Shipwreck

Палуба «Бельютера» была выскоблена и отполирована до блеска, как красное стекло. Вихри древесных сучков клубились под её спокойной поверхностью, как волны бурного моря, разбивающиеся о рулевую колонну в масляно-восковых разводах. Стоя на краю трапа, Астарион не мог не поддаться надменному восхищению. Изящный трёхмачтовый перехватчик был чудом мастерства, которое могло быть произведено только на больших островах далеко за морем. Реи были сделаны из цельного бруса с резными раковинами наутилуса на каждом конце. В капитанской каюте висели фонари в руках замысловатых деревянных русалок, а щупальца огромного Кракена на верхушке мачты в носовой части огибали её по бокам, образуя иллюминаторы, скрывающие арсенал пушек, о существовании которых мало кто знал. Но Астарион проделал этот путь не только ради того, чтобы увидеть корабль. Он искал того, кто, как он надеялся, всё ещё находился на нём. Пока он ждал разрешения подняться на борт, в голове Астариона пронеслись самые сокровенные воспоминания. Он чувствовал тепло её кожи на своём лице, жар её дыхания у своего уха. Она всегда отворачивала голову в сторону, когда он прижимался ртом к её шее, несомненно, ожидая, что за этим последует укус или лёгкий укол. Но на самом деле он часто делал это просто потому, что ему нравилось чувствовать её объятия. Настолько, что на мгновение он мог забыть о том, что к нему вообще кто-то прикасался. А потом они разговаривали. Шёпотом и со вздохами, чтобы не разбудить никого, кто мог бы дремать и ворочаться поблизости. В одну из таких ночей, во время их последнего привала перед битвой у Лунных Башен, Лирика наконец рассказала ему историю своего шрама. Это произошло несколько неожиданно, и уж точно не в тот момент, когда он думал, что она доверяет ему настолько, чтобы обнажить такую рану. Но она рассказала, и он не упустил ни одного мгновения. — Я была пиратом, — сказала она. — Вольным пиратом во всех смыслах, но это ты и так знаешь. Мы много лет совершали набеги по всему побережью под знаменем «Бельютера». Два черепа, обращённые друг к другу, со скрещёнными саблями в глазницах и зубах. Не мой дизайн, заметь. Я унаследовала его от Бродяги Гарсайда, капитана до меня. Угх, я тогда была такой малявкой; думаю, это причиняет мне боль похлеще, чем порезы и ушибы, из-за которых я была такой безрассудной. Такой наивной. Дикой и неуправляемой от носа до кормы. Пока не встретила его. Астарион по-своему знал эту часть истории. Она во многих деталях повторяла его собственную. От его смерти руками наёмного гурца, до встречи с Касадором и пробуждения в могиле на участке, куда никто не заходил. Ну, может быть, эта часть не про мёртвую и похороненную, но в образном смысле всё равно похоже. — Я встретила Оливета нелёгким путем, — продолжила она. — В те времена он был капитаном флагманского корабля Аргентаамна, «Турамарта». И хотя его семье не очень понравились успехи моей команды в мародёрском деле, и она хотела, чтобы нас убрали старым способом, у него были другие планы. Всё было тщательно спланировано, и в течение нескольких недель он вывел нас из строя. Он загнал «Бельютер» в угол на отмели, прижав нас к трём самым маневренным кораблям своего флота. Я подумала, что с нами покончено. Что аристократия Аргентаамна наконец-то решила потопить нас и разделаться, так сказать, с нашей гильдейской торговлей в непогоду. Представь себе моё удивление, когда он сам поднялся на борт. В синем камзоле, в развевающемся на ветру плаще и с медалями, которыми награждают капитанов, получающих чины от своих богатых родственников. Астарион вспомнил, какой грустной выглядела Лирика, хоть и пыталась скрыть выражение лица в сгибе его руки, пока он перебирал пальцами её волосы. В голосе её звучала нотка сожаления. Тогда он тихонько