***
30 августа, 1996 г. Тюрьма Азкабан, Северное море. Нарциссу била мелкая дрожь. Это раздражало. Хотя и Драко было не по себе, когда они шли по извилистому, тускло освещённому коридору в сопровождении парящего впереди дементора. Нарцисса замедляла шаг, стараясь держаться от него на максимально возможном расстоянии, но это не помогало: чем дальше они заходили, тем глубже в сознание пробиралась тоска. Коридор всё петлял, и Драко давно оставил попытки понять логику местной планировки. Похоже, всё сделано так, чтобы чудом выбравшийся из камеры осуждённый умер от жажды прежде, чем найдёт выход. — Так, ты же знаешь, что это сейчас не совсем твои настоящие эмоции? — негромко сказал Драко, когда Нарцисса, то ли всхлипнув, то ли вздохнув, ухватилась за его предплечье. — Давай, мама, подумай о чём-то весёлом. — Ничего не приходит в голову, — прошептала она. — Ладно… Помнишь, что я сказал на похоронах дедушки Абраксаса? Мне было лет пять, кажется. Сработало — Нарцисса беззвучно рассмеялась, прикрыв рот рукой. — «А можно я себе оставлю его скелет для поделок?» Ох, какая же тогда повисла тишина… — с улыбкой вспомнила она. Это была одна из её любимых семейных историй, которую, впрочем, Нарцисса предпочитала не упоминать при Люциусе — он подобной детской непосредственности, мягко говоря, не оценил. — Ты выглядел как маленький ангел, на такого просто невозможно было злиться! Сопровождающий их дементор уплыл, когда за новым поворотом Драко и Нарцисса увидели голубоватое свечение, исходившее от патронуса-фазана — он расхаживал вокруг одного из двух письменных столов, где немолодая колдунья-надзирательница со скучающим видом заполняла клеточки кроссворда из «Ежедневного Пророка». После побега Сириуса Блэка присутствие волшебников в Азкабане было решено значительно усилить. Но оригинальный обитатель тюрьмы здесь тоже имелся: за соседним столом, отодвинувшись на стуле подальше от патронуса, разместился дементор. — Да что ж такое… Двадцать один по вертикали решил? — обратилась к нему надзирательница. — «Самый крупный обитатель Чёрного озера»? Ой, только не приближайся, ради Мерлина, тоску наводишь, сам знаешь. Дементор прихватил высушенными пальцами собственный экземпляр «Пророка» и продемонстрировал его колдунье. А она прищурилась и, разглядев ответ, со смесью облегчения и досады воскликнула: — Кальмар! Точно! Вертелось же в голове! Подойдя ближе к её столу, захламлённому нестройными кипами бумаг, Драко почувствовал, будто его укутали в толстое уютное одеяло. Патронус работал прекрасно. Возможно, вместо того, чтобы на пятом курсе гоняться за сворой Поттера, стоило взять у них пару уроков? Сейчас это показалось не такой уж и абсурдной идеей. — Здравствуйте, — обратилась к надзирательнице Нарцисса, — мы к… — Мерлинова борода… — вполголоса пробормотала та, задержавшись взглядом на Драко. — Юноша… У вас, случаем, нет проблем с законом? — Нет. — Он, как мог, постарался скрыть раздражение в голосе. С людьми, от которых может зависеть благополучие отца, лучше не ссориться. — Как видите, я без наручников. — А жаль… — томно протянула колдунья, поправляя пышную причёску. — Прошу прощения?! — не выдержала Нарцисса, гневно сверля глазами надзирательницу, которая тут же расхохоталась — её грубый смех отдался от стен гулким эхом. — Это у меня шутки такие, не обращайте внимания. Работа у нас скучная… Вы, я так понимаю, к Люциусу? Ну разумеется. Догадаться нетрудно. — Колдунья опять пробежалась глазами по Драко. — Люциус — мой любимый заключённый. Такой обходительный! — весело добавила она, и Нарцисса сделала шумный вдох. Выслушав короткие инструкции надзирательницы, они проследовали дальше, в проход, за которым виднелся длинный ряд камер. Патронус остался позади. Всё то затхлое уныние, отчаяние, запустение вернулось как ни в чём не бывало. Тюрьма здесь давила на плечи посильнее, чем в коридорах. Вдыхая тяжёлый, сырой запах плесени, Драко шёл и осторожно косился на заключённых. Некоторые из них покачивались из стороны в сторону, забившись в угол. Многие просто лежали на койке, отрешённо уставившись в потолок — живы они или нет, сказать было трудно. Один старик выводил узловатым пальцем узоры в воздухе, бормоча что-то нараспев себе под нос. Двое соседей переговаривались через стену, затягиваясь косячками. Знакомый аромат слегка приободрил Драко, но он всё равно поймал себя на стыдной мысли, что ему хочется поскорее промотать встречу и убраться отсюда куда подальше. Он не был уверен, что хочет видеть отца в таком окружении. Что, если тюрьма успела его надломить? Пульс всё разгонялся по мере того, как они с матерью приближались к последней камере, но всё оказалось не настолько плохо. Люциус, раскинувший руки в приветственном жесте, похудел, под его глазами залегли тени, но его тюремная роба была чистой и прилично выглаженной, а длинные белые волосы — собраны в аккуратный хвост. Отец сумел остаться воплощением лоска и респектабельности даже в таком месте. И всё же видеть его за решёткой, в крошечной камере, куда толком не пробивается солнечный свет, было больно. — Когда ты успел стать выше меня? — Отцовский голос прозвучал размеренно, с лёгкой, вселяющей спокойствие насмешкой. — Рад тебя видеть. — Цисси… — Люциус перевёл взгляд с Драко на жену, и его улыбка погасла. — Ну и что ты натворила? — То, что считала правильным. И сделала бы то же самое ещё раз, — уверенно отчеканила Нарцисса, а затем подошла к камере поближе и, озираясь по сторонам, тихо добавила: — Я не могла позволить, чтобы моего ребёнка втянули в эти… — Драко больше не маленький