество минусов. Однотонные многоэтажки, возводившиеся ещё в эпоху Советского Союза, требовали явного ремонта; многие из них находились в аварийном состоянии. Наш дом, как и остальные многоэтажки такого типа, был пропитан сыростью и холодом, но благодаря тому, что я обживала квартиру посередине, здесь было более или менее тепло и не так сыро.       Мрачность квартиры нарастала из-за недостатка естественного освещения, поскольку солнце здесь было редким гостем. Помимо этого, квартира хранила в себе воспоминания о болезненном прошлом.       Всё это приводило к редким уборкам, помещение, казалось, состоит из пыли, а жители в виде пауков успели заселиться и адаптироваться быстрее меня.       Я даже не соизволила повесить шторы или разобрать вещи, отказываясь преображать окружающие меня пространства. Думаю, если бы не Муся — зверёк, которого я нашла в первый месяц проживания здесь, вряд ли я бы появлялась тут так часто. Её присутствие придавало квартире хоть каплю тепла и лëгкости, словно маленькая искорка радости в серой рутине.       Это был конец июля прошлого года. Екатерина сидела с отцом в его кабинете, наслаждаясь кофе.       Мужчина, покачиваясь в офисном кресле и поджигая сигару, спросил: — Как тебе Елисей? — Новенький? — медленно перемешивая ложкой кофе, поинтересовалась Екатерина. После чего добавила: — Способный парень с руками из нужного места, но бездельник тот ещё… Он здесь до августа?       Мужчина задумчиво выдыхает дым от сигареты, а затем, делая глоток кофе, отвечает: — Не знаю. Степаныч говорил, что он хочет задержаться тут. Думаю, причину озвучивать не надо. — Он этой причине проходу не даёт, — сказала девушка с некоторым раздражением, движения стали интенсивнее. Иногда ложка ударялась о края кружки, расплëскивая кофе. — Кстати, — неожиданно воскликнула Екатерина и принялась искать нужный документ в своём рюкзаке. — Что такое? — спросил отец, удивлённо глядя на дочь, сигаретный дым медленно клубился в воздухе. — Читай, — произнесла девушка, протягивая отцу документ, что был аккуратно сложен в салатовой папке. — Вслух, — добавила она, когда взгляд отца медленно скользнул по тексту.       Предварительно откашлявшись и смочив горло кофе, мужчина принялся читать, иногда запинаясь, выговаривая слова не совсем внятно. Ему приходилось время от времени щуриться, несмотря на наличие очков:       «Дорогая Фёдорова Екатерина Степановна! Поздравляем вас с успешным поступлением в Яхонтовский Университет Медицины, на факультет психологии».       Закончив, Ричард отвёл взгляд. Его брови нахмурились, показывая напряжение. Потребовалось несколько минут тишины, чтобы осознать предварительно прочитанное. — Я поздравляю тебя, дочка. Но почему именно психология? Мне всегда казалось, что ты пойдешь учиться на детектива, ты же так хотела. Миллион прочитанных книг, передач. Ты бредила этой идеей, — лицо, как и приподнятые брови, выражало недоумение.       Девушка молча подошла к столу, нежно взяла Ричарда за руки и сказала: — Отец, тот университет находится в двухстах километрах отсюда. Гранты, покрывающие обучение и проживание, предоставляются только спортсменам или социально нуждающимся. Мы сами не потянем платное обучение, а шанс на получение бюджетного места крайне мал.       Мне было трудно отказаться от своей мечты, но я не хотела оставлять отца одного, поскольку у него, как и у меня, никого не было. Бесполезность моих отличных отметок и тот факт, что красный диплом превратился в не более чем подставку для кофе, огорчали меня. Все мои усилия и труды казались напрасными.       Отец грустно улыбнулся, устало откидываясь на спинку стула и предварительно затушив сигарету о края пепельницы. Часть пепла упала на документы. — Это же не единственный университет, возможно, лучше остальных, но всё же, — произнёс он, погружаясь в раздумья. — Тем более, я же обещал Степану, что ты будешь счастлива, достигнешь лучшего будущего. Но получается так, что ты запираешь себя в этом городе, — тяжёлый вздох рассек тишину, что повисла в воздухе. Неприятные мысли прокручивались в его голове.       Уютная кухня, именно здесь проводила больше всего времени девушка, а точнее, на балконе, смежном с кухней. Первым делом она включает радио, стоящее на холодильнике, погружаясь в мир музыки и забывая обо всём, включая Рыжика. — Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе, — напевает девушка, заваривая зелёный чай, и при этом нелепо покачивается в такт музыке.       