Закрой уши и слушай

Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах Им суждено уснуть в моих стенах Застыть в моих мирах «Король и Шут» Альбом «Как в старой сказке»

— Ну, отлично! — Ральф повернулся к Октавии, так сосредоточенно вцепившейся в руль, что у нее аж костяшки пальцев побелели. — Сколько мы с тобой накатали? Вопрос был риторический, потому что совушка пыталась взглядом заставить светофор поменять цвет с красного на зеленый. — Ладно, тогда пишу, что два часа. — Он достал телефон, закурил вонючую цыгарку, высунув локоть в окно и начал набирать на телефоне. Через минуту телефон пиликнул. — Дело сделано. Деньги зачислены. Ну как, меняемся, и я довожу тебя до дома, или сама хочешь доехать? Машины двинулись, тихонько плетясь в вечерней пробке. — Ральф? — Октавия, наконец, решилась оторваться от дороги и повернуться к нему. — Помнишь, я просила тебя об одолжении? — Хмм? — промычал тот, листая каталог Адзона. — Может, давай остановимся где-нибудь и поужинаем? — А что так? Дома не кормят? — Ральф скептически заломил бровь, на секунду отвлекаясь от мобильника. — Нет, кормят, но… Просто, тогда мне надо будет есть с мамой, а она… В общем, она с утра была не в настроении. И сильно подозреваю, что оно с тех пор не улучшилось… — Октавия скривилась и повела плечами. Машина за спиной раздраженно бибикнула, и Вия, спохватившись, прибавила скорость. — Перестройся, — посоветовал Ральф. — Ну, в принципе, можно… Что, не хочешь нарваться на семейный скандал? А мама не будет кричать, что ты дома не ешь? — Будет, если вообще вспомнит обо мне. А это точно будет, если я ей попадусь на глаза. — Вот почему шухеришься у дяди? — Ральф повернул телефон, положив на колено. Повернулся к ней. — Ну? И что ты натворила? — Родилась. — Мрачно процедила Октавия. — Этого, похоже, всем достаточно, чтобы считать меня костью в горле. Ну, кроме папы. Но если он встрянет, то ему еще сильнее достанется. Ральф крякнул, задумчиво постучал пальцами протеза по подбородку. — Сильно голодная? Вия кивнула. Словно подтверждая ее слова, в животе заурчало. — Ты ешь что-то особенное? Типа — на диете, вегетарианка, только коктейли из проросших пшеничных зерен и хвостов мышей? Или не выкаблучиваешься? — Не выкаблучиваюсь, — краем рта улыбнулась Вия. — Лады. Тогда смотри, сейчас повернешь направо, едешь по той улице и остановишься, когда я скажу. Эх, я бы перекусил тут в одном кабачке, но, боюсь, Альфа мне правду голову откусит, если я тебя туда притащу. По крайней мере до того, как ты станешь совершеннолетней. — А если мы ему не скажем? — Октавия повернулась к нему, поиграв бровями. — О? Так ты авантюристка? Та заложила вираж, сворачивая в указанном направлении. — Есть немножко. У меня с собой карточка. Я смогу расплатиться, — поспешно добавила она. — Чтобы я дал голодать ребенку! — заворчал Ральф. — Твой дядя мне достаточно заплатил, чтобы я мог позволить два ужина. И даже парочку пинт пива и кувшин лимонада. Ну, ладно. Только тогда в одно место поспокойней. Его один грешник-чех держит. Мммм…. Ты пробовала вепрево колено? Вия покачала головой. — Вот и будет у тебя гастрономическая премьера. Да с квашеной капусточкой…. Мммм…. ========== Все же Ральф заставил Вию остановиться и поменяться местами, мотивируя, что уже слишком темно, а райончик не настолько спокойный, чтобы та могла управиться с машиной. — В лучшем случае, тебе со стопроцентной вероятностью сиганет под колеса крыса или кошка. А то еще и пьянчуга какой. Мастерски управляя одной рукой, настукивая другой переписку в каком-то чате, и одним глазом глядя на дорогу, Ральф закружил по переулкам. Вия прилипла к окну, удерживая сумку на коленях. В этом районе Пентаграммы она еще не была, и с любопытством смотрела на витрины, проулки, мигающие ядовито-неоновым цветом входы в клубы, дефилирующую по тротуару публику в вызывающе — ярких нарядах. Машина поднялась по темной улице в гору, свернула в проулок между домами и остановилась перед каменным домом, окруженным палисадником. — Место практически приличное. Хех, не дешевое, но зато спокойное, и тут реально фейсконтроль, так что наркошей и фриков отшивают еще при входе. Внутри или снаружи? Вия огляделась. Часть столиков стояла на веранде, практически пустой. Из зала доносился гомон, играла музыка, и, похоже, проходило что-то вроде небольшого живого концерта. — Снаружи? — предложила она. Ральф хмыкнул. — Тоже любишь поменьше людей, и побольше воздуху? Это у вас семейное… Ну, ладно. Иди, выбирай место, я пока поприветствую ребят и сделаю заказ. Вия подхватила сумку, вышла из машины, аккуратно закрыв дверцу, и пошла к веранде. Прямо около входа оживленно переговаривалась какая-то парочка. Вия покосилась на них, аккуратно обошла и двинулась к дальней части. Покрутившись, выбрала столик. Уселась, поставила сумку рядом. Не дожидаясь официанта, щелкнув пальцами, зажгла свечку. «Теперь главное — не облажаться», — приободрила она сама себя. Свечка, горевшая в стеклянном шаре, сразу создала уютную и теплую атмосферу. Вия положила локти на стол и загляделась на живой огонь. Трепещущий в стеклянной тюрьме, как живая бабочка. Расправила салфетку, положив на колени. Оглянувшись, нашла на соседнем столике забытое меню и начала механически его листать. — Я взял тебе салат, хорошо? И вот, — Ральф поставил перед ней бокал лимонада, а сам плюхнулся напротив, стукнув