Корона для волка

      Чем ближе становилась ночь, тем больше сомнений терзало мой измученный разум.       ― Пора начинать подготовку, братец Волк, ― поигрывая цепью, беспечно заметил колдун. ― Я понятия не имею, когда ты превратишься. И я не хочу, чтобы мастерская стала похожей на домик пасечника.       Невольно вспомнилась встреча с Гленом. Тем странным типом с мутными глазами, потрошителем крыс. Он догадывается, что я ― оборотень. И хочет забрать моё сердце для отвратительных запретных ритуалов. А ещё он приходится братом Рагнару. Если эти братцы такие же как Хэйт и Вэльс ― я обречён.       ― Рагнар, ― нервно сглотнув, произнёс я. Проклятье, не могу оторвать взгляд от пыточных приспособлений, приготовленных для чудовища. Для меня. ― Если всё получится… я действительно буду тебе очень благодарен. И очень полезен. Ты не пожалеешь об этом.       Если бы я не знал о неистовстве зверя, ни за что не позволил бы вытворять с собой… такое. Унизительно, страшно и мерзко. И самое мерзкое ― то, что у меня нет выбора. Я вынужден доверить свою жизнь колдуну. Тому злу, которое я всю жизнь боялся и ненавидел. Может, всё-таки сбежать?       Говорят, безвыходных ситуаций не бывает. Так уверял отец. Он размеренно диктовал, что мудрый правитель всегда оставляет для себя пути отступления. Итак… либо я не мудрый, либо кем-то очень старательно проклят. Всё, что я могу сделать, так это упрашивать крепче меня связать.       ― Выглядишь так, будто вот-вот обмочишься, ― припечатал Рагнар. ― Ты говори, если по нужде отойти требуется. И рубашку мою отдай, я не настолько богат, чтоб вещами разбрасываться.       Пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы не забиться в истерике. Раздеться? Ладно. Такое не впервые. Хорошо, что Пич по вечерам уходит домой. Меня купали и служанки, и камердинеры, но и тем и другим запрещено разглядывать тело господина. С этими людьми я чувствую себя выставленным на всеобщее обозрение. Голым. И почему-то опасаюсь, что они не постесняются надо мной насмехаться. Впрочем, дальше стало гораздо хуже. Когда колдун застегнул ошейник, я еле сдержался, чтобы не попытаться сорвать грубый кожный ремень. Меня захлестнуло волной стыда и бессилия. А Рагнар со знанием дела крепил цепи, обматывая тело так, чтобы после превращения у меня не вышло из них выскользнуть.       ― Нужно немного ослабить, иначе задохнёшься. У волка шея мощная. А ты какой-то хилый.       Так и знал. Пустил в ход издёвки. А ведь я никогда не пропускал тренировки. Несмотря на то, что в какой-то момент начал испытывать отвращение к грубой силе и оружию. Возможно из-за того, что в поединках мне ни разу не удалось одолеть Хэйта. И мне никогда не забыть, как отец, скрыв разочарование равнодушием, отвернулся и ушёл. Не досмотрев второй раунд. Он знал, что я снова проиграю. Хотя бы потому, что ни разу не участвовал в настоящем сражении.       ― Хорошо, что у меня есть подвал. Надеюсь, твой вой не перебудит весь город. Обычно мне приносят уже мёртвых животных. Могут возникнуть вопросы.       ― А ваш брат… Он сюда не придёт?       ― Зачем? ― искренне удивился колдун.       «За моим сердцем».       ― Он ведь живёт совсем рядом. Может услышать.       ― Пусть занимается своими делами. Честно скажу, я пожалел, что мы поселились настолько близко. Чем реже мы видимся, тем крепче родственные чувства. Если бы он навещал меня раз в год, я бы, пожалуй, даже начал по нему скучать. А так он мается от безделья, шастает туда-сюда, достаёт всякими глупостями и советами, работать мешает. Пич, опять же таки, до писка доводит. Тебе холодно? Трясёшься весь.       