мальчик! — раздражённо перебил её отец. — Ему пора учиться брать на себя ответственность! — Ответственность? Люциус… — Нарцисса приблизилась к решётке совсем вплотную и замешкалась. — А здесь… можно говорить? — Ральф? Не окажешь любезность? — обратился к кому-то отец. Драко оглянулся: спятивший старик, который ещё недавно чертил что-то в воздухе, взял губную гармошку. Помещение наполнили звуки задорной мелодии. — И это всё? — Расслабься, — махнул рукой Люциус. — Здесь всем на всё плевать. — Да уж… — протянула Нарцисса, косясь на пару курящих алихоцию узников. Заметив, куда она смотрит, Люциус насмешливо пояснил: — Дементоры сами барыжат. — Жаргонное словечко, которое Драко никогда из уст отца не слышал, неприятно резануло слух. — Чем потяжелее — тоже. Рассказывай. Вздохнув, Нарцисса тихонько, но очень эмоционально выпалила: — Драко поручили прикончить Дамблдора! Это, по-твоему, нормально? — При этих её словах глаза Люциуса на миг округлились, но он сразу же совладал с собой. — Вспомни себя в его возрасте, чем ты занимался? Кутил? Припугивал маглов? Драко ждал провал… И тогда… Ты понимаешь, что произошло бы… Глаза Нарциссы наполнились слезами. — Драко мог бы ещё долго тянуть время. — Отец скрестил руки на груди. — Раз на то пошло, неужели нельзя было покаяться Дамблдору в последний момент? — Нет, Люциус, — прошипела Нарцисса, промакивая глаза рукавом. — Они собирались клеймить его меткой! Неужели ты не понимаешь? Это насмешка. Целью было подставить его под удар, не более! Одна промашка, один слушок — и он попал бы под Визенгамот. И там, мы с тобой прекрасно понимаем, долго разбираться бы не стали! — Тут не поспоришь, — нехотя согласился Люциус. — Один парнишка, Стен Шанпайк… Он угодил сюда, потому что напился и распинался в баре о якобы известных ему планах Пожирателей смерти. — Ну вот! Представляешь, что было бы, попадись им сын Малфоя? Им надо создавать видимость деятельности, Люциус! — Только ты забываешь, Цисси, — еле слышно произнёс отец, и Драко пришлось изрядно напрячь слух, чтобы разобрать его слова. — Текущему режиму, возможно, осталось не так долго. — А если нет, Люциус? Если нет?.. Неужели ты был бы готов рискнуть сыном? — Ты уже рискнула всей нашей семьей! Если мы окажемся по неправильную сторону… — Нет, подставил её ты, когда не сумел совладать с кучкой подростков! — процедила сквозь зубы Нарцисса. — Если бы не ты… — Сейчас не время для этих склок, не находите? — Драко впервые встрял в разговор, и родители осеклись, продолжая с досадой смотреть друг на друга. — Ты прав, милый, — вздохнула Нарцисса. — Просто я… Я больше не хочу иметь ничего общего с этими людьми. Они немного помолчали, а затем Люциус небрежно поинтересовался: — Куда вас поселили? На площадь Гриммо? — К Уизли… Да-да, знаю. — Нарцисса закатила глаза, а Драко захотелось провалиться сквозь землю. Он предпочёл бы оказаться в кишащих дементорами подвалах Азкабана, лишь бы не видеть сейчас это выражение на лице отца — концентрация брезгливости и презрения. — А я думал, куда уже хуже… — только и смог выдавить Люциус. — Надеюсь, Цисси, ты довольна собой. — Мне там спокойно, — с вызовом ответила Нарцисса. — Да, моя нынешняя комната размером с кладовку! Но зато в неё никто не лезет, не устраивает проходной двор и не устанавливает извилистые гипсокартонные потолки с зелёной подсветкой! В форме змеи, разумеется, а иначе ведь никто не поймёт, что это теперь комната Нагайны… Инновационное, чёрт возьми, опережающее своё время дизайнерское решение! — рявкнула Нарцисса и сделала несколько глубоких вдохов. — Люциус, он предложил нечто подобное в комнату Драко — в виде, прошу прощения, драконьего крыла… Я так и не поняла, издевался он или нет. Но мне пришлось восхититься, иначе он запытал бы меня Круциатусом, как он это делает со своим архитектором… — Ты хотела набить татуировку с созвездием Дракона, когда я родился, — напомнил Драко. — Благо не портрет. — У меня была послеродовая депрессия! — Что ж, Цисси, я тебя услышал, — саркастично подытожил Люциус. Чуть позже, когда они с Нарциссой ещё немного поперебрасывались пассивно-агрессивными репликами, отец с лёгким пренебрежением в голосе попросил: — А теперь оставь нас. Я хочу поговорить с Драко как мужчина с мужчиной. — Как скажешь… — Глаза Нарциссы снова заблестели. Поколебавшись, она с горечью в голосе спросила: — Люциус… Ты ненавидишь меня? — Разумеется, нет. — Отец немного смягчился. Устало прикрыв глаза, он прислонился к металлическим прутьям. Нарцисса, по щекам которой полились давно просившиеся наружу слёзы, попыталась коснуться его руки через решётку, но наткнулась на невидимое защитное поле, установить которое администрация Азкабана додумалась только после побега Блэка. Некоторое время родители прощались и обменивались теперь уже словами любви, несколько натянутыми со стороны Люциуса. Потом каблуки матери застучали по каменному полу. — Как тебе соседство с тем отребьем? Рассудком ещё, надеюсь, не тронулся? — пробормотал отец, сосредоточенно глядя вслед уходящей Нарциссе. — Ээ… — Драко не сумел придумать достойный ответ. Потому что тронулся, чёрт, ещё как тронулся… — Подойди ближе. — Как только мать скрылась из виду, Люциус мгновенно переменился в лице. Сбитый с толку истерической ноткой, проскользнувшей в голосе отца, Драко повиновался. — Слушай меня. Тебе нужно придумать, как связаться с Беллой. Сообщить, что это не твой выбор, понимаешь? Я думаю… — Уже связался. Ещё давно. Люциус на мгновение замер, растерянно запустив руку в волосы, отчего несколько его прядей выбились из причёски. — Как