На дне полночи

У Титана дрожали руки. Он едва мог видеть сквозь пелену слез и безумия. Титан смеялся, хохотал так, словно ничего во всем мире не имело значения. И так оно и было… теперь. Теперь все это в мире бессмысленно, пусто, глупо. Все теперь грязное, лживое и подлое, потому что все святое умерло. Потому что все, что делало этот мире лучше, мертво. Потому что руки и лицо Титана в крови, а под ним лежит уже бездыханное, изуродованное тело Луны. * * * — Титан, с тобой все в порядке? — рука Энцелада опускается на плечо Титана, и он крупно вздрагивает, передернувшись всем телом, — эй, это всего лишь я, все нормально, извини, что напугал. Ты как? — Я-я… в порядке, — он натянуто улыбается и поворачивается в сторону Энцелада, — а что-то не так? — Я просто переживаю, — Энцелад пожимает плечами, — с твоего возвращения ты сам не свой. Какой-то дерганый, нервный. Ты знаешь, другие спутники Сатурна тебя не очень любят, но я… я не ненавижу тебя. — Спасибо, — Титан хотел бы обернуться, но гадкий Энцелад все никак не уходит, — со мной все в порядке, честно. — Надеюсь… Знаешь, когда ты пропал, четыре спутника Юпитера также исчезли, когда отправились искать тебя, — задумчиво говорит спутник, — они вернулись спустя день после тебя… втроем. Один из спутников не вернулся, пропал в поясе астероидов. Так они сказали, но выглядели они странно. Ганимед и Европа напуганы до чертиков, а Ио рыдает, не переставая. И теперь ты. С вами случилось что-то в поясе астероидов? Каллисто… мертва? Титан холодеет. Он чувствует, как каждая его конечность мертвеет, а страх поглощает его полностью. Что он знает? Чего хочет? Он подозревает Титана в убийстве Каллисто? — Я не знаю ничего о Каллисто, ясно? — Титан отступает, — и тебе не стоит много думать об этом. Каллисто просто исчезла в какой-то момент. Как и Луна. — Луна? — переспрашивает Энцелад, — Луна Земли? Ты о нем говоришь? — Да, — Титана скручивает от боли, — о нем. — С ним тоже что-то случилось? — переспрашивает Энцелад, — странно, я видел его совсем недавно. Кажется, он искал кого-то здесь, на нашей стороне. — Этого не может быть, — Титан не поднимает глаз, — Луна пропал. Каллисто последняя его видела. И она сказала, что он покинул Солнечную систему. — Ну это точно бред, — смеется он, — слетай к Земле и узнай, если хочешь. Я уверен, с Луной все в порядке. По крайней мере было два дня назад. «Два дня назад»? Титан распахивает глаза. Этого не может быть, потому что каллисто мертва уже неделю, как и Луна. Если Энцелад говорит правду… Титан сжимает кулаки. Он убил Каллисто зря.

— Я избавилась от Луны, — лицо Каллисто совершенно непроницаемое, — выкинула из системы. Титан чувствует, как из его легких выбивают весь воздух. Он пытается сделать хотя бы один вдох, но лишь безмолвно открывает и закрывает рот. Виски начинает разрывать от боли, а руки пробивает мелкая дрожь. Он едва слышит слова Ганимеда и ответ Каллисто, потому что все его мысли сбиваются в один клубок необъяснимой боли и ярости. Он медленно поднимает взгляд на Каллисто и сквозь зубы шипит: — Ты… убила Луну? — Я сделала ровно то, что мне приказали, — она вскидывает голову, — он отказывался вернуться, а просто отпустить его было нельзя. Он бы рассказал обо всем Земле и… — И ты решила убить его? Убить нашего союзника? — Титан делает к ней решительный шаг и хватает за горло, — ты выкинула его из системы, чертова сука! Он не замечает, как повышает на нее голос и сжимает пальцы сильнее. Бледное лицо Каллисто краснеет. Ганимед тут же хватает его за плечо, пытается оттянуть назад. Он вдруг впервые