о столешницу парочкой больших кружек с пивом. — Лагер тут отвратный, а вот темное — мое уваженье. Видишь? — он поднял бокал вверх. — Красный оттенок? Такое только здесь подают. Он с удовольствием сделал глоток, рыгнул и ударил кружкой о стол. Официант соткался будто ниоткуда, и на столе появилась тарелка с овощным салатом, корзинка с хлебом и плоская тарелка с нарезанным сыром, сырокопченой колбасой и ветчиной. — Горячее сейчас подадут, — прошелестел он, испаряясь. — Давай, ешь. — Ральф положил несколько ломтей ветчины на хлеб, положил сбоку на тарелку с салатом и принялся делать бутерброд для себя. — Хорошо поработали — нужно хорошо и перекусить. Вия откусила бутерброд. Хлеб был пышным, нежным и необычайно вкусным сам по себе. А вот ветчина, слегка соленая, чуть подкопченная, прямо таяла в клюве. — Мммм! — Восхищенно промычала она. — Во-во. Место-класс. Если знать, где искать. Я, кстати, Альфу тоже сюда как-то затащил. И его тоже за уши было не оттащить от местной кухни. Вот, демон — а о таком козырном месте не знал. Я же говорю, ваши снобистские рестораны только деньги вытряхают, а подают помои, горошинкой на гигантской тарелочке. Зато пафоса, пафоса-то сколько… — Ральф, а… — Вия, прожевав кусок бутерброда, запила лимонадом, — а вы дядю давно знаете? — Ну… — Ральф крякнул. — Это смотря как посмотреть… — В смысле? — Вия отвлеклась от бутерброда. Ральф задумчиво сделал еще глоток пива. — Я в принципе знал, что Лупа мутит с кем-то из демонов. Она рассказывала. Там вообще такая история была… — Лупа… это вот эта девушка? — Вия залезла в сумку и достала оттуда фотографию. Ту самую, с гончей, сидящей на мотоцикле. — А, ну да, она. Откуда у тебя? — Нашла среди бумаг в старом секретере, — призналась Вия. — Там несколько было. — Эх, Лупа, Лупа… — Покачал головой Ральф. — Отчаянная была стерва. — Он отпил пива, салютнув в пустоту кружкой. Уши прижались к голове. Цыкнул, покачал головой. Поставил кружку на стол. — Так что за история? — снова начала Вия. — Ох, девчонки… Скандалы, интриги, расследования… Тебе зачем все это надо? — исподлобья взглянул на нее гончий. — Да так… — Делано пожала плечами Вия. — Интересно. Дядя же не говорит. — Он скрытный, это да… — кивнул Ральф. — Ну, значит, может, и не хочет, чтобы это кто знал. — Он развернулся и принялся оживленно махать официанту, подзывая к столику. Через несколько секунд по центру приземлилась большая деревянная доска с так аппетитно пахнущим печеным мясом, что можно было захлебнуться слюной от одного запаха. Рядом поставили блюдо картошки по-деревенски, отдельную миску с квашеной капустой. Перед Ральфом и Октавией появились две тарелки. — Отрежь кусочек. И попробуй только не сказать, что это — не самая лучшая свинина, которую ты ела в своей жизни! Впрочем, отрезать самой Ральф ей не дал. Примерившись, он отмахнул добрый шмат, переложил на ее тарелку и туда же щедро отсыпал капусты. — Засолка — пальчики оближешь! — Похвастался Ральф так, будто сам ее делал. — Ну, какое авторитетное мнение? Ой! Да не выделывайся. Не надо вот так вот мельчить и нарезать, ты не на приеме, давай по нормальному, рубай и в клюв. Ну? А? — Жамещательно! — Искренне восхитилась Октавия. — О! Вот слушай, что Ральф говорит, и будет тебе счастье. Ну! Давай, поднимай бокал. За наше здоровье! Вия подняла свой бокал с лимонадом и чокнулась с гончим. Тот выпил остаток пива в один глоток, рыгнул и вгрызся в свою порцию мяса. Какое — то время оба были полностью поглощены тем, что резали, жевали, хрустели и глотали. Ральф еще раз улизнул, вернувшись с бокалом пива для себя и холодным кувшином лимонада для Вии. Снова подняли бокалы — на этот раз за успехи совушки. — Вот увидишь, скоро все будут спрашивать: «А где ты научилась так водить?» А ты будешь загадочно улыбаться и давать всем мою визитную карточку. Клиентам от тебя я сделаю надбавку пятьдесят процентов! — Может, скидку? — Вия прикусила еще кусок мяса. — Надбавку, конечно! У вас все равно денег куры не клюют, так что делитесь с пролетариатом. Кое-кто, в отличие от некоторых, их своим горбом зарабатывает, а не рождается с серебряной ложкой во рту и неограниченным счетом. — Хохотнул Ральф, обрезая мясо с кости. ============ Большая часть мяса была съедена. Вия вяло ковырялась в тарелке, выуживая кусочки картофеля. Даже Ральф начал сбавлять обороты. Сыто похлопав по животу, он откинулся на стуле, вытер салфеткой рот и снова потянул пиво из кружки. — Ральф. — У? — Ну, а, может, расскажешь? — Вия посмотрела на него большими умоляющими глазами. — Слушай, малышка. Ну не люблю я все эти сплетни. Путь прошлое останется в прошлом. Ну зачем это тебе? Все давным-давно все это забыли, чего огород-то городить. — Я же не репортер. И никому не скажу. Честно! — Вия приложила ладонь к груди, а другую подняла к звездному небу. — Клянусь звездами. — Ар… — рыкнул гончий, махнув рукой. — Вот ведь настырная… Ты что, слова «нет» не понимаешь? — А если… — Вия поставила сумку на колени, закопалась в ней. — Мы с тобой заключим сделку? — В смысле? — Уши гончего встрепенулись и настороженно повернулись к ней. Он прищурился, наклонил голову набок. — В прямом. Ты мне расскажешь про дядю, а я дам тебе… — Вия выдержала картинную паузу. — Вот это! Она достала из сумки увесистую бутылку и поставила на стол. Ральф потянулся, взял ее за горлышко, поднес к глазам. — Виски