Секрет двери напротив

Какого черта общежития такие страшненькие? Маленькая комнатка, неудобная кровать, допотопный холодильник, который громко гудит, и это в лучшем случае. Низкая цена, но на этом плюсы заканчиваются. Им везет немного больше. Все же, комната в частном доме, пускай и с шестью соседями, общей кухней и двумя ванными, в разы лучше затхлой конуры в старой многоэтажке, где эти же туалеты придется делить с этажом человек на двадцать. Получается не сильно дорого, да и добираться до университета занимает около получаса в обоих случаях. И они соглашаются. Они — это Кэйа и его друг Хоффман — первокурсники на факультете юриспруденции, которым позарез нужно найти жилье к началу учебного года. Так что особняк, так особняк. Даже без гудящего холодильника в комнате — не дом, а сказка. Далее следует подписание договора, сборы, слезливое прощание с родителями спустя три дня, обещание приезжать на каникулы и сам переезд. Все сливается в одну смазанную картину, которая выталкивает Кэйю из этого скоростного поезда только в первое утро на новом месте. Их арендодатель — миссис Фарузан, женщина средних лет — живет тут же. Занимает самую большую комнату на втором этаже, следит за порядком и очень любит поболтать. Утром она угощает их свежим кофе и рассказывает о всяком. — Берите-берите, не стесняйтесь, — Кэйа чувствует себя внуком, приехавшим к бабушке на выходные, когда она уже в третий раз пододвигает к ним пиалу со сладостями и домашней выпечкой. Хоффман и не думает спорить — уплетает за обе щеки. Кэйа не осуждает — в самом деле вкусно. На кухню заходит мужчина лет тридцати, здоровается, тащит что-то из холодильника, ставит в микроволновку и удаляется. — А это кто? — интересуется Кэйа, который уже привык, что хозяйка с самого утра знакомит их с другими постояльцами. Некоторые знакомятся с ними лично, те, что спешат на работу, на обмен любезностями не отвлекаются — ограничиваются коротким «здрасте». Тем не менее, часы уже пробили одиннадцать, а этот чудак только показался из-за двери своей комнаты. — То ли Брюс, то ли Брендон, — чешет подбородок миссис Фарузан. — Он не особо разговорчивый. Сидит в своей комнате почти все время. Он в соседней возле меня, благо, совсем не шумит. Занимается там каким-то «фифансом», я не особо поняла. — Фрилансом, — со смехом поправляет Кэйа. — Работой на дому. — Ну оно и видно, — кивает тетушка. — Ну дело его — главное чтоб никого сюда не водил. А у вас как с этим? — спрашивает она. Хоффман громко фыркает в кофе. — Кхе-кхе, — Кэйа стучит его по спине, и он дает ответ: — Ну, мы холостяки… — Нет-нет, я про работу! — уточняет миссис Фарузан. Вопрос не кажется личным только потому что часть их зарплаты — ее зарплата. Хоффман, окончательно смущенный и покрасневший, совсем заминается, так что Кэйа берет ответственность на себя. — С самого утра обзвонили нескольких работодателей. Большинство ищут или с опытом, или на полный день, — честно признается он. — Но одна кофейня в центре и какой-то китайский ресторан не против работников на полставки. Завтра первое собеседование. — Если не получится, попробуйте поговорить с Дори, когда будете в магазине на углу, — советует миссис Фарузан. — Она, кажется, тоже искала работника. Через пару минут, когда фрилансер-Брендон-Брюс возвращается за своим завтраком в пластиковом боксе, Кэйа успевает пересчитать всех своих новых соседей в уме, и понимает, что за это утро не встретил жильцов всего одной комнаты. Тех, кто снимает комнату напротив них. В ответ на его деликатный вопрос хозяйка неожиданно мрачнеет и снижает тон. — Ее снимала парочка примерно вашего возраста, — объясняет она. — Снимала? — переспрашивает Хоффман. Они переглядываются — все же, на осмотре миссис Фарузан сказала, что их комната — последняя