***
Август, 1996 год, поместье Ноттов, графство Кент, Англия. От приятной прохлады воды и впрямь стало полегче, а слёзы унялись. Раскинув руки и прикрыв глаза почти расслабленно, Гермиона лежала на воде под припекающим, пробравшимся сюда через купол и крупные тропические листья солнцем. Иной раз здесь, наверное, очень легко уснуть. Но не сейчас. Позади послышался топот — кто-то бежал со всех ног в зимний сад. И буквально через пару секунд, пока Гермиона вставала, на всякий случай нащупывая палочку в кармане шортов, неизвестный уже нырнул головой вперёд в бассейн. Не такой уж и неизвестный, на самом деле: красные полосы на спине его выдали. А вот когда он, немного проплыв под водой, вынырнул перед Гермионой и встрепенулся всем телом, она бы, пожалуй, узнала Нотта не сразу — его волосы, обычно являющие собой живописный кудрявый беспорядок, стали из-за воды непривычно прямыми и прилипли к голове. Хотя невероятно удачная линия челюсти, о которой вечерами в гриффиндорской спальне периодически шептались Лаванда и Парвати, всё так же украшала лицо Нотта, без того смазливое. — О, привет. Какими судьбами? — Тон Теодора оказался куда более дружелюбным, чем Гермиона того ожидала, и выражал скорее вежливый интерес, нежели неприязнь. А потому она, успевшая напрячься, немного выдохнула и пояснила: — Ох… глупо вышло. Пыталась остановить Малфоя, ему ведь опасно вылезать из дома, да и вернуться камином обратно уже не выйдет — защитные чары блокируют сеть, но он меня не послушал и… — А, Драко тут? — оживился Нотт, потирая глаза ладонями. И вдруг, посерьёзнев, подошёл к Гермионе поближе, пробираясь через воду. — Слушай… Так это правда? Что Нарцисса послала Лорда? — Да. Нотт закивал и негромко, будто бы обращаясь к самому себе, сказал: — Хорошо. Гермиона сразу же ощутила к нему прилив расположения. Теперь она ещё прочнее убедилась в том, что раньше воспринимала слизеринцев слишком уж плоско — отчего-то в её воображении они, как правило, сидели в мрачных замках (над которыми неизменно светила полная луна и кружили летучие мыши) и за продолговатыми столами плели интриги с бокальчиками чего-то подозрительно красного в руках… Хотя Нотт и впрямь легко сошёл бы за вампира. Не за настоящего, правда, а за того, что существует лишь в магловской романтичной беллетристике. Было что-то хищническое в его повадках, взгляде и голосе, причём чувствовалось это всегда, буквально всегда — даже когда он описывал строение какой-нибудь китайской жующей капусты на травологии или зачитывал вслух эссе по трансфигурации. Гермиона знала, хотя предпочла бы не знать, что к моменту окончания одного из таких вот его выступлений, длинных и не особо-то интересных, трусы Парвати были уже насквозь промокшими. Лаванда при этом упоминала что-то насчёт скрещивания бёдер, но в суть Гермиона не вникала. Сама она если и ощутила себя тогда мокрой, то лишь фигурально — из-за обилия воды в том сочинении. — И где Драко сейчас? — поинтересовался Нотт, возвращая Гермиону, успевшую мысленно перенестись на урок любимой трансфигурации, обратно в поместье. — Ушёл с Паркинсон. — Она, насколько могла, равнодушно пожала плечами в ответ. — Так вы там все вместе в Норе живёте? — улыбнулся Нотт, глядя на Гермиону с нескрываемым любопытством. — Не поубивали друг друга? — Как видишь. — А чем он вообще там занимается? — Он… — И всё же что-то заставило Гермиону вернуться обратно в класс трансфигурации. Ведь она запомнила: Малфой тогда эссе сварганил наспех, как раз во время долгого выступления Нотта, рядом с которым и сидел. Сочинение вышло совсем коротеньким, но настолько метким, креативным и изобилующим интересными мыслями, что Гермиона невольно подумала — на месте профессора МакГонагалл она бы поставила Малфою балл повыше. Мерлин… Как она раньше не замечала? Как хорошо, что не замечала. Потому что сейчас от этих воспоминаний что-то опять предательски затрепетало в её животе. Очнувшись и осознав, что пауза затянулась, хотя Нотт и сам с виду погрузился в раздумья, Гермиона поспешно ответила: — Он много читает. После этих слов Теодор посмотрел на неё внимательно, настолько, что становилось немного не по себе. Прислонившись к бортику бассейна неподалёку от Гермионы, он немного помолчал, а потом спросил: — Говоришь, пыталась остановить Драко? — Ага. Хотела вытащить его из камина. А в итоге… пламя забрало и меня. — Так ты вручную пыталась вытащить? — Теодор с подозрением прищурил глаза. — Ну… да. — Почему не магией? «Потому что я очень хотела к нему прикоснуться». — Сказала же, сглупила. — Мне казалось, ты хладнокровная девочка. А ещё — примерная. Только вот… Примерные девочки не прыгают в бассейн одетыми, — заключил Нотт, на лице которого так явственно отражался мыслительный процесс, что это даже раздражало. — Ладно, разве что одетыми в закрытый купальник и убогую резиновую шапочку… Кстати! Видел твои шортики — милота. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона, радуясь, что Теодор сменил тему, хотя появившийся в его тёмно-карих глазах плотоядный блеск немного её покоробил. — Мне тоже нравятся. — А можно просьбу? — сказал Нотт, а затем, заручившись ответным кивком, продолжил тоном, в котором считывался подвох: — Не ходи так по Норе. По возможности. — Почему? — Да Драко, боюсь, совсем обдрочится. — Нотт печально вздохнул, качая головой. Его взгляд при этом оставался сосредоточенно-хитрым. — Насколько я понимаю, он там у вас на воздержании, бедолага… Ты над ним так не издевайся, ладно? — Я… э-э… обычно и не хожу в этих шортах. Так, в штанах спортивных. Старых, — смущённо пожала плечами Гермиона, а про себя подумала — по прибытии первым же делом отправит этот хлам в мусор. — Вот и правильно! — с важным видом закивал Теодор. — Штаны на страже целомудрия, скажем так. Да, определённо надо отправить их в мусор. Или отдать миссис Уизли — сгодятся на тряпки. — И всё-таки. Зачем ты прыгнула в бассейн? — Теодор беспощадно вернулся к теме, которую Гермиона была бы не прочь оставить в покое. — Либо у тебя что-то случилось, либо ты никакая не примерная девочка. А может, и то и другое. — Тебя всегда с похмелья тянет на дедукцию? — хмыкнула Гермиона в попытке отшутиться. Нотт коротко расхохотался. — С похмельем, Грейнджер, неплохо справляются соответствующие зелья. А вот с провалами в памяти — увы, нет. Так что ты совершенно права — похоже, это привычка. Продолжая посмеиваться, он подтянулся, оперев руки о бортик, и сел на него, но тут же скорчился от боли и соскочил обратно вниз, чертыхаясь. — Спина? — участливо поинтересовалась Гермиона. — Да нет, гхм… Пониже. А почему — не помню в упор. Не дедукция, но самая банальная интуиция подсказывала: некоторые загадки, пожалуй, лучше оставить неразгаданными. В надежде наконец перейти к более нейтральной теме Гермиона сказала: — Очень красивый сад. — Он потрясающий. — Теодор, запрокинув голову, медленно обвёл глазами стеклянный купол, и его улыбка отчего-то показалась Гермионе какой-то уж очень печальной.***
— Драко… Это имя, должно быть, очень нравилось Пэнси, судя по тому, сколько раз за акт соития она его произнесла, стоная и охая совсем как труженица хогсмидского борделя «Липкие забавы». Завсегдатаем подобных мест Драко вовсе не был, он посетил его лишь раз во время бурного празднования дня рождения Тео и, помимо ярких впечатлений, вынес оттуда какую-то мелкую и очень кусачую лобковую живность. Благо мадам Помфри не имела привычки задавать лишние вопросы. С Пэнс же до этого дня он трахался всего один раз, да и то будучи сильно навеселе после вечеринки по случаю окончания СОВ. О том перепихоне у Драко остались лишь обрывочные воспоминания, но вот Паркинсон, похоже, приняла всё близко к сердцу и решила, что они стали самой настоящей парой — во всяком случае, это явно считывалось по её письмам. Что ж, пускай, решил Драко, нынешним летом ему это только на руку. Паркинсон была девушкой очень миниатюрной во всех смыслах: ощущение, будто он надругается над бедной дюймовочкой, Драко не покидало, хотя растеклась Пэнс образцово, подобно Чёрному озеру по весне, да и вела себя так, словно получает по оргазму в минуту как минимум. На деле явно не приблизившись даже к первому. Вначале Драко для приличия спросил, не больно ли ей, на что получил ответ, что ей очень хорошо, и впредь попытки корчить из себя благородного рыцаря оставил. Сейчас разбираться с тараканами Паркинсон ему стало мучительно лень — дорвавшись до долгожданного девичьего тела, Драко чувствовал себя так, будто бросился разворачивать подарки рождественским утром лет эдак десять назад, когда эта пора ещё ассоциировалась со сказкой, а не с запахом перегара. И поз успел сменить, пожалуй, слишком много для одного захода. А завершить всё это дело Драко решил, нависая сверху над Паркинсон, держа вытянутую руку на её тонкой шее и переводя взгляд с подпрыгивающих в такт резким толчкам грудок на обращённые к нему зачарованные зелёные глаза — в них читалось что-то, очень сильно напоминающее благоговение, и это было единственным, что казалось в Пэнс настоящим в тот момент, пусть и странноватым. Мысленно пообещав вернуть ей задолженность по оргазму позже, уже, наверное, в Хогвартсе, Драко ещё немного потискал Паркинсон, а затем стал подгонять её одеваться. Вскоре