осознает насколько Титан сильный и насколько мала их разница в размере. — Титан, отпусти ее! — громко говорит Ганимед, — мы должны быть готовы к жертвам. — Но не к таким! — он отбрасывает от себя Каллисто и переводит взгляд на Ганимеда, — что дальше? Мы теперь каждого будем убивать? Что будет, если я прямо сейчас сверну Европе шею? Какого тебе будет, а? Европа испуганно выдыхает, а Ганимед краснеет от злости. Он открывает рот, чтобы что-то ответить, но Титан грубо скидывает его руку и уходит. Он идет быстро, спускается через пояс астероидов вниз, к концу системы. Внизу бескрайняя пустота. Если он уйдет слишком далеко, уже не вернется. — Луна? — кричит он, — Луна, ты здесь? Так тихо, так пусто, так страшно. Луна умирал в одиночестве. Титана вдруг пробивает холодная дрожь, ноги подкашиваются, и он обессиленно падает на колени. Рыдания так и рвутся из груди, и он обняв себя руками, заходится в слезах. Его трясет, он задыхается, захлебывается, не может вздохнуть. — Луна! — сдавленно кричит он, — Луна! Я пришел за тобой! Луна! Это его вина. На его руках кровь Луны, он позволил Каллисто и Ио отправиться за ним, он позволил им избавиться от него. Как он должно быть был напуган? Его прекрасные серые глаза, должно быть, покраснели от слез. Он умолял их остановиться? Умолял дать ему уйти? Луна был так прекрасен, так чудесен, что был достоин всего мира. Он не заслуживал такой жестокой смерти. — Они убили Луну, — Титан дрожит всем телом, содрогаясь от ужаса, — они убили его… убили его… Так гадко на душе, что он готов разорвать на себе кожу, лишь бы дать этому чувство покинуть его тело. Лишь бы больше не тосковать, не думать. Он больше никогда не увидит Луну, никогда не дотронется до него, никогда не… Он сжимает кулаки. Это вина Каллисто. Она приговорила его к смерти, она отправила на мучительные одинокие страдания. А значит, он поступит с ней также. Когда Титан возвращается к спутникам, он уверен в том, что собирается сделать на все сто. Они встречают его холодно, словно правда винят его за грубость. Хотя среди них буквально стоит убийца. Каллисто смотрит на него стыдливо, пряча взгляд за темными кудрями. Титан не говорит ни слова, идя прямо на нее. Она выпрямляется, готовая защищаться, но вряд ли она ожидает того, что собирается сделать Титан. — Надеюсь, ты пришел извиниться, чувак, — высокомерно говорит Ганимед за его спиной. Он не отвечает. Когда до Каллисто остается пару шагов, он медленно достает из кармана нож. Она не успевает среагировать, лишь широко распахнуть глаза. Титан замахивается, лезвие входит, как в масло. Каллисто вздрагивает и заливается вперед, ему на плечо. Титан придерживает ее одной рукой, а второй вытаскивает нож и засаживает его в нее снова. Она хрипит и с бульканьем выплевывает сгусток крови ему на плечо. Европа за его спиной громко кричит, Ио вырывает. Убедившись, что она не дышит, Титан бросает ее тело и поворачивается к остальным спутникам. Ганимед стоит, широко распахнув глаза, по щеке катится слеза. — Вы никому не расскажите об этом, — говорит он, — мы избавимся от ее тела также, как она избавилась от Луны. Будем считать, что они оба хотели нас предать. — Ты… ты убил ее, — лишь шепчет Ганимед, не в силах оторвать глаз от трупа Каллисто. — А она убила Луну, — он наклоняется и подхватывает тело девушки на руки, — я скоро вернусь. Надеюсь, к этому моменту вы все будете в состоянии перешагнуть через это также легко, как через смерть Луны. Он выкидывает тело Каллисто за пределы системы, с наслаждением наблюдая как ее медленно уносит в глубины космоса. Луна отомщен.

