Чёртова физика!

У парнишки зазвинело в ушах, на мгновение в глазах потемнело. Ужасные воспоминания отдавались болью в рёбрах. «–Мамуль… Ты ведь приедешь на новый год, да? — Дамиано разговаривал с мамой по телефону, уже предвкушая то, как родитель будет дома. –Дами, разумеется приеду, я ведь обещала, что на новый год буду с вами! Завтра утром наконец-то вылетаю домой, сто семнадцатый рейс. — Мама тепло улыбнулась по видео-связи, вызывая у сына такую же улыбку. — Ты только передай папе, что меня с аэропорта забирать не нужно, хорошо? –Сама приедешь? Ма, у тебя ведь сумки очень тяжёлые, ты после самолёта уставшая… –Все хорошо, милый, я с этим сама разберусь. У меня просто дела сразу после аэропорта. –Ты только звони, мы с отцом сразу приедем и поможем тебе. — Дамиано плюхнулся на кровать после чашечки чая, зевая прям на камеру. — Ты еще не собиралась спать? Вставать очень рано. –Да, Дами, я вот сейчас спать уже хотела лечь, не беспокойся. Давай, спокойной ночи, папе привет! –Обязательно, мамуль… Спокойной ночи, люблю тебя и очень-очень жду! Звонок сбросился, оставляя парнишку в полнейшей тишине. На душе сразу стало пусто, одиноко. Самое неприятное чувство после разговора. Роза уехала в командировку по работе и уже два месяца находиться в другой стране, далеко от семьи, от детей. Она сама безумно скучала по всем, ежедневно звонила им, слушала как прошёл день у семьи, а потом рассказывала свои новости. Дамиано прозевал тот момент, когда глаза закрылись, а он провалился в сон, пуже предвкушая завтрашнюю встречу с родителем. После долгой разлуки так хочется крепко прижать маму к себе, никуда не отпускать больше. Утром парень проснулся примерно за час, до посадки самолёта в их городе. Хорошенько поел, убрался в своей комнате, да и начал просто залипать в ленту инстаграма. По времени мама должна вот-вот приехать домой, но ни слуху, ни духу. Ровно после этой мысли раздался звонок в дверь, заставляя Давида подскочить на кровати и пулей подбежать к двери первее Даниэле, радостно открывая её. Открыв двери, Давид удивился, что за ней стоит не мама. Перед ним стоял какой-то неизвестный мужчина, что молча протянул парню в руки файлик с документами и газету, уходя и скрываясь в лифте. Дверь закрылась, парень вытащил первую из бумажек в файле и принялся её читать. «Сегодня, самолёт рейсом сто семнадцать вылетом из Америки, города Чикаго в Италию, Рим, разбился прямо после взлёта. Все двести пятьдесят три человека, что были на борту, трагически погибли. Выживших не нашли. Как выяснилось, причиной крушения оказа…» Дамиано сильно сжал лист в руках, не веря своим глазам. Это всё глупая шутка, такого не может быть. –Дамиано. Что там? — Даниэле поинтересовался у сына, не понимая, что за ужас в его глазах. –Мама… Давид неглядя протянул отцу помятый лист, закрывая рот рукой. Из глаз моментально потекли слёзы, что обжигали щёки. Дышать становилось трудно, боль в сердце не давало покоя. У маленького мальчика перед глазами рухнул целый мир. С момента новости прошёл день, может, три дня. Или вообще прошло больше недели. Время шло в неизвестном направлении. Слезы давным давно высохли, на все дни, что были проведены на кровати, парень пытался поесть или попить, но ком в горло абсолютно не лез. Даже если бы поел, спустя час его вырвет и будет трясти. Даже старший брат, Япоко, узнав новости, забыл про все вокруг и пытался помочь младшему, понимая, что все безуспешно. На восстановление ушло несколько месяцев, походы к психологу, кошмары, таблетки, тонна сигарет. Никакой частички радости в душе не осталось, вокруг давила ненависть к людям, злоба, обида. Жестокость овладела разумом быстрее, чем нужно было. Доброжелательный Дамиано превратился в жестокого и эгоистичного тирана. –Прости, мам, что я такой. — Парнишка в полном одиночестве стоял над тёмной могилой, пуская слезы. — Я стал чудовищем, я устал, мам… Почему ты так рано