☃️
И все-таки ночь прошла не так хорошо, как казалось Чонгуку с вечера. В сон клонило так сильно, что уснув с мыслями о том, как хорошо он сейчас выспится, Чонгук лыбился даже уже будучи в бессознательном состоянии. Только вот парень не учел того, что его тело окажется злом во плоти и ляжет так, как ему вздумается, даже на какую-то жалкую секунду не задумываясь о том, что его хозяину, вообще-то, на утро может быть мягко говоря не очень хорошо. Чонгук проснулся лёжа на спине с головой повернутой более чем на девяносто градусов в подушку. Так еще и подбородок вверх смотрел! Одна рука покоилась под ягодицей, из-за чего занемела, а Чонгук хотел орать спросонья от стольких ощущений разом. Уже стоя перед зеркалом в ванной, Чон хотел выть раненым зверем — голову то не повернуть! Он даже душ смог принять с трудом, так сильно больно было тянуться к верхней полке со всеми баночками. Чонгуку впервые за пару дней так сильно захотелось домой. В родненьком Сеуле он бы уже давно вызвал на дом массажиста, и после невероятно-расслабляющего массажа, который бы ему обеспечила красивая стройная девушка, отправился бы в СПА. Чонгук любил ухаживать за собой, он мог честно сказать, что в делах уходово-косметических был гораздо более ответственным и строгим, чем любая его подруга. Чего только стоили все процедуры, что парень еженедельно проходил, чтобы держать свое тело в идеальном состоянии. Спортзал он не любил, и как бы качок Мингю не пытался его туда затащить, Гук постоянно отнекивался, не желая тратить свое время на «тупые железяки, которые до меня трогали всякие тупые качки», и спокойно возвращался домой. Чонгук не мог назвать свое тело не спортивным. Да, у него не было шести кубиков пресса, о которых мечтают большинство парней. Не было у него и явно выраженных бицепсов и трицепсов, но все же какие-то мышцы были! Утренней зарядки ему было достаточно, и девушкам, что периодически появлялись на его члене, тоже. Чонгук любил свое тело, но еще больше он любил его ухоженным и мягким. Что с того, если твое второе имя — амбал, но состояние твоей кожи паршивое? Да кому приятно будет касаться рыхлой и сухой кожи живота, лица, рук? Поэтому Чонгук всегда предпочитал почти что купаться в лосьонах. Его любимый, кстати говоря, со вкусом кокоса и макадамии. Ну, в летнее время года Чонгук пахнет манго, но это только потому, что терпеть приторный кокос в жару невозможно! В целом, Чонгук не изменяет любимым орехам. А вот у этого придурка с фермы, вероятно, кожа сухая и неприятная на ощупь. По тому было видно, что фермер любит тягать железо. Ну, может, и не железо. Может у него вместо штанги в одной руке — свинья, а в другой, целая корова, или лошадь. Вот и приседает так каждый день. Кто же его знает, этого амбала-переростка! — Вали из моей головы, контуженный! — Чонгука не на шутку злит, что в таком уязвимом положении, с больной шеей, будучи невыспавшимся, его мозг генерирует мысли об этом фермере. Вот бы врезать ему хорошенько, чтоб не думал, что городских можно с говном мешать. Моментально Чонгук вспоминает вчерашний разговор с Мингю и мысленно дает себе оплеуху: физически не может, иначе голова вообще отвалится. Способен ли он действительно пойти туда и что-то доказывать не пойми какому мужлану? И самое главное — оно ему надо? И ответ напрашивается сам собой — нет. Конечно, Чонгуку ничего такого не надо. Он вообще понятия не имеет, зачем согласился вчера с таким глупым советом друга. Но внутри сидит то, что с пяти лет ему покоя не дает, когда мать диким ором запретила носиться по гостиной как угорелому, потому что обязательно что-то разобьет, и Чонгук разбил. Но не по случайности, а специально пробежал рядом с журнальным столиком и рукой смахнул охренеть какую дорогую вазу. Чонгук знал, что нельзя трогать и ломать что-либо. Его бесило, что ему повторяли одно и то же каждый раз. В десять лет он слезно просил родителей, чтобы те хоть раз разрешили ему пойти домой пешком, а не с личным водителем. Все его друзья гуляли под теплым солнышком после долгих шести уроков, но не Чонгук. Чонгуку было запрещено и шагу ступить самому вне территории школы или дома. Мальчика это бесило, просто жуть как раздражало. Он сбежал с последнего урока и вышел через задний выход. Долго гулял по городу, а когда ноги привели мальчишку в Городской парк рядом с районом Кванакку, с неба на землю обрушились крупные капли дождя. И Чонгуку бы заплакать да затрепетать о том, что он понятия не имеет, где находится, не знает, как ему возвращаться домой, но все, на что был способен малыш — звонкий смех. Люди вокруг убегали, в поисках укрытия от стихии, а Чонгук, вместе с парочкой уличных собак прыгал по лужам и хохотал. Тогда Чонгук впервые почувствовал