именно? — Отправил в Малфой-мэнор фотографию голой Паркинсон, — сказал Драко, усмехнувшись, а затем принялся за разъяснения и поведал отцу, что первым же вечером в Норе решил: даже если Дамблдор и имеет возможность перехватывать сов, посланьице подобного рода особенных подозрений не вызовет (было бы даже забавно взглянуть на то, как дедушка, вооружившись лупой, сканирует телеса собственной студенточки). Ну а если всё-таки вызовет, Драко в любом случае зашифровал сообщение нишевым шпионским заклинанием авторства Беллатрисы, которому она успела его обучить — люди вроде неё не могут не обладать некоторой чуйкой на предательство… — Не бог весть что, но… надо было сделать хоть что-нибудь, — неуклюже закончил Драко. — Ладно. Ладно… Сойдёт, — поразмыслив, кивнул Люциус. — А теперь смотри. Думаю, ты понимаешь, что никто всерьёз не верит, что ты способен в одиночку расправиться с Дамблдором? В чём-то твоя мама права. Успевший слегка приободриться, Драко нахмурился в недоумении. — Так вот, лучше даже не пытаться. — Но… — Ещё раз, Драко. Такое не удалось даже… — Отец многозначительно кивнул. — Ты не сможешь сделать это сам. — Да я и не собирался вступать с ним в дуэль! Я думал связаться с Горбином и… — Не вздумай покупать побрякушки, которые он будет пытаться тебе втюхать! — рявкнул Люциус. — Это слишком рискованно. Не погибнешь от них сам, так попадёшься и залетишь сюда. Если Горбин и пригодится, то в качестве посредника между тобой и Беллой, ты понял? — Так а что мне делать? — с губ слетела глупая фраза, а собственные измышления вдруг показались Драко по-детски наивными. — Найти брешь в защите Хогвартса, — резким шёпотом сказал Люциус. — Если её нет — создать. Изнутри мне это представляется вполне возможным и гораздо менее подозрительным — мало ли для чего студенту вздумалось сбегать с территории школы. — Ты считаешь, мне нужно провести в Хогвартс… наших? — Именно. А там уже, когда Дамблдор окажется прижатым к стенке… Ты понимаешь. Должен найтись способ… Я знаю, что под Гремучей Ивой есть тоннель — шайка Поттера-старшего постоянно сбегала так в Хогсмид. Проверь, может, он до сих пор не завален. — Нет смысла. В Хогвартс не пробраться ни под землёй, ни по воздуху. Наткнёшься на сферический барьер, и всё, — объяснил Драко с плохо скрываемым огорчением. В глубине души он успел понадеяться, что отец выдаст идею получше. — Дамблдор этим летом поработал на славу, я слышал из разговоров Уизли. — Хоть какая-то польза от такого сожительства, — невесело усмехнулся Люциус. Если бы он только знал, какой порок обнажило нынешнее лето в его сыне… С этими мрачными мыслями Драко заставил себя натянуть улыбку в ответ. Люциус продолжал: — И всё равно. Достаточно будет одной-единственной уязвимости. Твоя задача — прощупать всё вдоль и поперёк! — Так и сделаю, — ответил Драко и заметил, как сильно у отца изгрызаны ногти. — Это очень важно! В твоих руках судьба нашей семьи. Моя судьба. Ты ведь понимаешь? — Люциус пристально посмотрел на сына. Паника, испуг, которые сейчас читались в отцовских глазах очень ясно, выбивали почву из-под ног. Драко потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы его голос прозвучал твёрдо: — Да, отец, я справлюсь. Обещаю. Ответ, кажется, показался Люциусу убедительным. Немного расслабившись, он опёрся рукой о стену. Большой палец его правой руки теребил безымянный, а точнее, должно быть, нащупывал фантомный фамильный перстень, который там когда-то красовался, а ныне отсутствовал — эта самая вещь была сейчас нанизана на палец Драко. Заметив, куда обращён взгляд сына, Люциус хмыкнул: — Знаешь, я всегда понимал, что рискую, имея единственного наследника… Что, если он окажется дурачком и бездарно спустит состояние? Станет предателем вроде Блэка? Не представляешь, как я рад видеть, что мои опасения не сбылись… Я так горжусь тобой. Драко сделал глубокий вдох. Раньше он отдал бы многое, чтобы услышать подобное от отца, но сейчас… Что-то было не так. Обрадоваться мешала то ли тюрьма, то ли неприятное откровение, которое, казалось, уже витало в воздухе, но не в полной мере оформилось в слова. А может, дело было в банальном росте.***
Идти на ту дурацкую свадьбу Драко вовсе не собирался. Отсидеться у себя в комнате — что может быть проще?.. Он держался стойко. Не то чтобы это было поводом для гордости, скорее наоборот — сам факт того, что ему в такой ситуации нужна сила воли, говорил о многом. Но на Драко давили неприятные внешние обстоятельства. Тот же свадебный пунш — много ли выпила Грейнджер? Бдят ли её подслеповатый и конопатый стражи, чтобы она не перебрала? Как бы чего не вышло… Гостей понаехало самых разных. Да взять тот же мерзкий акцент, что прозвучал за окном среди гомона толпы, резковатый, с налётом той самой славянской суровости, которую многие девчонки находят безумно сексуальной — вздор. — Герм-ивона… Прекрасно выглядишь. Тогда Драко выкурил первый косячок. Да, слова прозвучали брутально. Вполне вероятно, произнося их, Крам уже вовсю лапал Грейнджер за задницу. Или по крайней мере, проводя по бритой голове мозолистой пятернёй, сидел на корточках — разглядывал, что у девочки под платьем. Посмотрев на собственные ладони, Драко заключил: вообще-то, они тоже мозолистые. Не повод для гордости… Не повод. Тело, кстати, что надо. С запозданием обнаружив себя, стянувшего футболку, придирчиво рассматривающего свой голый торс у зеркала на двери, Драко тряхнул головой, прогоняя порыв наколдовать линейку и удостовериться в собственной самцовой ликвидности окончательно. Он не планировал сегодня