Я не стал разубеждать колдуна. В подвале действительно прохладно и сыро. Но трясёт меня не от холода. И даже не от страха. Сам не понимаю, от чего. Раньше я каждую ночь надеялся, что больше не превращусь. Это слегка успокаивало. И вдруг ― неизбежность. Ещё и в цепях, в подвале. Возле… фактически, незнакомца. Которому нет особого резона оказывать мне помощь. Он наверняка хочет создать новый шедевр. Чучело из белого волка. А брату отдаст сердце…       Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от кошмаров. Колдун же не убил меня в лесу? Не убил.       «Потому, что ему пришлось бы тащить на себе тяжёлого зверя, ― вкрадчиво шепнул холодящий ужас. ― А теперь всё готово к работе, мы в его мастерской. Осталось дождаться превращения. И конец. Он сможет спокойно содрать шкуру и сделать очередного уродца. Выпотрошить. Продать».       Дождавшись, когда Рагнар отвлечётся на мышиную возню, я попытался снять ошейник. Не вышло. Застёжка сзади, через голову не стащить. Довериться? Никому нельзя доверять! Даже самому себе.       ― Чего это ты делаешь? ― обернувшись на звон цепей, полюбопытствовал колдун.       Слишком поздно. Я в ловушке. Заперт в подвале. В цепях. Безоружен. Даже… трудно дышать.       ― Началось, что ли, уже? ― зажигая больше свечей, пробормотал Рагнар.       Мне и в самом деле становилось хуже. Последним, что я запомнил, была боль в передавленной шее и собственный хрип. А потом темнота. Я тонул в ней, вырывался, проваливался и снова рвался куда-то. Куда-нибудь. Очнулся я не от холода. А от голода. Ужасно болела шея. И рёбра. Всё тело в синяках и кровоподтёках. Тот же подвал, только я уже не в цепях. И колдун исчез. Освободил, укрыл тёплым одеялом и пропал. Ладно. То, что я жив, уже неплохо. Вещи на месте. Те же самые, что и вчера. Сколько дней подряд простолюдины носят одно и то же? Разве это не опасно для здоровья?       Нехотя одевшись, я убедился, что подвал не заперт, и поспешно выбрался на первый этаж. Ни за что не спущусь вниз. При одном только воспоминании начинает трясти. Пусть Рагнар уже варит зелье! Мне нужно скорее вернуться во дворец. Пока моё место не заняли предприимчивые братья. Сколько я отсутствую? Четвёртый день. Могут и похоронить. Или ещё хуже. Найти до того, как мне дадут лекарство.       ― Доброе утро, господин Локи, ― увидев меня, весело приветствовала Пич.       ― Где Рагнар? ― сразу спросил я, не понимая, почему на свете ещё существуют спокойные жизнерадостные люди.       ― Хозяин ушёл. Сказал, что ему нужно по делам. Попросил обязательно проследить, чтобы вы хорошо покушали. И запретил заглядывать в подвал. Ночью что-то случилось?       Мне и самому интересно, что было ночью. Я ведь не мог ранить колдуна? Почему он не дождался моего пробуждения? И куда сразу отправился?       ― Это запеканка, ― заметив мой слегка озадаченный взгляд, пояснила Пич. ― Очень вкусная получилась, откушайте. Вы, наверное, тоже родственник господина, раз он так о вас заботится? Вы такой бледненький и худенький. И ручки у вас такие маленькие, как у леди. Ой, вы не подумайте! Глупость какую сказала! Не обижайтесь. Это же очень красиво.       Будь на моем месте Хэйт, служанки давно не было бы в живых. Обычно я с достоинством отвечаю на нелепые замечания, но сегодня нет никакого настроения. К тому же Пич опять ошиблась, подав запеканку без ножа. С той же нелепой деревянной ложкой. Учить чужих слуг ― дурной тон, но рано или поздно придётся намекнуть, что Пич следует отправить на подготовку. Есть превосходные школы для слуг и служанок. Туда поступают дети из сиротских приютов. За небольшую плату можно пройти курс хорошей прислуги и тем, кто ищет работу. Откуда я это знаю? Отец заставлял посещать подобные благотворительные заведения. Богадельни, больницы, академии. Даже принудил выделять средства для одного приютов. И для навигацкой школы. В которой всюду висят мои портреты. Портреты… Хорошо, что Рагнар редко бывает в столице. И что отец строго-настрого запретил продавать изображения императорской семьи. Портретами императора или его родственника может похвалиться только тот, кто заслужил особое расположение. Или получил разрешение. В случае