из свободных. — Она еще числится за ними, так что у меня есть надежда, что до сентября парнишка все же объявится. Если нет — можете расселиться на две комнаты и за обе платить — мне же лучше, — по-доброму шутит тетушка. — Нет-нет, — Хоффман мгновенно краснеет и спешно обмахивается рукой, жалуясь на жару. — А что с парочкой? — интересуется Кэйа. Миссис Фарузан раз четвертый подливает себе кофе и возвращается к обеденному столу. — Расстались, — выдыхает она. — Девушка собрала вещи и уехала к маме. А паренек с тех пор как сквозь землю провалился. — В каком это смысле? — хмурится Хоффман. — Вещи на месте, комната оплачена на месяц вперед, а сам с того вечера так в доме и не объявился. — И вы не пытались с ним связаться? — Телефон тоже в комнате, — хмыкает миссис Фарузан. — Трезвонил, пока не разрядился. Кэйа мрачнеет. Вывод почти очевиден, если только не найдется объяснение безумнее. — И вы не вызвали полицию? — спрашивает он. — Понимаете, — миссис Фарузан манит их пальцем, и они склоняются так, чтобы услышать: — У меня есть запасной ключ, так что я проверяю, как там… Ну, обстановка. — И? — с замиранием сердца спрашивает Кэйа. — Вещи время от времени стоят в других местах. Я ни разу его не застала, но думаю, что он приходит. — Как? — Мистика, — предполагает Хоффман. — Да какое, — отмахивается миссис Фарузан. — Через окно, по-обычному, — она пожимает плечами, — Вы, молодые, везде пролезете — кости-то не ноют. Кэйа откусывает булочку, чтобы не фыркнуть на всю кухню. Вот уж тетка — если так не хочет сдавать ту комнату, то пусть бы прямо сказала, что для кого-то другого ее держит. А истории с таинственными жильцами-придурками, что ходят через окно — такое себе оправдание. — А его родители не искали, девушка? — Кэйа все еще недоверчиво смотрит, пока Хоффман пакует в себя очередную сладость. — О родителях не знаю, но барышне я позвонила. Она говорит, что он скорее всего круглосуточно напивается где-то в баре, а мне боится показаться в таком состоянии, чтоб не выгнала. Кэйа допивает кофе и понимающее кивает головой. Да, он, наверное, поступил бы также, если бы его бросила вторая половинка. Но для начала ее еще бы иметь… А для этого надо как минимум отмазаться от круглосуточного надзора Хоффмана. — Ну, вы не переживайте об этом, — хозяйка успокаивающее хлопает Кэйю по плечу и улыбается. — Он шуметь не будет.

◄►

Зато кто-то другой будет. Кэйа смотрит на часы — половина первого ночи. Грохот, который раздался в кухне, наверняка перебудил если не всех жильцов, то первый этаж точно. Первая мысль — Хоффман пошел доедать угощения хозяйки. Ничего подобного — тушка на соседней кровати даже не шевелится после грохота, что прозвучал с силой удара молнии. Кэйа улавливает тихое дыхание соседа и успокаивает приступ паники — ах да, Хоффман говорил, что спит в берушах. Кэйа еще раз вслушивается в происходящее со стороны кухни. Тишина. Он прикидывает, насколько велик шанс, что там что-то случилось, насколько ему не плевать на это, и все же выходит в темный коридор. К его удивлению, свет потушен, и это только уменьшает желание проходить в кухню. Где-то сверху слышится скрип дверей и приглушенные разговоры — наверное, хозяйка сейчас спустится проверить. Это добавляет смелости, и Кэйа шагает быстрее. Он нащупывает на одной из стен кухни включатель и замирает на пороге. На полу сверкает битый фарфор — тарелка, салатница или еще невесть что, что в прошлом было посудой, теперь украшает пол осколками. И ни намека на человеческое присутствие. Кэйа делает шаг на кухню. Где-то в другой части дома по лестнице спускается хозяйка — шлепанье тапочек слышно издалека. Зато виновника не видно и близко. Само собой, Кэйю посещает мысль, что надо бы свалить, пока вину не повесили на него. И только ощущение