курить… Только вот занять себя чем-то было нужно. Всего-то осталось продержаться один день. Очевидно, день непростой, но зато потом — Хогвартс. Драко никогда бы не подумал, что будет настолько сильно скучать по школе. Там он наконец-то окажется дальше, чем через полтора этажика от Грейнджер, и его больное, противоестественное влечение сойдёт на нет. А главное — Драко сделает, что должен, поможет отцу, спасёт репутацию семьи и всё станет как прежде. Всё будет хорошо. Он даже повеселел, складывая вещи в чемодан. Десять минут простоял, уставившись на полку шкафа, напичканную всем тем хламом, что они с матерью туда убрали в самый первый день. Не зная, возвращать ли это безобразие на стену или оставить здесь. Наконец, зажав в зубах второй косячок, он принялся развешивать всё на места. Опустевший шкаф выглядел как новое начало, и Драко любовался им ещё минут пять. Потом он неторопливо прошёлся по дому. Гостиная будто бы немного преобразилась — то ли дело было в удачном расположении диванных подушек, то ли в свежем букете цветов на кофейном столе. Наверное, всё-таки в алихоции и отсутствии народа — все сейчас торчали в саду. Обменявшись неприличными жестами с акварельным портретом Джинни на стене, Драко залез в кухонный буфет и, прихватив оттуда шоколадный батончик, вернулся в комнату, где с удивлением обнаружил, что уже смеркается. А совсем рядом, прямо под его окном, доносится старушечий голос, дребезжащий и сварливый: — Я Молли не раз говорила: даже если это твоя долгожданная дочь, нельзя давать слабину! Не слушала меня, и что? Ты посмотри на Джиневру — куртизанка! Кур-ти-зан-ка! Драко навострил уши, стараясь не шелестеть обёрткой батончика, а старуха продолжала: — А её подруга-магловка? Ну срам же. В моё время девушки такое даже как исподнее стыдились носить! Целомудрие у нынешней молодёжи явно не в почёте… — Ты слишком строга, Мюриэль, — добродушно ответил ей какой-то пожилой колдун. — Как по мне, очаровательные юные создания. — Ну-ну, что бы ты ещё сказал, Элфиас, старый козёл… Кем бы ни была эта Мюриэль, Драко она уже нравилась. А ещё ему стало очень интересно взглянуть на одну из подружек невесты. И это любопытство с каждой новой скрипучей фразочкой старухи превращалось в навязчивую мысль и даже тревогу, подпитываемую абсурдным ощущением, будто он упускает что-то важное. А потому от раскуривания третьего косячка Драко всё-таки удержался. В отдающей отчаянием попытке промотать часы до утра он попробовал лечь спать. Неудачная затея, как вскоре стало понятно: было ещё слишком рано и сон, как назло, совершенно не приходил. «Что, если всё-таки немного размяться? Самую малость? Свежий воздух способствует хорошему сну, разве нет?» Чертыхаясь, будто не он сам только что принял это не первое, но и далеко не последнее глупое решение за вечер, Драко полез в чемодан за белой рубашкой. В пресловутом свежем воздухе чувствовалась прохлада. Задний двор Норы сегодня выглядел на редкость ухоженно. Взгляд сразу приковывал большой белый шатёр, освещённый гирляндами и повисшими в воздухе золотистыми фонариками. Внутри виднелись гости, сидящие за столиками по краям, и среди них Драко ещё издалека разглядел Андромеду Тонкс, которая на самом деле являлась его матерью под Оборотным зельем. Она вела задушевную беседу с раскрасневшейся Молли, потягивая какой-то напиток из трубочки. Темнота удачно скрывала ветхий сарай с замызганным курятником, откуда сейчас не доносилось привычного кудахтанья — похоже, ради торжества Уизли пошли на неслыханное для себя живодёрство и наложили на кур Силенцио. Алихоция накатывала волнами. Драко брёл по грунтовой дорожке не меньше чем целую вечность, доедая яблоко — когда он успел сорвать его с дерева, непонятно. Поужинать полноценно не помешало бы, но не особо хотелось. Пространство рябило и переливалось, звёзды светлячками ползали по небу, в обстановке ощущалась дружелюбная, чарующая гармония. Везде, кроме шатра… От мимолётного умиротворения не осталось и следа, когда Драко нырнул под его навес. «Что я здесь делаю?» — в сознание сразу же прокрался коварный вопрос, ответа который, конечно, не требовал. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Драко встал позади одной из украшенных цветущей лозой опор и осмотрелся. Среди пёстро разодетой толпы подружки невесты угадывались безошибочно. На всех троих были лёгкие струящиеся платья, которые из-за светло-бежевого цвета казались продолжением кожи. Кожа… Сначала Драко заподозрил, что всё дело в его изменённом состоянии, но нет — Делакур явно сотворила какое-то хитрое колдовство, отчего тела девушек стали по-другому преломлять свет. Золотистое сияние, что нет-нет да и мелькало на их скулах или ключицах, поймавших свет под нужным углом, возводило подружек невесты из ранга человеческих существ в прекрасных нимф — таким подошло бы не тереться здесь о потных тётушек и дядюшек, а бегать босиком по лесу и губить души пачками, утаскивая за собой несчастных заблудших в самую беспросветную из чащ. На деле Грейнджер занималась тем, что с опаской поглядывала на бокал с жидкостью вишнёвого цвета в руках у Поттера — захмелевший не на шутку, он совершал размашистые, хаотичные движения, абсолютно не попадая в ритм песни. Поначалу Драко не понял, какой именно «срам» имела в виду старуха Мюриэль, но потом Грейнджер повернулась к окликнувшему её Рональду и всё стало понятно. Левую сторону её платья украшал глубокий разрез, обнажавший бедро; волосы были аккуратно собраны на затылке, и лишь несколько волнистых локонов касались спины, которая до линии талии была совершенно