21.10
<…>Типичные ошибки
1) неправильно употреблённые слова, например, не в том значении; 2) использование канцеляризмов, речевых штампов; 3) неуместное использование эмоционально окрашенных слов или синтаксических конструкций (слова «прекрасный», «отвратительный» и др.); 4) слова-паразиты, просторечные слова, используемые без веских причин и пр. 5) смешение лексики разных исторических эпох. 6) плеоназмы, тавтология и др. - Это мы знаем, так не делаем, - комментировала Маша, перелистывая тетрадные страницы, - ищем мы другое…ищем мы…а, вот.28.10
Подборка литературных аргументов к направлениям
«Надежда и отчаяние»
… - Отлично…емае… Страница была пустая. На этом моменте записи вообще кончились. Маша несколько раз пролистала запись назад и вперед, но новых конспектов не прибавилось. - Хорошо, поищем, в чем я могла записывать… Выключив лампу, Маша тут же налетел ногой на открытый ящик, и зашипела от боли, а когда потянулась обратно к выключателю, противно завибрировал телефон. Незнакомый номер на экране ничего не сообщил, зато обухом по голове прилетело от маленьких циферок в левом верхнем углу. Час ночи… - Ало… - настороженно ответила Маша, так и не включив свет – рука так и замерла на выключателе. - Чего не спишь? – спросили на том конце. - Это, блять, кто? - не на шутку испугавшись, повысила голос Маша, забывая о родителях, наверняка, мирно спящих в своей комнате и видящих третий сон. - Таинственная незнакомка, неужели мой голос тебе ничего не напоминает - Господи, Саша… - Маша облегченно выдохнула и осела на стоявший рядом стул. – Ты меня напугал, кошмар. - Ты не привыкла к ночным звонкам? – весело усмехнулись по ту сторону. - Почему, привыкла, просто сегодня у меня выходной. Он помолчал. - Бессонница? - Да, - короткий ответ. - Предлагаю нагнать на тебя сон бесконечными нудными монологами. - Давай. Маша закрыла все ящики, убрала тетрадь на место и вернулась в кровать, пряча успевшие замерзнуть ноги под одеяло. - Рассказывай. Начни с того, почему звонишь с незнакомого номера. - Тут ничего интересного, накрылась симка. Придумай, о чем мне говорить следующие полчаса, пока ты не заснешь. - Это ты нанялся меня развлекать, ты и придумывай, - резонно заметила Маша, переворачиваясь на бок и подкладывая ладонь под голову. - Ладно…начну со своего рождения, это случилось… - Я уже заснула. - Хорошо, давай тогда стихи… Он немного помолчал, кажется, что-то вспоминая. - «Уснуло озеро; безмолвен лес; Русалка белая небрежно выплывает; Как лебедь молодой, луна среди небес Скользит и свой двойник на влаге созерцает. Уснули рыбаки у сонных огоньков; Ветрило бледное не шевельнет ни складкой; Порой тяжелый карп плеснет у тростников, Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой. Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я; Но звуки тишины ночной не прерывают, - Пускай живая трель ярка у соловья, Пусть травы на воде русалки колыхают…» Его голос спокойный и монотонный действовал на взбудораженную нервную систему целительным образом. Сердце, которое бешено стучало уже вторые сутки, без перебоев и перерывов на обед, замедлило ритм, возвращаясь в состояние, близкое обычному. - Хороший стих, расскажи еще что-нибудь, - мягко протянула Маша, - что-нибудь про себя… В телефоне тихонько рассмеялись. - Это будет не так захватывающе, к тому же, боюсь, что это нанесет тебе травмы, несовместимые с жизнью. Лучше что-то почитаю вслух. - Только не Гомера, - с мольбой откликнулась Маша, пряча довольную улыбку в растрепавшихся волосах. - Все, молчи и спи. Итак… «Алиса начала очень скучать: она сидела