сможем ли мы когда-нибудь избавиться от этих «что» и от «если», от этих сомнений, которые засели глубоко в нашем сознании? в тишине я обманывал сам себя, думая, что ты обо всём забудешь и что я буду выброшен на берег в одиночестве. день между землёй и небесами. пустота, чувство этой пустоты в сердце, тяжесть, вздох. но я знаю, ты со всем справишься, не погибнув, потому что ты никогда не говорила «прощай». как осажденный город, это был момент наибольшего одиночества. твоё молчание заставило меня застыть, и я чувствовал слабость в сердце, потому что я застрял посреди того, что я так и не смог сказать. я не знаю, не знаю, не знаю, как идти дальше, идти дальше, идти дальше, потому что мы оба знаем, что я не могу, не могу идти между виселицами и воротами.
***
«Дорогой дневник, я всё ещё разбит. Новый день начался с кружки кофе. И разъедающей тишины. А что там дальше? Пока неизвестно.»
— Он тебя отшил по адекватной причине. — Ты на моей стороне вообще, друг? — На твоей, но я же могу думать рационально? — Можешь. Но ты всё равно козёл. Дима смеётся, приобнимая за плечо, но Арсений его отталкивает, складывая губы в жопку, потому что пошло оно всё. Ему до сих пор странно чувствовать себя вот таким. Таким обычным. И не то чтобы другие обычные люди — это нонсенс, нет, это нормально — быть человеком, просто Арсению этого никогда не было достаточно. Ему мало быть человеком. И дело не в могуществе, не в силе. Просто так совпало, что ему скучно. И эта правда — горькая. С привкусом тухлых яиц и разочарований. Они прогуливаются по территории корпуса спокойным шагом. Арсений рассматривает округу, зная всё наизусть, но что ему помешает проделывать это ещё много раз? Дима на фоне что-то бубнит, птички уже не поют, только вороны гаркают на прохожих, а внутри какой-то осадок. Будто на горелке расплавили все мечты, стремления, потом сделали раствор, профильтровали через фильтр в виде колпака, провели анализы, чтобы действительно понять, что всё это бред в голове Арсения, а затем снова высушили в печи, оставляя вот этот самый осадок. — Привет. Арсений оборачивается, затормаживая, потому что голос знакомый. А Дима уже обнимает Ваню, который слегка улыбается, отстраняясь, чтобы поправить примятое пальто. Арсений улыбается тоже. Давненько они не виделись. Ваня кажется всё тем же. С флёром странности и загадочности. Арсений легонько приобнимает его, пока Дима верещит о том, что команда снова в сборе. И не суть, что Иры рядом нет. А ведь когда-то они общались именно в такой компании. Много воды утекло. — Рад видеть тебя, Вань. — Взаимно, Арсений. До сих пор не верится, что я здесь. Как вы поживали без меня? Арсений расслабляется полностью, и на пару с Димой они пересказывают абсолютно всё, что происходило, пока не становится неловко от того, что Позов начинает рассказывать о пристрастиях Арсения. Это в планы самого Арсений не входило. И нет — ему не стрёмно, он не стыдится своих увлечений, но Дима рассказывает со смехуёчками. И именно поэтому так не по себе. — Дим, перестань. Но Ваня смотрит с любопытством. Неожиданно. — Арс, не стремайся, это нормально. Не обращай внимания на других. Арсению вдруг становится легче, когда рука Вани ложится на плечо. — Спасибо. — Не заморачивайся. Рука с плеча пропадает, когда Арсений замечает утреннего знакомого. — Снова он. Дима цокает, потому что Тихона даже не помнит. Будто и не заметил, как высоченное кудрявое нечто пыталось познакомиться. Тем временем, Тихон уже остановился в метре и смотрит с той самой странноватой улыбкой на устах. Арсений таких недолюбливает. Красивый, кудрявый