голая… Будто загипнотизированный, Драко никак не мог перестать пялиться на те изгибы, пока его фантазия, работая на пару с алихоцией, рисовала в голове всё более развратные образы. Что с ним не так? С самого детства, глядя на родственников, на отца, слушая сальные шуточки, которые тот отпускал вместе с приятелями, Драко усвоил, что грязнокровки — это нечто отвратительное. Такое, очевидно, не может привлекать. Почему же тогда эта девчонка кажется невероятно красивой? Хоть сейчас, хоть, увы, на днях, с перепачканными землёй руками, растрёпанными волосами и лбом, блестящим не из-за загадочного золотистого свечения, но самого обыкновенного пота. И это был момент, когда по-хорошему следовало убраться отсюда. Но ноги, увы, приросли к земле, и Драко дотянул до того, что Грейнджер поймала его голодный взгляд. Она моргнула и быстро отвела глаза, продолжая что-то отвечать на ухо Рональду с веселой улыбкой. Остальные гости смешались в сплошное размытое пятно. Но вскоре позади Грейнджер проявилась новая фигура. Крам. Не бритый, напротив, выглядевший так лощёно, будто трансгрессировал сюда прямиком из парикмахерской. Разодетый в пафосный костюм-тройку — придурок явно хотел произвести впечатление и перестарался. Он аккуратно ухватил Грейнджер за руку и закружил, а она, засмеявшись, стала ему подыгрывать. Радостная и довольная…Всё, чего хочу я, Всё, что мне так нужно, Здесь — в моих руках.
Её ничего не смутило, что могло значить только одно: они воркуют так весь вечер. Досада от этой мысли полоснула больновато. Полный идиотизм… Как и эта песня. О, эти двое потом будут вспоминать её — «это же та песня, под которую мы с тобой танцевали на свадьбе Флёр!» Грейнджер и Крам кружились, Драко чувствовал себя не менее жалким, чем Рональд — а ведь этот бедняга, поглядывая на парочку исподлобья, выглядел совсем как беспомощная чахлая псина…В словах нет смысла, Я убедился: От слов один лишь только крах.
Внезапно откуда-то сбоку Драко бесцеремонно дёрнули за плечо — вздрогнув, он наконец отлепил взгляд от Грейнджер. — Эй, ты чего без Оборотного? — вполголоса спросила Джинни. Не могли же они всерьёз рассчитывать, что Драко согласится принять предлагаемую ему личину магла — муженька Андромеды… — А это ещё что? Джинни достала самокрутку, которую он опрометчиво позабыл у себя за ухом. Драко поспешно отобрал улику и спрятал в карман. — Уизли, давай напьёмся. И вот они уже следовали к одному из длинных фуршетных столов. Ловко нырнув под скатерть, Джинни извлекла оттуда бутылку «Старого огненного виски Огдена» и вручила Драко, который не стал терять времени и, бегло откупорив пойло, сделал несколько глотков. — Так, понятно… — протянула Джинни, слегка удивлённая, и убрала бокалы, которые успела прихватить со стола. Покинув шатёр, они прислонились к широкому стволу бука, откуда всё ещё сохранялся хороший обзор на торжество, и стали неспешно потягивать виски. Джинни не задавала лишних вопросов и от полных подозрения взглядов воздерживалась, за что Драко был ей мысленно благодарен. — Вот ведь неудобная штука. — Передав ему в очередной раз бутылку, она освободившимися руками стала поправлять корсет. У её платья, в отличие от грейнджеровского, спина была закрыта, но это с лихвой компенсировал довольно откровенный вырез в районе груди. — Как выгляжу, кстати? Не перебор? Драко уже успел придумать несколько острот по мотивам брюзжания Мюриэль, но… — В самый раз. Отчего-то Драко не захотелось подтрунивать над Джинни. Сейчас он был настроен миролюбиво по отношению к ней, да и ко всем. Наверное, дело было в том, что его злость сконцентрировалась вокруг одного конкретного человека… Драко в очередной раз покосился на Крама, который теперь оживлённо рассказывал что-то Грейнджер, а она слушала его, уминая клубнику с фуршетного стола, и с каждой проглоченной маленькой ягодой, к злорадству Драко, её взгляд казался всё более стеклянным, а кивки — механическими. Глядя на Грейнджер, он невольно представлял, как сейчас, должно быть, вкусны её губы. А Краму, похоже, захотелось проверить это на практике. Наклонившись, он что-то ей шепнул и поманил за собой. Прежде чем покорно последовать за искусителем, Грейнджер быстро посмотрела на Драко. «Детка…» — мысленный печальный выдох принадлежал по большей части алкоголю. Наблюдая, как парочка скрывается из виду по другую сторону от шатра, Драко чувствовал, как в голову ко всему прочему ударяет гнев. А повернувшись к Джинни, с раздражением обнаружил на её личике то самое, уже знакомое любопытство. — Поттер гарцует как конь. — В попытке разрядить обстановку Драко нервно хмыкнул, кивком указывая на танцпол. — Производить такой стыд с уверенным лицом… Честно говоря, даже вызывает уважение. — Я рада, что он в кои-то веки расслабляется, — безмятежно ответила Джинни и забрала у Драко виски. Мальчик, который перебрал с пуншем, и правда представлял собой забавное зрелище. Весь красный, в насквозь пропотевшей полосатой рубашке, Поттер размахивал руками и скакал, двигаясь совершенно невпопад, но при этом с невероятной для себя дерзостью. «Вот он — избранный, который призван спасти человечество», — насмешливо подумал Драко. То и дело Поттер хлопал своего рыжего приятеля по плечам, пытаясь затянуть его в безумный танец, но тот не проявлял энтузиазма и лишь слегка дёргался в такт музыке, совсем приуныв и часто поглядывая в сторону, где недавно исчезли Грейнджер с Крамом, — неловко, но, кажется, сегодня Драко и Рональд были совершенно солидарны. Оставив попытки развеселить дружка, Поттер переключил внимание на стайку вейл, кузин