они спустились в гостиную, но не обнаружили там Грейнджер. Однако долго искать не пришлось. Ориентируясь на звуки всплесков, они с Пэнс прошли в зимний сад, где их взорам открылась занятная картина: Тео, коварно посмеиваясь, обильно, неуёмно обрызгивал Грейнджер водой подобно долбаному двенадцатилетке. Вероятно, именно он и столкнул бедняжку в бассейн — Драко бы этому нисколько не удивился. — Заколдую! — пытаясь отворачиваться и брызгаться в ответ одновременно, грозилась Грейнджер сквозь смех. — Серьёзно, Теодор! Последнее предупреждение! Решил втереться в доверие, значит… О, он это умеет. Теперь превращение Теодора в такое красивое и лаконичное «Тео», можно не сомневаться, — всего лишь вопрос времени. Порой Драко очень раздражали экстраверты. — Слушай, Гермиона… — Заметив вошедших, Нотт оставил ребяческое занятие. — Ты разбираешься в драконах? — Постольку-поскольку, — покосившись на Драко, ответила Грейнджер. Её улыбка успела несколько угаснуть. — Да никак породу не пойму… — Уже вылезая из воды, Тео притворно прищурился. — Это кто тут у нас? Уилтширский благородный? Или всё-таки Оттери-сент-кетчуповский обыкновенный? — Кэчпоулский, — машинально поправила Грейнджер. — Или всё-таки Оттери-сент-кэчпоулский обыкновенный? — Тео исправился, но вышло всё равно несколько косноязычно. — Иди на хер, — закатил глаза Драко, хотя и понимал в глубине души, что соскучился. А потому обнял выбравшегося на сушу Нотта, пожалуй, крепче, чем следовало бы, и даже, чего уж там, слегка оторвал его от земли, но недовольную мину при этом всё же сохранил. А отпустив, слыша фоном, как Пэнс чмокает Тео в щёку в качестве утреннего приветствия, он перевёл взгляд на Грейнджер — действие опрометчивое… Она вылезла из бассейна — Драко почувствовал, будто вовсю в нём тонет. Отец частенько говорил, что матерная ругань — удел простолюдинов, но ничего, кроме брани, в тот момент в сознании не осталось. Что толку от одного перепихона? Драко увидел всё это. Крошечные шортики. Белая футболка облепила тело, ткань повторяет форму тонкой талии и… маленьких горошин сосков. Большие блестящие глаза, а в них — что-то по-странному воинственное. Копна густых, растрёпанных кудрявых волос и хрупкая маленькая фигурка. Сочетание, чего греха таить, потрясающее. Болезненно манящее. И Драко сказал себе совершенно ясно: он хочет Грейнджер. Она ему — какое всё-таки идиотское подростковое словечко — нравится. Нравится… И Драко, кажется, является самым дефективным блюстителем крови во всей Магической Британии. Раздражённо дёрнув подбородком, Грейнджер склонила голову над бассейном и принялась выжимать воду из волос — и отчего она навесила на лицо это надменное, гордое выражение? Должно быть, почувствовала, что Драко намеревается сказать. А сказать хотя бы что-то стоило. И необязательно кучу гадостей — одного ёмкого словечка будет вполне достаточно. — Первая грязнокровка в Нотт-мэноре, да, Тео? Чувствуя, что глаза Грейнджер вот-вот просверлят в нём дыру, Драко тем не менее даже не взглянул на неё в тот момент. А Тео в ответ с неуместной торжественностью в голосе изрёк: — Всё возможно, я статусами крови своих гостей не интересуюсь, знаете ли. И скажу так, друзья: я горд быть хозяином поместья в этот переломный мо… — Тео! — воскликнула вдруг Паркинсон, хватая Нотта за ладонь, когда он для пущего драматизма ею взмахнул. — Кольцо! Тео с ужасом уставился на собственный левый мизинец, на который, в отличие от большинства других его пальцев, ничего нанизано не было. И тут же сокрушённо запустил руку в мокрые волосы. — Вот чёрт… Чёрт! Теперь только по ломбардам искать… — Может, где-то в доме валяется? — предположила Пэнс, а Грейнджер осторожно спросила: — Ты всем своим гостям доверяешь? — Нет, конечно. Постоянно что-нибудь пропадает. Да мне по большей части плевать… — пояснил поникший Тео. — Что поделать, тут половина Лютного переулка. Ладно, сейчас, может, только четверть. — Почему? — спросила Грейнджер. — Из-за Сиенны пришлось разогнать оборотней и им подобных. После упоминания сестрёнки Блейза в голове у Драко сразу же шевельнулась догадка. Но Грейнджер сообразила куда быстрее. — Тут блокируется трансгрессия? — спросила она у Тео и, когда он кивнул, выхватила палочку из кармана и резко рассекла ею воздух: — Гоменум ревелио! — А после, когда что-то едва уловимо шевельнулось среди зарослей папоротника, сразу же: — Экспеллиармус! Чья-то палочка взмыла вверх и в ту же секунду была притянута Грейнджер при помощи Акцио. И пока во всё тех же зарослях с кого-то стремительно сходили дезиллюминационные чары, Драко мог думать лишь о том, как чертовски соблазнительно