рядом с сестрой на берегу и ничего не делала. Раза два она заглянула в книгу, которую читала ее сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров. - И что за польза от книги, - подумала она, - в которой нет разговоров или картинок? Тут она стала размышлять про себя (правда, с трудом, потому что в такой жаркий день чувствовала себя сонной и глупой), стоит ли удовольствие плести венок из маргариток беспокойства идти собирать маргаритки, как вдруг совсем близко от нее, пробежал Белый Кролик с розовыми глазами». Последняя мысль, которая сонно проплыла в Машиной голове, была посвящена кролику и его странности. «Разве у кроликов бывают розовые глаза?» - подумала она, прежде чем провалиться в долгожданный сон.***
Утром следующего дня белый кролик опоздал и не разбудил Машу вовремя – будильники попусту голосили на полкомнаты, стороной обходя притупившийся слух спящей. Окончательно расстроившись из-за подобного пренебрежения, телефон заслуженно ушел на покой. В итоге, пусть и с большим опозданием, Маша была разбужена мамой. Пришлось в спешке носиться по квартире, натягивать одной рукой колготки, другой – застегивать мелкие пуговицы на рубашке. Всухую был пережеван и проглочен один несчастный бутерброд, из-за которого Маша икала всю дорогу до школы. Чтобы отвлечься от тревожного будущего и от дурацкой икоты, которая никак не проходила, Маша попробовала припомнить строчки вчерашнего стихотворения. «Уснуло озеро, уснул и лес…нет, не так, безмолвен лес…потом что-то про русалку…да, не очень выходит» Однако сердце нежно сжалось внутри, заостряя внимание на себе и на испытываемых чувствах. Если бы Маша могла краснеть, она бы залилась краской до кончиков ушей. Было во вчерашнем Сашином поступке что-то личное, искрящееся сокровенным, о чем нельзя было рассказать, не спрятав лицо в ладонях. «И как ему теперь в глаза смотреть после такого? О чем я вообще думала, когда попросила его говорить со мной, пока не усну…это что вообще за просьба такая….дура что ли…» На моменте, когда Маша решала «дура она или все-таки нет», папа окликнул ее с переднего сидения, напоминая о том, что хорошо бы выйти из машины для того, чтобы оказаться в школе. Маша вышла, случайно забыв икоту на заднем сиденье. Фойе, по уголкам которого расположились одиннадцатиклассники, напоминало о недавних школьных сборах. Разумеется, беззаботный шум и гул веселых разговоров, так свойственный ноябрю, декабрьским утром напрочь отсутствовал. Потерянно блуждали вдоль стен или тревожно сидели на скамейках, сложив ногу на ногу, Машины одноклассники. Ценны такие моменты были тем, что обычно невозмутимые и нахальные лица можно было найти в непривычном для них выражении. Красин, не произнося ни звука и полностью игнорируя наличие рядом закадычного друга, задумчиво рассматривал доску почета с маленькими фотографиями учеников. Брусилов, стоящий в нескольких шагах от товарища, облокотился на стену и с искренним интересом рассматривал страницы собственного паспорта, как будто видел его впервые в жизни. Феоктистов и Марков, которые явно бодрствовали половину ночи, вопреки всем чаяниям и предупреждениям Инны Алексеевны, досыпали друг у друга на плече. Тоня с раздражающими щелчками открывала и закрывала колпачок черной гелиевой ручки, за что Коля, сидящий рядом с ней на скамейке, ткнул ее локтем. Олю Маша нашла стоящей у окна в окружении цветочных горшков. Внезапное «привет» заставило подругу коротко вздрогнуть и резко обернуться. - Ты почему не отвечаешь на сообщения? Я уже думала, что вообще не приедешь. - Да я проспала сильно, мама