свободу и больше ее не отпускал. То, что грызет Гука, не позволяя ему сказать четкое «нет» на мысль Мингю, называется очень просто — гордость. Если бы это слово было человеком, то Чонгук был бы первым претендентом на его олицетворение. Не может он просто так взять и оставить без внимания тот позор и унижение, которым его одарил этот Тэ-Тэ. Интересно, этот умник сам себе такую кличку придумал? Если да, то у Чона для него очень плохие новости — он идиот. Хотя, он и без этого идиот. Кто ж будет себе вместо домашних питомцев заводить Алабаев? Чонгук знал эту породу. Когда изучал породы собак, в душе горе-ветеринар ужасался тому, на что способны эти псы. Несмотря на свою красоту и древнее происхождение, эти среднеазиатские овчарки могут запросто оставить без руки. Конечно, все дело в хозяевах и в том, как они воспитывают своего питомца. В этом к Тэхёну даже и не придерешься — его ручной медведь понял его с полуслова. Не сожрал Чонгука. Но благодарить фермера Гук, конечно же, не станет. Лучше бы было, если бы пес вообще на него не кидался. Агрессивно почистив зубы, Чонгук вышел в комнату и натянул на себя домашние штаны и кофту, не забыв про тапочки, что любезно предоставил ему Чимин. Перед Чимином и Юнги он чувствовал вину за свое поведение. Хоть Гук и ни коим образом не обвинял их ни в чем, все же вина за свои психи присутствовала. Нужно с ними поговорить. С твердым намерением обсудить вчерашнее и попросить у Чимина согревающую мазь для несчастной шеи, Чонгук вышел из ванной и направился в сторону лестницы. Снизу слышался шум. Как будто двигают тяжелые ящики. Оказавшись на первом этаже, Чонгук замер, не веря своим глазам. Подозрительно знакомый затылок уже начал ездить на его нервах, пошатывая и так тонкое душевное равновесие. Это не мог быть Тэхен! Что ж за утро то такое! Но Чонгук был уверен, что таких переростков в Андерматте больше нет. Да что там, во всей Швейцарии. Кроме мужчины на кухне не было никого, зато на полу стояли пять или шесть ящиков с…мясом? Около десяти лотков крупных яиц стояло на столе, аккуратно сложенных друг на друга. А этот придурок продолжал стоять возле раковины и пить воду из стакана, из которого пьет Чонгук! Вернее говоря, не только Чонгук, но из него пьют только свои! Юнги и Чимин! А у этого Тэ-Тэ что, своей воды что ли нет? Из погреба показалась светлая макушка, а потом и бубнящий Чимин. — Я не знаю, как уместить туда еще эти ящики, там и так все заполнено! — Чимин выдохнул ртом воздух, словно и вправду физически тяжело подумать, каким образом расставить все мясо там, внизу. Чонгук, кстати, в погребе ни разу не был, а ему очень интересно, что же там хранится. В особняке родителей все запасы хранились в обычных комнатах, оборудованных под определенную температуру. Но это и стоило уйму денег. Почему-то такой вот интересный погреб был гораздо более хорошей и практичной идеей для Гука. Может, ему просто надоел этот шик и блеск. Хотя, нет, это же бред. Чонгук любит деньги и хорошую жизнь. В этом он был уверен. На голос Чимина поворачивается и Тэхён, находя глазами новую фигуру в кухне. Ухмылка на не таком уж и безупречном лице, как считает Чонгук, не заставляет себя ждать: — Доброе утро. Значит, вот так сразу, да? Чонгук не успел и слова сказать, как этому лишь бы позадираться! И совсем неважно, что фермер ничего такого не сказал, кроме как пожелания доброго утра. Главное не что он сказал, а как он это сказал! А тон его был таким язвительным и гадким, что Чону захотелось взять кусок говядины, лежащей в одной из приоткрытых ящиков, и запульнуть его прямо в наглую рожу! — Отвали, — бурчит, еще бы Чонгук не бурчал! — Чонгук! — Чимин выбрался из погреба и вплотную подошел к Чонгуку, заглядывая ему в глаза и многозначительно моргая. — Давай не будем с утра портить друг другу настроение, ладно? Тэхён привез нам мясо и яйца, мы сейчас их поместим вниз, и будем завтракать, хорошо? Чонгук уже было собрался ответить глухое «хорошо», как в дом зашел Юнги, занося последний ящик. Еще мясо? Да куда им столько! — Это последний, — подытожил Мин. — Они охренеть какие тяжелые, ты в этот раз уж слишком расщедрился, Тэ-Тэ. — Ты сам себе эту кличку придумал, или кто подсказал? — ну, Чонгук честно пытался держаться. Пытался сдерживать свои порывы выцарапать мужчине глаза, но это «Тэ-Тэ» сводило его с ума. Лицо Тэхёна помрачнело, а желваки пустились в пляс. — А тапочки ты себе сам такие выбрал, или кто подобрал? — Тэхен не оставил последнее слово за Чоном, мигом отворачиваясь от него, как от надоедливой мухи, с легкостью хватая по словам Юнги тяжеленный ящик и спускаясь в погреб. А Чонгук так и продолжает стоять столбом, не веря своим ушам. Этот фермер снова его доводит! Почувствовав