она выглядит. Было что-то очень особенное в том хладнокровии и педантичной вышколенности, с которой Грейнджер держала волшебную палочку. Это не изнеженная Паркинсон — перед немногочисленными присутствующими предстал настоящий воин. И Драко очень захотелось обезоружить её. Можно путём классической дуэли — наверняка она стала бы интересным соперником. Но даже лучше… взять Грейнджер грубой силой. Повалить на землю и выдрать дурацкую палочку из рук. А потом… Драко, злясь на себя, переключил внимание на пропитую физиономию торговца палью и прочими сомнительными товарами Наземникуса Флетчера. Вот и решилась несложная загадка — очевидно, барыга отправил бесхитростную Сиенну рисовать, чтобы она не путалась под ногами и не мешала ему обчищать дремлющее поместье. Полностью отойдя от маскировки, Флетчер теперь поднимался на ноги, затравленно озираясь по сторонам. Встреча, можно сказать, удачная… На самом деле, Драко и не сомневался, что у Тео ему повезёт именно таким образом, и, отправляясь в Нотт-мэнор, рассчитывал убить сразу двух зайцев. В убийстве второго как раз Флетчер, вероятно, и подсобит… — Гермионочка! На страже твоей безопасности! — Он раскинул руки в притворной радости. — Под прикрытием, так сказать. — Да что ты, — хмуро отозвалась Грейнджер, пока Тео лихорадочно пытался нащупать палочку, а Пэнс прижалась к Драко, наблюдая за происходящим с выражением лёгкого отвращения. — Знаешь, Гермиона, тебе ведь не следует здесь бывать, — назидательно протянул Флетчер. — А давай так… Я не видел тебя — ты не видела меня, идёт? — Жарковатое пальто для лета, — заметил Драко. — Ну а ты чего сюда полез, мальчик? Трахаться охота? — Игнорируя реплику, Флетчер посильнее запахнул неуместный наряд и нарочито строго погрозил Драко пальцем. — А о матери подумал? Тебе вообще надо сидеть в Норе и носу не… — Что в карманах, Наземникус? — перебила его Грейнджер. — А это вовсе не твоё… Эй! — Он инстинктивно дёрнулся, когда Грейнджер нацелила на него сразу две палочки, что сжимала в руке. — Девочка, не выдумывай. — Предлагаю два варианта на выбор, — бесстрастно отчеканила Грейнджер. — Первый: ты оставляешь пальто и убираешься. — Да не могу я оставить пальто — это передвижной магазин! Вертеться-то как-то надо, Гермионочка… — Второй: я тебя оглушаю и посылаю патронус Грозному Глазу. Тео при упоминании Грюма посмотрел на Грейнджер круглыми глазами и активно замотал головой. Драко не ошибся — разжиться здесь будет чем. А Флетчер вздохнул и обратился к ней уже спокойнее: — Слушай, Гермиона, эти мажорчики… Да с них же не убудет. Они без того тут всё пропьют и проширяют, я-то знаю. Им нас, простых смертных, не понять… Вернёшь палочку? — Он с надеждой сделал шаг в сторону Грейнджер, и она сразу же выпалила: — Остолбеней!.. Арресто Моментум. — Она поспешно смягчила падение Флетчера, потому что силой двух палочек его мощнейшим импульсом отбросило далеко назад. Подбежав к нему поближе, Грейнджер новым взмахом заставила многочисленные карманы его пальто, в основном внутренние, вывернуться наизнанку. Оттуда посыпалась всякая всячина — подходя ближе вместе с Тео и Пэнс, Драко разглядел небольшие статуэтки, столовое серебро и целую кучу ювелирных украшений. Но помимо краденого, некоторые товары его передвижного магазинчика там тоже, к счастью, наличествовали. — Вот оно! — с громадным облегчением выдохнул Тео, который присел на колени рядом с бессознательным телом Флетчера и бегло отыскал заветное кольцо, несколько более тонкое, чем прочие его перстни. — И шоколадная лягушка тоже имеется, — хмыкнул Драко. Грейнджер взглянула на него и тут же, раздражённо поведя бровями, отвернулась. Тео тем временем, протерев кольцо, вернул его на левый мизинец и с нежностью чмокнул. — Браво! — Он затем с благодарностью посмотрел на Грейнджер и бодро вскочил на ноги, пока Пэнс возводила глаза к потолку. — Позволишь? Не дожидаясь разрешения, Тео подхватил ладонь Грейнджер и поцеловал тыльную сторону — легко, но по-ноттовски чувственно, отчего-то бросив при этом косой взгляд на Драко, по-ноттовски хитрый. Слегка обескураженная, Грейнджер скованно улыбнулась. — Пустяки, — пожала плечами она. — Только давай всё-таки обойдёмся тут без мракоборцев, — заговорщическим тоном добавил Тео. — Как-нибудь сам разберусь. Прежде чем Грейнджер успела ответить, со стороны гостиной послышались шаги, и все машинально повернулись на их звук. На ходу нахлобучивая на голову помятый зелёный цилиндр, в зимний сад вальяжно ввалился лепрекон, по-прежнему голый внизу и нисколько не смущённый этим фактом. Его обрамлённый рыжими лобковыми волосами пенис, показавшийся