Делакур, танцующих неподалёку. Он аккуратно вклинился между двумя белокурыми красавицами и стал нелепо подражать их соблазнительным движениям, покачивая бёдрами из стороны в сторону. Вейлы были вовсе не против — хихикая, они всё плотнее прижимались к золотому мальчику. А на лице Джинни, обращённом в их сторону, застыла натянутая, нарочито вежливая улыбка. — Хочешь, пойду ему рожу начищу? — негромко спросил Драко. Сейчас он был бы рад любому маломальскому поводу куда-нибудь деть злость. Джинни тут же расхохоталась. — Придурок. — Она весело толкнула его в бок и, немного помолчав, добавила: — А мне, вообще-то, и правда нравится Дин… — Обрати внимание, я сейчас не утверждал обратного, — мудро заметил Драко. — Но будет честнее с ним расстаться… — Зачем? Я же ничего ему не скажу. — Заговорщически понизив голос, Драко тоже ткнул Джинни в бок. А она печально вздохнула и, сделав несколько глотков виски, передала ему бутылку. — Ну а для Гарри, наверное, я так и останусь маленькой, запавшей на него дурочкой… — Джинни хмыкнула. — Помнишь, когда вы были на втором курсе, Локонс организовал в честь Дня святого Валентина почту с гномами-купидонами? Так вот. Бывает, когда я засыпаю, мне до сих пор вспоминается та идиотская музыкальная валентинка, что я послала Гарри. — Точно… — Драко вспомнил. Став невольным свидетелем того гномьего выступления, он тогда довёл Джинни до слёз. — И каждый раз мне хочется провалиться под землю. — Мне жаль. Я тебе так скажу, Джиневра, — он прервался, отпивая немного огненного виски, — из всего семейства Уизли ты самая адекватная. — А ты мастер сомнительных комплиментов. Какое-то время каждый молча размышлял о чём-то своём. — Грустно, что лето кончается, — вздохнула Джинни. — А я еле дождался. Она улыбнулась и устало облокотилась Драко на плечо. — Слушай… — Он без особой надежды собирался предложить Уизли уйти отсюда и угостить её оставшимся косячком, но не успел даже договорить, потому что из шатра к ним подошла светловолосая милашка Габриэль Делакур. Её платье было самым закрытым и консервативным из всех троих нарядов подружек невесты. — Что такое? Мюриэль опять говорила тебе гадости? — Уизли, поднимая голову, посуровела. — Нет-нет, — пискнула Габриэль, смущённо поглядывая на Драко. — Флё’г хочьет б’госать букет, она п’госила… — Всё, иду, — кивнула Джинни. — Дракоша? Позови Гермиону, окей? — Сверкнув глазами, она предусмотрительно выхватила у него из рук бутылку виски и ушла за Габриэль, даже не потрудившись дождаться ответа. Уизли, должно быть, считает себя отменной манипуляторшей, настоящей мастерицей интриг, но её действия столь же очевидны, как и тот факт, что Крам — самый большой мудак во вселенной… Картинка уже вовсю плыла и шаталась, но Драко знал о своей суперспособности: ему всегда до последнего удаётся сохранять внешнюю стойкость и ясность речи на довольно приличном уровне. Речи — но не ума… Он шёл, огибая шатёр, и всё вокруг казалось ему ненастоящим, бутафорским, и наверняка было известно лишь одно — Драко ненавидит Виктора Крама. Что, если мудак уже успел оприходовать Грейнджер где-нибудь в кустах? Нет, это нелепость. Она приличная девочка. Куда более вероятно, Крам увезёт её в свою страну, где купит для них большой коттедж на квиддичные гонорары и только после свадьбы будет брать Грейнджер нежно и уважительно. А что, удачный вариант. Не за Рональда же ей выходить, в самом деле. От этих мыслей на душе становилось совсем гадко. «Она даже не твоя девушка, идиот. У тебя на неё нет и не может быть никаких видов». «Не твоя, не твоя», — шепчутся об этом даже деревья и кустарники. Они тянулись к Драко листочками, словно хотели одёрнуть, предостеречь от глупостей, но алихоция и алкоголь — сочетание паршивое. Наконец Драко увидел их. Ничего компрометирующего не происходило — Грейнджер и Крам всего лишь чинно беседовали, прогуливаясь по саду. Судя по языку тела, кавалер был не прочь сократить дистанцию, но пока ему это не удавалось. А он оказался и вполовину не настолько брутальным, каким помнился со времён Турнира… Наверное, дело в том, что Драко с тех пор возмужал, а Крам — разве что отрастил тщедушную бородку, напоминающую лобковую поросль. Неужели даже не попытается облапать Грейнджер? Драко даже слегка расстроился — гнев по-прежнему настойчиво просился на выход. «Повод. Давай, Крам. Дерзай. Нужен повод». А они всё мило болтали. Грейнджер сказала что-то забавное, и Крам рассмеялся, легко тронув её за предплечье и бросив исподтишка возбуждённый взгляд на голую ножку, выглянувшую из разреза платья. «Слабенько. Ладно, плевать. Буду импровизировать…» — решил про себя Драко. А Гермиона едва сумела сдержать довольную улыбку, когда издали его заметила. Она уже давно успела приуныть, решив, что Драко так и не удосужится почтить свадьбу своим присутствием. И не увидит её… А ведь подружки невесты этим утром встали ни свет ни заря в угоду амбициозной цели Флёр переплюнуть всех своих кузин-вейл. — Сегодня будет много к’гасоток, девочки, так что для вау-эффекта нам всем п’гидётся очьень постараться! — Уперев руки в боки, невеста, будто генерал перед боем, хищно окинула взглядом «рядовых», которые в тот момент отчаянно пытались разлепить глаза. И Флёр всё удалось: от вида собственного отражения в зеркале у Гермионы перехватывало дыхание. За день она порядком устала. Ноги ныли от непривычно высоких, хотя и устойчивых, каблуков, а зудящий под ухом Виктор раздражал всё больше. Но Гермиона нисколько не пожалела, что позволила ему увести себя из шатра… Драко направлялся прямо к ним. Раньше она и не