Настольная лампа освещает комнату приглушённым светом. Из кухни доносится еле слышная музыка «С Юга дуют молодые ветра». Балкон окутан приятным запахом чая, обязательно с мёдом.       Кошка, что улеглась на край стола, с интересом наблюдает за действиями девушки, медленно открывающей книгу.       Екатерина погружает взгляд в страницы, пытаясь вплести буквы в слова, а слова — в целостный смысл. Однако они упорно остаются отдельными фрагментами. Вскоре девушка бросает попытки, закрывает книгу, тяжело выдыхая. Она медленно снимает очки, осторожно кладя их в сторону.       Откинувшись на спинку стула, Екатерина закрывает уставшие глаза, и её окутывают воспоминаниями о её первой невзаимной и болезненной любви.       Выходные начались с дождливой, грозовой субботы. В такой день не хочется ничего делать, лишь валяться в постели за чтением книги. Но планам не суждено было сбыться. К Виктории должны были приехать начальник агентства и его семья для заключения модельного договора. Присутствие остальных членов семьи со стороны Виктории было обязательным.       Тринадцатилетняя девушка неуверенно рассматривала себя в зеркале. Чёрное платье, которое вроде было в моде, но на ней выглядело несколько нелепо, даже чужеродно. Красная помада выделяла губы, добавляя объëм и придавая девушке более взрослый вид.       В тот вечер девушка впервые увидела отца, Ричарда, таким. Вместо привычного повседневного стиля на нём чёрные брюки и рубашка, что выгодно скрывала его худобу. Волосы зализаны назад, но несколько прядок всё равно спадают на лицо.       К переговорам готовились очень тщательно. Целую неделю Виктория искала подходящие наряды для себя и остальных домочадцев, составляла меню, даже наняла лучшего шеф-повара нашего города. Про то, как усердно домработницам пришлось убирать дом, и говорить не хотелось.       В девять вечера к дому подъехала семья Хернандес. Они были одними из самых влиятельных людей в округе, на слуху у всех благодаря постоянному присутствию на обложках газет и журналов.       Николас Хернандес — иностранец, который пятнадцать лет назад основал модельное агентство, ставшее самым знаменитым в округе. Вместе с Викторией они должны были заключить выгодный договор о сотрудничестве, который приносил пользу обеим сторонам.       Внимание Екатерины привлёк их сын, Томас Хернандес, о котором писали не меньше, а даже больше, чем о его родителях. Она знала о нем всё, что могла узнать из газетных вырезок и прочих информационных источников. В жизни он оказался намного симпатичнее, внешне совсем не похожий на своих родителей. Томас был значительно выше отца и на голову выше матери. Для Екатерины он создавал образ древнегреческого бога, вышедшего из учебников истории. — Винтаж Шато Лафит тысяча девятьсот девяностого года, — уточнил отец, когда открыл бутылку красного сухого вина. Ароматы спелых фруктов мгновенно наполнили комнату.       Светские беседы, в основном касающиеся сотрудничества, казались Екатерине монотонными, но не Тому. Было впечатление, что он впитывает каждое слово, словно губка. Его взгляд переходил с лица отца на лицо Виктории. Звуки непринуждённой музыки, доносящейся из проигрывателя, треск дров в камине и аромат изысканных блюд наполняли пространство.       О нём я почти не вспоминала, лишь иногда, когда попадалась на глаза новая информация об их семье. Мы встретились на прощании с бабушкой. Церковь была наполнена людьми, в основном теми, с кем Виктория успела поработать. Среди присутствующих выделялось семейство Хернандесов, явившееся в полном составе.       В помещении царила глубокая тишина, нарушаемая лишь мягким шёпотом и приглушенными вздохами. Аромат ладана и горящих свечей наполняли воздух. Стены церкви украшали старинные иконы, а блики свечей мягко играли на золотых деталях алтаря.       Виктория лежала в белом гробу с красной обивкой, совсем не похожая на себя. Лишь сейчас я заметила, что ей и не дашь шестидесяти лет с хвостиком. На её губах была красная помада, которая и при жизни украшала её уста.       Томас подошёл к Екатерине по окончании церемонии, когда последние гости разошлись. Парень обнял её за плечи и выразил сухую, скорее формальную, поддержку: — Искренне выражаю глубокие соболезнования вашей семье в связи с тяжёлой утратой.       В ответ на её слова о том, что они не были особо близки, но это не значит, что ей всё равно, Томас высказал понимание.       