теплую ладонь Чимина на своей талии, Гук отходит чуть в сторону. — Гук-а, прошу тебя, давай не будем устраивать концерт, ладно? — совсем беззлобно и умоляюще просит Чимин. — А чего он меня доводит? — Поверь мне, он и не думал тебя как-то обижать. Не обращай внимания, ладно? Вы не так часто будете видеться, чтобы так реагировать, так что давай успокоимся, и приготовим кофе для завтрака, хорошо? Ну, а что еще Чонгуку остается? Он понимает, что был бы похож на пятилетку, если бы продолжил ту слабую перепалку. Сейчас же лучшая тактика — тотальное игнорирование. Пусть этот мужлан хоть в лепешку расшибется, пытаясь задеть Чонгука, а он не среагирует! Для каждого врага нужна своя тактика, вот и сейчас Гук подстроится под фермера, полностью показывая свое отношение к таким как он, — его не существует для Чонгука. С горделивой осанкой Чонгук прошел к столешнице, стараясь слишком сильно не вертеть шеей, он все еще помнил о том, что та реагирует на каждый поворот. Быстро организовав завтрак, Чимин уселся рядом с Чонгуком, дожидаясь остальных. Юнги с Тэхёном успели спустить ящики в погреб и, помыв руки, тоже сели за стол. К несчастью Чонгука, Тэхен сел прямо-таки напротив, но, беся еще больше, даже не смотрел на подростка. Такое отношение так сильно его сейчас раздражало. Это, вообще-то, план Чонгука — игнорировать и не обращать внимание. «Ну и осёл!», — Чонгук злился не на шутку. Юнги наблюдал за племянником, молясь Богу, чтобы тот не взорвался прямо на месте. — Не стоило и на меня накрывать, — как-то виновато произнес Тэхён. «Ну, ничего себе! Какие мы скромные!», — ногой Чонгук уже отбивал чечетку. Нервы — они такие. — Даже не говори ничего по этому поводу! Ты снабжаешь нас едой постоянно, поэтому, прошу, угощайся, — воскликнул Пак. Тэхён мягко улыбнулся и взял в руки вилку, нанизывая на нее блинчики с творогом внутри. «Мог бы и подольше поупираться, а то ради приличия буркнул что-то про неудобно, и все!», — пережевывая свой блин, Чонгук хотел забрать всю общую тарелку себе, лишь бы Тэхёну больше ни одного не досталось. Самым обидным было то, что Тэхён сейчас бессовестно крал у Чонгука собственного родного дядю и уже ставшего родным Чимина! В прошлое утро они болтали с ним, а сейчас Тэхён был звездой вечера! Точнее, утра. Ревность грохотом стучала по стенкам черепной коробки и сжимала сердце. Дома родители ни разу не уделяли внимание Чонгуку, а тут к нему впервые начали относиться как к равному, как к человеку, с которым можно поговорить, так это внимание так нагло у него забрали. — А ты что, заделался местным покровителем? Всем жителям так развозишь подачки? — все, тушите свет, больше Чонгук сдерживаться не может. — Ну почему же всем, только самым близким, — Тэхён отвечает, смотря на Чонгука самым безразличным взглядом, который только можно представить. — А что, своей семьи нет, чтобы с ними мясом делиться? — Чонгук! — Юнги не на шутку разозлился, стукнув кулаком по столу. Взгляд Тэхёна не помрачнел, но изменения Чон уловить смог. Пока Тэхен беседовал с Юнги и Чимином, самозабвенно забирая их внимание у Чонгука, глаза мужчины блестели. Видимо, они и вправду хорошие друзья. А после дерзости Чонгука черные глаза поникли и лицо словно осунулось. Неужели Чонгук задел какую-то животрепещущую тему, раз за этим последовала такая реакция? Чимин разочарованно выдохнул, сначала опуская голову, а потом поднимая глаза на Тэхёна: — Тэ, прости… — Нет, все в порядке. Я, наверное, пойду, — Тэхён встал из-за стола, направляясь к двери. — И спасибо за завтрак. — Я тебя провожу, — Юнги встал с места, прихватывая свою куртку и выходя за Тэхёном во двор. В кухне повисла тишина. Чонгуку стало немного некомфортно, ведь Чимин редко когда молчал, всегда чем-то заполнял тишину. Но когда он сказал следующее, Чонгук не смог найти, что ответить. — Знаешь, Чонгук, иногда, когда хочешь задеть человека, подумай о том, что твои слова могут сделать на самом деле. Ты не знаешь о Тэхёне ровным счетом ничего, но так сильно злишься на него, понятия не имея какой он человек, — Чимин встал с места, собирая тарелки со стола. — Я не стану уговаривать тебя узнать его получше и тому подобное, но попрошу только об одном, — загрузив посудомойку, Пак обернулся к Чонгуку. — Не делай людям больно просто так. Особенно Тэхёну, он достаточно натерпелся в жизни, чтобы слышать что-то подобное от малознакомого человека. Слов не было, эмоций, чтобы передать свой стыд — тоже. Он понимал, что задел какую-то неприкасаемую тему. Знал, что задел и Тэхёна. Но ведь этого и добивался, разве нет? Хотел ведь найти больную точку, надавить на нее, расколупать, залить ее кислотой, чтобы побольнее. А выходит, что удовлетворения и чувства победы он не чувствует. Он вообще чувствует себя ужасно, понимая, что одно его слово испортило настроение всех за столом. Что ему теперь сказать? Что не хотел? Так ведь он хотел, да и еще как хотел! Задеть хотел, а столкнуться с такой реакцией уж точно нет. На вялых ногах Чонгук поднялся в свою комнату и, схватив свое одеяло, укутался в него с головой, желая спрятаться от всего мира. Выглянув в окно, он заметил, как Тэхён, докурив сигарету, сел в машину и выехал со двора. Отчего-то на душе стало еще паршивее и горче.☃️