обращала внимания, как безумно ему идёт формальная одежда. На нём была свободная, небрежно заправленная в брюки рубашка с закатанными до локтей рукавами. Немного помятая — Драко не заморочился, но даже так, а может, благодаря этому, подлец смотрелся воплощением непринуждённого шика. Его прищуренный взгляд исподлобья казался холодным и отстранённым, ухмылочка не предвещала ничего хорошего, а может… Да, она определённо навевала приятное волнение. — …И в сентябре уже будут матчи за одну восьмую финала. Ты только скажи, я всегда могу достать лишний билет. — Даже не знаю… — протянула Гермиона. Её мысли сейчас блуждали очень далеко от кубка Европы по квиддичу. — Ты, наверное, не хочешь пропускать учёбу, — улыбнулся Виктор. — Не переживай, я ведь обеспечу портал. Матч с Нидерландами как раз выпадает на субботу, что думаешь? Гермиона неопределённо пожала плечами, то и дело косясь на Малфоя. Свет гирлянд упал на бледное лицо, и белые пряди, повышая градус зловещести его облика, отбросили на глаза резкие тени. — Понимаю, одна восьмая — это не так интересно, как финал. Не люблю загадывать заранее, но если мы пройдём, то я обязательно… — Тут наконец и сам Виктор обратил внимание на незваного гостя. — Не помню, чтобы он был на свадьбе. Ты знаешь его, Герм-ивона? — Ага. Мерлин, отчего же так трудно подавлять улыбку?.. Вчерашним вечером Джинни, рассуждая о приезде Крама и перспективах, которые это событие открывает, не уставала повторять — парни устроены очень примитивно. Аристократ или нет — прошивка одна… Гермиона, противница подобных стереотипов, даже попыталась за мужской пол вступиться, но… — Мой тебе совет, Крам, — подал голос Драко, подходя к ним совсем близко. — Кончай уже трепаться про квиддич — так ты её не заведёшь. Герм-ивона считает, что гоняться на метле за мячиком — это глупо. Виктор застыл и нахмурился, плотно сцепив челюсти. — Что ты здесь делаешь? — Вместо запланированной строгой интонации у Гермионы получилась смешливая. Было что-то милое в том, как Драко внимательно отнёсся к её словам, и разозлиться не вышло. — А, да. Тебя зовут, Грейнджер. — Зачем? — Слушай, я не запомнил, — лениво отмахнулся Драко, а потом, не без труда сфокусировав взгляд на Викторе, нарочито бодрым тоном поинтересовался: — Как делишки? Как Дурмстранг? Достигли уже… общего блага? — Иди куда шёл, приятель, — глухо ответил Виктор, с недоумением глядя на Малфоя. — Ты пьян. — А чего без символики? Как там у вас… — Он сделал шаг в сторону Крама и, притворно щурясь, осмотрел его грудь. — Глаз в треугольнике? Виктор отпрянул от Драко и процедил: — Ты хоть сам понимаешь тот бред, что несёшь? — Малфой… — предостерегающе начала Гермиона. — А, всё ясно, — Драко продолжал гнуть своё, — ты по принципу — либо знак Грин-де-Вальда сними, либо на грязнокровочку не зарься! На последних словах к браваде в его голосе подмешалась неприкрытая злоба. Крам, грозно пробормотав что-то на болгарском, выхватил палочку, и Драко тоже достал свою. — Мой дед погиб, борясь с режимом Грин-де-Вальда, — от негодования акцент Виктора проступал всё сильнее, — тебе, идиот, повезло, что я не хочу портить праздник Флёр! Не то… Подожди, ты назвала его Малфой? — Он покосился на Гермиону. — Мне ведь имя сразу показалось знакомым. Это про его папашу писали в газетах?.. В тот момент на лице Драко отразилось нечто, очень похожее на мрачное торжество. После осторожного кивка Гермионы Виктор продолжил: — Он Пожиратель смерти. Был там, в Отделе тайн, правильно? Хорошо, что его посадили, но что тут делает… — Не смей говорить про моего отца, мразь! — Выкрик Малфой сопроводил прозаичным магловским действием — врезал Краму свободным левым кулаком. Всё произошло молниеносно. Пока Гермиона лихорадочно вытаскивала палочку, Виктор, чей нос был разбит в кровь, замахнулся и изо всей силы двинул Драко в ответ. — Протего! — торопливо выпалила Гермиона, и не одна она — сзади подоспела Джинни. Мощный двойной щит отбросил парней далеко друг от друга на землю. — Так и знала! Я позабочусь о Краме, а ты — уведи Драко, — шепнула Джинни с весельем в голосе. — В какое-нибудь укромное местечко… — Но… — Гермиона замялась. Казалось неправильным бросать сейчас Виктора. Хотя инструкция, безусловно, прозвучала очень заманчиво. — Расслабься. Я заварила эту кашу — мне и разгребать. — Спасибо, — едва слышно выдохнула Гермиона, и Джинни, коротко подмигнув ей, поспешила к Виктору. Драко, глупо улыбаясь, буднично растянулся на земле — так, словно прилёг отдохнуть. Ему удалось отделаться легко — ожидая ответного удара, он почти успел увернуться. Рана получилась маленькая, эстетичная и, кто бы сомневался, придала ему дополнительной привлекательности — так с раздражением отметила про себя Гермиона, подходя к нему ближе. — Пожалуйста, прости за это всё… Ну что взять с пьяного придурка?.. — неподалёку послышался голос Джинни. — Сейчас мы тебя подправим. — Честно говоря, мне не привыкать, — сдавленно усмехнулся Виктор. — О, я помню, как тебе досталось на кубке мира! — оживлённо защебетала Джинни. — Но ты так блестяще играл! Финт Вронского — я ничего подобного в жизни не видела! Успокаиваясь, Гермиона про себя улыбнулась — Крам в надёжных руках. Драко, успев присесть на корточки, коснулся разбитой нижней губы и теперь смотрел на маленькое пятнышко крови, отпечатавшееся на ладони. — Вставай. — Гермиона нависла над ним, скрестив руки на груди. Драко усмехнулся и, скользнув неторопливым хмельным взглядом по разрезу на её бедре, повиновался.***