притянул её ближе, надеясь, что сила его объятий дойдёт до того испуганного, злого места внутри неё и ослабит груз, который сейчас просто становился слишком тяжёлым. — Мы заключили пакт — для меня, для моей команды, для моего корабля, для всего. Но это оказалось хуже, чем сделка с дьяволом в прямом смысле слова. — Лирика медленно вздохнула и ещё глубже зарылась в объятия любимого, а затем продолжила. — Он позволил нам жить. Позволил мне сохранить «Бельютер». Позволил мне делать всё то, что я уже делала. Но теперь всё бы происходило по его приказу. Тайно, разумеется. Мы должны были нацелиться на торговые пути его конкурентов и гарантировать безопасность любого корабля под флагом Аргентаамна. Это вынудило бы другие компании выбирать более длинные маршруты, чтобы избежать скорости нашего перехватчика и сделать его флот самым быстрым до Муншае и обратно. Мы же получали свою добычу, при этом доля Гильдии уменьшалась вдвое и уходила в Дом, что нравилось экипажу. И он получил… ну… он получил… — Тебя. Лирика на время замолчала. — Сначала всё казалось нормальным. Он был красив и харизматичен. Он всем нравился, и все считали его воплощением элегантности и стиля. Даже моя семья, в конце концов, узнала обо всём этом, и, хочу заметить, они сияли от гордости. Их своенравная дочь могла не только наконец-то остепениться, но и сойтись с отпрыском Аргентаамна во Вратах Балдура, не меньше. Тогда бы я стала законопослушной, занялась судоходством, и всё бы снова стало благопристойно. Ещё и богато. — Но? — Астарион нежно погладил её по волосам. — Но это была всего лишь маска. Разумеется, очень хорошая маска. Которую он мог надеть так же легко, как собственную кожу, если говорить без иронии. Но боги, как же он был жесток. Всё началось с мелочей. Оставаясь незамеченным, он мог случайно покалечить кого-нибудь безо всякой на то причины, просто чтобы замедлить его. Заставить совершить ошибку. А когда кто-то неизбежно её совершал, наступало наказание. Конечно, они были сами виноваты, что косячили. Но он был также… чудовищно терпелив. Его излюбленной тактикой было отравление напитков наименее любимых членов экипажа токсином, который был не смертелен, но вызывал хроническую боль по всему телу. Ощущение, будто суставы горят двадцать четыре часа в сутки. Особенно для моряков это означало, что они бы употребляли ещё больше эля и виски, пытаясь притупить боль. Больше, чем он мог бы отравить. Он наблюдал, как они медленно, в течение нескольких месяцев, а иногда и лет, поддаются усталости, депрессии или алкоголизму, считая, что просто слишком стары или слишком измотаны, чтобы быть моряками. Затем он приступал к соблазнению. Не для секса. Для самоубийства. Он разделял их на части, пока не казалось, что единственный рациональный выбор — это предать себя морю. И когда они это делали, он хранил их воспоминания в качестве подношения духам ветра и воды. Притягивая оставшихся членов экипажа всё ближе к себе в культе милосердного освобождения. Астарион переместился так, чтобы лучше видеть лицо Лирики, её хмурый взгляд. — И всё же я догадываюсь, что это не та судьба, которая тебя ожидала? Она рассмеялась, мрачно и невесело. — О, чёрт возьми, нет. Как бы ни нравилась ему моя постель, ещё больше ему нравилось моё послушание. И неважно, как ему приходилось этого добиваться. В течение полугода я всё дольше и дольше уходила в море, просто желая быть подальше от него. Думала, что, пока я нахожусь со своей командой на судне «Бельютера», по крайней мере там я буду свободна от него. В безопасности на коварных волнах, можешь представить себе этот парадокс. Однако стало совершенно очевидно, что он может добраться до меня, где бы я ни находилась, в любое удобное для него время. То ли с помощью магии, то ли благодаря его навигационным