Весь день Чонгук провел в своей постели. Чувство, будто встать на ноги, дойти до двери и найти Чимина с Юнги, чтобы хотя бы перед ними извиниться за свое паршивое поведение, было непосильным для мальчика сегодня. Слишком сильное чувство вины захлестнуло парня. Да так, что Чонгук даже телефон отключил, не желая переписываться или смотреть очередное тупое видео. Не привык, что совесть грызла изнутри. Всегда ведь выпускал иголки и ни разу еще об этом не жалел, а тут как будто его подменили. Может быть потому что действительно перегнул палку и задел человека просто так. Да, Тэхён не был мягок в своих высказываниях вчера на ферме, но сегодня мужчина на удивление вел себя спокойно и сдержанно. По правде говоря, Чонгук понимал, что повел себя как обиженный школьник, но в тот момент абсолютно ничего не мог с этим поделать. Злость захлестнула, а обида за перетягивание каната внимания дяди и Чимина окутала всего Чона. И плевать, что Тэхён вряд ли пытался забрать их внимание себе. В тот же момент Чонгуку было тяжело себя контролировать, вот и сорвался. Сейчас он вообще не понимал, почему сразу надыбился и начал плеваться ядом. Мог же промолчать и проконтролировать свое поведение, но что уж теперь. Жалей не жалей, а дело сделано. Причем изменить свое положение будет очень трудно. Чонгук вообще не привык извиняться перед кем бы то ни было. Перед родителями — да Боже упаси. Те сами перед ним должны извиниться. Перед друзьями он никогда не виноват. И вообще, оно у них не принято. Нет, безусловно, если он говорил лишнего, или делал что-то, что могло Мингю обидеть, то простого «Братан, прости» было достаточно. Но такое было невероятно редко. Практически никогда. А тут что делать то? Пойти к Тэхёну и сказать, что ему жаль? Будет выглядеть жалко для самого него как минимум. Вряд ли Ким улыбнется и махнет рукой, говоря, что ничего страшного. Он его даже не знает. Да и Чонгук, как выразился Чимин, понятия не имеет, что Тэхён за человек. С одной стороны, мужчина показался суровым и холодным, не обращая внимание на свои же грубые слова. На ферме вел себя так, словно царь Бог всей Швейцарии, а то и Европы. Это не могло не вывести из себя такого, как Чонгук. Мальчишка привык чувствовать себя правым. И зачастую у него получалось играть эту роль. Не считаясь с чувствами других людей, не обращая внимание на их изменившиеся лица от очередной порции колких слов. А тут не мог. Не мог не обратить внимание на то, что все-таки задел что-то в своем недообидчике. Коснулся чего-то, что принято не ворошить, и тем более не измываться. А чувства удовлетворения нет. Почему? Не может ответить. Сейчас Чонгук чувствовал себя не то что неправым. Угрызения совести родились в Чоне на девятнадцать лет позднее его собственного рождения, и теперь выедали мозг ложками. Он даже заснуть не мог из-за противного гниения внутри. Может, это из-за того, что он так повел себя перед Юнги и Чимином? Они первые за долгий промежуток времени, кто не стали относиться к нему как к тупому эгоистичному ребенку. А теперь, наверняка, так его и воспринимают. Они, наверное, правы. Все-таки такое поведение некрасиво, грязно и позорно в своей ипостаси. Чонгук таковым себя и ощущал — противным и задиристым пятилеткой. Взрослый показал язык, а он разозлился и показал характер. Ну кто так делает? Только дети и он, Чонгук. Так что, вывод напрашивается сам. Только вот раскаивания перед собой мало. Желательно показать самому Тэхёну, что он не такой, каким показал себя в первую и тем более вторую их встречу. Вероятность, что он его не пошлет на три буквы низкая, как и настроение Чона последние часов десять, но попытаться стоит. На тумбочке стоят нетронутые обед и ужин, что заботливо принес Чимин, глядя на грустного Гука, словно сопереживая. Все-таки Чимин добрый. Любой на его месте либо игнорировал Чонгука, либо прописал бы смачного леща, чтобы больше не пытался залупаться на старших. Юнги вот, например, шагу не ступил в комнату Чонгука. Казалось, что его даже дома не было, но Чон слышал его голос с первого этажа — смотрел телевизор вместе с Чимином. Вероятно, Чонгук его разочаровал. Да Чонгук и сам себя разочаровал своей выходкой. Не может найти себе