незаконного хвастовства самонадеянный аристократ может потерять не только титул, но и жизнь. Но я отвлёкся от неумелой Пич и её недалеких кулинарных навыков. Запеканка подгорела с одного бока. Недостаточно взбита, чувствуются комки. Привкус снова странный. Удивительно, как я умудрился съесть всё, что она приготовила. И не насытится. Невольно вспоминается вчерашний гусь. От него ничего не осталось? Хотя бы косточки…       Меня передёрнуло от осознания того, как глубоко монстр проник в мой разум. Наполовину животное. Во мне течёт священная кровь императорского рода. И в то же время по ночам я ― безумный зверь. Почему нельзя убить его? Не меня, только его. Убить, усыпить, скрыть глубоко внутри. Где же проклятый колдун?       Я беспокойно бродил по комнате, когда услышал внизу долгожданный звон колокольчика. Рагнар? Или его брат? Или стражники?       Невольно замерев и чуть ли не затаив дыхание, я внимательно прислушался к доносящимся голосам. Рагнар! Ну наконец-то! Я хотел броситься вниз, но вовремя вспомнил о достоинстве. Сел. Выдохнул. Закинул ногу на ногу и, проведя рукой по пыльному подлокотнику кресла, понял, что у меня нет перчаток. И нет денег, чтобы их приобрести. Красть… красть мне не понравилось.       ― Что, братец волк, заскучал? ― заглянув в комнату, полюбопытствовал колдун. ― Как ты себя чувствуешь?       ― Сносно, ― невольно сжимаясь от прозвучавшего голоса, сдавленно отозвался я. При виде Рагнара внутри всё перевернулось. Я вспомнил, как он застёгивал на мне ошейник. Сажал на цепь, как бешеного пса. Почему я так его боюсь? Он что, избивал меня?       ― Хочу отметить, что я ещё никогда не встречал настолько запуганного и жалкого волка, ― присаживаясь напротив и наклоняясь вперед, поделился Рагнар. ― Ты поел?       ― Жалкого? ― отодвигаясь и отворачиваясь от пристального взгляда, слегка не понял я. Разве я превращаюсь не в чудовище? Я нападал на людей. Ранил их. Разгромил дом пасечника.       ― Ты спал с женщинами?       ― Что? ― окончательно потеряв нить разговора, недоверчиво переспросил я.       ― Ты девственник?       ― А при чём здесь это?       ― Ладно, пропустим. Наори на меня. Рявкни. Обругай. Или ударь.       Я с подозрением покосился на рехнувшегося колдуна и отодвинулся ещё дальше. Алкоголем от него не пахнет. Да и мало кто напивается с самого утра. Неужели это последствия ночного испытания? Так испугался, что тронулся рассудком?       ― Я сказал, что твой волк ― это жалкое зрелище, ― отчётливо произнес Рагнар, переплетая пальцы и упираясь в них подбородком. ― Перепуганный зверь, который пытается убежать. Он набрасывается только защищаясь. Он не нападает. Бьётся, вырывается, но даже не воет. Он скулит как щенок. Честно скажу, я пнул тебя. Слегка. Ты огрызнулся. И всё. Ты боялся меня больше, чем я тебя. И знаешь, почему?       Спрашивать не хотелось. Мне не особо интересно, что происходит со зверем. Я просто хочу от него избавиться.       ― Потому, что вы ― одно целое. И ты подавляешь его, отвергаешь, пытаешься отрицать. Поэтому ты его и не контролируешь. Не запоминаешь, что происходит по ночам. И не можешь превращаться по своему усмотрению.       ― Просто приготовь лекарство. Этого достаточно. Не нужно...       ― Разбежался. Ха! Думаешь, выпьешь волшебную водичку и всё станет как раньше? Случится чудо? Нет, Локи. Ничего не изменится. Ты теперь оборотень. И это навсегда.       Я промолчал. В чем-то колдун прав. Я ведь не идиот, чтобы отрицать очевидные вещи. Но понимать и принимать это разное.       ― Ты весь какой-то забитый. Вялый. Задавленный. Скрытый. Привык держать всё в себе. Из-за этого зверь стал вечным щенком. Отпусти его. Отпусти себя. Дай волю своим чувствам. Наори на меня.       ― Да не хочу я орать! ― раздражённо ответил я. ― Я спокойный уравновешенный человек. И никто на меня не давил.       