и странный. Кого-то это ему напоминает. — Арсений, потом уже наступило? — Что тебе нужно? — Хотел пригласить на вечеринку в честь своего возвращения. Друзей тоже приглашаю. Она будет в поместье недалеко отсюда. Ваня рядом неожиданно вступает в разговор. — А ты всех людей лично приглашаешь? Или только Арсения? Тихон хмыкает, сглатывая, когда во взгляде проскальзывает что-то похожее на подозрение. — Можно узнать твоё имя? — Иван. — Арсений с Димой переглядываются, ничего не понимая. — Иван Янковский, если быть точнее. В глазах Тихона проскальзывает удивление. Но он слишком быстро берёт себя в руки, криво улыбается, кидает на прощание фразу о том, что ждёт их к назначенному времени в поместье, и уходит. В том же направлении. Арсений смотрит на Ваню растерянно, пока всё не становится ещё запутаннее. Ваня, смотря вслед Тихону, чётко произносит: — Они ближе, чем кажутся. Арсений смотрит туда же, куда и Ваня. И сердце замирает, когда он видит Тихона и… Антона. Тот курит, кидая мимолётный взгляд на Тихона, когда в плечо прилетает лёгкий удар кулаком. Арсений вдруг осознаёт. Тихон напомнил ему Антона. Он напомнил ему того самого Антона. Который не вампир. Антон смотрит прямо на Арсения. Тихон смотрит прямо на Ваню. Стоп-кадр из сериала. — Они братья? Арсений смотрит на Ваню удивлённо, пытаясь сдержать свой восторженный визг по поводу того, что он будто снова во Вселенной любимого сериала. Кивок не заставляет себя ждать. Дима уже просекает, что происходит, и затыкает рот Арсения ладонью, но это точно не помешает Арсению орать в себя. И только лишь воспоминания о разговоре с Антоном немного сбивают обороты. Брось, Арсений, ты же знаешь, что всё это бред. Они просто братья. И больше ничего. Но фраза Вани заставляет задуматься. Как и его задумчивый взгляд всю дорогу до общежития. Всё время до самого вечера они просто болтали, но Арсения всё не отпускало. И в те моменты, когда он затыкался, мысли снова одолевали его голову. Даже в магазин (уже без друзей) он шёл медленно, уткнувшись в асфальт, и думал. И снова история повторяется. Перед ним вырастает стена. В виде… — Что ты здесь делаешь? Антон хмыкает, делая затяжку. — Гуляю. Выискиваю жертву. Или как тебе удобнее думать? — Не смешно. Ты даже не сказал, что у тебя есть брат. — А я должен был? Арсений чувствует раздражение, но лишь в малой степени. Антон снова смотрит прожигающе. И издевательски. — Зачем ты вообще со мной разговариваешь? — Ты первый начал разговор, потому что не смотришь, куда идёшь. Не я врезался в себя сейчас. — Ты стоишь посреди дороги именно там, где шёл я. Ты точно меня заметил. И решил не отходить? Или как? Антон выкидывает бычок, берёт Арсения за плечо и тащит куда-то за угол. Арсений даже не успевает понять, что происходит, как его пригвождают лопатками к стене. Он пытается оттолкнуть Антона руками, но тот просто перехватывает их, заключая в тиски своих огромных ладоней. Романтично? Нихуя. Страшно? Немного. Но Арсений мужается. — Не связывайся с моим братом, лады? — Так ты следил за мной? — Арсений, не ту суть ты сейчас нашёл в моей фразе. Будь добр, не общайся с моим братом. Я тебя по-хорошему предупреждаю. — А что будет, если я стану общаться? Запястья начинают болеть. И Арсений кривится от неприятных ощущений. — Пожалеешь. Очень сильно. — Откуда такая уверенность? На лице Антона усмешка. А в глазах что-то ещё, чего Арсений раннее не видел. — Я знаю своего брата слишком хорошо. — Руки отпускают, и Арсений выдыхает, потирая запястья, чтобы хоть как-то сбросить навязчивую ноющую боль. — Поверь, будет лучше, если ты не придёшь на