оправдания, оттого и мучается уже битый час. Не привык Чонгук к такому, совсем не привык. Поднявшись на ноги, чтобы хотя бы немного размяться, Чонгук услышал тихий стук в дверь. А потом еще и еще. — Спишь? — Юнги все-таки решил зайти. От этого у Чонгука будто камень с души упал. — Нет, — в такт ему ответил Чонгук. Старший вошел в комнату и присел на стул возле кровати, а сам Чонгук продолжал сидеть в своем коконе из подушек и одеяла. — Что ты делал весь день? — поинтересовался дядя. — Лежал. — Весь день лежал? — Весь день. — И только? — Думал еще, — нехотя пробурчал Гук. — О чем думал? Юнги не злился. Даже не пытался сдержать порывы накричать, потому что тех попросту не было. Видимо, не просто так он не заходил к Гуку весь день. Мин пытался успокоиться, чтобы не наговорить лишнего, хотя Чонгук уверен, тот был ужасно зол. А его отец так никогда не делал. Всю злость всегда срывал на сыне. Успокаивался только после этого, а Чонгук с четырех лет нес в себе такую ответственность, как ярость папы. Проносил через себя и принимал на свой счет. А как еще может воспринимать агрессию маленький ребенок? Только принимать близко к сердцу и на себя. — Обо всем, — словно мяукнул, а не прошептал. — Я…я поступил неправильно, и я сожалею, прости меня. Как же тяжело давались эти слова. У Чонгука словно резко ангина наступила и не давала горлу и звука выпустить. — Я не обижаюсь, Гук-а. Ты вспылил, я понимаю. Еще я понимаю, что у вас с Тэхеном сразу отношения не задались. Я все это понимаю, разные ситуации случаются. Но разве же это повод так срываться на человеке? — Сейчас я все это осознаю, но в тот момент я помню, как обида застелила мне глаза. А он сидел и ухмылялся, я не сумел воспротивиться этому чувству. — Обида? Но на что ты обиделся? — Юнги не был похож на того, кто притворяется, что не понимает. Мужчина и вправду понятия не имел, о чем шла речь. — Я не знаю, мне казалось, что Тэхен забирает у меня вас, тебя и Чимина. И мне так хотелось, чтобы вы обратили на меня внимание. Вчера было так хорошо, когда мы были втроем. Юнги склонил голову, посмотрев на племянника. Тот и вправду был травмированным ребенком. Лишь пару дней назад почувствовал себя принадлежащим настоящей семье. Не семье на бумажках и в паспорте, а семейной теплой атмосфере. А теперь на него не обращали внимания. Дали конфету, и не позволив и раза ее лизнуть нагло забрали. А Чонгук не умеет такое адекватно воспринимать. Кто ж его этому учил? Точно не родные родители. Те вряд ли бы и глазом моргнули на неважное состояние сына. — Гук-а, неужели ты думаешь, что мы с Чимином наигрались с тобой и ты перестал быть нужным? Откуда такие мысли? — Юнги знал, откуда. — Может быть, ты и не заметил, но я очень счастлив, что ты наконец-то тут. Я ждал встречи с тобой так долго, ты ведь всегда выделялся из всей нашей семейки. Мне очень не хотелось, чтобы они завербовали тебя в свою секту озабоченных репутацией и деньгами придурков. Челюсть Чона упала на пол. Слышать такие слова от Юнги было в новинку. Нет, он, конечно, уже понял, что дядя не был фанатом своей семейки, но подобные слова все еще вызывали табун мурашек. Потому что Чонгук был полностью с ними солидарен. Не мог поверить, что кто-то еще того же мнения о его отце и всей его шайке. — Я думал, ты другой. — Да, я могу только представить, что мой братец наговорил тебе обо мне, что ты был таким потерянным в аэропорте. — Ну, точно не то, что ты живешь с мужиком. Я перед отъездом пошутил о том, что может мне трахаться с мужиками, раз девушки его не устраивают, так он чуть челюсть мне не сломал, — выдал Чон. — Ну, тогда боюсь представить, что может ждать меня, если он узнает, — мужчина добродушно улыбнулся. — Я боялся твоей реакции. Не хотел, чтобы ты уехал только из-за этого. — Да как я мог! Ты вообще видел Чимина? Он же такой чудесный, — Чонгук не врал и было совсем не стыдно делать комплименты Паку. — Мне повезло. В комнате повисла тишина. Вроде бы поговорил с Юнги, чего боялся весь день, но на душе легче не стало. — Хён, послушай, я…я не хотел срываться на нем. Я не думал, что говорю в тот момент. Мне сейчас просто ужасно стыдно. Я даже из комнаты не выходил весь день, потому что боялся, что ты теперь во мне разочарован. Юнги вздохнул и подтянул домашние штаны, наклоняясь ближе к Чонгуку. — Гук, я ни в коем случае не разочарован. Ты, скорее, сам разочарован в себе, что в целом понятно. Откуда он такой проницательный тут в горах взялся? Чонгук боится таких людей, которые могут читать его как открытую книгу. Так не пойдет, Чонгук тогда будет слишком уязвимым. Или же в этом нет ничего страшного? Кто же об этом узнает кроме него самого и Юнги? — А еще тебе стыдно не передо мной, а перед Тэхёном. Скажу