Отец тот кто любит

      «Моя милая доченька.       Мы с отцом очень рады, что ты смогла найти близких себе людей по духу. Друзья — это очень ценно. Особенно в школьное время, особенно тебе. Я очень надеюсь, что они хоть немного будут тебя отвлекать от учебы, ведь, зная тебя, ты на нее готова потратить все свое свободное и несвободное время, а меня это уж точно не будет устраивать. Да, учеба — это важно. Да, она дает старт в будущем. Но когда жить, если не сейчас? И такие друзья, как мальчики, точно не дадут тебе пропустить это волшебное время.       Про семью Уизли я знаю очень много хорошего: они очень надежные люди. Ничего плохого о них я не слышала. Рядом с Роном Уизли и Гарри Поттером, я уверенна, тебе будет комфортно. Твой комфорт для нас с папой очень ценен, дорогая. Поэтому ты большая умничка, Гермиона. Но твой папа просил добавить, что до самого окончания школы ты не должна заводить близких отношений с мальчиками (думаю, нам с тобой не избежать лекций о том, что можно и нельзя делать с противоположным полом до окончания твоего обучения (читать как до того пока он жив) и здесь я не помощник (твой папа ревнует тебя уже сейчас, милая.» — Гермиона улыбнулась, читая последние строки и именно в этот момент поняла, как сильно соскучилась по родным. Ее отец и в самом деле был очень ревнивым мужчиной и это касалось не только ее мамы, но и ее самой. Хотя запретов он никогда никаких не ставил, понимая, что в случае чего они не помогут, и просто надеялся на благоразумие дочери. И не напрасно: она до сих пор никому не отдала свое сердце. — «Но то, как ты с ними подружилась нас очень беспокоит.»       Не сказать родителям про произошедшее Гермиона не могла, ведь это практически то же самое, что скрыть от них что-то очень важное, ведь от произошедшего в женской уборной в прямом смысле этого слова зависела ее жизнь. Да и не скажи она, вероятно, кто-то из преподавателей сказал бы. Да и мама не стала бы ее ругать, скорее просто сказала, чтобы она была более внимательна к правилам и вокруг. И это действительно так: «У меня до сих пор сердце не на месте от того, что ты там пережила и какой страх испытала. И совсем одна. Если бы не мальчики, что пришли к тебе на помощь так вовремя, то и страшно подумать, что с тобой было бы!»       Гермиона снова улыбнулась, ярко представляя маму и как она это пишет.       Джейн не была слишком холодной или эмоциональной, в ней отсутствовали крайности, и она была вполне приземленной. Но все равно каждый раз, когда какая-то беда наступала, она старалась абстрагироваться от этого. Не слишком холодно, давая понять, озвучивая, что она беспокоилась, участвовала в этом, но и не затрагивала свои личные границы и тем более не касалась того, что могло бы усугубить ситуацию. Это Гермиона очень любила в матери и ценила.       И когда она писала данную часть письма, то явно очень долго думала, как красиво свернуть эту тревожную тему. Также было и в живую: она очень долго молчала, потом поднимала брови и обрывала все одной, ставшей уже стандартной фразой: «то и страшно!». Мол, было бы страшно, а сейчас нормально, все же живы. Это и заставило Гермиону улыбнуться.       «Ты говорила, что к тебе после этого повысилось внимание от профессоров, ты имеешь в виду они стали думать, что ты способна на нарушение правил? Или в чем еще выражается это внимание?» — Гермиона задумалась.       Безусловно, внимание от профессоров к ней увеличилось из-за нарушения правил и дружбы с Гарри Поттером и Роном Уизли. Профессор Снейп точно стал подозревать, что это только начало отвратительной жизни их троицы и что совсем скоро пойдут нарушения правил еще хлеще. Конечно, Гермиона совсем не планировала продолжать нарушать правила и друзей собиралась отговаривать, но разве докажешь это преподавателю, тем более такому как Снейп? Уже даже ей начало казаться, что он непробиваемый и непереубеждаемый. Хотя это все равно не остановило бы ее стремление понравиться ему и выделиться.       А Джейн Грейнджер тем временем, будто бы соглашаясь с мыслями дочери (хотя, вероятно, просто поэтапно писала ответ на письмо от нее, начиная с конца), писала: «Профессора Снейпа я знаю недостаточно. Я старше его и не училась с ним, и не дружила. Поэтому я не могу судить ни его, ни его внимание, ни его поступки. Но если тебя это очень волнует, доченька, то прошу: расскажи мне более подробно об этом, и я смогу сказать что-то конкретное. Или я сама могу узнать про него. Ты бы этого хотела, родная? Но. Я очень тебя прошу, детка. Будь аккуратнее с ним и со всеми другими преподавателями. Ты ведь помнишь, про что мы с тобой говорили дома? Тебе нужно быть сейчас как никогда аккуратной и внимательной. Ты ведь сейчас и так под излишним вниманием из-за дружбы с избранным мальчиком. А это все ради твоей безопасности, доченька.»       