***
Вечер понедельника плавно перетек в утро вторника, а затем в утро среды. Все слилось в одну волну, и устоять на серфборде без серьезных потерь оказалось практически невозможно. С прошлой пятницы ничего не изменилось – в рабочий режим Маша так и не вошла, поэтому до глубокой ночи в понедельник просидела с тестовой частью ЕГЭ по истории, выполняю необходимый минимум домашки для онлайн-занятия во вторник. Можно было бы пропустить первый урок, а родители были бы точно не против, особенно после того, как папа застал Машу на кухне в три часа ночи, уснувшую на сборнике заданий. Однако пропустить первый урок, значило упустить редкую возможность полюбоваться на Олю на естествознании, которая будет бесконечно долго прожигать взглядом Романа Алексеевича, а потом притворно томно вздыхать весь оставшийся день. Но даже это зрелище не заинтересовало Машу настолько, чтобы удержать в ней последние две капли бодрости, поэтому спустя пятнадцать минут от начала урока Маша заснула на тетради прямо на первой парте и благополучно проспала до самого звонка. На вопрос о причине, по которой Оля ее не разбудила, подруга ответила: «Рома сказал, что можно не будить». В отместку всю следующую перемену Маша громко пела Оле: «Я сочиняю роман, Рома, Рома, Роман, Роман. Мужчина всей моей жизни». Да пела так усердно, что голос немного осип. Большую часть вторника Маша все-таки проспала – где-то ее будили окриком учителя, где-то Оля тихонько тыкала в бок, чтобы не дать сомкнуть глаз. Зато к вечеру, собрав этот волшебный набор мест, в которых она умудрилась заснуть, Маша выиграла приз и как заяц из рекламы батареек исправно отработала все два часа онлайн-занятия и ночью долго ворочалась в кровати, прежде чем уснуть. Утро среды принесло с собой пасмурное небо с рваными тучами, которые гонял все еще теплый, сухой ветер. Омрачило этот многообещающий день сообщение в общем чате от классной руководительницы: Инна Алексеевна: Доброе утро, дети! Со следующей недели по средам у вас будут проходить дополнительные занятия по литературе по подготовке к итоговому сочинению. Присутствие обязательное! Вова: Правда обязательное или за шоколадку можно не ходить?) Инна Алексеевна: Твое присутствие я буду лично проверять каждую неделю, Вовасик. Вова: ☺ Тоня: А сегодня ничего не будет? Даня: Разве что конец света… Инна Алексеевна: Что не понятного в словах «со следующей недели», Маркова?? Инна Алексеевна: Тонечка, сегодня отдыхаете! Все, всем хорошего дня, на уроках чтобы были как штык! Кроме Троянова, раз у него конец света. Как совладать с собственной совестью и заставить себя ходить на эти дополнительные занятия – великий вопрос тысячелетия, на который к обеду среды ни Оля, ни Маша так и не нашли ответ. Сидя на подоконнике третьего этажа, они в такт друг другу качали ногами, иногда ненароком пиная батарею, и изображали полноценный прием пищи. Оля выпила уже половину банки трехсотмиллилитрового энергетика вприкуску со сдобой «Капучино» под подозрительный взгляд Маши, которая периодически предлагала с надеждой: - Может, все-таки за чаем горячим сходим? - А тебе-то он зачем с йогуртом? – хмыкнула Оля, делая очередной глоток. Маша не нашлась, что ответить. Предложить подруге что-то более полезное, значило низко пасть в ее глазах, поэтому пришлось просто помолиться мысленно за ее здоровье и, закончив расправу с бутылкой йогурта, спуститься с подоконника. - Я до мусорки, что-то надо выкинуть еще? - Ой, да, вот, - Оля скомкала и отдала Маше упаковку из-под булочки, потом покопалась в сумке и вручила еще какую-то политическую брошюрку со словами: - Хотела сначала тебе в сумку подбросить. - Спасибо, - скептически ответила Маша, набрав полные руки мусора, - ну, не скучай! Благодаря неожиданным неотложным делам, которые появились у Ольги Анатольевны, с урока русского языка 11 «А» был отпущен еще до того, как минула половина занятия. Поэтому время, которое освободилось как раз перед большой переменой, было решено потратить на пикник в коридоре, который был пуст в урочное время. Изредка из какого-то кабинета выходил одинокие школьник или школьница и в неловком молчании Оля и Маша, с трудом сдерживая смех, провожали учеников взглядом до самого конца длинного коридора, где находился туалет. Сейчас в этой тишине, за пять минут до звонка, по коридору, отстукивая каблуками незвучный ритм, шла Маша. Когда девушка свернула за угол, затерявшись в мыслях, неожиданно споткнулась взглядом за высокий силуэт, внезапно вынырнувший из двустворчатых дверей, ведущих на лестницу левого крыла. - Ой, - вырвалось помимо воли. Хорошо, что хоть мусор удалось удержать в руках, а не празднично разбросать по полу, чтобы потом ползать и собирать его под угрозой быть затоптанной детьми, которые вылетят из кабинетов с минуты на минуту. В ответ на восклицание фигура одарила девушку