тебе сразу, тема семьи для Тэ болезненная. Поэтому я отреагировал именно таким образом. Тэхён и подавно. Ты задел его, не думая, что говоришь. — Болезненная? Почему? — Я скажу тебе лишь то, что он остался один. Вообще. Из близких тут у него есть только Чимин и я, потому что когда-то я и он стали лучшими друзьями. В Корее родственников у него не осталось, так что, возможно он и может быть строгим и своенравным, но на то есть причины, — Юнги устало потер лоб, словно за день вымотался как за целый год. — Господи, — Чонгук уронил лицо в ладони и тяжело вздохнул. Шея все еще ныла, но уже не так сильно, как было утром. Он даже подумать не мог, что все так серьезно. Что не просто задел шрам мужчины, а повторно проехался по нему острым лезвием и разворошил нагло до мяса. — Он не плохой человек. На самом деле, если узнать его получше, то тебе откроется его мягкая и светлая сторона. Чонгук и слова вымолвить не мог, так гадко он себя давно не чувствовал. Так погано было ощущать себя ужасным негодяем, плюющим на чувства других людей. Но до этого же он срал с высокой колокольни на чужие переживания и обиды! Что сейчас то изменилось? Скорее всего, дело в том, что Тэхён был близким другом Юнги. — Он, наверное, теперь мне и шагу не позволит ступить на территорию фермы, — надулся. — Я так не думаю, он не обидчивый совсем. А ты что, правда хочешь работать у него? — Юнги был удивлен. Он не думал, что Чонгуку хватит гордости поехать туда снова. — Я думал об этом. Сначала принял решение, что точно нет, но сейчас, почему-то, сомневаюсь в этом. — Ну, а почему нет? Поговори с ним, не думаю, что он откажет. Поговорить? А вот теперь Чонгуку было неловко еще пуще прежнего. И что он Тэхёну скажет? — И что я ему скажу? Я его уже столько раз смешал с дерьмом, что ему будет простительно сломать мне нос. — Не бойся ты его так, он понимающий человек… — А что если нет? Это ты так думаешь, потому что вы лучшие подружки с ним, — пробурчал, надув губы. Какой же ребенок сидит сейчас перед Юнги. — Не попробуешь — не узнаешь, — Юнги встал со стула и потянулся, зевая. — Ферма начинает работу в четыре утра. Если будешь готов, я отвезу тебя завтра перед работой. Я встаю в восемь, а выезжаю около девяти. Просто предупреждаю. Чонгук ничего не ответил, лишь сидел с надутыми губами и смотрел в пол. А когда Юнги уже был готов выйти из комнаты, то тонкий голос его остановил. — Спасибо тебе, хён, и спокойной ночи. — Спокойной ночи, Гук-а.☃️
Заснуть Чонгук смог лишь на жалкие полтора часа, постоянно наблюдая за часами, до жути боясь проспать. Смутный план, что возник в его голове совсем не вязался с реальностью и погодными условиями. Метель бушевала, совсем не оставляя шанса на незанесенные снегом дороги. Все снова замело. Чонгук в очередной раз посмотрел на время на телефоне — 2:47 ночи. Спать было невозможно, постель за день он уже всю залежал, из-за чего даже его священное одеяло уже выводило из себя, потому что свою мягкость потеряло еще на седьмой попытке заснуть. Откинув одеяло и засунув ноги в тапочки, Чонгук все-же решился. Ну, даже если ему это боком выйдет, зато совесть будет чиста. А если все получится, то вообще и разговору нет. Если все получится, то он будет собой гордиться. Стараясь максимально тихо надеть подштанники, что еще пару дней назад ему любезно выделил Чимин, Чонгук старался не думать ни о чем. Просто делать и все. В окно заметал снег, а двора вообще не было видно — все белым-бело. Кое-как одевшись и укутавшись в самые теплые вещи, Гук максимально аккуратно и тихо повернул дверную ручку. Если она хоть раз скрипнет, то Чон за себя не ручается. Он и так на нервах, боясь, что его могут заметить и посадить на жопу ровно, чтобы не рыпался со своими тупыми идеями и дурацким чувством вины. Дверь открылась, на удивление, бесшумно. Благо дом новый и даже деревянный пол и лестница ни разу не скрипнули. Самое безобидное — это спуститься на первый этаж, Чимин и Юнги, даже если проснутся, могут просто подумать, что Чонгук вышел за водой или перекусить чего. Самое рисковое — открыть входную дверь и также бесшумно ее закрыть. Вероятность, что Чонгук сделает это успешно, равна процентам пяти, но кто не рискует, тот не пьет шампанского. А Чонгук шампанское любит, поэтому уже напяливает тяжелые ботинки Юнги на ноги, надеясь, что тот не будет сильно злиться на их пропажу. Хотя, по возвращении Гука домой, Юнги по плану должен еще спать. Аккуратно прокручивая замок и надавливая на ручку, Чонгук чудом удерживает дверь от резкого порыва ветра. Прилагая невероятные усилия, чтобы также бесшумно ее закрыть обратно и не задохнуться от летящего в лицо снега, ему все-таки это удается. Почти вприпрыжку Чонгук летит по двору, не