разбудила, собиралась второпях, чтобы успеть. - Слава Богу, что успела, - Оля вздохнула с облегчением и пустым взглядом уставилась в окно. – Считаю людей в черных куртках, чтобы отвлечься, сдурила и подошла к Тоне, так она мне все мозги выела уже, по сто раз переспросила, сколько слов минимум нужно, потом начала перечислять все произведения, которые помнит. - А где остальные? Рита, Соня, кто-то еще? - Не знаю, я пришла сама недавно, наверное, Ольга Анатольевна их увела уже. До того, как за классом пришла Инна Алексеевна, черных курток было насчитано тринадцать штук с половиной (с половиной, потому что одна была наполовину черная, наполовину белая). Дальше все было закономерно и вполне ожидаемо. В голове было то какое-то острое ощущение момента, то сквозящая пустота. Сначала класс. Затем третья парта, второй вариант, Коля Резцов, сидящий впереди. Листы, чистые, режущие белизной взгляд. Ручка. Время, выведенное почерком Марии Михайловны на маркерной доске. Скрип стульев, шелест бумаги, редкие пошмыгивания носом. Не успевая за своими мыслями, Маша строчила быстрее, чем обычно, не обращая внимания на онемевшие пальцы, которые, наверняка, будут болеть вплоть до ЕГЭ. Из 11 «А» класс первым покинул белый как снег Троянов, его выход, спустя два часа от начала написания, сопровождался судорожным вздохом Тони. Потом потянулись одноклассники Риты, которая сидела на соседнем ряду. За час до указанного на доске времени Машины мысли кончились, уставшая рука безвольно упала на парту и осталась лежать. Пришло время перечитать написанное и подсчитать слова …433 слова… «Ладно, нормально…» За окном вяло, нехотя, повалил послеполуденный снег. Часы над доской показывали ровно час дня, когда Маша, прихватив паспорт и ручку, покинула пышущий нервным напряжением класс и, наконец, смогла свободно вздохнуть в коридоре. Снег перестал казаться ленивым и рассеянным, теперь он вносил толику спокойствия и упорядоченности. Солнце скрылось, забирая с собой искры, рассыпанные по сугробам, давая глазам возможность отдохнуть. В фойе 11 «Б» громко обсуждал итоги сочинения, не обращая внимания на шикающего на них охранника, Риты и Сони среди них не было. Машиных одноклассников как след простыл. Хотя, скорее всего, те, кто освободились заранее, уже разбежались по домам, а другие еще пишут, с натугой стараясь уложиться в отведенный срок. Из окна, в которое несколько часов назад тревожно всматривались Маша и Оля, было видно, как на школьную парковку заехал знакомый черный автомобиль. Маша с сомнением проследила за ним взглядом. Интуиция не соврала, выстрелила из лука и попала стрелой в десятку. На морозе показался Саша, а затем, на удивление, из машины вылез и Капитан. Он звонко гавкнул (для Маши, наблюдавшей через окно, этот лай звучал глухо, почти неслышно) на проходящую мимо старушку, которая тут же схватилась за сердце, после чего сплюнула, махнув рукой. Саша виновато улыбнулся, кажется, извинившись за поведение пса, потом что-то сказал бабушке, и та снова отмахнулась рукой, но уже по-доброму, смущенно улыбаясь, как будто отвечая на неожиданный комплимент. Спустя минуту, Капитан уже радостно вилял хвостом, наслаждаясь щедрыми ласками, которые ему подарила старушка. Саша вдруг неожиданно повернул голову, словно почувствовав устремленный на него взгляд, и приветливо махнул Маше рукой. От того, как он отреагировал, как легко улыбался, стало вдруг совсем хорошо. Наскоро намотав шарф и едва застегнув до конца клепки длинной куртки, Маша юркнула из теплого фойе на улицу. Чуть не поскользнулась на ступенях, в последний