вечеринку. Арсений, естественно, не собирается оставлять последнюю фразу без ответа. Даже если вопроса не было. Потому что последнее слово будет за ним. Больше он с Антоном дурачком прикидываться не намерен. Арсений и сам усмехается, когда вдруг осознаёт. Он ни с кем, кроме Димки, искренним практически не бывает. А теперь вот. Перед ним человек (или нет), который отверг его и причинил боль. Но именно с ним Арсению хочется быть настоящим. Романтичностью даже не пахнет. Просто Арсений заебался чувствовать себя так, будто из него сделали стекло, а потом разбили на миллион мелких частиц. — Я пойду. Ты же понимаешь, что твои слова для меня ничего не значат? Брови Антона взлетают, но совсем немножко. От неожиданности. — И тогда в лесу тоже? — Тогда в лесу ты сказал лишь то, что должен был сказать по каким-то своим убеждениям и мыслям. Это твоё мнение. Я остаюсь при своём. И мне не нужны твои советы, как жить эту жизнь. Со своей разберись. Для начала. Антон начинает смеяться. Но Арсений стойко держится, стараясь не щуриться. Ему хочется нахохлиться, топнуть ножкой и поджать губы. Но он просто ровно смотрит на смеющееся нечто. Проходит, наверное, вечность, когда Антон заканчивает своё шоу. — Я уже успел утомиться. И мне пора. До встречи на вечеринке, Антон. Брату привет передавай. Арсений обходит Антона для того, чтобы дойти до магазина и купить уже поскорее всякие вредности. Ему хочется завалиться в кровать, включить какой-нибудь русский сериал с канала «Домашний» и покринжовать, предсказывая до банальности простой сюжет. И, естественно, съесть кучу вредностей, чтобы организм на следующий день устроил ему месть. Но не выходит. Снова. Антон возвращает обратно одним движением своей огромной ладони, и Арсению кажется, что скоро в ход пойдут и его руки. И не очень важно, что махач может закончиться… не начавшись. На лице Антона теперь ни следа от улыбки. — Арсений, я же вижу, что ты не дурак. Прислушайся, ладно? — И почему тебя это волнует? — Потому что есть причины. Не переживай, дело не в тебе. — В брате? Плохо себя ведёт? Рука Антона сжимает запястье уже не так сильно, но всё равно не очень приятно. — Не представляешь, Арсений, но да. Арсений осторожно разрывает их связь в виде захвата со стороны Антона, и вздыхает. Ему надоело. Вот так вот просто. Антон стоит близко. От него приятно пахнет. Он красивый. До одури ведь. Но Арсений почему-то вдруг забыл и разговор в лесу, и все слова, и такое вот отношение к его чувствам. Бред. — Я пойду. — Я понял уже, что ты хочешь пойти на вечеринку. — Нет, я не про это. Я сейчас пойду. В магазин. Или разговор ещё не закончен? Хочешь побыть в моём обществе подольше? — Арсений теперь уже сам хватает Антона за руку, останавливая себя от переплетения пальцев, потому что это слишком. — Пошли. Я включу Дневники вампира или Сумерки. Есть ещё множество сериалов. Смотрел Настоящую кровь? Или тебе Дракула по душе? Антон выдёргивает руку, цокая. — Ты такой пиздливый, я в ужасном восторге. Но я, пожалуй, откажусь. Брату привет передам. Но не появляйся на вечеринке. — Ага. Антон лишь головой качает. — Смысла отговаривать нет, я понял. Тогда… — Арсений вздрагивает от неожиданности. Мурашит до одури, когда Антон подходит слишком близко, наклоняясь к уху. — …будь осторожен. И по канону — Антон должен был испариться, уходя самым быстрым шагом прочь, но он запустил вторую волну мурашек, когда дотронулся кончиком носа до чувствительной кожи шеи, вдыхая чужой запах. Арсений так и не понял, что произошло, закрывая глаза. А затем, почувствовав холодок, открыл их, но Антона уже не увидел.