оглядываясь, и лишь оказавшись за пределами двора, за забором, парень оглядывается. Вокруг темнота и метет снег. Рассвет и не думает зарождаться. Да какой там рассвет! Три часа ночи! Вообще, план Чонгука максимально непродуманный. Выйти из дома, дойти до главной улицы, найти кого-то, кто отправляется на ферму на работу и напроситься в попутчики. План тупой как минимум потому, что Чонгук понятия не имел, кто из местных жителей работает на ферме. Вряд ли тут все такие невинные и добродушные, наверняка есть и насильники с убийцами. Но давать заднюю поздно, раз уж начал, то надо идти до конца. Дойдя до главной улицы, Чонгук удивился тому, что кто-то действительно уже стоял и курил возле разогревающихся машин. Неужели значительная часть жителей и вправду работала на Тэхёна? Оглядевшись, Чонгук подметил лишь пару человек, которые выглядели как минимум не как маньяки, и, найдя среди них женщину, Чон выдохнул с облегчением. Вдруг она направляется туда, куда нужно ему? — Простите, — обратился к чуть пухлой в своем пуховике девушке. — Вы, случайно, не на ферму едете? — На ферму, на ферму, а что такое? — девушка была красива со своими нереально большими зелеными глазами и румяными от мороза щеками. — Не подвезете меня? Дело в том, что я новый работник, и совсем ничего там не знаю, — ну, не совсем же он соврал. Речь о работе действительно была. — Это кем это ты собрался там работать, малыш? «Малыш»? Ну, ничего себе. Так Чонгука еще не называли незнакомые особи женского пола. — Я буду работать с кроликами, — сказал, что первое пришло на ум и молился, что Чимин не ошибся тогда, и у Тэхёна действительно были на ферме кролики. — Тэхён совсем с ума сошел со своим распределением обязанностей, — докурив сигарету, девушка выкинула ту в урну рядом и кивнула на машину, мол, садись. Чонгук быстро, не теряя момента, залез в старенький автомобиль и потер друг о друга ладони. Замерзли даже через варежки. Всю дорогу до фермы девушка, которую, как оказалось звали Джанин, без умолку трещала о ферме. Сама она работает дояркой и смотрителем коров. Рассказала во всех подробностях как пару дней назад приняла роды у самой молоденькой тёлки, гордо улыбаясь. Оказывается, на ферме не только мясом занимаются. Там и мех, и молоко, и яйца, и сыр, и даже фрукты и овощи, но в летнее время. Даже лошади есть, только для чего — непонятно. Джанин сказала, что Тэхён лошадей любит, и на этом все. Только вот держал их всего четверо, и никого к ним не подпускал. Сам ухаживал ежедневно за своими подопечными. Чонгук, на самом деле удивился, что Джанин знала английский. Если бы не знала, у него были бы проблемы. Немецкий он в школе не осилил совсем. Заметив, что вдалеке начала виднеться ферма, Чонгук обратил свое внимание на девушку: — Простите, а где я могу найти Тэхёна? Он, надеюсь, уже тут? — Спрашиваешь! Этот мужчина словно терпеть не может лишний час поспать! Начальник ведь, может вполне спокойно положиться на нас всех, но нет же, приезжает самый первый и контролирует каждое наше действие, — усмехнулась Джанин. — Но я это не со зла, ты не подумай. Я его очень как человека и босса уважаю. Без него тут бы все развалилось. Да и не урод далеко! Хоть смотреть приятно на него. Такие красавчики тут редкость. Чонгук вдруг подумал, насколько хорошо эта Джанин знает Тэхёна, но не придал этой мысли особого значения. — Приехали! — Джанин заглушила мотор. Чонгук вышел из машины, гневаясь еще большей метели тут, почти что в лесу. Дойдя вместе с Джанин до забора, Чонгук огляделся, совсем не видя куда ему идти. Да и не зная, вообще-то, тоже. — Иди в ту сторону, как только увидишь деревянную постройку, то сразу поймешь, она тут одна такая. Тэхён до первого обхода обычно там! — прокричала сквозь свистящий ветер Джанин. — Проводить не могу. Нужно к моим девочкам! — Спасибо, что подвезли! — прокричал Чонгук ветру, потому что Джанин уже явно не могла его услышать. Приняв все усилия, чтобы пройти сквозь этот звенящий ветер, Чонгук принялся ступать по снегу. Дорожки еще не были расчищены. Всей душой Гук надеялся, что Бао был где-то далеко отсюда и не сможет сожрать его прямо тут. Его же даже не найдут в этих сугробах! Завидев вдалеке небольшой деревянный домик, Чонгук возликовал внутри, принимаясь шагать быстрее. Как только он зашел на крыльцо, то в покрытом морозом окне Чонгук заметил Тэхёна, пьющего кофе и всматривающегося в какие-то бумажки. Вероятно, отчеты. Хотя, черт его знает. Чонгук как будто только сейчас понял, что он сделал. Он вылез из теплой постели в три часа ночи и отправился к черту на рога. Чтобы что? Вдруг Тэхён его сейчас пошлет далеко и надолго? Засмеет и скажет, что Чонгук дурак, и не ошибется ведь. Таковым себя Чон и чувствовал, пробираясь