ушла, зачем?! — в ответ лишь глухая тишина, от которой становилось не по себе. — Знаешь… Я больше никому не позволю себя так называть. Никому, слышишь? Почему… Почему ты так рано ушла? Зачем?! Мне так больно, мамуль, мне очень больно и одиноко без тебя… — Давид присел на корточки, кладя у надгробия нежнейшие розовые пионы, что были украшены белой лентой. Роза эти цветы обожала. — Я не должен был становиться таким. Что мне делать?! Я устал, я не выдерживаю такого давления, мам, почему всё так сложно?! Я хочу, чтоб ты была рядом, я… Я… Я хочу быть таким же добрым, как раньше. Как ты меня учила. Каким я был всегда! — Парень встал на ноги, вытерая слезы с лица, полушепотом выдавливая из себя последние фразы. — Прости меня, извини, я чудовище. Я люблю тебя, очень…» –Да как Вы вообще смеете упоминать мою маму?! — Дамиано не сдержал слёз, сжимая челюсть. — Как Вы смеете называть меня так, как Вам не положено? Почему Вы такая мразь, а?! –Дамиано, следи за своим языком. Итан, удивляясь реакции школьника, аж отлип от стены, не зная, что делать. Парень напуган, плачет и кричит на него чуть ли не во весь голос, а он не знает даже банальную причину. –А Вы за своим следить не пробовали? Знали же о моей ситуации, знали ведь, что у меня нету матери! А уж тем более знали, от чего она умерла! Давид почувствовал тяжесть в груди. В глазах изредка начинало темнеть, руки тряслись, ногти впивались в ладони. Он был на грани срыва, тяжело дышал и уже больше не сдерживал слёзы, что шли ручьём. –Что? — Учитель, услышав сказанное, удивленно открыл рот. — Подожди, Дами… –Я же сказал Вам — никогда в своей жизни не называть меня так! Ни-ког-да! Дальше — тьма. Пугающая бездна. Давид смутно помнил, что случилось. Адреналин ударил в крови, пробковый стенд с грохотом оторвался от стены, отлетая куда-то в сторону. От стенда полетели маленькие кусочки дерева, от рамы. Бушевала злоба. Кулаки уже со скоростью летели в учителя, но вовремя остановились. Даже не остановились. Запястья неприятно перехватили, парнишка был прижат к телу. Попытки выбраться были безуспешны, сколько бы он не колотил Торкио по плечам и сколько бы он не ворочался — ничего не получалось. Крепкие руки удерживали его, поглаживали спину и макушку, а тело постепенно расслаблялось. Тихий шёпот с успокаивающими фразами крутился в голове, окончательно заставляя забыть всё то, что произошло. –Всё хорошо, всё хорошо, Дамиано. Слышишь меня? Физик сам был на панике, совсем не ожидая такой масштабной проблемы. Сказанные фразы не давали покоя, а настолько гневный школьник пугал одним только своим видом. Захотелось уже уйти подальше к директору, нагрубить и наказать, но что-то в душе не давало покоя. –Почему именно я…? — Давид задрожал в объятиях, пытаясь остановить слезы. Руки за спиной заметно отстранились, ослабляя крепкую хватку. — Мне больно, я не могу. –Дамиано, прости. Я не знал всей ситуации, мне правда никто и ничего не говорил… Я даже подумать не мог, насколько у тебя всё серьёзно. –Это Вы извините, Мистер Торкио, я… Извините за мой характер, за всё грубиянство. Это не контролируется. –Не переживай по этому поводу, правда. Ты успокоился? Всё нормально? Парень затупил. Пару секунд выслушивался в тишину, ощущая на себе тяжёлые, но мягкие руки. Захотелось ещё остаться в них подольше, хочеться, чтоб его обнимали, жалели. Этого так давно не хватало… Давид просто прикрыл глаза, прижимаясь к учителю ближе, пытаясь угомонить сбитое дыхание. –У Вас, знаете… У Вас глаза мамины. — Дамиано представил картинку в голове, ощущая тепло на душе. — Такие же карие, добрые. Так-же смотрят с недовольством, но пониманием. Юноша хмыкнул, вспоминая, как мама в детстве ругала его за какую-то серьёзную шалость, смотрела своими злыми глазами, но в них была такая частичка понимания, что, возможно, это не просто так, возможно так было нужно. Это ведь она не уследила за ребёнком, позволила устроить