способностям, я никогда не была от него так далеко, как мне хотелось бы верить. И вот тогда его «таланты» обернулись против меня. Лирика почувствовала, как кончики пальцев Астариона начали осторожно проводить по почти невидимым линиям старых шрамов на её руках, на бедре и на шее. — Можешь не говорить, ты же знаешь, — ответил он. — Ты сказала мне больше, чем я когда-либо просил, просто приняв моё прикосновение. Она улыбнулась, благодарно ощущая тепло его ласк. Астарион проявлял эту нежную сторону своей личности только в такие моменты, как этот. В присутствии посторонних людей он никогда не стал бы говорить так и предлагать столь откровенно искреннее утешение, граничащее с настоящим сочувствием. — Знаю, — вздохнула она. — Но я также знаю, что ты уже догадался, что символизирует мой шрам, даже если я никогда не говорила тебе, как и почему он у меня появился. — Да. Я видел такие раньше, хоть и не часто. Обычно на трупах после того, как их вымывало в доки. То, что ты это пережила… — Он хотел, чтобы я это пережила, — Лирика перекатилась на его грудь, чтобы лучше видеть своего любовника. — Астарион, ты должен понять, с кем имеешь дело, когда речь идёт об Оливете, по той же причине, по которой ты хочешь, чтобы я поняла, имея дело с Касадором. Ничто из того, что он делает, не является случайным. Он в таких случаях не «оступается». Метка «Предательское доверие» известна каждому моряку, и он намеревался сделать всё, чтобы я не только не умерла, но и никогда больше не ступила на борт какого-либо корабля. Именно поэтому я и отправилась в леса, в дикие края, чтобы изучать ремесло следопыта как можно дальше от побережья. Появление «Наутилоида» было действительно какой-то вселенской поэтической несправедливостью. То есть, серьёзно. Как небесный кракен. — Так ты перешла ему дорогу? — спросил Астарион, его тон оставался низким и спокойным. — Отсюда и Крест Предателя? Один клинок, прошедший через левую грудь. Один клинок — через правое бедро. И третий — посередине. Или, в данном случае, немного не по центру, чтобы он не убил тебя сразу. — Ага, — фыркнула она почти возмущённо, хотя в её голосе звучали сарказм и сожаление. — А он с радостью в сердце вытащил меня с гауптвахты, привязал к центральной мачте на глазах у всей своей команды и с помощью сапожного ножа сначала срезал с меня одежду, а затем кровь, кожу и несколько частей тела. Причём медленно и аккуратно. Боль была такой, какую не может испытать ни одно живое существо. Ты это видел. Я сочла за счастье, когда его лейтенант выбросил меня за борт. — А «Бельютер»? — Он забрал её. Но к тому времени это был корабль-призрак. Он уже уничтожил мою команду. Перерезал горло моему старому боцману только для того, чтобы запугать юнгу и заставить его обмочиться в углу между ящиками. Остальных он либо перебил, либо утопил с помощью якоря. Он ни за что не собирался оставлять возможность организованного мятежа. Не после… того, что я сделала. Тут Астарион просто не смог сдержать любопытства, проявив свою обычную лукавую манеру поведения. — О? И что же ты сделала, дорогая? Лирика со стоном перевернулась на спину и уставилась на плетёный узор на потолочном перекрытии. — То, что следовало. Астарион захихикал. — Ну, это точно была твоя первая ошибка. — Оливет начал использовать зентаримские суда. Быстроходные артиллерийские корабли, предназначенные для уничтожения более крупных судов в момент их перехода из порта под полным парусом. Поначалу я думала, что он хочет усилить эффект устрашения. Чтобы казалось, что гавани осаждаются со всех сторон, и тогда он сможет в очередной раз прийти и спасти положение. Но потом я выяснила, что это не так. Он платил зентам за пленных. Пленников он продавал в рабство вплоть до Калимшана и Анхапура. Трюмы были ими