через снежные заносы, чтобы пикнуть тихое «Извини». Взяв свои страх и неловкость в кулак, Чонгук постучался, на что голова Кима сразу же повернулась в сторону входа. Когда мужчина поймал взглядом лицо Чонгука, тот захотел спрятаться где-нибудь в сугробе. И плевать, что с первыми лучами солнца его было бы видно. Гука и его синий нос. Когда дверь перед лицом парня распахнулась и на него посмотрел ничего не понимающий Ким, Чонгук лишь шире распахнул глаза и со страху пискнул: — Ну, я пойду, доброй ночи! Только вот Тэхён оказался умнее и поэтому схватил дурного за капюшон, затаскивая его в теплое помещение, потому что ресницы и брови сбегающего уже стали белыми. — Ты чего тут делаешь в такое время? — спросил Тэхён, закрывая дверь, чтобы та не выпускала тепло, что давали несколько обогревателей сразу. А Чон как будто язык проглотил. Тэхён смотрел на него совсем не ненавидящим взглядом, а каким-то встревоженным. Словно он и сам испугался. — Чонгук, ты как сюда добрался? — продолжал настаивать Тэхён. А Чонгук как только пытался открыть рот, тот сразу закрывался. Не мог выдержать тупости своего хозяина и сказать хоть слово. Вот Чон и стоял как рыба, то открывая, то закрывая свою варежку. «Ну, давай же, Чон, ты же такой трепло, так любишь возникать, сейчас в чем проблема?» — думал сам о себе. — Чонгук, что-то с Юнги или Чимином? Что случилось? Чонгук только и мотнул головой в отрицании, продолжая почему-то быть немым. Тэхён вообще растерялся. Знает ведь, что эта принцесса вряд ли просто так бы приперлась сюда по такой погоде и в такое время. И теперь он вообще ничего не понимал. — Так, давай-ка ты выпьешь чаю, а потом все мне расскажешь, — выдохнул Тэхён. И почему он такой добрый сейчас? Или же просто ведет себя как нормальный взрослый человек? Чонгуку было некомфортно. Он надеялся всем сердцем, что Тэхён на него наорет, или же выставит за дверь, или же высмеет за желание извиниться. Мужчина усадил Чонгука за стол, искренне переживая за его состояние. Парень как будто контуженный, ни на что не реагирует. — Чонгук, я не смогу тебе помочь, если ты не… — Прости меня за мои слова о твоей семье, мне очень жаль, и я не хотел тебя задевать! Точнее я хотел, но не так! Я не хотел сделать тебе больно! Юнги и Чимин продолжают говорить о том, что ты хороший человек и что я так отношусь к тебе беспочвенно! Но я не хотел так сильно задевать тебя, прости, пожалуйста! — громко и быстро протараторил Чонгук, пряча лицо в руках после. В домике поселилась тишина. Дуновения ветра свистели в щелях и прерывали эту неловкость, осевшую уже кажется на всех поверхностях. — Хорошо, я принимаю твои извинения, — наконец сказал Тэхён. Чонгук раздвинул пальцы, и в щель между ними посмотрел на Кима одним глазом. Теперь стало еще более неловко. — Что? — Что? — Ты не шутишь? Я ведь правда обидел тебя, подумай хорошо, — Чонгуку не верилось, что тот уступит ему без склок и разборок. Он даже представлял, как Тэхён в порыве раздражения бросает в стену кружку с горячим кофе. Отец же всегда так делал. Орал и бросался вещами. Не бил Чонгука, но зато разрушал все вокруг. Психику сына в том числе. — Все в порядке, Чонгук, — Тэхён усмехнулся, и Чон подумал, что тот, может быть, еще не проснулся. — Я не стану на тебя обижаться. На обиженных воду возят. Ты, вероятно, приревновал ко мне Чимина и Юнги и просто начал защищаться. Я это только потом предположил. Чонгук сидел с откровенно открытым ртом. — Ничего я не ревновал! — своим пыхтением Чонгук себя и выдал, на что Тэхён лишь усмехнулся, подтверждая свои догадки. — Хорошо, я понял. Чай будешь, или кофе? И вот так просто? Тэхён не станет развивать этот диалог? Выводить Чонгука на чистую воду? Докапываться? — И это все? Ты даже не будешь злиться на меня? Я, как минимум, должен быть тебе неприятен. — Ты мне не неприятен. Да, ты вспыльчивый и заносчивый, но это в силу твоего возраста и благодаря среде, в которой ты вырос, не более. Ты и так достаточно промучился, раз приехал сюда каким-то образом, вероятно, с Джанин, чтобы просто извиниться передо мной. Все в порядке, я задел тебя, ты задел меня. Мы квиты. — Но как ты задел меня? — А как же твои тапочки? Забыл уже? Чонгук только рассмеяться и смог. То, с каким серьезным лицом Тэхён это произнес поражало. Он и вправду умеет держать эмоции под контролем. — Откуда ты знаешь, что я приехал с Джанин? — Только она приезжает ровно в это время, — ответил мужчина, наливая кипяток в кружку. Тэхён и вправду не стал разводить из той ситуации проблему. Чонгук не был готов к тому, что все пройдет так легко и просто. Неужели он поспешил с выводами о Тэхёне, называя его всевозможными гадкими словами у себя в голове? Оказывается, мужчина совсем☃️