Сборник по Баронессе Сэц-Дамье

Каждый раз, возвращаясь от эра Августа, Дикон какое-то время чувствовал себя странно, и бродил по особняку на улице Мимоз, пытаясь разобраться в том, что сказал старый друг его отца и благодетель его семьи. Советы эра Августа казались продиктованными искренней заботой о благополучии Дика, его семьи и Людей Чести, пусть кансилльер и не догадывался, что на самом деле Дик давно решил часть проблем самостоятельно. По крайней мере, финансово он обеспечивал и себя, и матушку с сестрами сам, а вовсе не зависел от своего эра. Да и эр Рокэ оказался совсем не таким мерзавцем, каким его считал эр Август. Дик краснел и бледнел, выслушивая завуалированные обвинения и угрозы, не имея права высказаться в защиту герцога Алвы. В конце концов, тот еще в прошлом году прямо попросил его не портить ему репутацию, намекнув, что у самого Дика та же проблема как у автора баронессы Сэц-Дамье. Вот и выходило, что каждый раз приходилось слушать, как кансилльер жалуется на могущество кардинала и первого маршала, и на то, какую угрозу представляют они для ее величества Катарины и всех Людей Чести. Вот и в сегодняшнем визите эр Август снова заговорил о распущенности Алвы, о том, какое огромное влияние он и кардинал имеют на короля, и как ее величество не в силах помешать им, так как его величество не уделяет ей внимание, будучи немощным как мужчина. Ее величество нередко заказывала баронессе Сэц-Дамье романы весьма фривольного толка, разумеется через посредников, и Дик искренне сомневался, что ей действительно живется настолько ужасно. Впрочем, заботливая натура эра Августа, для которого и королева, и сам Дик, и Люди Чести, и подданные Талига были как родные, была склонна видеть дурное и волноваться. Пытаясь придумать, как успокоить эра Августа, не нарушая ни договоренность с герцогом Алва, ни инкогнито издательства “Синаллоа”, Дик забрел в библиотеку и наткнулся на Валентина, который сидел за столом, редактируя новый роман. — Что тебя беспокоит на этот раз? — Валентин и сам получал приглашения к эру Августу, но умудрялся справляться с необходимостью хранить свои и чужие тайны самостоятельно. — Эра Августа очень беспокоит, что король подвержен влиянию кардинала и не в силах ему отказать, — поделился Дик. — Эр Рокэ говорит, что кардинала устраивает текущее состояние Талига, раз войны удалось избежать, но не могу же я так и сказать эру Августу! А ему вредно волноваться, в его возрасте. — Дикон, это же политика, — Валентин достал чистый лист бумаги и взялся за перо. — Король в центре, на него влияют и кардинал с Лучшими Людьми, и кансилльер с Людьми Чести. Они пытаются получить себе больше власти. Обе партии следят за тем, чтобы другая не получила преимущества. При этом на советах они обсуждают ошибки, совершенные их политическими противниками, и тем самым следят друг за другом. Представь, что было бы, если бы кансилльер имел полное влияние на короля? — С Надора сняли бы тройной налог? Валентин вздохнул и взял еще несколько листов бумаги. — Финансирование — это главное… К ужину Дик уже успокоился, хотя все еще вздрагивал, вспоминая рассказы эр Августа, как будто сошедшие со страниц его собственных романов. В спальне короля было жарко натоплено, и Рокэ Алва глянул в сторону закрытых окон, прежде чем склониться в изящном поклоне. — Ваше величество, вы хотели меня видеть, — неторопливо произнес он своим бархатным голосом. — Да-да, — согласился король и кивнул на пуфик у своих ног, — мы разрешаем вам сесть. Стоило первому маршалу пересечь комнату и опуститься на обитый белым бархатом пуфик, как открылась потайная дверь за одной из расшитых портьер, и в комнату вошел его преосвященство кардинал Сильвестр, держа в руках пачку бумаг. — Ваще величество! — поклонился он, — и Рокэ. Как удачно, что вы здесь, я как раз намеревался рассказать его величеству о нуждах Северной и Западной армий. Рокэ Алва скептически приподнял левую бровь. — Возможно, я просмотрю документы позже, — король переводил взгляд с герцога Алвы на кардинала, и снова возвращался к черноволосому молодому красавцу. Рокэ Алва слегка повел плечами, и собрался было что-то сказать, но тут отворилась дверь в гардеробную его величества, и оттуда в спальню короля вошел кансилльер, тоже со стопкой бумаг. — Прошу прощения, я не мог и предполагать, что помешаю вашей встрече… В такой час… Простите, я не предполагал, что у вас тайные дела… — эр Август извинялся, но цепко глядел на всех троих и не думал уходить. — Мы обсуждали поставки для Северной и Западной армией, — недовольно признался кардинал Сильвестр. Король печально вздохнул. — Как удачно! — обрадовался кансилльер, — ведь у меня как раз рапорты и запросы из Южной армии, от маршала