забиты. Люди, эльфы, гномы, хобгоблины — неважно. Где бы зенты ни находили их, у него был корабль, способный их перевезти. А поскольку на стороне «Бельютера» была скорость… — Я так понимаю, его решение о смене груза не вызвало у тебя восторга? И что же ты сделала? Плюнула ему в ботинок при следующей встрече? — Потопила его корабль. Астарион сморгнул слезу, а в груди всё сжалось. Не от горя, а от того, что он вдруг оказался в реальной опасности разразиться хохотом. Он попытался скрыть это, делая несколько глубоких вдохов и выдохов. — Ты… — Он снова взял себя в руки. — Ты… потопила… «Турамарт»? — Ага. — Я… — Прямо в бочину этой суке из всех орудий. Бум-шака-лака, и она пошла ко дну. — Но… — И я имею в виду — полный аут. Кровь, кишки повсюду. Безудержное веселье. Он не смог сдержаться, и через несколько секунд Астарион перешёл от нескольких придушенных хихиканий к хохоту, обеими руками ухватившись за рёбра, опасаясь, как бы не схлопотать по бокам. Когда, наконец, из палатки Лаэзель донеслось гневное полусонное гитьянское проклятие, он смог взять себя в руки, чтобы снова составить понятные слова. — Но как это возможно? Я помню «Турамарт». Это был чудовищный галеон с доспехами, выкованными в Литейной мастерской. Гордость Врат Балдура по многим причинам. Непотопляемый. Лирика ухмыльнулась воспоминаниям, которые всё ещё текли через неё так же уверенно, как кровь и шрамы. — Ага. — Она фыркнула. — Забавная штука — быть капитаном собственного пиратского корабля. Оказывается, не нужно никому объяснять, почему ты модернизируешь свои пушки в рамках торговой сделки с гномами Железной Звезды. Астарион повернулся и с жаром прижал её к кровати. — Лирика, — сказал он, лишь отчасти изображая серьёзность. — Ты хочешь сказать, что на «Бельютере» есть пушки из Тёмной Стали? Данчалкор. Невидимы на солнце, но светятся в темноте. Вес вдвое меньше, чем у железных, на вдвое большее расстояние, а может и дальше. Из этой Тёмной Стали?! Лирика только пожала плечами. — Каждая хорошая история начинается с кораблекрушения, верно? Или, может быть, каждое хорошее кораблекрушение начинается с историй? Я уж и не помню.

***

Звук сигнального колокола вывел Астариона из задумчивости и вернул на лицо привычную улыбку лжеца. Когда он вышел на палубу, его сразу же встретил суровый мужчина в синем трикорне, который, как он мог предположить, скорее всего, был нынешним командиром корабля. — Первый помощник, Несбитт Свити, — объявил он. — Могу быть чем-то полезен, сударь? С элегантной и утончённой позой Астарион окинул мужчину оценивающим взглядом, после чего громко произнёс: — Да, я мастер Астарион Анкунин из дома Зарр, и я пришёл поговорить с одним из ваших офицеров. Кажется, его зовут старший помощник Арло Китс. Командор нахмурился. — И для чего же Вам понадобился Китс, сударь? Уверен, что смогу удовлетворить любые потребности лорда Зарра в грузах. Если это просто проверка, то могу Вас заверить, что всё в порядке, согласно инструкциям сударя. Хм. Это ответило на один из его вопросов. — О, не сомневаюсь, — ответил Астарион, беззаботно махнув рукой в знак отказа. — Но боюсь, что это дело связано с тем, что мистер Китс получил заказ на «Бельютер». Это дело, которым я должен заняться лично. Командор по-прежнему не знал, что делать с этим странным мужчиной. Внешне он, конечно, походил на обычных приспешников Касадора Зарра, но он знал имена и лица тех троих, которые обычно занимались подобной работой, и видел их только в ночи. А этот незнакомец надменно взирал на него, пока солнце светило ему в спину. Именно это и сбивало с толку. Происходящее казалось совершенно обыденным, но в то же время не было таковым. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно. В конце концов, он решил не злить капризного повелителя вампиров и его постоянно меняющихся слуг. — Хорошо, сударь. В это время он находится внизу, ближе к камбузу. Астарион лишь отрывисто кивнул и направился к лестнице на нижнюю палубу. И снова, как будто он был полностью уверен в том, что его место там. К счастью, вышеупомянутого мистера Арло Китса было несложно найти в тесных каютах нижней палубы. Когда Астарион обнаружил его, тот сидел, слегка сгорбившись, на перевёрнутом ведре и делал пометки на пачке бумаг кусочком угля, слишком маленьким для его пальцев. — Арло Китс, — констатировал он. — Или… — тут он выдержал паузу для создания излюбленного драматического эффекта. — Мистер Арлвуд Теккерей Китинг. Темноволосый мужчина с кустистой бородой и седеющими висками даже не потрудился поднять глаза. — Это больше не моё имя, друг. Я больше не могу так называться. Меня так не зовут с тех пор, как… — С тех пор, как вы были юнгой, обмочившимся в углу среди ящиков. Уголь перестал скрипеть, и кустистая борода собралась над упрямым подбородком. Когда человек поднял голову, Астарион увидел, что на нём остались следы тихих мучений. Голубые глаза, которые видели слишком много и уже никогда не смогут смотреть на что-либо с невинностью. — Я не знаю тебя, друг. Зачем ты сюда пришёл? Используешь это имя и выглядишь, как они. — Я пришёл спросить, — Астарион опустился на пятки и притворился, что рассматривает свои ногти в тусклом освещении. — В вашем глубоком хранилище случайно не хранится довольно необычный набор вооружений? Вооружение, о котором никто не хочет говорить или, если уж на то пошло, даже упоминать в декларации? Похоже на груду облегчённого балласта фиолетового цвета, который, кажется, просто исчезает, когда поднимается из морских глубин. — Вампирское отродье даже воспользовалось этим моментом, чтобы, наклонившись вперёд, хищно улыбнуться. — Пушки корабля-призрака, я уверен, их так называют. По рассказам жён моряков, все, кто был на борту, теперь боятся даже смотреть на них. Арло пошевелил челюстью, изучая лицо Астариона. Его лукавую улыбку. Тонкий, но хитрый тон, благодаря которому все обычные скрипы корпуса и удары волн заглушали их разговор. Прямо как чистые ботинки. — А вам зачем? — Ну, — радостно заговорил Астарион. — Знаете тот большой уродливый особняк на вершине холма? С колоннами из бурого камня и, угх, скажу честно, отвратительными красными коврами? Особняк, на который открывается весь вид из «вороньего гнезда», как будто он в один прекрасный день просто зашёл за горизонт, сел на корточки и насрал на весь город? Старший помощник несколько секунд сидел в шоке, но затем его беспокойство стало настолько сильным, что пересилило его недовольство. — Там вам что-то надо? — Да! О, да, мой милый, дорогой, мальчик. Я хочу знать, что когда ты повернёшь корабль левым бортом и выстроишь его в линию, смогут ли твои маленькие чудо-пушки пробить крышу этого замка? В смысле, выстрелить трёхметровым снарядом прямо в подвал лорда Касадора. Ну, скажем, метров по десять с каждой стороны для погрешности? Старый кормчий вскочил с ведра, уронив бумаги и сжав оба кулака. Будучи на пару сантиментов выше бледного эльфа и, по крайней мере, вдвое тяжелее его, он решил, что сможет одолеть этого маленького ублюдка в драке. Может быть, даже вышвырнет его через кормовой люк за то, что тот предложил «Бельютеру» сделать залп по буквально высшему дому. В конце концов, много лет назад он поклялся, что любой, кто придёт с расспросами о том ужасном дне, ответит… — Зачем ты всё это говоришь, а? У тебя есть претензии к кому-то там? На меня зуб точишь? Кто тебя послал?! Какой-то придурок из Гильдии? Астарион лишь откинулся на корточки, словно оценивая особо нелепый экспонат. — Ну, эльф? Я спросил, кто тебя послал?! Оскалив зубы и прикрыв глаза, вампир вышел из тени. — Сикс-Телл Темалир.