Виктория никогда не интересовалась ни жизнью, ни состоянием, даже когда стала её опекуном после смерти родителей. Женщина скинула девочку на вечного работающего Ричарда и няню-гувернантку, которая была с Екатериной постоянно. — Мне кажется, тебе нужно развеяться. Сходим сегодня в кафе? В семь будет удобно? — вежливо предложил парень, легко убирая свою руку с плеча Екатерины.       Внутри всё сжалось. Это сон? Сам Хернандес, парень, по которому сходят с ума все девушки округа, да и не только, в этом она была уверена, пригласил Екатерину в кафе. Момент был настолько неожиданным, что время, казалось, замедлилось, а сердце забилось с необычной интенсивностью.       Девушка лишь кивнула, выражая согласие; от удивления она не смогла произнести ни слова.       Именно в тот день Екатерина убедилась, что пунктуальность — их конёк. Ведь в семь вечера, ровно в назначенное время встречи, он уже стоял возле ресторана в ожидании девушки. Поздоровавшись, он протянул ей великолепный букет красно-белых роз. Такое не забывается. — Помолимся? — предложил он, взяв Екатерину за руки. Девушка почувствовала удивление; ситуация явно смутила её. В семье Екатерины молитвы даже в доме не были привычными, а тут, в общественном месте, это казалось странным и необычным, но девушка согласилась, неумело повторяя за Томасом молитву. — Тебе это смутило, я заметил, — сказал парень, когда закончил молиться и приступил к еде. — Не ври, — добавил он со сталью в голосе, уловив, как девушка хотела возразить или сказать, что это не так. — Для меня это уже обязательный ритуал перед едой, — пояснил он, взгляд его задумчиво блуждал по лицу девушки. — Так принято в моей семье и в моём интернате. А ты никогда не интересовалась этой темой? — спросил он, едва уловимо улыбаясь. — Нет, — ответила девушка, смущённо отводя взгляд в сторону. — Советую углубиться, ведь вера — самое важное, что есть в человеке. Начни с прочтения Библии. Ты не всë поймёшь в начале, но отец, увидев твои старания, протянет тебе руку помощи.       В тот вечер мы обменялись номерами телефонов и соцсетями. Общались не часто, так же сдержанно, как обычно. Но когда он приезжал, всё было немного по-другому. Или мне тогда так казалось?       В вечер перед Рождеством ребята, держась за руки, прогуливались вдоль морского порта. Холод пронизывал, но их сердца согревала атмосфера предстоящего праздника. Девушка с восхищением смотрела на величественные судна, чьи контуры рисовались в сумеречном небе.       Когда они остановились, взгляд девушки полон был восторга и, словно пламя, сверкали её глаза. Потянувшись к его губам, она поцеловала парня с детской невинностью, создавая момент, который стал одним из самых ярких воспоминаний в их невероятных взаимоотношениях, несмотря на то, что они никогда не были вместе.       Мои руки беспокойно крутили мобильник, взгляд постоянно падал на дисплей телефона в ожидании сообщения или звонка. Но гаджет молчал, создавая невыносимое ожидание. Много раз я старалась отвлечься на музыку, доносящуюся из автомагнитолы, но Алла Пугачёва бесила как никогда. Поэтому на моменте «Дождь грибной» её пение было прервано. — Мэри унижалась передо мной. Как ты думаешь, стал ли я уважать её больше? Нет, я перестал воспринимать её как женщину, — прикрикнул отец, не выдержав моих страданий. Его руки напряжённо сжимали руль, взгляд внимательно прожигал дорогу.       Путь тянулся бескрайне в тяжёлом молчании, в не менее обременительных раздумиях. Мой взгляд скользил по сменяющимися быстрой картинкой полям и лесам.       Тридцать первого июля или первого августа мы собирались за городом всей компанией. Это было время, когда бывшие и нынешние сотрудники проводили друг с другом целую неделю. Традицию ввёл Степаныч, утверждая, что такие встречи способствуют сближению коллектива.       Мужчина, полный энтузиазма, приблизился к костру, его глаза сверкали живым огнём. Трость, на которую он опирался, казалась неотъемлемой частью его образа. — Дорогие яхонтовцы, хочу вас приветствовать на первом костре и последнем корпоративе. Думаю, в последний раз вы позволите старику рассказать историю Мьюлиса. Но начнём мы издалека — с нашего города, Нового Яхонта. Шахтёрское поселение, или Новый Яхонт, начало строиться в период с тысяча восемьсот шестьдесят девятого по тысяча восемьсот семьдесят пятый год, и лишь через двадцать три года началось заселение. Именно в этих шахтах много лет добывался уголь. В тысяча девятьсот десятом году француз или англичанин с фамилией Мьюлис начал строительство автомастерской. В период Первой мировой войны мастера активно занимались ремонтом военной и