***
майк заходит в незапертый дом. богатый, просторный. и мертвый. — честер? — кричит он из прихожей. ответа не следует. сердце на секунду забывает, как биться, а затем заходится во всплеске адреналина. — твою мать. честер! честер! — майк кидает куртку на вешалку и бегом проносится по коридору, широкому коридору, полному дверей… — не кричи, — он слышит слабые шаркающие шаги, и дверь напротив открывается. майк встречается глазами с ним. со своим партнером, соулмейтом… братом. что не так с его глазами? будто стеклышки пивных бутылок — неживые. и сам он весь, тощий, маленький, в этой безразмерной одежде и с… майк успевает выхватить взглядом глубокий порез на правом сгибе локтя, залитый густеющей темной кровью. — извини, — бурчит честер, подаваясь вперед, утыкаясь головой в грудь майка. — извини что не встретил. сил нет. совсем. — честер… Господи.! у тебя кровь! — выдыхает майк. сердце заполошно колотится, а в груди друга напротив — бухает тяжелым камнем. но честер не двигается, будто рана не приносит ему беспокойства. майк не решается оттолкнуть его. даже с той целью, чтобы помочь. так они стоят какое-то время, и футболка эмси мокнет-мокнет… а он сам не плачет, а смеётся, тихо, почти беззвучно. чес начинает всхлипывать, рыдать в голос, майк не возражает, майк не говорит «прекращай сырость разводить». потому что хоть майк и не знает, но догадывается, каково ему — другу. его руки перемещаются с выпирающих татуированных лопаток на рельефные ребра, которые так четко выпирают под футболкой, что страшно. честер послушно отходит. его щеки и глаза мокрые, а стекла очков мутные, он отцепляется от эмси, протирая очки краем своей футболки. майк зевает — уже одиннадцатый час. руки чеса подрагивают. напряжённая спина тоже. нос слегка сморщен в злости. на самого себя… майк осторожно берет друга под руку и ведёт в ванную. честер не сопротивляется. честер молчит, и снова дом кажется мертвым, то ли как в фильме ужасов, то ли как в кошмаре, и майк посреди этого бреда тащит ослабевшего друга за собой. в маленькой грязной ванне он помогает честеру промыть рану. на губах у того — слепая полуулыбка. честер смывает загустевшую кровь, мышцы на его руке непроизвольно сокращаются от боли, а майк просто пытается понять, что делать дальше. — я херовый фронтмен. а теперь я обуза. майк на несколько мгновений забывает как дышать. его поражает возмущение. и ярость — на того, кто внушил честеру такие слова. — честер… — майк хмурится и слегка щурит глаза, но честер взмахивает второй рукой, выключает кран. испаряется размеренная, безголосая тишина, наполненная возней у раковины и журчанием струйки. новая тишина виснет — густая, как перед грозой. и как ни бывало ее через пару мгновений. — нет, не возражай, майк, — честер говорит тихо и зло. — с самого начала я был таким. ошибкой. обузой. страшным. слабаком. я никогда не мог справиться со своими проблемами. я никогда не мог взять на себя ответственность. я никогда не извлекал уроков из нотаций. — честер, я не это хотел сказать… майк делает незаметный вдох, пытаясь не начинать крики. честер на него смотрит, сдвину брови. — а что? что тогда? — я хотел сказать, что ты мой друг. майк говорит спокойно, смотря прямо в темно-кофейные глаза под стеклами очков напротив. честер же не может остановить скачущий взор, беннингтон, этот вечный сгусток энергии, крутит между пальцев выуженную из стакана зубную щетку. и слушает. очень нетерпеливо. но едва первая фраза подходит к концу, поднимает брови и выглядывает исподлобья. — и я тебя не брошу. никогда. потому что я люблю тебя. очень.2.
24 ноября 2023 г. в 08:16
«что блин?» — эти слова почему так и остаются у него на языке, не срываясь в мир Божий.
— аам… ты серьезно? — майк выделяет предельно сосредоточенным голосом оба слова.
— серьезно! — рявкает честер. — что, похоже на шутку от тупого дохляка беннингтона?
— эээ… — майк решает не возражать, слишком неустойчив честер сейчас. — давай я к тебе подъеду.
пауза.
— честер?
— хорошо, — выдыхает он обреченно.