тридцатилетней выдержки? — пораженно протянул он, изучая этикетку. — Ты серьезно? Откуда взяла? Только не говори, что стояла возле супермаркета и просила вынести. — У дяди в баре там все забито. Он все равно не заметит. Заглядывает туда раз в полгода… если вообще заглядывает. — Вия. Детка. Помни — если ты начинаешь тырить выпивку, это уже означает, что ты встала на скользкую дорожку. — А… ну, тогда я заберу? — невинно спросила Вия, потянувшись за бутылкой. Ральф отпрянул назад, влюбленно глядя на этикетку. — Я тут подумал… Этой крошке будет очень одиноко снова стоять в одиночку, в темноте, в каком-то шкафу. Вместо того, чтобы отжечь в компании такого горячего парня, как я. — Ну так что? — Вия сощурилась, сложив руки ладонями друг к другу и оперев локти о стол. — Сделка? — Ох, не люблю я эти мутки с демонами… даже маленькими… — проворчал Ральф. Но бутылку поставил рядом с собой. — Уговорила. Сделка. На долю секунды в воздухе между ними повисло нежно-малиновое облачко, блеснуло и развеялось. — Что, не могла без этих спецэффектов? — уши Ральфа прижались к голове. Шерсть на загривке встала дыбом. — Просто оно так работает, — пожала плечом Октавия. — И я обещаю, что никому не скажу. Вот это — честно. — Слушай. Дело не в том, боюсь ли я твоего дядю. Ну. Точнее, разумно опасаюсь. Просто ему будет очень неприятно, а я буду чувствовать себя последним подлецом, если ты начнешь про это болтать. Просто по-человечески. Не надо. Договорились? Вия серьезно кивнула. Ральф фыркнул. Оглянулся. Потянулся рукой-протезом к соседнему пустому столу, стаскивая оттуда пустую пепельницу. — Так что за история? — слегка надавила Вия, видя, как зарылся в кармане Ральф, явно пытаясь оттянуть время. — Она его подцепила, когда пила с девчонками. На спор. Ну, они шлялись из бара в бар, сама знаешь, хиханьки да хаханьки, набрались уже чуть ли не до зеленых соплей, а тут кто-то начал сетовать, мол, что за скукотища, гуляем чисто женской компанией. Лупа всегда была оторвой. мол, ща все будет, сейчас выберу кого-нибудь посимпатичней. А потом поковыляла вперед на своих каблуках и вправду просто цапнула за руку первого встречного. И объявила, что он идет с ними пить. А он взял и пошел. Вот так они и познакомились. На самом деле, на трезвую голову даже она вряд ли решилась с демоном связаться. — Почему? — тихо спросила Октавия. — Слушай. — Ральф ударил рукой о стол. — Вот, если хочешь — давай скажу начистоту. Есть такая присказка — тот, кто вечером сел с демоном в машину, утром уже не появляется. Если он тобой заинтересовался — все. Билет в один конец. Скрыться от него нереально. Попробуешь обратиться в полицию — тебя просто выставят на улицу. А если у тебя случаем в загашнике нет ангельского оружия, то отбиться невозможно. Чем ты будешь угрожать? Тем, что шпильками ему голову пробьешь? Но пьяному — море по колено, они действительно утащили его в какой-то бар, зажигали до утра, он оплачивал выпивку, рассадил под конец всех по такси и отправил по домам, и, похоже, по-своему действительно развлекся. Лупа мне рассказывала, что когда утром она протрезвела и вспомнила, что творила вчера, то чуть не поседела от ужаса. В общем, пронесло. Так она думала, пока через несколько дней снова с ним не столкнулась. В общем, выследил он ее. Как позже признался, выдрал ей клочок шерсти и с каким-то заклинанием вычислил. Вот тут у нее поджилки и задрожали. Но, вспомнив, что лучшая защита — это нападение, она с места в карьер закатила ему сцену. Как вы, дамы, можете. И, знаешь — подействовало. Он, походу, от такой наглости охренел, но даже извинился. В общем, рассказала она нам это, мы поржали над ее ухажером — и благополучно забыли. А потом, месяца через три, она приперлась к нам в бар вместе с ним. И вот это очень сильно мне не понравилось. Я на Лупу видов не имел, у меня тогда уже отношения были, но она была из нашей компании, а своих девочек мы защищаем. Даже если у них мозги отшибло, а я, честно говоря, так тогда про Лупу и подумал. Она ведь, вообще, как и все мы, не из самой хорошей семьи. Матери давно нет, спасибо чистке, отчим хорошо, если ее неделями не замечает, а то и метелит почем зря, так что она днями по подружкам шарилась, кто к себе возьмет. А тут — прямо, блядь, сказочный принц. Пардон за мой французский. Руку подает, пылинки отряхивает, на что пальцем покажет — покупает. Ну, она этим не злоупотребляла, но видно, что одежда у нее уже поновее, и туфли — не те, что девчонки по очереди носят. И холеность у нее появилась, хотя я и сейчас в этом деле не особо смыслю, но выглядеть стала аккуратней и посвежее. Понятно, дорвалась девчонка, все, о чем мечтала, сейчас добирает. А вот он как вошел, как посмотрел на нас, ухмыльнулся этак, косо, у меня пелена красная сразу же перед глазами. Вот почувствовал, как холодом этаким злобным от него потянуло. Посмотрел-посмотрел он на нас, заглянул в душу и вынес решение: «шваль». Прямо на лице у него это было написано. И вот так мне захотелось эту ухмылочку у него с рожи-то стереть… Она улыбается, его представляет. Имечко у него было такое еще с подвывертом, я еще тогда подумал. Ну и пошел я высказать, что думаю об этом хлыще. Думал — выставлю его, Лупу за шкирку возьму, встряхну маленько, чтобы мозги на место встали, поясню по-братски, что бывает, если с такими, как он, связываться. В общем… понятное дело, что