момент поймала равновесие, и, стараясь стереть с лица неуемную улыбку, подошла к машине. - Привет, - звенящим от радости голосом, поздоровалась Маша. Ей самой было абсолютно непонятно, откуда взялся такой заряд позитива, который заставлял ее чуть ли не прыгать на месте. Наверное, нервное напряжение, миновавшее свою острую стадию после того, как Маша оставила в классе злосчастное сочинение, дало о себе знать и выразилось в такой форме. - Привет, отстрелялась? - Слава Богу, да, - ответила Маша и посмотрела на старушку, все еще треплющую Капитана по голове и, кажется, собирающуюся угостить его конфеткой. Не раздумывая, вежливо поздоровалась и с ней. - Здравствуй, милочка, каких приятных незнакомцев только не встретишь на улице! И этот вот, косматый дьяволенок, а на деле – чудо из чудес, - подтверждая свои слова, она улыбнулась Капитану. – Ладно, пойду я, жених у вас – просто прелесть. Маша неловко кашлянула, посмотрела краем глаза на Сашу. Ноль реакции, и глазом не моргнул. - Спасибо… - Хорошего дня вам, молодежь, и тебе, дьяволенок. Наблюдая за удаляющей старушкой, Маша молча переминалась с ноги на ногу, не имея ни малейшего понятия, как теперь выходить из сложившейся ситуации. Капитан, видимо, желая заполнить паузу, гавкнул, обращая на себя внимание Маши. Она машинально потрепала пса по загривку. - Ну, ты как? Поподробнее…или можешь покороче, - как ни в чем ни бывало сказал Саша. - Не знаю, вроде, все хорошо, отпустило, дело сделано, и все такое… - Развернуто. - Я выбрала рассказать покороче. - Главное, что ты это сделала, поздравляю, - без тени усмешки сказал он. - Спасибо…А ты здесь какими судьбами? - Приехал за документами, Рома…ну, Роман Алексеевич просил забрать и ему завести, вообще-то, - он посмотрел на часы, - секретарь работает до двух с половиной. Боюсь, что уйдет она на полчаса раньше, так что мне бы сейчас как-то до нее добраться. - А…ну, туда же нельзя, сочинение пишут. - Нельзя на третий этаж, где вы писали, он опечатан, а она – на первом, туда можно. - Если тебя арестует, я не буду выступать в суде. - Я об этом и не прошу, - весело откликнулся Саша и полез за чем-то в машину, - но ты сделаешь мне огромное одолжение, если побудешь с Кэпом пару минут, внутрь с ним нельзя. - Грех, с таким хорошим мальчиком не посидеть, - Маша присела и почесала бобтейла за двумя ушами сразу – пес довольно завертел головой. - Спасибо, по гроб жизни обязан буду. - Вот спасибо, удружил. - Это ты пока так говоришь, а когда понадобится чего… - Саша уже взлетел по лестнице, чудом не поскользнувшись на крыльце, и скрылся за дверями школы. Капитан вдруг сделался на удивление спокойным, сел, уставился на Машу. - Ну, чего? Хочешь, тебе про сочинение расскажу? Пес продолжал пилить Машу взглядом. - Допустим, это тебя не интересует, а что тогда интересует? - Что? Люди с тобой говорить уже отказываются? – раздалось насмешливое за спиной. От неожиданности Маша дернулась, Капитан, словив ее реакцию, вдруг поднялся на лапы и раскатисто гавкнул. - Эй, Кэп, тшш, спокойно. Это Вова, он – дурень, но за такое в приличном обществе, к сожалению, не карают. - Твоя язвительность отравила десять километров вокруг школы, - парировал Феоктистов, подходя к Маше и все еще настороженному Капитану. – Чей он? - С…Александра Игоревича, - чуть не сболтнув лишнего, сказала Маша. - Ну…кто бы сомневался еще, - Вова закатил глаза, достал пачку сигарет из кармана, закурил. - Отойди от меня, ты же знаешь, что не переношу этот запах. - А этот небось не курит. - Да че ты привязался?! – вспылила Маша. Капитан, вновь почуяв