На дне полночи

— Земля, остановись! Умоляю! Я не хочу оборачиваться, знаю, что увижу. Знаю, что снова причинил боль своему самому близкому существу во всей Вселенной. Мне больно слышать его всхлипы, осознавать, как он боится. Я не понимаю почему он все еще здесь? Почему не ушел, как все прочие? Я поворачиваюсь. Луна дрожит, его лицо в слезах, а Меркурий держит его за локоть, не давая упасть. Мне было стыдно перед ним, стыдно за то, что он снова страдает из-за меня. Зачем ты вернулся? Зачем снова простил? Ты не должен был видеть этого. — Почему вы не сдаетесь? — спрашиваю я, но смотрю только на Луну. Его глаза распахиваются, словно мой вопрос его оскорбляет, словно я обижаю его до глубины души. Он теряется, смотрит на Меркурия. — Потому что мы хотим, чтобы и ты не сдавалась, — шепчет Луна. — То, что ты делаешь — это не решение, — поддерживает его Меркурий. Я не могу больше сдерживаться и вываливаю на них все, что наболело. Я не помню ничего из того разговора, но знаю, что наговорил много лишнего, того, что никто никогда не должен услышать. Я не хотел, чтобы меня остановили, не хотел, чтобы кто-то знал, и я не собирался отступать до последнего, даже когда соглашался попробовать начать жизнь с новой страницы. Как только я останусь один, я повторю попытку. Я сделал слишком много, ни Венера, ни Марс не простят меня, а Луна… Луна заслуживает лучшей планеты, чем я. Я не заслуживаю и грамма его преданности. Он переживет эту скорбь, начнет жизнь заново. Все станут счастливее. * * * Эта неделя была действительно тяжелой. Луна не отходил ни на шаг, он постоянно рядом, и это меня безумно угнетает. Он смотрит с искренней нежностью и любовью, он словно не помнит ничего из того, что я сказал ему, сделал. Я не могу понять, почему он остается рядом. Он изменился, стал замкнутым и, кажется, еще более бледным. Раньше Луна был другим. Я знаю, какой он тактильный, как он нуждается в постоянном телесном контакте, будь то легкий хлопок по спине или крепкие объятия. Но теперь он не приближался, избегая даже малейшего соприкосновения. Я не знал с чем это связан, но видел, что ему это тяжело дается. Я избегал его, и Луна замечал это. Я не мог терпеть стыда при одном взгляде на него. Он видел эту слабость, видел ничтожность, видел как мало я на самом деле стою. Что он думает обо мне сейчас? Ему смешно? Он презирает меня? Считает жалким? Мне было почти физически больно встречаться с ним глазами. Как ты можешь смотреть на меня так, после всего, что увидел, Луна? Я хотел, чтобы он ушел. К Марсу, к Венеру, хоть к Юпитеру. Главное, чтобы он ушел, перестал мучить себя и меня. Теперь я отдалялся от него. Заметно отдалялся, я игнорировал любые попытки Луны заговорить со мной, не давал ему сделать лишнего шага навстречу. Я осознавал, что причиняю ему боль, я видел, что он плачет, видел что я разбиваю его сердце. Но Луна молчал, не произносил и слова, принимая все. И я ненавидел себя еще сильнее. Чем больше времени проходило, тем сильнее мне хотелось повторить свою попытку. Когда истекала вторая неделя, он все-таки не выдержал. — Земля, — он подошел так тихо, что я вздрогнул, — Земля… Мы можем п-поговорить? Он заикался, у него дрожали руки. Он боялся меня? Боялся, что я снова сорвусь и накричу, что снова причиню ему боль? Почему ты дрожишь, Луна? — Если ты не хочешь, то все нормально, я понимаю, — поспешил сказать он, — просто… — Все нормально, говори, что хотел, — я не смотрю на него так сильно его болезненный вид рвет мне сердце. — Земля, — мое имя дается ему с трудом, — я что-то сделал не так? Ты злишься на меня? Я удивленно поднимаю глаза. О чем речь? Злюсь на тебя? Разве я посмею? Луна обеспокоен, он правда допускает мысль, что я злюсь на него даже после того, как он буквально спас мою жизнь? — С чего ты это взял? Разумеется, я не злюсь, я просто… — не нахожу слов, чтобы объяснить ему, что чувствую. — Ненавидишь меня? — с ужасом выдыхает Луна, и я морщусь от этого липкого чувства обиды и