не стоило мне с демоном махаться. Ну, заехал я ему один раз в клюв, а потом — походу, я не помню. Только как все черным стало, потом белым с синим, а потом боль адская и холод. Крики, визги, меня в машину пытаются уложить, Лупа на этого своего демона орет, в грудь молотит, а тот ничего, хохлится, но ей ничего не делает. Закатила она ему напоследок пощечину, да покрепче, чем мне удалось его ударить, туфли сбросила, к нам побежала. Еле-еле на заднее сиденье втиснулась. Пытаемся мы в приемный покой прорваться, а нас не пускают. Черт его знает, почему. Может, реально боялись, что мы им погром устроим. Я на полу лежу, парни на медсестру орут, кто-то пытался мимо стойки прорваться к врачу, и его охрана вертит. В общем, весело. Мне какой-то доброхот хорошее средство дал, я вроде боли почти не чувствую, так, будто в облаках витаю. Вроде все вижу, а ни хрена не понимаю. Может, и к лучшему. Лежу, головой верчу. Встать пытаюсь. Лупа меня обратно укладывает, орет что-то. Гляжу — насторожилась, в сторону дверей смотрит. А там этот хмырь. Стоит и в стекло этак осторожно стучит. Лупа уже аж зарычала, я прямо чувствую, как она вся вибрирует. А потом снова уложила меня, встала. Пошла к дверям. Пнула, вышла на улицу. Что там дальше было я не видел, для меня этакая короткая вечность прошла, а потом проходит она мимо меня со своим хахалем, тот сразу к стойке. Быстро что-то перетер, и тут же и врач нарисовался, и бригада скорой помощи, и меня уже поднимают, под руку хватают, везут куда-то… В общем, вот так мы с ним и познакомились. Когда меня выписали, устроили мы по этому поводу вечеринку. Лупа тоже пришла. Я аж напрягся, когда она вошла. Но нет, одна. Ну, думаю, все же взялась за ум. Потусили мы, выпили, вижу, телефон у нее зазвонил. Такая новая модная игрушка тогда была, стоила как десять слонов. Пошла она к выходу. Дверь открывается, и вижу, вон он, стоит, ее ждет. Но благоразумно внутрь не заходит. А она поворачивается, щерится, оглядывает всех, и в глазах прямо читается: вот кто сейчас хоть вякнуть попробует, будет со мной дело иметь. А особо на меня уставилась. Ну, куда ей со мной в гляделки играть… но тогда я взгляд отвел. Мол, хорошо, как угодно. Кто я такой мешать тебе подыхать, если ты так этого хочешь. Ну, думал, все. Пропала девчонка. Повезло, что он не сразу ее прикончил, но это ненадолго. Он наиграется, и очень ей повезет, если при своих останется. А то увидим мы ее в следующий раз на каталке патологоанатома. Сшитую суровой ниткой из кусочков. Сколько таких на счету у каждого демона… — Дядя Альф никогда… — вставила Вия. Ральф махнул рукой. — Тебя в интернете не забанили? Ты поищи информацию, поищи. Только не в открытых публикациях. Их твой дядя вычищает так, что там от редакции только поле из оплавленного стекла остается, если они что-то не то вякнули. А еще лучше — полазай в Инферно. Очень много нового и любопытного об Альфе узнаешь. И о его ранних похождениях особенно. Мы-то тогда о таком даже не чухали, но у нас были слухи. Разумеется, что-то надо было делить на десять, что-то просто отбрасывать, но и оставшегося хватало. Хряпнул я тогда за помин души и попытался выкинуть всю эту историю из головы. Ребята мне скинулись на протез, сам бы я не потянул. В автомастерской тогда работал, еле-еле на комнату, шматье да выпивку хватало. Так, крюк такой механический, что-то поддержать, что-то подтянуть, ничего особенного. Но я быстро приспособился. А через неделю она снова к нам подтянулась. И еще через неделю. У девчонок какая-то движуха началась, вроде как комнату они снимать стали. Лупа наконец от своего чумного отчима перебралась. На какие-то вечерние курсы ходить начала. То ли журналиста, то ли социолога, я не особо вникал. Как-то спокойнее стала, серьезней. Эта бешенная отчаянность у нее словно на убыль пошла. А потом… в общем, мечта у нее была. Она с нами с детства, и гоняла тоже, но своего мотоцикла у нее не было. Куда там, она на кроссовки копила, так что только с кем-то гоняла, да когда ей давали. А тут, после дня рождения, мы к заезду готовимся — у нас там за городом несколько трасс есть, когда для удовольствия ездим, когда гонки на ставки проводим, а тут она к старту подъезжает — на собственном. Я ее вообще никогда такой счастливой не видел. Прямо светилась. Смотрю — а тут ее демон вдруг рядом нарисовался. Крутится вокруг, суетится, чуть ли руки не ломает. Я, конечно, демонстративно делаю вид, будто его не вижу, но краем глаза смотрю, что это он здесь делает. А потом вижу — смеется она, слезает с мотоцикла, подходит, притягивает его к себе за лацканы пиджака, лбом в лоб упирается и что-то говорит. А потом приобнимает, шутливо отпихивает в грудь, поворачивается, идет в мою сторону, ловит взгляд и подмигивает. И губами так артикулирует: «переживает». И как-то мне так странно стало. И неудобно. Ну, в общем, тогда легкий заезд был. Только так по дороге покатались. Там, знаешь ли, аномалия, рельеф периодически меняется, вроде дорогу и знаешь, а она может под совсем другим уклоном пойти, а то пространство узлом завернется, что не знаешь, как въехать да выехать. Весело, в общем. Не то, что каждый сезон, каждую неделю — новая трасса. Но я все равно за ней приглядывал. Новая машина — это раз. Ну и, хотелось все же ее с рук на руки живой сдать. Это два. Еще пару раз так скатались. Попривык я малек к ее личному