Отец тот кто любит

      Обмен денег, как и раньше, произошел быстро и без лишних хлопот: гоблинам никогда не было дела до магов и их дел, важнее были их собственные правила, деньги и порядок. Поэтому получив магические деньги вместо магловских, Джейн прячет их в специальный старый мешочек, где в свои школьные годы хранила деньги. И неожиданно в голове раздалась резкая боль: она сжимала ее виски, колола везде, и из глаз потекли слезы. Джейн болезненно застонала, уронила мешочек и прижала дочь ближе к себе, оберегая даже в таком плачевном состояние.       Ифиджения любила осень больше других пар года, потому что осень, по ее мнению, была одним из лучших и красивейших времен года. Ей нравились листья, которые украшали улицы, и нравилось, что они были самыми разными: маленькими и большими, зелеными и желтыми, оранжевыми и красными. Ей нравились тучи на небе и нравился ветер, дождь. Осень была для нее романтичнее, чем та же весна. И нежнее.  Вспомнить хотя бы все то, что писал Джеральд, а родители ей передавали. Он писал не только что скучает по ней и ждет ее, но и представляет их совместные вечера под мягким пледом у окна и обязательно с какао в руках – это было романтично, особенно если учесть, что они еще не пара даже, а так очень близкие друзья, над чем очень любила подшучивать Мэри МакДональд.       Мэри МакДональд тоже была маглорожденной волшебницей, и они с Ифидженией даже жили рядом в магловском Лондоне – всего пара кварталов их разделяло, но помехой для них это не стало, и они даже на каникулах проводили друг с другом время, сперва просто вдвоем, а потом познакомили друг друга со своими компаниями. И, познакомившись с Джеральдом, Мэри наедине сразу заявила Ифиджении, что между ней и Грейнджер есть химия, которая видна невооруженным взглядом, и та смущенно подтвердила. Но хоть химия была понятна всем и даже Ифиджении с Джеральдом, и между ними много писем было таких, будто бы они уже вместе, никто из них не делал ни единого шага друг к другу и продолжали «дружбу дружить» с другими.       – Он все еще не писал тебе признание в любви? – уточняюще спрашивает Мэри в один раз, когда у них первым уроком стояла Травология.       – Нет.       – Тогда возьми быка за рога и сама действуй.       Ифиджения скептически глянула на подругу и решила уже начать снова говорить, что это неправильно, и она как девушка не могла делать первые шаги к парню, к тому же она еще не настолько отчаялась и что у нее вообще свидание намечается с другим, но заметила смотрящего прямо на них взрослого мужчину. И смотрел он с отчетливым презрением и недовольством, будто бы они грязь, которая испачкала его дорогое имущество.       Ифиджения отрицательно покачала головой и решила просто игнорировать это. Даже если это и новый преподаватель, ей нет никакого дела до него. В конце концов вел он явно не у нее, так зачем заморачиваться?       – Не качала бы ты головой, а слушала. Когда я тебе глупости говорила? Вот Алиса, с третьего курса, мой совет послушала и именно так и обратила внимание Фрэнка на себя, а он ее, правда, изначально в упор не замечал.       – Мама, мама..       Конец осени Ифиджении тоже нравился. Нравился своим мрачным видом, темными красками и первым снегом – это все ей тоже казалось романтичным и многообещающим, будто бы сама Природа готовила людей к новому этапу жизни. Ифиджения сидела у окна спальни и смотрела за окно, будучи глубоко в своих мыслях.       Мэри в комнате появилась неожиданно и очень тихо. Заметив, чем та была занята, сразу поняла ее настрой.       – Уже хочешь уехать домой?       – Не знаю, – честно призналась Ифиджения и повернулась к подруге, незаметно пряча письмо от ее шустрых глаз. Письмо было от неизвестного и явно не от того, кто учился в Хогвартсе, даже на старших курсах. Оно было странным, непонятным даже и не сказать, что приятным. По непонятным причинам оно вызывало дискомфорт и что-то близкое к страху. Будто бы предчувствие чего-то негативного. И Мэри точно не должна была его видеть, хватало ей неприятностей и так.       