Драко довольно крупным для такого низенького человечка, болтался в такт шагам. — С добрым утром, Тео, — протянул он то ли вялым, то ли томным голосом, звучно и несколько дёргано похрустев шейными позвонками. А затем, осмотревшись, меланхолично добавил: — Ну и что вы сделали с Флетчером? У кого мне теперь покупать обезболивающие? — Это никакие не обезболивающие, — мягко обратилась к нему Пэнс. — Ты и сам знаешь. Вот тебе и повод, чтобы… — Да что бы ты понимала, шмакодявка… — устало, хотя он только проснулся, перебил её лепрекон, и Пэнси вздохнула, поджав губы. — Я сам разберусь, ладно? — негромко повторил Тео, с ухмылкой глядя на Грейнджер, которая, судя по круглым глазам, до этого лепреконских членов ни разу не видела. Да и человеческих, скорее всего, тоже — разве что в учебниках. — Ладно. — Она вновь пожала плечами и принялась сушить одежду чарами горячего воздуха. К сожалению или к счастью. А лепрекон тем временем, просканировав Драко с ног до головы внимательным и явно намётанным взглядом, подобрался к нему ближе и тихо спросил: — Пять галлеонов не найдётся? До пятницы. — Нет, — отрезал Драко. — Проваливай.***
На лице Малфоя играла странноватая улыбка, но что именно в ней было такого странного, Гермиона определить не могла. Он подошёл буквально только что, задержавшись в Нотт-мэноре на несколько минут дольше, чтобы якобы поздороваться с Забини и «нормально попрощаться» с Паркинсон. Теперь, поджидая вместе с ним у дороги «Ночного рыцаря», Гермиона изо всех сил старалась прогнать из головы образ Пэнси, всасывающей и облизывающей его губы. — Слушай, — вдруг протянул Драко со смешком, опять же странноватым. — Не пойму, это какая-то болезнь, которую распространяет Поттер? Одна вылазка — и сразу приключение. — Какое ещё приключение? Так, ерунда, — буркнула в ответ Гермиона, скрестив руки на груди. Драко немного помолчал, глядя на неё глазами, казавшимися несколько более распахнутыми, чем обычно. И выдал: — Обиделась? Гермиона чуть не поперхнулась от удивления. Разве это слово применимо к их взаимоотношениям? — А на правду не обижаются, Грейнджер, — весело добавил Драко. — Какой смысл мне на тебя обижаться, Малфой? — саркастично усмехнулась Гермиона. — В вашей извращённой иерархии я действительно являюсь грязнокровкой. И что с того? Словечко, конечно, мерзкое, но худшим магом, чем ты, я от него не стану. — Уверена? — Можешь возразить? Чем, по-твоему, маглорождённые хуже? Буду рада послушать аргументы адепта чистоты крови, а то, знаешь, пока что мне в вашей логике видятся сплошные дыры! — Грейнджер, у нас тут что, долбаный дискуссионный клуб? — лениво ответил Драко. — Всё понятно. Не можешь ни подтвердить, ни опровергнуть свои убеждения — грош им цена, — заключила Гермиона, а потом зачем-то решила добавить: — Только знаешь, что скверно? Когда твою личность упрощают до примитивных ярлыков. Грязнокровка. Отличница. Примерная девочка. Не сводя изучающего взгляда с Гермионы, Драко немного помедлил. А затем спросил: — Тео тебя в бассейн столкнул? — Сама нырнула, — ответила она с вызовом. — Мне стало скучно. Драко усмехнулся, обнажив ряд безупречных зубов — о, родители бы оценили, не знай они, насколько сомнительной личности эти самые зубы принадлежат. А на щеке проявилась ямочка — милая деталь, которой Малфой явно не заслуживал. Поймав себя на порыве рассмотреть его лицо в ещё более мелких подробностях, желательно с минимального расстояния, Гермиона, мысленно себя браня, отвела взгляд. Дальше до приезда автобуса они стояли молча. «Ночной рыцарь» не заставил себя долго ждать. Любовь к экстриму Гермиона никогда не питала и без особой надобности ни за что не воспользовалась бы этим видом транспорта. Заходя в трёхэтажный фиолетовый автобус, она таила слабую надежду, что его эксцентричный водитель Эрни наконец-то ушёл на пенсию, но, увы, взъерошенный, сумасшедший на вид старик всё так же восседал в кресле. И только его кондуктор, Стен Шанпайк, на этот раз отсутствовал. — Вам куда, ребятишки? — спросил Эрни и бесцеремонно харкнул в окно. — Оттери-Сент-Кэчпоул, — ответила Гермиона. — Южный заезд, если можно. — Пятнадцать сиклей за билет. Плюс пять кнатов за бумажный мешок, если нужен. — А давайте лучше так, — Малфой стал доставать из заднего кармана джинсов золотые монеты, — пять галлеонов за адекватное вождение. Прежде чем Эрни успел ответить, с задних рядов послышалось сварливое бормотание какой-то пожилой колдуньи: — Адекватное вождение?.. Да у него и прав нет. — Помалкивай там, старуха! — рявкнул Эрни, пока Гермиона перебирала в голове всё, что читала об оказании первой помощи при переломах, в