чирлидиру. А потом я как-то приехал, и вижу — она своего демона на мотоцикл усаживает и показывает, что да как делать. Причем явно инициатива не его, смотрит он на нее так умоляюще, как кот, которого в ванну с водой засовывает любимая хозяйка. И в воду лезть не охота, и поцарапать не хочет. Но если Лупе вожжа под хвост попадет, хрен ее переубедишь. Тыр-пыр, вроде как проехал несколько шагов. Останавливается, на нее оглядывается. Она визжит, пальцы вверх показывает. Вроде, приободрился. Я ее потом спрашиваю — ты, мол, зачем это делаешь? Она меня в бок пихает и говорит — да ему нравится, он просто сам еще в себе не разобрался, а я его как облупленного вижу. Его это. Ему просто дурь его аристократическая в башке мешает, а как распробует, то за хвост не оттащишь. В общем, судя по всему, натаскивала она его потихоньку, а потом однажды вижу — вдвоем они приехали. Ну. Я, как главный, ее в сторону оттащил, вразумить пытаюсь. А она — ни в какую, под мою ответственность. Я ей свою руку под нос тычу: «Ты про это «под твою ответственность» забыла?» Помрачнела, насупилась, но не отступает. «Ты его просто не видел,» — говорит. Я ей на пальцах объясняю — не если, а когда он навернется, то ему не просто никто помогать не будет, каждый по нему проедется, да не один раз. Ты этого хочешь? «Не будет такого». Я плюнул и забил. Мы вперед газанули, а эта сладкая парочка потихоньку в арьергарде поехали. Ну, хоть я и зарок себе дал их игнорировать, все же следил. Вижу — она чуть газ прибавила. Он ее догоняет. Она еще. Он еще быстрее. Всегда чуть позади держится, обогнать не пытается, но и не отстает. А вообще — неплохо держится. Напряженно, резко машину дергает, не особо чувствует, но похоже, права она — ему действительно нравится. Трассу проехали, встали. Поджидаю их, последних. Финишировали. Она слезает с мотоцикла, к нему подходит. Тянется, шлем снимает. Он на нее смотрит, глаза ярко-синие, в темноте светятся, совсем бешеные. А она руку его с руля снимает, своими ладонями охватывает, к груди тянет, голову опускает… ну, тут я отвернулся. Как-то совсем неудобно было. А они меня обходят. Лупа его за руку держит, и к ребятам ведет. Другую руку поднимает, приветственно кричит. Я сначала напрягся, шерсть дыбом встала, а она с ребятами заговорила, а демона за собой тянет. Встала, подошла к переносному холодильнику. Пару банок достала, себе, ему передает. Смеется, поддевает одного, что-то отвечает другому. Смотрю — демон голову набок чуть склонил, тоже что-то говорит. Вроде один к нему повернулся, они языками зацепились, разговаривают. У меня шерсть дыбом, даже чувствую, рычу чуть слышно. Очень с одной стороны мне это не нравилось. Чужак он. Не просто чужак, а враг самый настоящий. Не место ему тут. А с другой… ну не было сейчас от него того ощущения, как тогда, в баре. Лупа его точно пообтесала с тех пор. Но и он сам ощущался сейчас по-другому. Новичок, но один из нас. Чокнутых любителей гонок по безумным трассам ада. Вижу, со скрипом, но ребята постепенно начали его обнюхивать. Круги нарезают, сообразить пытаются, куда его встроить. А он особо внимания к себе не привлекает, наезжать ни на кого не пытается, но язык у него хорошо подвешан, одному нашему штатному зубоскалу он хорошо ответил, аж ребята заржали. Я еще постоял — вроде, нормально все обходится. Вмешиваться не надо. Сами разобрались. На меня, конечно, поглядывают, но видят, что я ничего не предпринимаю, и успокоились. Вижу, Лупа в сторону отошла, из банки своей отхлебывает и аж дрожит. Я к ней — «Ты чего?» А она на меня смотрит, и понимаю, отходняк у нее, на чистом кураже она своего демона к ребятам потащила. Ни в чем она уверена не была. Вот честно, пришибить мне ее в тот момент хотелось, хоть и девушка. Сучка бешеная. А демон почуял, походу, мой настрой, вижу, повернулся ко мне и взглядом пасет. Всем видом показывает — отойди от моей женщины. Я на него для порядка рыкнул и отвернулся. Все хорошо, что хорошо кончается. Стали они вдвоем к нам подтягиваться, когда у нас заезды были. Иногда Лупа и одна каталась, судя по всему, отвоевала у него право на личные границы. Может он сам прикинул, что вроде никто из наших к ней не клеется, а она, если что, и отпор дать может так, что обидчику не позавидуешь. Может, дела у него какие более важные демонские были, чтобы на нас свое время тратить. Пошло постепенно все как по накатанной. А затем история одна с ним приключилась. Однажды едем мы все вместе, он тогда соизволил с нами выехать. У него уже лучше получаться стало, но все равно не так хорошо на дороге держался. А тут с горы мы ехали, да там обвал еще недавно был. Крутые виражи, как спускаться. Я в хвосте, замыкающим еду, контролирую всю эту историю. Я тогда не сообразил, а должен был — видел же, как ребята странно пересматриваются. Растянулись в цепочку. Все почти проехали, а один мой кореш, Ден, что-то притормозил. Пропустил его вперед, а как тот обвал очередной объезжать стал, прямо перед ним поперся, подрезая. Тот руль крутанул, и не удержался — мотоцикл юзом поехал, он с него вылетел, и прямо головой о скалу стукнулся. А машина его сорвалась — и вниз, с обрыва. Да, забыл сказать, там извержение недавно было, и лава внизу протекала. Так он прямо туда и булькнул, вспыхнул, и поминай, как звали. Я остановился чуть повыше, вижу — Лупа со своего соскочила, наверх бежит, а ребята