неладное, зарычал. Маша вдруг поняла, что вообще-то не имеет ни малейшего понятия, что делать в такой ситуации. У нее собаки-то никогда не было… «Если сказать "фу, нельзя", он поймет? Он командам обучен?» - Капитан, сидеть. И…пес послушался, опустился на задние лапы, затих. Вова, будто издеваясь, выпустил дым прямо Маше в лицо, отчего чуть не заслезились глаза. - Неймется? – Маша продолжила нападать, все еще разгоряченная. – Что от меня нужно? - Просто поговорить подошел, - в ответ Вова пожал плечами, после чего сделал глубокую затяжку, но, слава Богу, в этот раз повернул голову в другую сторону. - Язвой меня называешь, а сам ядом плюешься. - Ладно, извини, не хотел обидеть, - вдруг стушевался он, делая последнюю затяжку и бросая окурок в снег. Маша тяжело вздохнула, удерживаясь со всех сил, чтобы не закатить глаза и не ответить что-нибудь едкое. Капитан участливо потерся об правую ногу. - Проехали… как сочинение? - 360 слов, полная дичь. А твое? - 433, аналогично. - Да ладно, зачет все равно будет… - Будет, - согласилась Маша, обращая взгляд на крыльцо. Из школы вышли группой Оля, Соня, Рита, Красин, Брусилов и Марков. Соня, вся красная, настойчиво твердила что-то про последние два слова, про какую-то деревню, название которой перепутала. Через пару минут мальчики, к Машиному счастью, увели Феоктистова прочь, и она спокойно рассказала все подругам, что произошло за то время, пока их не было. Подруги слушали в пол уха, всеобщее внимание занял Капитан, к которому вновь вернулось расположение духа. Почувствовав себя в своей тарелке, а именно в безграничной любви и ласке, он растаял, лизал тянувшиеся руки, стараясь проявить свои чувства ко всем сразу. - Вот ты мне не поверишь, - заметила Рита, возвращаясь к Машиной проблеме, - но Вова бесится, потому что чувствует, что тебе на него по барабану. - Да с чего вдруг? Я никак раньше-то не проявляла свой…как это сказать, прости Господи, love interest. - Это тебе так кажется, а это все равно чувствуется. Смотреть начинаешь на человека по-другому, во взгляде меняется что-то, тактильность пропадает. - Я его и так не щупала особо. - Маша, да емае, ну ты же понимаешь, о чем я говорю. - Ладно, понимаю, но признавать не хочу, - Маша пожала плечами и отвернулась. - Что ему от меня надо? Внимание? Я и так у него его не забирала, мы…ну…друзья, такие же, как раньше были. - Ну-ну, - Соня вставила свои пять копеек, опуская руки в свежий сугроб и набирая в ладони снег. - А где Александр Игоревич вообще? – спросила Оля, бросив подозрительный взгляд на его пустующую машину. - Говорила мне бабушка, что отбоя от поклонниц у меня не будет, была права, - рядом, как и земли вырос, возник Саша с папкой в руках. - Здравствуйте, Александр Игоревич, - хором поздоровались девочки. - Здравствуйте, здравствуйте, все собаку мою тискаете, он уже опух от любви этой. - Так он у вас такой хорошенький, - Соня смущенно улыбнулась, отдавая поводок, который зажимала в мокром от снега кулаке. - Чем больше вы это повторяете вслух, тем больше становится его эго. Ладно, нам пора. Маша, спасибо, что присмотрела, всех поздравляю со сдачей сочинения. А теперь два огромных шага назад, чтобы я вас не задавил, - договаривая последнее предложение, Саша запустил в машину Капитана, бросил бумаги на пассажирское сиденье. Девочки послушно отступили назад, достаточно далеко для того, чтобы Саша, неслышно для остальных, добавил: - Пока, вечером спишемся. Еще раз поздравляю. Когда он уехал, Рита повисла на Машином плече, повторяя один и тот же вопрос: - Ну и когда вы успели так сдружиться?