очередной раз убеждаясь — у волшебников очень своеобразное отношение к безопасности. — За всю карьеру — ни одного смертельного случая, так что не надо… — А как же тот инфаркт в 1986-м? — не унималась колдунья. — Девяностолетнему хрычу захотелось острых ощущений, я тут при чём? — А сколько скончалось уже в больнице, одному лишь Мерлину известно… — негромко добавила колдунья, но Эрни, игнорируя её, строго взглянул поверх очков с толстенными линзами на Драко и гаркнул: — Пять галлеонов, говоришь?.. Да я уже сорок лет вожу этот чёртов автобус! Думаешь… — Десять галлеонов? — Думаешь, меня можно купить за десять галлеонов, сопляк?! — Ага, — добродушно кивнул Драко. — Более того, я в этом абсолютно уверен. Тут Эрни запрокинул голову назад и сипло расхохотался: — И ты совершенно прав! Министерство платит мне мизерную зарплату. Так и быть, пыл немного поумерю. В салоне пассажиры нестройно зааплодировали, и Драко залихватски поклонился со всё той же странноватой улыбочкой на лице. Гермиона закатила глаза — только лишнего внимания им сейчас не хватало. — А твой приятель сорит деньгами. — Эрни довольно подмигнул ей, убирая монеты, полученные от Малфоя, в бардачок. — Не приятель он мне, — хмуро пробормотала Гермиона и поспешила вглубь автобуса. Она выбрала сиденье у окна. Свободных мест оставалось полно, и ей было очень любопытно проверить, куда сядет Драко. Подальше от неё или… Рядом. Он невозмутимо плюхнулся рядом с Гермионой, которая ощутила прилив неуместного приятного волнения — так близко они теперь оказались. Несмотря на заверения Эрни, мягкой поездки не получалось и в помине. Хотя это и не было так ужасно, как иной раз. «Ночной рыцарь» постоянно трансгрессировал, то высаживая кого-то, то подбирая новых пассажиров, и пейзажи за окном едва успевали сменять друг друга. Часто расстояние между остановками было небольшим, тогда автобус двигался «обычным» способом и его неизменно штормило на поворотах. — Эй, у нас же вроде как сделка! — крикнул Драко, когда во время одной из таких встрясок его в который раз припечатало к Гермионе. — Делаю что могу, но эта крошка своенравная! — Эрни любовно похлопал по приборной панели. Тем временем Гермиону штормило не меньше. Она молилась, чтобы Малфой не заметил, как по её голой коже то и дело предательски пробегали мурашки, когда их колени случайно соприкасались. А один раз она, не удержавшись, сама как бы ненароком коснулась его бедра и тут же в ужасе отдёрнула ногу… Гермиона понятия не имела, что так бывает. Что иногда настолько сильно хочется ощутить кого-то ближе к себе. Она и правда успела пережить достаточно приключений за годы учёбы, но ни с чем настолько иррациональным ещё, пожалуй, не сталкивалась. Приключению под названием «Изгнание из головы чёртова Малфоя» предстоит стать явно не самым простым на фоне прочих… Да лучше ещё пару раз столкнуться с трёхглавым псом. Возможно, в библиотеке Хогвартса, выручавшей Гермиону такое огромное количество раз, отыщется информация по борьбе с нежелательным влечением? Было бы здорово. Но что всё-таки делать сейчас? Здесь, сидя в автобусе, Гермиона могла просто проанализировать переживания и попытаться разложить их по полочкам. Так что же она чувствует? «Я просто хочу трогать его. Уткнуться носом в его шею. Узнать, как он пахнет». Да, запах в деле определённо замешан. Кожа Малфоя, должно быть, аккумулирует особенно влекущий тестостерон. Милостью Мерлина отыщется рецепт какого-нибудь зелья, которое вырубит Гермионины рецепторы. «Хочу запустить пальцы в его волосы». Дурацкий малфоевский генофонд. Дурацкие белые волосы, которые падают на выразительные брови — они потемнее. Такое сочетание должно быть объявлено вне закона, потому как напрочь убивает конкуренцию. «Хочу забраться к нему на колени. Хочу целовать его, как это делала Паркинсон. Чёрт, кажется, я и впрямь не прочь засунуть язык ему в рот». «Хочу, чтобы по крайней мере автобус трясло посильней». «Хочу. Хочу. Хочу. Хочу». «Хочу Драко Малфоя». Вот так просто. Только рассчитывать тут не на что. «Но он сидит рядом. До сих пор не переместился», — робко возразила та маленькая часть Гермионы, которую она пыталась заткнуть все последние дни. «Наверное, я для него как предмет и не более. Есть я, нет меня — ему без разницы». «Взглядов всё-таки было многовато». «А может, дело в том, что я сама на него беспрестанно пялилась?» «И всё равно…» «Да что всё равно? Он полез в Нотт-мэнор, что в его положении предприятие очень рисковое, ради Паркинсон!» «Ради Паркинсон или ради секса? Он же сам сказал Нотту, что в шаге от…» «Серьёзно? Мерлин… Где твоя гордость?» — Разбазаривание