уже все притормозили, машины свои оставили и тоже наверх поднимаются. Дружно так, стаей. Один ее за локоть схватил, она вырваться пытается, не понимает, в чем дело, а он ее удерживает. Встали, на меня смотрят. Я со своего соскочил. Спускаюсь. Встал над ним. А он в отключке лежит. Лупа блажить начала, ну баба, что с нее взять, вырывается, сообразила, что к чему. Да и я допетрил. Смотрят на меня ребята и ждут. А что? Авария. Не справился с управлением, свалился в лаву, и поминай, как звали. Тут никакая демоническая выносливость против адской лавы не проканает. Побултыхается и в пепел. Знали, что если со мной обсуждать, то я против буду. А тут — закон стаи. Месть. Глаз за глаз. Он меня покалечил, мое право его пришить. В нормальном состоянии он нас всех положит, а сейчас — право сильного. А мы, стая, вместе. Друг за другом горой. А я, как вожак, судить и исполнять приговор имею право. Стою я над ним и думаю. Вот он, шанс, который раз в сто лет выпадает. Поквитаться за то, что калекой меня сделал. Если думаешь, что жалел я его тогда — то вот ни капельки. Может, и не показывал он этого, но швалью подзаборной как считал нас в глубине души, так и продолжал считать. Никогда он одним из нас не станет, что бы там Лупа себе не выдумывала. И не боялся я его. Всего-то — щелкнуть пальцами на оставшейся руке, и они его подтащат к краю и скинут. Да вот неправильно это было, беззащитного порешить. Мерзкий от всего этого привкус был. Так встал я над ним, смотрю, а он живучий, гад, уже шевелиться начал, головой трясет. Поднимается потихоньку, садится, шлем треснувший с головы пытается снять. Одной рукой. Другая не слушается. Да и нога как-то странно вывернута. Все же поломался, видимо. Хрупкие у вас, пернатых, кости. Сидит он, значит, привалившись к скале, смотрит на ребят. На меня взгляд переводит. Не рыпается. Молчит. Я наклоняюсь, о коленки руками опираюсь, говорю: «Ну, что, думал, ты здесь царь и бог? Своими деньгами да властью всех нас купил, собачками своими ручными сделал? Да только не все ты сделать сможешь. Жизнь мою ты искалечил, жизнью своей за это и поплатишься.» А он так, спокойно: «Нет ничего такого, что исправить нельзя.» Я аж взъярился. «Видишь? — и протезом своим ему в нос тычу. — Вот как ты это поправишь? На что я теперь способен, с культышкой своей?» «Хочешь сделку?» — И на меня смотрит, других игнорирует. «Какую, мать твою, сделку?» — рычу я. — «Прежнюю мою жизнь вернешь? Руку вернешь?» «Верну, — говорит. — Лучше старой будет.» И добавляет: «Прости меня. Дурак я. Не сдержался. Прости, пожалуйста.» Смотрит на меня. И вижу — не боится. Даже если мы сейчас его правда сейчас скинем, не боится. И Лупа притихла. Смотрит на него заполошено. На меня. И как-то схлынула с меня вся бравада. Ну что я, правда, как маленький. Сделанного все равно уже не вернуть. Я рукой махнул, чтобы эту сучку бешенную отпустили. Она к нему сразу кинулась. Обнимает, волком на нас смотрит. Дура малахольная. И он дурак. Да и эти идиоты. Хотели же, как лучше. «Да пошел ты со своими сделками!» — Плюнул я, вернулся к своему байку, сел на него, объехал их и поехал прочь. Слышу, ребята за мной потянулись. Двинули прочь. Заехали в бар и нажрались как свиньи. А все равно на душе тепло стало. И попустило меня впервые с тех пор, как из больницы вышел. Злоба эта и обида отчаянная как растворились. Ну, решил, кто старое помянет… Раз жизнь теперь у меня такая — значит и буду ей жить. Ребята за меня — а больше и не надо. А потом мне вызов в больницу пришел. Я сначала выбросить думал, пересчитали у себя в бухгалтерии и счета мне опять космические слать решили. Ан нет, все честь по чести — приглашают заменить мой протез. Все оплачено, согласовано, приезжайте и распишитесь. И вот эту красавицу мне поставили. А она стоит как ракета. Мощная, с насадками какие душа пожелает, я ей и трубу в дугу согнуть могу, и часы перебрать, было бы желание. Во мне сначала гордость взыграла, думал, откажусь, но потом решил — а смысл? Больше он с нами не ездил. Жизнь пошла по колее, своим чередом. А потом Лупа куда-то из города намылилась. Типа тетка ее к себе вызвала, что-то там по семейным делам порешать. Ну, поехала — и поехала. Месяц ее нет, два, три. Мы по-прежнему в баре по субботам собираемся, а тут я заметил, что он тоже стал приходить. Присаживается от нас подальше, и сидит весь вечер. Будто высматривает что-то. Ну, я его демонстративно игнорирую. Место-то общественное, все там право выпить имеют. Только он не напивался, так, возьмет бокал и сидит, нянчит его, пока мы все не засобираемся и не уходим. Раз, второй. В общем, подошел я к нему. Не то, чтобы за руку поблагодарить, а так… Неудобно все же. Перебросились парой фраз. Будто ничего и не было. В другой раз я уже махнул ему — мол, что один сидишь, подбирайся. К нему сначала все наши как к мебели относились, но потом слово за слово… Втянулся он, в общем. Не то, чтобы мы с ним закорешились, но и от себя не гнали. Однажды сидим мы так, и вижу — ба! Кто входит! Лупа собственной персоной! Радостная, оживленная. Светится вся. Я как почуял, какой от нее вайб исходит, тоже весь заулыбался. Ребята окружили, по руке бьют, поздравляют. Она меня увидела — а я как раз с ее демоном рядом стоял, рукой махнула, приветствуя. Увидела его, чуть скисла, отвернулась. А он смотрит на нее, будто застывший. На меня осоловелый