Подходя к поясу астероидов, он чувствует легкую дрожь в коленях. Что он почувствует, когда увидит Луну снова? Облегчение? Вину? Почему его потеря стала для Титана такой болезненной? Почему он убил Каллисто за Луну? Это любовь? За орбитой Марса, играющего в карты с Венерой, рядом с поникшей Землей стоит он. Луна. Живой и совершенно здоровый. Его прекрасное лицо омрачено печалью, но он жив. Титан облегченно выдыхает, сжимая одежду в области сердца, и разворачивается, готовый уйти, когда его вдруг останавливает жуткая, безумная мысль. Он убил за Луну, отомстил за его жизнь. Разве не заслуживает он его благодарности, его уважения и любви за этот поступок? Он оборачивается и смотрит на Луну по-другому. Как на что-то, что должно принадлежать лишь ему. Легкие объятия, которыми луна награждает Землю, вызывают в Титане приступ такой неописуемой ярости, что он ломает гравитацией ближайший астероид. Тихий смех за спиной так узнаваем, что Титану не нужно видеть ее, чтобы назвать по имени: — Церера. — Я знаю, что ты сделал, — хохочет она, заливаясь таким злорадным смехом, что кровь стынет в жилах, — знаю-знаю-знаю!!! — И что же? Думаешь, кто-то поверит чокнутому карлику? — он бросает на нее короткий взгляд через плечо, — если захочу, размажу тебя одной своей гравитацией в мелкие щепки. — УБИЙЦА! — вопит она. Марс и Венера тут же поднимают глаза, уставившись на пояс астероидов. Титан замирает, а Церера заливается еще более безумным смехом, чем ранее. Он готов убить ее на месте. Венера стремительно приближается к ним, отбросив карты в сторону. — Ты Титан? — не здороваясь говорит он, — тот спутник, который поссорился с Землей? — Да, я Титан. Спутник Сатурна, — представляется он. — Что ты тут забыл? — Венера складывает руки на груди, — надеюсь ты пришел хорошенько вмазать Земле за нас всех, Титан. — Нет. Наоборот, я здесь, чтобы поговорить с ним. Я хочу извиниться перед ним. Из-за меня его едва не прикончила толпа спутников, — врет Титан, желая поскорее избавиться от двух назойливых планет. — Что? Что это значит? — лицо Венеры тут же меняется, — из-за тебя?! — Я подговорил спутников Юпитера убить Землю, — честно признается он. — Убить? — переспрашивает Венера, словно не веря, — Землю? Титан замечает, что у Венеры дрожат руки, а лицо бледнеет. Становится смешно от осознания, что он чувствует тоже, что и Титан к Луне. Так ты влюблен в Землю, богиня красоты? — Я, — он поднимает на него совсем обезумевшие от гнева глаза, — я убью тебя прямо сейчас, чертов выродок. — Венера, — на его руке тут же повисает Марс. — Я заслуживаю это. Но восстание остановлено, я вовремя понял, что насилием дело не решишь, — продолжает Титан, — я здесь, чтобы поговорить с Землей и извиниться перед Луной. Венера продолжает ругаться, но Титан проходит мимо, отчетливо видя силуэт Луны перед собой. Он идет к нему, мечтая снова ощутить его касания, запах, увидеть его глаза. Луна замечает его издалека и, быстро убедившись, что Земля не смотрит, направляется вперед с крайне воинственным выражением лица. — Если ты идешь, чтобы навредить Земле, тебе сначала придется избавиться от меня, иначе я… Титан прижимает Луну к себе одним быстрым, жадным движением. Он ниже почти на целую голову и утыкается ему куда-то в шею. Его дыхание, сбивчивое и горячее, заслуживает тысячи смертей подобных Каллисто. Одно слово, и Титан и сам выпрыгнет из системы, лишь бы сохранить жизнь Луны. — Прости меня, Луна, — тяжело шепчет Титан, — прости, что позволил им напасть на тебя, если бы я знал… Клянусь, я бы не позволил этому случиться. Я так виноват перед тобой… Он задыхается на полуслове, когда чувствует, как руки Луны смыкаются на его спине в ответ. Он простил его? Простил? Титан молчит, и Луна, спустя некоторое время отстраняется. На его красивом лице ласковая улыбка. — Все в порядке, Титан, — он сжимает его руку, — я рад, что все разрешилось и не капли не виню тебя. — Мы… можем быть друзьями? — спрашивает Титан, слыша как барабанит сердце в его груди, — ты правда простишь меня. — Я буду рад быть твоим другом, Титан, — Луна бросает взгляд на Землю, — только вот, тебе нужно поговорить с Землей. Я буду благодарен тебе за это, правда. — Я сделаю все, о чем попросишь, — без задней мысли выдает Титан, и лицо Луны отчего-то краснеет. Земля замечает его не сразу. Титану приходится прокашляться, чтобы он поднял глаза. Он выглядит паршиво. Даже жаль его. Титан протягиваю Земле руку, помогая подняться. — Титан… я… — Давай забудем, все что было? — предлагает Титан, — словно сейчас мы знакомимся в первый раз? — Ты сможешь простить мне мои слова? — удивляется Земля, — ты просто… — Я многое понял, Земля, — снова перебивает Титан, — я по-прежнему восхищаюсь тобой. Я бы отдал все, чтобы быть на твоем месте. «И владеть Луной» — мелькает еще одна мысль в голове, но Титан ее не озвучивает. — Уверен, на моем месте, ты был бы лучшим домом для жизни, чем я, — мрачно выдает Земля, и Титан качает головой: — Никто не знает какого тебе. Тем более я. Надеюсь, мы оба усвоили этот урок и не допустим прежних ошибок… Их рукопожатие крепкое, по-настоящему дружеское. И это могло бы быть счастливым концом, но… Луна все еще ему не принадлежал.