Хогвартс был безопасным местом, директор действительно следил за тем, чтобы не происходило стычек между факультетами, чтобы не было межрасовых распрей, особенно в этот тяжелый период, когда на пороге была вторая магическая война и в этот раз из-за этой чистоты крови. Но как бы директор или учителя не следили за этим, чтобы не предпринимали, конфликты были, и были весьма сильными, особенно среди старших факультетов. Ифиджению это напрягало и беспокоило, а желание закончить и забыть обо всем в этом магическом мире появлялось сильнее и больше. В прочем не только у нее, но и у многих маглорожденных, некоторые даже забрали свои документы из школы. Ифиджения считала это глупым: школа на данный момент была безопасна, и пока это так, они должны были учиться, чтобы мочь защитить себя и свою семью, когда это будет нужным.       – Это не ответ, – Мэри недовольно скрестила руки на груди. – Ты сама говорила, что мы должны доучиться эти два курса, а с того момента прошло чуть больше трех месяцев, и ты уже забираешь слова назад?!       – Мэри, я не собираюсь бросать все и уезжать, – даже не пытаясь скрыть улыбки из-за столь милой эмоциональности подруги, сказала. – Мы должны узнать еще очень много.       Джейн пришла в себя также неожиданно, как и начала испытывать сдавливающую всю голову боль. И очень неожиданно она заметила прямо перед собой абсолютно незнакомого ей мужчину, что выглядел уж очень странно. Это был достаточно молодой мужчина с чересчур белым лицом и в странном фиолетовом тюрбане, который нервничал настолько сильно, что у него аж дергался глаз.       – М-м-м-м-миссис, в-вы в-в-в п-п-пор-рядке?       – Мамочка, – пролепетала Гермиона испуганно. – Ты нас очень испугала.       Джейн почувствовала сильную неловкость и непонимание от того, что только что произошло. Она оглянулась вокруг, замечая, что все взгляды направлены именно на нее сейчас, но никто не подходил, рядом стояли лишь дочь и этот странный мужчина. И то, что никто не подходил не может не успокаивать – меньше неловкости она сейчас ощущала.       – Прости, милая, – сказала Джейн, осознавая, что каким-то образом они сумели отойти от гоблина и сейчас стояли так, чтобы никому не мешать. Сущая магия.       – В-в-в-вам о-о-очень по-повезло, что я о-о-о-ока-оказал-ся т-т-тут. Я.. я п-п-п-профе-фессор К-к-кви-квиррел.       Джейн снова обратила на него свое внимание, в этот раз удивленно смотря.       – Профессор?       – В-в-в-верно. Я п-п-п-пре-преподаю защиту от Т-т-темных искусств, – последнее он сказал тихо, будто бы ему не нравился названный предмет, чем еще больше удивил Джейн. – Н-н-н-но э-это н-н-не то, что нужно д-д-двум к-к-крас-красивым леди, верно, миссис? К-к-к-как я п-понимаю, вы решили п-при-при-при-обрести все н-н-н-н-нуж-нужное для школы?       Большая зала с огромными окнами, за которыми задувала вьюга, полная луна на небе, и многочисленный вой волков на улице. В мрачном большом зале было холодно и темно – единственным источником света были окна, но и те давали не много. Ифиджения сидела на коленях прямо посреди комнаты и еле дышала. Темный Лорд был недоволен всеми, но главная порция его гнева попадет именно ей. Он смотрел на свою грязнокровку красными глазами и гневно сжимал подлокотники своего кресла, возле него на полу была его самая верная спутница – змея.       – У меня есть объяснение, – прошептала Ифиджения.       Темный Лорд звучно усмехнулся и кивнул.       – Ну, давай.       Ифиджения открыла было рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, но не смогла выдавить из себя ни звука: слова в прямом смысле не выходили из ее рта. Она сглотнула и опустила глаза. Она не видела, но прекрасно слышала, как Темный Лорд поднялся со своего места и подошел к ней.       – У нас есть дела еще, профессор, мы пойдем, – поспешно сказала Джейн и не дожидаясь ответа, резво развернулась и увела за собой дочь, совсем позабыв о том, что она хотела открыть счет на ее имя.