взгляд переводит. На нее. Не понимает, что мы так все оживились. Ну, я и пояснил — мол, с щенком она. Вот и поздравляем с прибавлением в стае. Он как окаменел. Знаешь, ведь мы чувствуем это, типа, настрой, как фон от каждого. Он всегда был такой… ну… как от ледяного камня от него было ощущение. Никаких эмоций. А тут прямо зафонил, будто всегда от нас отгораживался, а тут эта защита с него спала. Тут даже трудно сказать, смесь такая ядерная, испуг, восторг, радость. Тут же вскочил, начал к ней пробираться, я тоже. А тут входит еще один гончий какой-то незнакомый. Лупа тут же к нему повернулась, под руку берет. Начинает с ребятами знакомить. Альфа прямо на полушаге замер. И тут я прочухал, в чем дело, догнал его, за плечо схватил. Ну, думаю, пизда. Сейчас будет то же, что со мной, да только раз в десять хуже. А он стоит, как ледяной столб. Смотрит на нее, только глаза светятся. Но с места не сдвигается. Я тоже чуть постоял, но вижу, что, вроде, пронесло. И, дурак, подумал, что наверно, значит нормально все. Может, расстались, а это он на эмоциях, что ее увидел, так завелся. А теперь спохватился. Я же говорю, дурак был, голову не захотел включать. Отпустил его, пошел знакомиться. Хороший мужик оказался. Обстоятельный. Лупа рассказала, что у тети когда была, с ним познакомилась. Ну и завертелось у них все. Ну, я ему выпивку поставил, поздравил. Кольцом для вида повосхищался, вижу же, как это для нее важно. Оглянулся все же пару раз — но Альфу уже видно не было. Хотя, вру — видел, как он стоял, какую-то баночку ковырял и в клюв себе что-то закидывал. Ну, так в баре разную дрянь найти можно, тут этим никого не удивишь. Потрындели мы, ну и вышел я на крыльцо перекурить. Смотрю — Альфа на ступенях сидит. И эту баночку в руках вертит. Я тоже сел рядом. Молча прикурил. Что я, не понимаю, каково это, когда твоя баба к другому ушла. А он поворачивается ко мне, как-то заторможенно, и говорит: «Знаешь, шанс, что получится гибрид, один к нескольким тысяч.» Я смотрю на него осоловело. Не понимаю. А он продолжает: «Но вероятность все-таки есть. Я специально узнавал… Я в то мгновение, как ты сказал, уже сразу все продумал. И как опекунство оформить. И как у Люцифера усыновление вымолить». И тут меня как обухом по голове ударило. Аж дымом подавился. А он снова: «Все же сошлось. И почему уехала. И почему на звонки не отвечала…» «А что же ты своими колдовскими штучками на нее не вышел?» — говорю. А он: «Она мне запретила еще в тот раз, когда я первый раз ее вычислил. Слово дал.» Ну мне и понятно враз стало, чего это он возле бара крутился. Поджидал, когда она появится. И почему с ребятами трындел. Пытался о ней что-то вызнать. Ну, я плечами пожал. Затягиваюсь: «Нормальный пацан будет. Или девчонка. От вас, демонов, знаешь, вонь такая идет… В общем, я бы почувствовал.» А он сгорбился, будто я последнюю надежду у него отнял. И снова эта стена, которой он от меня отгораживался, будто трещину дала. И я почувствовал… Ну, в общем, один раз в жизни я такое от другого чувствовал. От Вульфа. Там такое дело было… Накануне ночи истребления он с родаками поссорился, и с нами уехал. А когда приехал — ну, зашел в дом, а там — фарш. И родители, и сестра с братьями. Мы когда в следующий раз с ним встречались — он молодцом держался. Выпивку всем поставил, шутил даже. Братался со всеми, мол, вот, одна семья осталась. Обниматься все лез. А потом утром нашли его — на полном ходу в опору моста врезался. И так капитально, что явно не случайно рука дернулась. Так от Альфы именно такой вайб и шел. У меня аж похолодело все. А он сидит, баночку эту свою крутит. Я, чтобы тишину заполнить, спрашиваю, что за дурь там у него. Он отмахивается, мол, лекарства. Открывает, на ладонь парочку таблеток высыпает, и смотрит на них… Так нехорошо смотрит. Я свою фляжку достаю, ему тычу, мол, чего ты, глотни. Он таблетки обратно высыпает, в карман свой пузырек кладет и к моей фляжке присасывается. Я ему говорю — сиди, подожди меня. И быстро в бар. Кидаю, что у меня в бумажнике было на стойку, беру пойло покрепче — и к нему. Он, хвала звездам, сидит, ждет. В общем, споил я ему весь тот пузырь, к себе в машину загрузил — трижды рад был, что рыдван свой взял в этот вечер, — и повез в свою берлогу. Он там что-то начал возникать, мол, засиделся, ему надо… но я эти гнилые разговоры пресек на корню, еще бутылку ему всучил. Сам начал о какой-то ерунде болтать. Пристроил на диване, а когда он отрубился — пошманал ему по карманам и пузырек этот присвоил. Ну и ножи попрятал. Чтобы на нехорошие мысли не наводили. Хрен его знает, но мало ли что… Думал даже связать, но что ему какие-то гнилые веревки. Добыл заначку, быстро смотался еще накупить выпивки. Как он трезветь начинал — сразу же вливал еще и убалтывал. В жизни столько не разговаривал. Всю жизнь свою ему раз пять порассказал. Включая все собственные ляпы. Не поверишь, сколько алкоголя может войти в одного демона. А он все про Лупу разговор сводил. И как он понимает, что ей с ним скоро стало бы скучно. Какая она активная, как ей нужно общение. Что он хотел для нее собственную телекомпанию сделать, она же всегда хотела быть в гуще событий. Ну да, Лупа вечно что-то мутила, это было. И как она всегда семью хотела. И что он был не против, если бы она завела ребенка, и все винил себя, что же он раньше ей этого не говорил. Я, если