чуть виноватой улыбкой и скрылась за поворотом, откуда только что вышла сама Маша. Сама девушка замерла на месте, прокручивая в голове непрошенные мысли: «Кто это… кто-то из наших? Но я его никогда в школе не видела…Или видела? Может, пару раз и правда натыкалась, только давно…внимание поэтому не обратила…А он красивый…в его случае у нас бы даже с Олей вкус сошелся…Может, он из комиссии какой-то…которая учителей экзаменует…Ну, да, наверно…Тогда понятно, почему он кажется смутно знакомым, наверное, я в прошлом году его и видела где-то на уроках, когда он кого-то проверял…». Поток мыслей разбился об айсберг под названием «голодные пятиклассники», которые под едва зачинающийся звонок, высыпали из класса и волной покатились по лестнице на первый этаж. Очнувшаяся Маша поспешила избавиться, наконец, от кучи мусора в руках и поскорее вернуться к Оле, чтобы доложить об увиденном. - Видела? – без прелюдий спросила Маша, когда протолкнулась через толчею школьников. - Видела! – кивнула подруга, запрокидывая голову так, чтобы поймать последние капли энергетика, - вот и нашелся секси-бой Варвары Николаевны. - В смысле? - Ну, в смысле…это обладатель той загадочной ручки. - С чего ты взяла? - Так у него на руке татуировка, и рубашка так же закатана по локоть, - сказала Оля таким тоном, будто этот факт знал каждый пятиклассник в коридоре. - Извините, Шерлок Демченко, не признала, - недовольно парировала Маша, усаживаясь на прежнее место на подоконник, - как думаешь, кто он? Мне кажется, что из комиссии – больно у него лицо знакомое. - Хз, мне не знакомо, - пожала плечами подруга, - но кудри у него, конечно, охуенные. - Скажешь тоже…кудри! Так, локоны… - Локоны – это, когда длинные…а у него…ну…средней длины. - Хорошо бы узнать у Инны Алексеевны, кто это, - задумчиво протянула Маша. - Ага, и как мы его опишем – ну, знаете такой, мальчик…дяденька с кудряшками, ой, то есть с локонами… - Да нет, просто скажем: «По школе ходит такой секси, не знаете, кто это?».***
После уроков Оля и Маша перебазировались на Машину кухню, в которой Машина мама разливала по двум одинаковым чайным парам травяной чай с мятой и мелиссой. Чашечки были аккуратные и блестящие с тонкой золотой каемочкой и узором из переплетенных листьев земляники и выпуклых красных ягодок, которые так приятно было поглаживать подушечками пальцев. Когда Оля приходила в гости, на столе всегда оказывался именно этот набор, потому что его три года назад подарила Машиным родителям чета Демченко на годовщину свадьбы. К чаю на столе оказалась коробка только что вскрытого ароматного ванильного зефира и сахарные крендельки, скрытые от глаз в стеклянной конфетнице с толстыми ребристыми стенками. Пока подруги маленькими глотками цедили свежий горячий чай, вокруг суетилась Машина мама, которая пыталась успеть помыть оставшуюся посуду и собрать сумку. - Мам, ну, я помыть что ли не могу? Беги, а то опоздаешь на занятие! - Ладно, тогда я тут все оставлю, Пемолюкс новый в шкафу стоит под раковиной, все пока-пока, - женщина чмокнула в макушку обеих девушек и скрылась в коридоре. - До свидания, тетя Юля! – крикнула Оля. - Мам, я закроюсь. После того как Маша вернулась за стол, Оля, протягивая руку за вторым по счету зефиром, спросила: - А куда это она так поздно? - Да в этом учебном году у нее что-то занятий миллион, по сто на дню – и рано утром, и поздно вечером. Как будто все, знаешь, резко решили освоить по два языка в дополнение к английскому – я ее вообще дома не вижу. - Все лучше, чем сколько-то там лет назад, когда вообще никто не ходил заниматься, - напомнила Оля. Маша согласилась, добавив, что лучше видеть маму редко, но радостную, чем каждый день расстроенную, как это было в год кризиса языкового центра «Кашалот», где она работала. На третьей по счету серии «Друзей», включенной через полчаса после ухода Машиной мамы, Оля вдруг заерзала на диване, попутно печатая что-то в ватсапе. - Что такое? – спросила Маша, от внимания которой не укрылась перемена в Олином поведении. - Бабушка приехала…сюрпризом. - Но она же всегда осенью приезжает. - Но сейчас на целую неделю раньше, мамин день рождения только 24-го. Так что завтра я, кажется, остаюсь дома. Маша в ответ на это начала безысходно мычать, пытаясь за два жевка уничтожить горсть крендельков, только что засыпанную в рот. - Вообще не придешь? – заранее зная ответ, спросила Маша, делая большой глоток из любимой глиняной кружки в виде луны. - Совсем, - подвела итог подруга, - так что придется тебе выживать в каменных джунглях самостоятельно. Когда-то наши пути должны были бы разделиться, юный падаван. - Верно, мастер, но я была не готова к тому, как быстро летит время, - развеселившись, подхватила волну Маша. За окном совсем стемнело, и опустился глубокий сентябрьский вечер, а в груди у Маши чуть тревожно ёкнуло сердце.