дома неугомонное торнадо. –Я, наверное, пойду. — Юноша отстранился, пряча стыдливый взгляд. — Ещё раз извините… –Можешь идти, всё хорошо. Дамиано забрал свой рюкзак, осматривая то, что случилось в кабинете. Доска буквально в щепки, находится чуть ли не в противоположной части кабинета, от чего стало как-то не по себе. Дойдя до двери, он заметил, что физик провожает его взглядом, поэтому повернул голову на Мистера Торкио. Учитель по доброму улыбался, сверкая глазами, будто сделал что-то волшебное. От такого зрелища дыхание перехватило. Картинка с учителем так и застыла в голове, вызывая точно такую же ответную. Давид впервые за долгое время кому-то улыбается вот так… Так честно. По настоящему. Выйдя из класса, он первым делом отправился в туалет, нужно срочно покурить и снять этот проклятый стресс. На удивление, в этом же туалете сидел Томас, залипая в телефон. А как только услышал звуки возле себя, то испуганно спрятал вейп, после, облегченно выдыхая. –Дамиа… Мадонна, что с тобой? –Что? Что не так? — Парень вытащил на друга глаза, кидая свой рюкзак и подошёл к зеркалу, рассматривая себя. Подводка под глазами вся потекла. — Матерь божья, чёрт. –Что случилось? Эй, ты плакал… Друг осторожно спустился с подоконника, убирая ненужные вещи в карман. Он редко видит, как Давид плачет, так еще и в школе, но сейчас что-то случилось, и, кажется, серьёзное. Томас осторожно положил руки на плечи парня. –Да там… Физик задел тему про неë. — Парень почесал затылок, нервно сглатывая. От одной только мысли про Торкио в голове всё перемешивалось. Что-то не так. — Я доску разъебал в классе, которая коричневая. Сорвался на него, но он успокоил. Я и забыл про глаза, блин! –Ты панда. –Что? –Ты панда, Дамиа. Посмотри! Раджи наклонил друга, показывая его отражение в зеркале. Тёмные круги под глазами от подводки и правда выглядили так, словно не человек, а панда. С учётом того, что у Давида светлая кожа. Не хватает только ушек и хвостика, для полноценного образа. Дамиано сжал челюсть, пытаясь не заржать во весь голос. Не получилось. Громкий смех двоих парней эхом раздался по небольшому туалету, отражаясь от стен. Аж спокойнее в разы стало. Томас идеальный друг, что развеселит людей даже на похоронах, когда нужно плакать. –Спасибо, чувак. — Парень потянулся вперёд, обнимая светловолосого друга.

***

Луна и Виктория мило беседовали в небольшом ресторанчике, воодушевлённо рассказывая недавние события, что произошли с ними. Показывали картинки в телефоне, смеялись. Кидались взглядами. Шутили. Именно в тот момент, когда первая девушка сложила руки на столе и наклонилась вперёд с лукавой улыбкой, на плечо упала чья-то прохладная рука. –Приветик! Раджи, шмыгнув носом с мороза, довольно улыбнулся девочкам, снимая с себя куртку. Луна, кажется, была готова психануть и высказать все парню Виктории, но, увидив её суровый и такой же недовольный огонёк в глазах, то воздержалась от затеяного. –Вы уже заказывали что-то? — парень присел рядом с Де Анджелис, сразу же обнимая её. –Нет, Томми. Сейчас уже собирались заказать, тебя ждали. –Отлично. Что насчёт спагетти? Да и выпить что-то нужно… Выбирайте, что-ли. И рассказывайте, как вчера прогулялись? Подруга Виктории смущенно улыбнулась, вспоминая, насколько здорово они вчера погуляли. Виктория, расплылась в довольной улыбке, начиная рассказывать любимому в какое классное кафе они пошли, как обматерили машину и прочие маленькие рассказы. Раджи в это время слушал всё с улыбкой, понимая, что не зря отпустил девушку со своей подругой, сам бросая свои планы. Ужин прошёл в хорошей атмосфере, с долгими и интересными рассказами, с кучей смеха. Всё пошло более, чем удачно, без учёта того, что подруга девушки слишком осуждающе на него смотрела. Либо ему… Просто показалось. Да. Это, кажется, самый обычный интерес. Ведь подругам нужно знать, кто с кем встречается, чтоб они не ревели в подушку от горя.