магии, — вдруг выпалил Малфой, заставив Гермиону вздрогнуть. — Что? — Просила обосновать? Так вот. Вы, грязнокровные, заявляетесь в наш мир чужими, плодитесь как тараканы, и мало того, что вам элементарно не знакомы наши традиции, образ жизни, так из-за вас уменьшается концентрация магии. — О, псевдонаучные теории подъехали, — усмехнулась Гермиона, про себя радуясь возможности отвлечься от малоприятного внутреннего диалога. — Ты же знаешь, что эта тема с «ослаблением» магии продвигалась кучкой идеологов Салазара Слизерина и никакого экспериментального подтверждения так и не нашла? — Подтверждение можно увидеть своими глазами. Много ли в последнее время магических открытий, изобретений, сравнимых с временами Салазара? — Во-первых, ты сейчас сравниваешь целую эпоху с тем крошечным промежутком времени, что сам живёшь. Это нелогично, — надменно ответила Гермиона. — Во-вторых, на пользу открытий шло другое качество образования. В те времена эта ваша чистокровная элита учила своих детей индивидуально, на дому, что в плане получения знаний несомненно лучше. Только вот маглорожденные тут ни при чём. Вы могли бы и дальше сидеть в фамильных замках, зачем лезете в общеобразовательные школы? — Да нет же, Грейнджер. Хогвартс как раз и должен быть закрытым заведением для небольшой группы чистокровной элиты, но туда стали принимать всякий сброд. Это вы лезете в нашу школу. — Ерунда. Так считал только ваш ненаглядный Слизерин, — отмахнулась Гермиона. — И вообще, мне у блюстителей чистоты крови видится фундаментальное заблуждение. Вы исходите из того, что магия якобы разбазаривается из-за коварных маглорожденных, при этом забывая, что наши способности — никакой не выбор. С чего вы взяли, что знаете лучше магии, в ком ей проявляться, а в ком — нет? Что, если мы — лишь её попытка не дать волшебникам выродиться? Что, если наша кровь — не грязная, а… свежая? Малфой хмыкнул, надолго задержав на Гермионе внимательный взгляд. — Выходит… — его голос вдруг зазвучал глубже, — ты предлагаешь мне трахать грязнокровок, да, Грейнджер? Гермиона опешила — в слишком уж неожиданное русло повернул разговор. — К-конечно, нет. Упаси Мерлин этих девушек от тебя. Нет, будет лучше, если ты продолжишь… трахать, — Гермиона с досадой почувствовала, как к щекам приливает кровь, — своих дальних родственниц. Драко не ответил, продолжая сверлить её гипнотичным, чуть насмешливым взглядом. Его глаза серые или голубые?.. Похоже, это и впрямь зависит от освещения. Потом им обоим пришлось резко вцепиться в передние сиденья — автобус затормозил. — Оттери-Сент-Кэчпоул. Южный заезд, — объявил Эрни. — А теперь все пристегните ремни! А то я уже успел заскучать. Уже выходя, Гермиона услышала недовольные вздохи оставшихся. А кто-то из недавних пассажиров недоумённо воскликнул: — Какие ремни? Тут же ничего нет! «Ночной рыцарь» вместе с истерическим хохотом Эрни унёсся в никуда, а Гермиона и Драко остались на узкой протоптанной дорожке среди цветущего вереска и чертополоха. Полуденное солнце припекало; тяжёлый, раскалённый воздух пах высохшей травой, а до Норы теперь оставалось всего ничего. И стоило Гермионе сделать пару шагов в её сторону, произошло нечто совершенно ужасное… — Грейнджер, ты кровоточишь. — Драко, вышагивающий чуть позади, сказал это самым что ни на есть будничным тоном. — Что? Не может быть! Конечно, может. Она ведь и не соврала сегодня Рону и Гарри… — Честное слово. Гермиона, насколько могла, обернулась, слегка оттягивая ткань шортов, — и едва не лишилась чувств. Там и правда красовалось маленькое кровавое пятнышко. Неужели это непременно должно было произойти именно сейчас? Почему не через пару минут? Ведь Нора уже виднелась за холмом. Или раньше, утром, когда она успела бы глотнуть зелье, которое привело бы её эндометрий в порядок за считанные минуты — употребляя его, Гермиона каждый раз мысленно благодарила достижения магической медицины. Но сейчас… Малфой — вот уж точно последний человек, которому она бы хотела демонстрировать продукты жизнедеятельности своей матки. Чертыхаясь про себя, Гермиона спешно направила палочку на шорты: — Экскуро! Импервиус! Потом, стараясь не заплакать от досады, она повернулась к Малфою и воинственно заглянула в его глаза: — Ну, давай! Пошути про грязную кровь! — Это было бы слишком банально, — неожиданно мягко усмехнулся Драко. — Ассоциации первого порядка. Понимаешь? Тогда Гермиона задумалась — в какой момент из его взгляда напрочь пропало то презрение, которое она привыкла видеть все предыдущие курсы? Его не было ни сейчас, когда, казалось бы, сама ситуация располагала. Ни даже в поместье Ноттов, когда