А вот это ложь. Я как наяву увидел отца. Вот он стоит, наблюдает за мной. Когда собираюсь принять решение, задумываюсь, сбегаю, оступаюсь или делаю шаг вперёд, я всегда ощущаю его взгляд. Я всегда придумываю, как оправдаться. А он ничего не говорит. Молча изучает. Как ползающую под ногами букашку. Когда крошечный жучок ползёт не в ту сторону, перед ним ставят непреодолимую преграду. Его направляют. Ведь сверху, с высоты, лучше видно, куда нужно попасть. Что касается желаний самой букашки, никому не интересно, способна ли она самостоятельно выбирать верный путь. И это я ― та самая жалкая тварь без права выбора. С вечным осознанием того, что при сопротивлении меня впечатают в пол и размажут так, что останется лишь мокрое пятнышко и пара чешуек.       ― А как же страх? ― словно читая мои мысли, вкрадчиво полюбопытствовал Рагнар. ― Я вижу твой страх только во взгляде. Ты держишь его в себе. И его много. Очень много. Но ты не жалуешься. Не высвобождаешь его. И он выжирает тебя изнутри.       ― И что мне, кричать от страха? ― криво усмехнувшись, спросил я.       ― Покричи. Расскажи, что тебя так мучает. Чего боишься. Поделись. Легче станет. Может, помогу советом.       Я чуть не повёлся на это. Повернулся, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил, что никому нельзя доверять. Уж тем более, таким как он. Пока он принимает меня за одного из них ― я в безопасности. Но сближаться нам определённо не стоит. Чем теснее общаемся, тем меньше тайн. Если Рагнар узнает, кто я такой ― мне конец. Для него я должен остаться всего лишь жалким оборотнем. Для отца ― наследным принцем. Ни один из них не примет меня таким, какой я на самом деле. Таков уж мой путь. Путь вечного одиночества.       ― Как знаешь, дурачьё, ― выпрямляясь, устало пробормотал колдун. ― Зелье я не сварил, не вышло. Гадость какую-то сочинил. Цвет не тот, пена вылезла, запах премерзкий. Но я выкрал для тебя лекарство у знакомого волчонка. Держи. Выпьешь после захода солнца. Одного глотка достаточно. По большей части это обычное снотворное. С успокаивающими травками. Усыпляет зверя. Но действовать будет недолго. Закончишь дела ― возвращайся ко мне. Иначе пропадёшь.       ― Зелье точно сработает? ― напряжённо уточнил я.       ― Можешь проверить. Оставайся ещё на ночь.       Я беспокойно вскочил и шагнул к окну. Если бы только знал, что происходит во дворце! Там каждое мгновение решает судьбы. Одна ошибка ― и ты больше не наследник. Меня могли обвинить в чём угодно. В побеге, помешательстве, легкомыслии, участии в заговоре, подготовке бунта. И даже обвинить в смерти. Наследнику не положено умирать преждевременно. Я с трудом представляю, что решит отец. Всё зависит от него.       ― Нет. Пора домой, ― определился я, следя за тщательно осматривающими улицу стражниками. ― Не мог бы ты одолжить мне приличную одежду? Я верну. Даже доплачу. За одежду и лошадь. Мне нужно добраться до столицы. И желательно незаметно.       ― Почему незаметно? ― тоже глянув в окно и заинтересовавшись патрулем, пробормотал Рагнар.       ― Не хочу, чтобы меня притащили отцу как беглеца. Непутёвого. Сам появлюсь.       ― Так тебя на выезде остановят. Задержат. И притащат.       Я и сам это понимал. Но ведь можно спрятать волосы, скорчить гримасу пострашней. Бороду приклеить…       ― Просить о помощи совсем не умеешь? ― хмыкнул Рагнар. ― Как представлю, что ты напрямик попрёшь, аж в дрожь бросает. Так и быть. Отведу тебя. Через лес. Лошадей в деревне одолжим. Мне дадут. Только вот сделаю я это не бесплатно. Хватит с меня благотворительности. Вернёшься с подарками. А то смотри, прокляну.       От колдуна подобное звучит зловеще. Отблагодарить? Да не проблема.       Собираться мне нет нужны. Переодевшись в относительно новый костюм и наконец-то натянув перчатки, я тайком отошёл в комнатку Пич, чтобы в очередной раз посмотреться в зеркало. Ничего необычного. Взгляд только затравленный и усталый. И лицо как у больного измученного человека. А как иначе? Я и сплю-то только по утрам. После превращения.       ― Прикройся, ― бесцеремонно водрузив мне на голову шляпу, попросил Рагнар. ― Необычный цвет волос. Редкий. Глен вчера вечером говорил, что ты из королевской семьи. Бастард, возможно. Не могли ж чистокровного-то наследничка в лесу потерять.       Я не стал его разубеждать. Пусть думает, что я беспокоюсь из-за положения в семье. Да оно так и есть! Только причина немного другая.       Оказывается, за двориком есть выход в мрачные безлюдные закоулки. Рагнар повёл меня таким путем, что я не удивился бы, узнав, что в них ни разу не заглядывал ни один блюститель закона. Кругом вонища, грязь, помои, кляксами вымаравшие стены, крысы, какие-то спящие прямо в отходах бродяги… Я еле сдерживался, чтобы не прикрываться рукой от запаха. Остро не хватает платка, который можно прижимать к лицу, притворяясь внезапно простывшим и сильно чихающим.       Потом, уже в поле, я наконец-то отдышался и непроизвольно отряхнул одежду от привидевшегося незримого смрада.       ― Красота, ― кивнув на бабочку, кружащую вокруг скромного полевого цветка, отметил колдун. ― Солнце-то сегодня какое ласковое! Хорошо, что вышел прогуляться. Днём. А то всё по ночам да по ночам. То вечером, то на рассвете. Не расскажешь о себе пока идём? Хорошая беседа и длинную дорогу укоротит.       Он сорвал травинку и сунул в рот, стиснув крепкими зубами, а я задумался, как выкручиваться из этой ситуации. Не запутаться бы в собственной лжи.       ― Мой отец занимает высокое положение. И он очень строг. Не только ко мне. Ко всем. Мать умерла. Отец долго не горевал, снова женился. Все считали, что я обрадуюсь младшему братику. Но мачеха меня ненавидела. Даже близко не подпускала. Всячески старалась уязвить, сделать больно. Но щипала так, чтобы не оставалось следов. Боялась наказания. Только поэтому и не пыталась убить. Когда её ребенок умер, она стала совсем безумной. Почему-то считала, что это я виноват. А ведь я даже ни разу не заходил в их дво… дом. Когда она умерла, родив очередного сына, я вообще не расстроился. Отец тоже. Я видел его на похоронах. Он выглядел спокойным. Важным. Величественным. Мой новый брат выжил. Но меня к нему не подпускали. Очень берегли. Я увидел его только когда ему исполнилось четыре года. И как-то не проникся братскими чувствами. Старался держаться подальше. Чтобы меня ни в чём не обвинили. Однако даже так он ухитрялся мне досаждать. Нашел себе покровителя. Двоюродного братца. Который старше нас обоих. Прятался за ним. И чем взрослее мы становились, тем больше друг друга ненавидели. Если это можно так назвать. Я не знаю, как ещё описать это чувство. Неприязнь? Нет, слабовато. Встречая его, я понимал, что не хочу его больше видеть. Никогда. И не только потому, что вспоминал сумасшедшую мачеху. Кстати, он получился очень похожим на неё. И внутри, и снаружи. Но нет, не поэтому. Просто из-за него мне постоянно приходилось доказывать всем, что я лучше. Что я никому не причиню вреда. Что я тоже достоин жалости, тоже потерял мать. Странно, но никто почему-то этого не запомнил. Все беспокоились только о несчастном Вэ…       Я сделал вид, что поперхнулся, поняв, что чуть не проговорился. Слишком много совпадений с наследным принцем, чьего брата зовут Вэльс, рано или поздно заставит колдуна поверить в очевидное. Что его найдёныш и есть тот самый Локхар, смотрящий на горящую нечисть сверху вниз.       ― Вэ? ― переспросил Рагнар. ― Необычное имя. Вэ. Как будто собаку стошнило.       ― Слишком грустная у меня история, расскажи-ка лучше о себе, ― пытаясь сгладить резко оборвавшееся повествование, попросил я.       ― Так я всё уже рассказал, ― невинно отмахнулся колдун. ― Ещё вчера. Мы почти дошли. Видишь деревню? Возьмём лошадей и уже к обеду будем в столице. Обрадуем твоего братца. Он наверняка ждёт не дождётся твоего возвращения.