стыда. Луна делает шаг ко мне, словно хочет, чтобы я его обнял, чтобы все было как раньше. Я отшатываюсь назад, и лицо Луны меняется от удивленного до болезненного. Его глаза влажно блестят, и он тут же отступает, стыдливо опуская глаза. — Луна, я, — я не хочу, чтобы он чувствовал себя также, как я, но просто не знаю, что говорить и молчу, уставившись на него, как идиот. — Земля, — Луна обнимает себя руками, — Земля, прошу тебя, перестань игнорировать меня. Я не сделал ничего, не поступай со мной так, — он смотрит открыто, он может признавать свою боль честно, — ты поступаешь со мной несправедливо, я просто хочу быть рядом. Неужели в этом моя вина? Меня душит вина, я ненавижу себя: — Луна, тебе лучше уйти, — говорю твердо, словно эти слова даются мне легко, — тебе лучше кого-то, кто сможет позаботиться о тебе и быть для тебя другом. Я думаю, Марс и Венера не откажут тебе, а я… Он всхлипывает, быстро вытирая слезы руками. Я не могу смотреть, меня шатает, я вот-вот упаду в обморок, я не хочу говорить с ним. — За что ты так со мной? — у него дрожат зрачки, — почему ты так ко мне относишься? Я прощаю тебе все, Земля, я всегда на твоей стороне, почему ты так легко от меня отказываешься? — Луна, мне этого не нужно. Я никогда не заслуживал этого, а сейчас особенно, — я не решаюсь приблизиться, — я не достоин быть рядом с кем-то. А ты будешь счастливее с другой планетой. — Земля, ты все, что у меня есть, — он не знает куда себя деть, — я так сильно люблю тебя, я готов отдать свою жизнь за тебя, я почти ее отдал, Земля. Мне не нужна другая планета, она не будет тобой. — Луна, почему? За что ты можешь любить меня? За то, что я самовлюбленный эгоист? За то, что я оскорбил тебя и все прочие спутники? — я не хочу верить в то, что он говорит. — Земля, ты не знаешь ничего о любви, — заключает Луна, — ты моя семья, я люблю тебя не за что-то, просто за то, что ты есть. Если тебя не станет, я последую за тобой в тот же миг. Если бы я не успел, клянусь, я бы не стал жить ни одной лишней секунды без тебя. — Не говори так, — меня передергивает, — я хочу, чтобы ты был счастлив и выбрал себя лучшую судьбу, когда меня не станет. Я прикусываю язык, но он все равно успевает понять сказанное. Он пошатывается, и я все-таки делаю к нему шаг, чтобы поймать. В его глазах такая необъятная обида и боль, он смотрит на меня, как на предателя. Я не знаю, что он сделает в следующий момент. Выглядит так, словно хочет уйти, забыть обо мне и никогда не вспоминать. Но Луна снова удивляет меня, потому что он бросается мне на шею и начинает плакать навзрыд, стискивая одежду на моей спине. — Не бросай меня, пожалуйста, — просит он, — пожалуйста, Земля, у меня никого, кроме тебя. Ты вся моя семья, вся моя жизнь. Делай, что хочешь, говори, что угодно, только не оставляй меня одного. Я твой спутник, ты не можешь оставить меня, Земля. — Луна, я… — не знаю имею ли я право говорить ему это, — я люблю тебя, поэтому хочу, чтобы ты был счастлив. Без меня… — Без тебя я жить не стану, — он снова жмется ближе, мой несчастный спутник, как тебе не повезло, — Земля, не ненавидь меня. — Я не могу ненавидеть тебя, Луна, я могу лишь мечтать, чтобы ты не ненавидел меня, — я несмело обнимаю его в ответ, — но пойми… — Ни один спутник системы не относится к своей планете так, как я к тебе, я не знаю как еще показать тебе свою преданность, Земля, — он расслабляется, я чувствую, — прошу только одного, не игнорируй меня, не проживай все это в одиночку, я всегда рядом. В этот день он не отходит больше от меня. Наверное, он сильно истосковался по прикосновениям и чужому теплу, потому что он засыпает у меня на плече, цепляясь за плечо. Заслуживаю ли я хотя бы на миг радоваться его любви? Заслуживаю ли я ее? Имею ли право обнимать его в ответ после всего? Он моя семья, единственный ее член. Если я потеряю его, не смогу жить. Я буду жить дальше для него. Для моего единственного спутника. Для того, кто останется рядом вопреки всему.