честно, от такого поворота аж охренел. «Только это в сказке красавица выходит замуж за чудовище, и живут они долго и счастливо. А на деле ей нужен свой Гастон. Ровня, с которым у нее будет настоящий дом и настоящая семья. А так… ну, повеселилась — и хватит. Какой от меня толк…» В общем, свернулся я с ним на диване и спал вполуха, следил, даже когда он в туалет проблеваться полз. И снова накачивал. Все он себя грыз. Что с таким, как он, все равно ничего путного получиться не может. Не думал я, если честно, что он к этому так серьезно относился. В какой-то момент даже рассказал, как и что он уже запланировал. Башка-то у него хорошо варит, хоть и дурной он. Думаю, на этом с Лупой он и сошелся. У нее ветер, все чувства и эмоции, а он — основательный и прагматичный. Хоть и демон. Выходит, хорошо они дополняли друг друга. Да только сердцем я с Лупой был согласен. Украл бы он ее жизнь. Посадил бы в золотую клетку, где захирела бы она со временем. Что бы там ни говорили о силе любви, но на одной ей, может, и уедешь далеко, но со временем пожалела бы она. Все же нужно искать ровню. Вот такие дела… Ральф замолчал, отхлебнув пива. — А дальше? — тихо спросила Вия. — Дальше стали все жить-поживать, да добра наживать. Как в старой сказке, — ухмыльнулся Ральф. — Мне что-то не верится… — пожала плечом Вия. — И правильно, что не верится. — Ральф закряхтел, потягиваясь. — И что… больше… они не виделись? — Не знаю. Но, честно говоря, не думаю. — А… Лупа? — Переехала к мужу. Жила себе в своем домике с белым заборчиком со своим щенком. Влилась в его стаю. А потом… это я уже позже узнал. Было у них заведено такое развлечение. Гонки прямо перед истреблением. Суть в том, чтобы стартануть и рассчитать время так, чтобы подъехать к убежищу ровно тогда, когда ударит час. Ну, Лупа тоже решила… поучаствовать. Она же крутышка. Все было хорошо. Раз, другой. А потом, прямо во время гонок, у нее заглох мотоцикл. А все точно рассчитано. До секунды. Останавливаться нельзя. Вот ее стая и уехала. — И ее муж? — Ну да. Тут ведь такое дело — в жизни каждому своя рубашка ближе к телу. Даже не представляю, каково ей было. Видеть, как остальные едут прочь, небо постепенно краснеет, а ты одна. На дороге. И даже если бросишь машину, побежишь, прятаться-то все равно негде. Пустая трасса, на мили вокруг — только пустошь, плоская, как стол. Сначала паникуешь. Потом пытаешься что-то придумать. А потом — смиряешься. Сидишь и ждешь неизбежного. Как, заказать тебе десерт? Вия покачала головой, уткнувшись взглядом в тарелку. — Как-то это все… неправильно. — Как есть, — хмыкнул Ральф. — Сказка — сказкой, а жизнь — жизнью. Делаешь выбор, а потом несешь за него ответственность. И так всегда. И делаешь выводы. — Какие? — подняла на него взгляд совушка. — Это уж твое дело. Хотя твой дядя, похоже, сделал. Через какое-то время снова замутил с кем-то. Ходил весь такой оживленный, счастливый даже. Хотя стало в нем что-то такое… ну, не знаю. Надломленное, что ли. Мы сильно с ним сблизились после той попойки, но он даже мне ничего не рассказывал. Но, похоже, там снова что-то не сложилось. Он потом надолго у меня с радаров пропал. А потом года четыре тому назад снова с ним столкнулись. Почти случайно. Ну, я и вытащил его вспомнить старое время и покататься. С тех пор и выезжаем периодически. Класс-то у него сильно с того момента повысился. Не грех такого в команде иметь. Ральф осклабился. — Да и сейчас, похоже, у него кто-то есть. — Он подмигнул Вии. — Ну, теперь давай, твоя очередь. — Что? — Колись. Он-то мне ничего не рассказывает. Но я же вижу. Альфа только думает, что он весь из себя такой томный и загадочный, а мне со стороны сразу видно, когда он перья распушает. Вон, переделку в доме затеял. А вы, птички, как влюбляетесь, сразу начинаете гнездышки вить… — А, это… здесь другое. Мои комнаты переделывают. У меня… в общем, он сказал, что если что — я могу пожить у него. — Это хорошо, когда у тебя есть запасной аэродром, — Ральф постучал по столу кончиками пальцев. — А у тебя что? — В смысле? — Вия недоуменно выкатила глаза. — В смысле — кто? — Прищурился Ральф. — Да нет никого… — отмахнулась Вия. — В смысле, вроде как меня пытаются пристроить, даже ухаживают… типа как. Но это на самом деле несерьезно. Исполняю обязанности «невесты на выданье». — Она скривилась, делая пальцами кавычки. — Ну, не хочешь — не говори, — покладисто согласился Ральф. — Ну как, сделка завершена? Он потянулся к бутылке. Вия кивнула. Закопалась в сумке, вытаскивая телефон и проверяя входящие. — Папа звонил. Пять пропущенных. — Походу, кому-то сейчас влетит… — Да нет. Он у меня мягкий. Это вот мама строгая. Если бы она начала звонить, то телефон бы давно уже разорвался. — Ну, давай вызову тебе такси. И себе тоже. Запомни — главное правило, никогда не садись за руль, выпив. Не стоит оно того. — Постараюсь, — Октавия пристроила сумку на плече, вставая. — Тогда пойдем? — Да, сейчас расплачусь. Иди пока к машине. Вия кивнула, встала и, аккуратно обходя столики, пошла к парковке. Положила сумку на капот. Расстегнула. Положила внутрь телефон. И еще раз достала фотографию. Юная гончая, улыбаясь, смотрела на нее. Манила к себе пальцем. Казалось, еще секунду, она развернется, заведет мотоцикл и укатит прочь. Вперед. В темноту. Постепенно поглощающую и растворяющую ее. Пока не останется ничего.