Ги Ариго! — Ну что же, господа, не смею вам мешать, — Рокэ Алва поднялся так же изящно как и садился, поклонился и вышел из комнаты. Король обиженно посмотрел на кардинала и кансилльера и поджал губы. — Господа, для армейских поставок существует совет, а вы испортили мне вечер. Кардинал улыбнулся своими красиво очерченными губами, и его длинные аристократичные пальцы отщелкнули несколько бусин темного янтаря на четках. — Разочаровать главу Олларианской церкви было бы грехом, не подобающим ее священнику, — его пальцы замерли, лаская горошину бусины, потирая ее между пальцами, а потом он поднес четки к губам и коснулся бусины самым кончиком языка. — Буду счастлив служить вам, ваше величество. Король следил за игрой пальцев как завороженный, развернувшись к кардиналу. Тот улыбнулся королю, и лучики морщинок осветили приязнью его благородное лицо. Кансилльер кашлянул и подался вперед. — Ну что вы, ваше величество, — его медовый голос обволакивал и убеждал, — разумеется, скучные разговоры о всяких армейских мелочах лучше сочетать с каким-нибудь приятным занятием, подходящим такому роскошному кавалеру. Кансилльер задержал взгляд на искусно завитых локонах, которыми Фердинанд гордился по праву, масляно огладил взглядом его плечи и грудь, задержался на области паха. — Увы, в моем возрасте стоять на ногах уже не так легко, — признался эр Август, подходя к освобожденному герцогом Алвой пуфу, — вы позволите мне присесть у ваших ног? — Да, разумеется, — прошептал очарованный король. — Ваше величество, — голос кардинала был глубже и сильнее кансилльерского, хоть и не отличался такой способностью проникать в самое сердце, — раз уж мы вытеснили ваших слуг, вы позволите мне помочь вам раздеться? Король кивнул, глядя то на одного советника, то на другого. Кардинал расстегивал крючки и пуговицы королевского колета, стоя у постели, пока сидящий на пуфе кансилльер снимал с сюзерена туфли с бриллиантовыми пряжками и тонкие шелковые чулки. В четыре руки они раздели сюзерена, распаляя его как бы случайными касаниями. — У вас такая белоснежная кожа, и такая нежная! — в восхищении признался кансилльер, легко массируя лежавшую у него на коленях ногу, — маршал Ариго как раз упоминал, как важно правильно ухаживать за ногами, даже солдатам. Особенно солдатам, ведь им приходится маршировать в полном облачении днями… — Совершенно верно! Маршал фок Варзов напоминает, что нужны сапоги для горных стрелков, — вмешался кардинал, разминая плечи и шею уверенными сильными движениями, от которых король млел, откинув голову на обтянутую сутаной грудь Сильвестра. — И фураж для лошадей, ведь только сытые кони добудут в бою победу для вашего величества, — продолжил эр Август, массируя бедра раскинувшегося перед ним короля. — Всего двадцать тысяч таллов, ваше величество, — кардинал придвинул указы и походную чернильницу с пером к руке короля, а сам спустился от плеч к соскам, играя с ними, как с бусинами четок… — Тридцать тысяч, ваше величество, — кансилльер положил пару листов прямо на кардинальскую стопку и запустил руку королю между бедер, от чего король сладко застонал, потянувшись к чернильнице… Стон сменился стуком. — С добрым утром, молодой дор, — вошедший в спальню Пако раздвинул портьеры, пуская внутрь яркие солнечные лучи, — Отличный сегодня день! Вам хорошо спалось? — А? — спохватился Дик и покрутил головой, убеждаясь, что невозможная сцена ему просто приснилась. — Спасибо, Пако. Помоги мне умыться. Наскоро умывшись и одевшись, Дик сбежал по лестнице вниз, чтобы увидеть эра Рокэ, одетого в полный мундир, как во вчерашнем сне. — Сегодня тренировки не будет, юноша, — ответил тот на незаданный вопрос. — В отличие от вас, у меня есть обязанности, и сейчас меня ждут во дворце. — Его величество? — ломающимся от волнения голоса спросил Дик. Герцог Алва приподнял бровь, напоминая, что не обязан отвечать на вопросы собственного оруженосца, но, увидев, насколько тот обеспокоен, соизволил добавить: — Надеюсь, что нет. Пусть его величество развлекают кардинал… или кансилльер. Так и не дождавшись какой-то реакции, герцог легко сбежал по ступеням и вскочил в седло. — Дик, что ты застыл на лестнице? — удивился подошедший Валентин, держа неизменную книгу. — Дикон? Что с тобой? — Эр Рокэ уехал во дворец, — прошептал Дик, побледнев. — Он сказал, что у него есть обязанности. — Разумеется, он же Первый маршал. Только не говори, что ты не знаешь и этого! — Валентин оценил вид друга и вздохнул. — Ну хорошо, после завтрака расскажу. — Нет! Ни за что! И знать ничего не хочу, — в ужасе отмахнулся Дикон, отступая вниз по лестнице. — Пока мы не закончим все заказы на романы, никаких посторонних разговоров. И никаких гостей. Даже эра Августа.