Гермиона помрачнела. В своем письме она спрашивала разрешение быть честной с новыми друзьями, но, видимо, ответ нет. И в самом деле. Джейн ниже не разрешила ничего рассказывать. От того Гермиона просто свернула письмо и пошла в общую гостиную. Она не чувствовала злости, ведь понимала маму, понимала и ее чувства, волнения, но при этом и быть не до конца честной с новыми друзьями, скрывать от них что-то, было неправильно. Ведь они-то к ней с открытой душой, а она тайны скрывает. И не важно, что не свои, а семейные. Это все равно как-то неправильно.       Неправильным это было из-за того, что она будто бы не доверяла им и боялась открыться, будто бы они могли рассказать кому-то о ней лишнее и подставить этим, но это ведь было совсем не так. Гермиона доверяла друзьям и ей казалось, что и это доверить можно было. Да и что такого, если они узнают, что мама Гермиона маглорожденная, которая выбрала мир маглов, а отец — магл? Ничего плохого, явно же.       Раздумывая об этом, она внезапно столкнулась в коридоре с незнакомым мужчиной очень неприятной внешности. Нет, сам мужчина, может, и был приятным, опрятным, но его глаза были ужасно-пугающими и смотрели с такой неприязнью, будто бы он узнал ее, Гермиону. Но сама Гермиона его не узнавала. И едва ли вообще могла знать.       — Вы что здесь встали, мисс Грейнджер? — недоумевал и отчего-то зло спрашивал профессор Снейп, внезапно возникнувший за спиной незнакомца. Его злость даже для Гермионы уже не была неожидаемой. Но вот причина оставалась непонятной, как всегда. — Немедленно идите куда шли, — велит он все также гневно и даже не смотрит в сторону незнакомца. Лишь на нее, будто бы весь его гнев был обращен лишь к ней одной. Но разве она могла за несколько секунд разозлить его так сильно?       — А ты, как всегда, Северус, — звучит от того мужчины и голос отчего-то кажется Гермионе каким-то знакомым, будто бы слышит она его чаще чем кажется на первый взгляд, но и в то же время непонятно, где и при каких условиях она его слышит. Этому незнакомому мужчине на вид около пятидесяти лет и значит очень мало мест, где с ним можно было бы пересечься. Людей такого возраста в окружение родителей не было, соседи в основном все были до сорока лет, а родственников ни с одной, ни с другой стороны она не знала, вот и оставались только — преподаватели, голоса которых она знает и которые тут не могли быть, потому что являются маглами. От того было очень странно, что его голос казался знакомым. — Но, ладно, мне идти пора. Дела ждут.       В ответ на это профессор Снейп кивает ему и уходит в противоположную сторону. Первее мужчины.       Незнакомец же почему-то медлит, смотрит на Гермиону странно-теплым взглядом еще каких-то десять секунд и двигается к выходу. Молчаливо обходя ее. А Гермиона будто бы только и ждет что тот хоть что-то скажет или сделает, поворачивая за ним медленно голову, но ничего не происходит — незнакомец просто скрывается с глаз ее и уходит ничего не сказав.       Почему-то это показалось ей очень странным, будто бы какая-то недосказанность повисла в воздухе.       «Странно» — рассудила Гермиона, но не придала этому значение. Мужчина ей точно не был знаком, поэтому ни о какой недосказанности и речи идти не могло. Должно быть на нее так повлияли слова матери и ее запрет о рассказе друзьям правду о своей семье. Папа был обеспокоен тем, что ее могут не принять или даже над ней издеваться. Но может слизеринцы это и могли сделать, но точно не ее новые друзья: Гарри рос без родителей и он бы ее понял, как и ее маму, которая выбрала магловский мир и говоря правдиво, то вряд ли его вообще беспокоит кто и чей родитель; а Рон просто был хорошим другом и он в целом не стал бы ее травить. Да, раньше у них были разногласия, но это осталось в прошлом. И потому она не понимала почему должна хранить эти тайны от друзей.       В особенности это было странно из-за того, что раньше у их семьи никогда не было тайн. Но раньше магический мир для нее не существовал, а теперь он был и были секреты. Ей оставалось лишь надеяться, что это все секреты и ничего нового не выяснится. С этими мыслями она поворачивается обратно и замечает какую-то странную потрепанную временем тетрадь.       — Эм. профессор Снейп! — она подымает голову в его сторону. Но там уже никого не было. — Сэр? — неуверенно повернется назад. Тоже пусто.       Бросить эту тетрадь Гермиона не смогла: она предполагала, что тетрадь принадлежит кому-то из этих двух мужчин, а значит она просто обязана была вернуть ее хозяину. Судя по внешнему виду этой тетради, — Гермиона опустила глаза на кожаную обложку плотной тетради, понимая, что это блокнот. — она частая вещь в руках своего хозяина и очень личная. Гермиона дальше рассматривает находку, находя и подпись на тетради «Том Реддл».       «Должно быть так зовут этого незнакомца, который был с профессором Снейпом. Странно, я точно не знаю ни одного человека с такой фамилией. Тогда почему его голос звучал так знакомо?» — не понимает уже совсем ничего Гермиона. — «Это все явно из-за письма мамы, другого объяснения просто нет этому!» — Гермиона глубоко вздыхает и убирает эту тетрадь в свою сумку. Она вернет ее чуть позже лично в руки профессору Снейпу. Он профессор и мужчина этот, судя по всему, его близкий знакомый, иначе как объяснить его пребывание в этот час в школе.       Но как бы благородны ее мысли не были в тот момент, возвращать блокнот Гермиона по итогу отказалась. Профессор Снейп оказался плохим человеком, что выяснилось на первой игре Гарри в квиддич. Это произошло внезапно, когда она вместе с Роном, Хагридом и другими учениками сидела на трибунах, смотря на игру. Она толком ничего не смогла понять, просто в один момент кто-то пронзительно и очень испуганно закричал и вот они уже смотрели за войной Гарри и метлы. Метла крутится в воздухе, как бешенная, и Гарри каким-то чудом все еще держался на ней. Пока держался. Потому что уже через несколько секунд метла неожиданно подпрыгнула в воздухе и наклонилась, сбрасывая с себя наездника. И это почти вышло — Гарри почти упал, в последнюю, решающую секунду большим чудом умудряясь удержаться в весящем положение, вцепившись одной рукой в рукоятку. По стадиону снова прошелся шум, наполненный страхом за Гарри.       И среди этого Гермиона умудрилась услышать одно:       — С такой метлой ничего плохого произойти не может, разве что тут Темная магия замешана, и сильная притом. Пареньку не под силу такое с «Нимбусом» проделать. — Гермионе думать дальше не нужно было, все становится и так понятно, от того она забирает у Хагрида бинокль и торопливо начинает искать среди зрителей профессора Снейпа.       Искать его долго не пришлось: он вместе с профессор Ервольской сидел прямо напротив них. И пока профессор Ервольская смотрела в другую сторону, он все свое внимание сконцентрировал на Гарри, что-то безостановочно шепча себе под нос.       — Я так и знала, Гарри был прав! Это все Снейп. Это он заколдовал метлу Гарри, посмотри сам, Рон, — и поспешно протягивает ему бинокль, а сама торопливо уходит оттуда, уже зная, как избавится от этой проблемы, что сделать, чтобы все остановить и спасти друга.       Дойти до профессора Снейпа ей было сложно — много людей, которые беспокойно смотрели на Гарри, мешали это сделать быстро. Еще и непонятно откуда возникнувший профессор Квиррелл, которого она чуть с ног не сбила. Но все же Гермиона оказывается напротив профессора Снейпа. И присаживается на скамью, чтобы ее почти не видно было и направила на него волшебную палочку, говоря заклинание, вызывая ярко-синие языки пламени, которые тут же касаются подола профессорской мантии.       — О, Мерлин! — эмоционально произнесла профессор Ервольская. — Северус! — Гермиона тут же отводит глаза и всем телом поворачивается к Гарри, метла которого в этот же момент прекратила вертеться и тот начал пытаться вернуться на место, на метлу. Вокруг профессора Снейпа в этот момент параллельно тоже началась суматоха, но быстро прекратилась — профессор Ервольская быстро потушила пламя… После той игры они пытались рассказать Хагриду о том, что узнали, но он им не поверил. Гермиона прекрасно его понимает в этом, но что и ей тоже очень не понравилось, так это его фраза:       — Снейп — преподаватель школы Хогвартс. Он ничего такого в жизни не сделает. — Но как же не сделает, если он сидел там, смотря только на Гарри и говорил какие-то слова, а когда прекратил, так и все прекратилось. И после этого Снейп ни в чем не виноват? Быть такого не может!