Малфой произнёс то гадкое слово. — Пошли скорее, — тихо пробормотала Гермиона. — Только ты иди спереди. На всякий случай. — Да расслабься уже, Грейнджер, — весело сказал Драко, возобновляя ход. — Менструируй сколько угодно, ни в чём себе не отказывай. Пусть кровь растекается по ляжкам. Капает по земле. Пусть привлечёт диких зверей. Гермиона фыркнула. Как ни странно, от её досады и смущения не осталось и следа. — И они убьют меня. Я поняла. — Я убью их, Грейнджер. — Драко зловеще прищурился. — И у нас будет обед, добытый, так скажем, потом и кровью. Не удержавшись, Гермиона пихнула его в плечо — он нисколько не пошатнулся и лишь снисходительно хмыкнул в ответ. — Но шуток, конечно, на ум приходит много, — добавил Драко, немного помолчав. — Например, о том, есть ли связь между странноватым прыжком в бассейн и ПМС. — Рада, что не озвучиваешь, — ответила Гермиона. — Меня всегда так смешит, когда женщин называют эмоционально нестабильными из-за цикла. — Разве это не так? — А давай просто вспомним вот что, — саркастически усмехнулась Гермиона. — Кто у нас обычно устраивает пьяные мордобои? Кто составляет подавляющее большинство насильников, маньяков, убийц? Это всё вы. Мужчины. Если это не эмоциональная нестабильность, то… — Вам, значит, можно лить кровь, а нам нет? — В нашем случае никто, как правило, не умирает. — Слушай, а ведь ты права, — ответил Малфой нарочито серьёзным тоном. — Спасибо, что пролила кровь на ситуацию. — Так хочется двинуть тебе ещё разок. — Так хочется, что прямо кровь из?.. — Уймись! — Гермиона, фыркнув, пихнула Драко снова. — Что с тобой? С тобой что-то не так! Ты какой-то… Может быть, ты пьяный? — Не угадала, — с ухмылочкой ответил Малфой. В который раз за день Гермиона решила — может, ей лучше и не знать вовсе… А призадумавшись, вспоминая о Нотт-мэноре, она поинтересовалась: — А почему они все торчат у Нотта? Забини так вообще с сестрой… — А почему ты торчишь в Норе? — Я уезжаю сегодня вечером. — На всё лето? — тут же спросил Драко. Что за эмоция отразилась на его лице? Гермиона так и не разобралась. — Не на всё. На несколько дней. Максимум неделю, — пояснила она, а потом добавила, сама не зная зачем: — У папы день рождения. — Я не ошибся, — усмехнулся Драко. — Тебе до родителей нет особого дела, не так ли? — Какая чушь! Я их очень люблю. — Но? — Ничего не «но», — отмахнулась Гермиона. Драко взглянул на неё с порядочной долей скепсиса и лениво протянул: — Ладно, давай. Расскажи. Они уже приблизились вплотную к калитке Норы — та, демонстрируя чудеса чар Фиделиуса, спокойно отворилась даже без применения Алохоморы. Разговор по душам с вроде бы не пьяным, но, кажется, не особо-то трезвым Малфоем? Что ж, почему нет… Ведь он сам спросил. — Я и правда их очень люблю, — неуверенно начала Гермиона, пока они следовали к порогу. — Да, я понял. — Просто… я будто бы всё больше теряю связь с их реальностью. Понимаешь? — Да. — Иногда мне кажется, они меня… не то чтобы побаиваются… но… — Побаиваются. — Да нет, нет, — закатила глаза Гермиона. — Но я вроде как… отщепенка, наверное. Вот поеду на день рождения. Соберутся родственники. Тёти, дяди, кузен Джек. И на протяжении всего праздника будут говорить о зубных протезах. — О чём? — недоумённо переспросил Драко. — Они все дантисты. Это вроде магловских целителей, специализирующихся на лечении зубов, — сказала Гермиона, про себя поражаясь, что объясняет такие вещи Малфою. — Они обсудят зубные протезы, заболевания полости рта, восхитятся тем, как хорошо кузен Джек сдал зачёт по основам эндодонтии — он пока только учится. А вот если я поделюсь тем, что сдала СОВ лучше всех на потоке… И что экзаменатор по заклинаниям признался, что у него побежали мурашки, когда я продемонстрировала Протеевы чары, — улыбнулась Гермиона, заметив мимолётное удивление, мелькнувшее на лице Драко, — мама скажет, что я молодец. Кивнёт. И продолжит про зубные протезы. Они вошли внутрь. В доме, к счастью, всё ещё было пусто. — Только на самом деле я ничего не расскажу, — добавила Гермиона. — Буду молча сидеть и жевать овсяное печенье. Без сахара! — Почему без сахара? — А для зубов вредно, — хмыкнула Гермиона. — Мне кажется, что такое сахар, я узнала только в Хогвартсе… Драко посмотрел на неё на редкость серьёзно, без той странной настораживающей улыбочки. Немного помешкав, он порылся в кармане джинсов, а затем сунул что-то Гермионе в ладонь и сразу же, не сказав ни слова, рванул вверх по ступеням. Она проводила его взглядом, а после ещё долго стояла в пустой гостиной, задумчиво вертя в руках маленькую ярко-фиолетовую коробочку с шоколадной лягушкой внутри.