неправильности толкает вперед — не могла же тарелка упасть сама. Да и если оставить миссис Фарузан тут одну, а где-то в шкафчике притаился кухонный маньяк с еще парой тарелок, то нехорошо получится. Кэйа медленно доходит до конца столешницы, когда сзади слышится оклик миссис Фарузан. Он уже собирается обернуться, но когда между холодильником и стеной слышится шорох, любопытство перевешивает. Шаг. Еще один. И последний. — Офигеть, — успевает прошептать Кэйа, встречаясь с виновником глазами. — Кэйа? Что случилось? — хозяйка в своем розовом халате выглядит забавно. На шее висит маска для сна, а ее лицо — смесь удивления и непонимания — не предвещает ничего опасного для его жизни. — Извините меня, — он быстро приходит в себя. — Я случайно обронил… — Ох, — она с ноткой театральности — или действительно так удивлена — хватается за сердце, когда видит разбитую посуду на полу. — Моя этажерка! И Кэйе даже не приходится придумывать, что это такое он обронил. — Я оплачу ее стоимость, — спешит заверить он, — и все уберу. Где у вас веник? — Как же ты так? — качает головой миссис Фарузан, неуверенно проходя на кухню, словно вовсе не она тут хозяйка. — Хотел выпить воды, а рука соскользнула, — на ходу выдумывает Кэйа, упрямо игнорируя направленные на него глаза, что продолжают изучать его из проема между стеной и холодильником. — Я куплю вам новую, миссис Фарузан, ради бога, я не со зла, — сердечно извиняется он. — Еще бы ты на зло тут все разбивал, — хохочет тетушка, копаясь в небольшом шкафчике. — На, — она протягивает ему веник с совком. — Спасибо. — У Дори есть красивые фруктовницы, — говорит она, пока Кэйа сгребает осколки в совок. — Я думал, у нее продуктовый, — он вспоминает магазин, в который хозяйка советовала устроиться. — Нет-нет, это скорее бытовой, — поправляет миссис Фарузан. — Выбери самую красивую, и мы в расчете, — улыбается она. — Хорошо, — кивает он. — И больше не шали по ночам, — хозяйка поучительно качает пальцем. — Само собой, миссис Фарузан. — Мусорник под раковиной, — напоминает она. — Спокойной ночи. — Ночи, — эхом повторяет Кэйа. Он слушает, как отдаляются ее шаги. Наскоро выкидывает остатки посуды. И молнией устремляется к холодильнику. Виновник на месте. Сидит, как и минуту назад. Да еще и буравит глазами так, словно сожрать собрался. — И кто это тут у нас? — Кэйа заинтересованно клонит голову вбок. — Откуда такое добро в доме, где домашние питомцы запрещены? М-м-м? О, это миссис Фарузан дала понять еще на этапе осмотра: в доме никакого алкоголя, сигарет и пушистых комков. Иначе на выход. Но вот незадача: рыжий породистый кот разглядывает его в ответ так недовольно, словно Кэйа в самом деле разбил этажерку. Пушистый хвост заинтересованно виляет, ярко-желтые глаза полностью сосредоточены на нем, а прижатые к голове уши медленно поднимаются. — Ты чье, золото? — он не рискует тянуть руку к находке, но рассматривает нового знакомого с не меньшим любопытством, чем тот его. — Хозяйка нас с тобой не выгонит, если увидит? Кот показывает зубы, словно и впрямь понимает. — Давай, я тебя выпущу, а ты больше не будешь бить тут тарелки, — Кэйа поднимается и подходит к окну. Ручка поддается и открытое окно впускает в кухню ночной прохладный воздух. — Ну? — он кивает в сторону выхода. Кот не двигается ни на миллиметр. Кэйа складывает руки на груди. — Наверное, стоит все-таки поговорить с миссис Фарузан, — вслух прикидывает он, рассматривая потолок в наигранных раздумьях. — Ой! Рыжее безобразие в один прыжок оказывается на подоконнике. — Мяу. — Охе… К-хм, — неосознанно пятится Кэйа. — Одумался? Гость бросает на него слишком мудреный взгляд — ну в самом деле, коты так не смотрят! — и грациозно выбирается наружу. — И тебе пока, — кидает Кэйа в темноту. И закрывает окно.