***
На улице было двадцать седьмое февраля. Погода еще не радовала теплом и снег еще покрывал земли Хогвартса. Но мне не было до этого никакого дела. В тонкой мантии поверх повседневного наряда и туфлях на небольшом каблуке, я летела сквозь сугробы к антиаппарационному барьеру. Мне даже в голову не пришла мысль, чтобы зайти в покои и взять мантию потеплее и обувь подходящую. Нет. Я выскочила на улицу сразу из большого зала. Мыслей в моей голове не было совершенно никаких, только два чертовых слова бились словно набатом: «Роб ранен». Как меня еще не расщепило во время аппарации, одному Мерлину известно. Запыхавшаяся, красная, испуганная, со стекающими слезами по щекам, которых я даже не замечала, я ворвалась, иначе и не скажешь, в больницу и не сбавляя скорости понеслась в кабинет к Аманде.***
-А Персефона это ты – успокоив бьющееся сердце от такого вламывания в ее кабинет, произнесла Османд. -Где он? -В сто пятнадцатом кабинете. Ему сейча… Персефона постой – кричала мне в след она, но мне уже было все равно на ее слова. Так быстро, не замечая ничего и никого на своем пути я бежала к нужному кабинету, не замечая, что Аманда поспешила следом за мной. Практически снеся дверь нужного мне кабинета, я ворвалась, явно испугав работающих над Робом целителей. Картина, которую я увидела просто добила остатки жизни во мне, если они там еще были. Он лежал на больничной койке, явно без сознания и судя по повреждениям и промелькнувшей диаграмме, когда я вошла в кабинет, то по идее не факт, что с признаками жизни. Лежал в одном белье. Все тело было в резанных ранах и синяках. Левая рука и нога были вывернуты под нехарактерным углом. Шея была изрезана и кровь алыми струями стекала вниз. Все тело было в жутких гематомах. Помимо длинных и глубоких порезов по всему телу, на животе, груди и бедрах виднелись глубокие и довольно широкие раны от явных ударов ножом. На правом бедре был открытый перелом с явным повреждением какого-то крупного сосуда, так как кровь из этой раны вытекала слишком стремительно. Как раз над ней и работали в первую очередь целители. Говорить про избитое лицо и сломанный нос вообще не имело смысла, это были так, мелочи. Но вся представшая предо мной картина, меня добила. Упав на колени и вцепившись руками в шею, будто пытаясь сорвать с себя кожу, я завыла как раненый зверь. Я не могла здраво мыслить и думать, что я отвлекаю целителей. Нет. Я вообще не могла думать. Я просто рыдала, издавая нечеловеческие вопли боли и отчаяния и раздирала ногтями свою шею, даже не обращая внимания, что по ней теперь тоже стекала, кровь, пусть и не в таком количестве как у Роба, но я не могла контролировать себя. Неосознанно я поднесла свое предплечье ко рту, в желании заглушить очередной вырывающийся крик, но в итоге со всей мощи вцепилась зубами в чистую, светлую кожу. Не чувствуя физической боли, я прокусывала кожу на своей руке, лишь бы этот жуткий вопль был тише. Именно в таком виде меня застала Аманда. -Персефона, детка пойдем. Не будем мешать целителям – ласково говорила она, пытаясь поднять меня с пола. Пошли. Ты выпьешь успокоительной настойки, приведешь себя в порядок и вернешься сюда и сможешь помочь. А пока ты только отвлекаешь целителей. Пошли. Не знаю как, и какая часть моего мозга услышала ее уговоры и доводы, но разомкнула зубы с предплечья, по которому тут же заструилась кровь, я поднялась на ноги. Аманда сделала вид, что ничего не заметила, что это нормально, но в душе очень испугалась, увидев это, и ее исцарапанную шею. Это она сама сделала? Такой реакции я точно от Персефоны не ожидала. Надо как-то ненавязчиво предложить ей помощь, наверное, лучше после приема успокоительного – подумала Османд и приобняв Персефону за поясницу повела ее в свой кабинет.***
-Вот держи успокоительное зелье. Выпей полностью, а потом мы с тобой поговорим – заботливо произнесла Аманда, протягивая мне пузырек с зельем. Не думая ни секунды, я залпом опустошила пузырек, чувствуя, как тепло спокойствия разливается по венам. Присев на диван и понемногу успокаиваясь и приходя в себя, наконец задала главный вопрос, который терзал меня, но никак не мог оформиться в предложение. -Кто это сделал? – убийственно ледяным тоном произнесла я. -Мы этого пока не знаем. Надеюсь, когда он придет в себя, то сможет рассказать о произошедшем. Его заметил один из посетителей, возле дверей госпиталя. Сам он аппарировал или его подбросили нам неизвестно – довольно сухо изложила Аманда. -Ясно. Мне нужно вернуться и помочь целителям. -Да, конечно, только пожалуйста обработай свои раны. -Что? Какие раны? – в недоумении уставившись на нее. -Рука и шея – тихо, переживая сделать хуже произнесла Османд. Я посмотрела на свои руки и увидела на правом предплечье след от глубокого укуса с уже запекшимися дорожками крови, стекающими по запястью. Подойдя к зеркалу, на меня смотрела женщина лет тридцати пяти, с полностью потухшим взглядом, опухшими веками и красными от слез глазами. Лицо будто полностью утратило всякую жизнь, а по шее, сверху вниз распространялись красные царапины с застывшими капельками крови. Я ужаснулась увиденной картине. Наспех умывшись и убрав при помощи магии все следы крови, я не стала тратить время на залечивание всех ран и просто наложила чары гламура. И вот передо мной стояла уже не уставшая от жизни женщина, а молодая, красивая, но слишком печально-серьезная девушка. -Теперь я могу идти? -Да, конечно. Как будут новости сообщай мне, либо я сама зайду. -Хорошо – и поспешила как можно скорее назад, в мой персональный ад.