гражданской техники. В тысяча девятьсот тридцатом году она прекратила свою деятельность. В тысяча девятьсот сороковом году была выкуплена и отремонтирована. С тысяча девятьсот сорок седьмого года она успешно функционировала, — мужчина медленно читал сухие факты из своего блокнота. Его речь не вызывала интереса у большинства людей, которые скучали, слушая монотонный поток информации. — Макс, — прозвучало его имя. Парень протянул девушке левую руку, в то время как правой рукой крепко удерживал банку пива. — Молодой человек, вы ничего не перепутали? — девушка медленно оторвала взгляд от дисплея телефона и, удивленно встречаясь с левой рукой парня вместо ожидаемой правой, слегка усмехнулась. — Прости, — извинился парень, перекладывая банку пива в левую руку. Смущённо отводя взгляд к полу, он протёр влажную ладонь о джинсы, а затем с улыбкой протянул её девушке, спрашивая: — Так можно познакомиться? — Мне и семнадцати нет, вот и думайте, какая статья может подойти, — сказала девушка с издёвкой, выпуская слова с легким насмешливым тоном. — Может, сто тридцать пятая УК РФ? — во время разговора она постукивала пальцами по экрану смартфона. — Просто общение, ничего такого, — сказал мужчина, краснея ещё больше. Его слова звучали с лёгким заиканием, а взгляд беспокойно блуждал по лицу собеседницы. — А о чëм мне общаться со взрослым мужчиной? Извините меня, конечно, это так не вежливо, но сколько вам лет? — говорила девушка, легко скрестив руки на груди и внимательно рассматривая лицо волнующегося мужчины. — Д-двадцать семь, но почему нет? — сказал мужчина, избегая встречного взгляда. Волнение проглядывало в его дрожащих руках.       Мужчина определённо выглядит на свой возраст, широкоплечий, с небольшой щетиной на лице. — Хочешь, я тебе про армию расскажу? — предложил он, пытаясь переключить разговор на более комфортную для себя тему, после чего сделал небольшой глоток напитка.       Он разговаривал много, обрамляя всё шутками и активной жестикуляцией. Сначала Настя слушала его вполуха или вообще не обращала внимания, постоянно отвлекаясь на мобильник. Вскоре он принёс две бутылки: виски и кола. С каждым стаканом разговоры становились душевнее и более открытыми. Он смог расположить девушку к себе. — Я танцами увлекаюсь, — не подумав, ляпнула Настя, опьянëнная виски, и даже не заметила, как её потянули танцевать. Руки парня гуляли по обмякшему телу девушки, бёдра соприкасались. Настя с закрытыми глазами погружалась в ритм, словно забыв о своём окружении.       Мы сидели возле костра, моя голова легла на плечо Макса, он приобнял меня за плечи. К тому моменту все разошлись кто куда и лишь несколько парней, девушка и мужчина в возрасте сидели возле огня.       Ричард, бывший начальник автомастерской, и Артур, который когда-то практиковался в Мьюлисе, — лишь их имена мне запомнились. Один из парней, чьего имени я не запомнила, играл на гитаре. Артур и девушка, взявшись за руки, пели. Их голоса красиво сливались в унисон. Огонь костра бросал свои мягкие тени на их лица. — Вот и мой дом на ближайшие несколько дней. Спасибо за проводы, — после того как я оставила лёгкий поцелуй на его щеке, мы слились в объятиях друг друга. — Хай. Что читаешь? — спросила Настя, когда села рядом с незнакомой ей девушкой. — Доброго дня. Роман «Любовь во тьме столетий» принадлежит перу Эмили Грейс, — увидев непонимание в глазах собеседницы, она перевернула книгу и прочитала: — В средневековой Европе в конце тринадцатого века Элизабет, дочь знатного дворянина, и Уильям, сирота и простой крестьянин, влюбляются друг в друга. Но социальные различия мешают им быть вместе. — Значит, исторический роман, — задумчиво заметила девушка, встретив взгляд своей собеседницы. — Любительница камней? — спросила, указывая взглядом на руку Екатерины. — Ась, — произнесла, взглянув на свою руку, Екатерина, пытаясь понять, о чëм говорит эта девушка. — Можно и так сказать, — добавила она, ловко покручивая перстень, когда осознала, что речь идёт об украшении.       Перстень, который был найден в подростковом возрасте в груде хлама — точнее, в шкатулке с множеством старинных украшений — не сходил с руки Екатерины уже много лет. — Как зовут? Миллион раз озвучивали твоё имя, а запомнить так и не смогла, — с недоумением и лёгким подёргиванием губ спросила Анастасия, пытаясь вспомнить. — Екатерина. Тебя? — сказала девушка, притягивая руку, вежливо улыбаясь. — Анастасия, раз такое дело, — произнесла Настя с ухмылкой, пожимая руку Екатерины.