— Я не понимаю, что за фарс ты там устроил, Малфой. Серьёзно, ты нёс такую чушь, что… — Не найдя подходящих слов, Гермиона лишь тяжело вздохнула. Едва оказавшись на пороге дома, она тут же поспешила сбросить надоевшие за день туфли. — Могла бы и спасибо сказать. Я, между прочим, спас тебя от насильника. — Насильника? — засмеялась Гермиона. — Виктор меня бы и пальцем не тронул! — Думаешь, он сюда за дешёвыми закусками приехал? Не будь наивной, Грейнджер, — пьяно-назидательным тоном произнёс Драко. Они вместе ступили на лестницу. — Да у него на роже написано — варвар. — Глупости какие! И вообще, к твоему сведению, я сама прекрасно могу за себя постоять. — Как? Ты безоружна. — Малфой обернулся к Гермионе и медленно, склоня голову набок, её осмотрел. — Уверен? Поровнявшись с ним на узкой лестнице, Гермиона сняла с плеча крошечную белую сумочку — на первый взгляд, она вместила бы в себя не больше пары снитчей. Открыв её, чувствуя себя фокусником, чудом извлекающим кролика из цилиндра, Гермиона продемонстрировала Драко свою палочку. — Неплохо. Где взяла? — Сама заколдовала. Он резко остановился. — Нет. Не может быть. — Я понимаю, это не совсем… легально. Надо получать лицензию, декларировать каждый предмет и так далее… Что, побежишь стучать на меня в Министерство? — Гермиона вернула Малфою его же фразочку. — К чёрту Министерство. — Он возобновил шаг. — Хочешь сказать, ты владеешь чарами Незримого расширения? Гермиона кивнула, стараясь сохранять невозмутимый вид. — Это продвинутая магия. — Знаю. Они подошли к его комнате, не сговариваясь, и Драко, отворив дверь, пропустил Гермиону вперёд, рассеянно провожая её глазами. Отслеживает ли он, что именно сейчас происходит, можно было лишь догадываться. С какой целью они сюда пришли — неизвестно. Гермиона в этой связи не могла отделаться от неприятных панических симптомов — ноги стали какими-то ватными, а желудок болезненно сжался. Как только за ними захлопнулась дверь, небольшая стеклянная сфера, стоящая на тумбочке, тут же зажглась, наполняя спальню светом, тёплым, приятным и ненавязчивым, но ни на толику не умиротворяющим. — Грейнджер, ты уверена, что тебя не удочерили или вроде того? — недоверчиво бросил Драко, садясь на кровать. — Уверена! Я тебе больше скажу: в понимании этих чар мне помогло как раз магловское происхождение, — ответила Гермиона, слегка повеселев. — Не ожидал? Драко закатил глаза. — Ну и как, во имя Мерлина, это возможно? — Всё та же физика. — Немного помешкав, Гермиона решилась присесть на кровать, хотя и на приличном расстоянии от Малфоя. — Маглы много теоретизируют на тему искажения пространства, кротовых нор… Да ты всё равно не поймёшь. Должно быть, неуютно выходить за пределы своего чистокровного мирка? — Предупреждён — значит вооружён, Грейнджер. Она пожала плечами, кивнув. А потом повисла неловкая тишина. Вести околонаучные беседы сейчас Драко явно настроен не был — его состояние к этому не располагало. — Слушай, насчёт твоей раны, — спешно выпалила Гермиона, радуясь, что сумела придумать хоть какой-нибудь повод для пребывания в этой комнате. — Я не рискну использовать магию, тут лучше обратиться к миссис Уизли или завтра к мадам Помфри… — Пустяки. — Могу обработать… вручную. — Гермиона не отважилась сказать «по-магловски», но выбранное ею слово оказалось ещё более неудачным. Почти как «я хочу тебя потрогать»… — Валяй. — Ответ Драко прозвучал по-странному угрюмо — вероятно, интонация планировалась равнодушная. В любом случае он не отказался, так что Гермиона опять вытащила волшебную палочку, а затем призвала несколько полезных мелочей, что предусмотрительно хранила в сумочке. Смочив ватный диск в перекиси водорода, она подсела к Драко ближе. Их колени слегка соприкоснулись. Позволено или нет?.. Припомнив недавнюю ситуацию на скамейке, когда расстояние между ними сократилось до совсем неприличного, Гермиона решила не менять положение. Сущая ерунда, но по непонятным причинам касание ощущалось очень приятно. А вот и новое — к его нижней губе, правда, с посредником в виде кружка ваты. Драко больше не казался расслабленным. Его тело выдавало напряжение, взгляд был устремлён куда-то вниз, а грудная клетка совсем не двигалась — затаил дыхание?.. Самой Гермионе, которая аккуратно промакивала его рану, хотелось то ли накинуться на Драко с касаниями совершенно иного толка, то ли сбежать из этой комнаты и забраться под одеяло с головой. — И всё же… Зачем ты устроил ту потасовку? — в качестве компромисса, не выдержав всей этой обжигающей интимности, спросила Гермиона. Малфой слегка дёрнулся, нахмурив брови; его рана, реагируя с перекисью, еле слышно зашипела. — Прости, я не предупредила, может немного печь. Ну так. Что скажешь? — Насчёт чего? — Зачем устроил драку? — повторила Гермиона. Бросив ватный диск, где отпечаталась кровь, на тумбочку, она достала сухую салфетку и стала осторожно промакивать губу Малфоя. — Если считаешь меня виноватым, почему сейчас не корпишь вот так над Крамом? — Я… первая спросила, — пробормотала Гермиона, проклиная своё любопытство. Щёки стали горячими, но, к счастью, заметить этого Драко не мог — благодаря редкой французско-вейловской магии сегодня ничто не могло нарушить идеальный фарфоровый вид её кожи. — По-моему, рана вообще не затягивается, — заметил Драко, когда она отложила салфетку. — И не должна, — фыркнула Гермиона, позабавленная его чистокровной наивностью. — Это простой антисептик. Перекись водорода. — Плоховатая у маглов медицина. — Есть такое. И опять пауза. Гермиона нехотя отсела от Драко и стала до нелепого медленно складывать всё обратно в сумочку, пока в сознание просачивалась липкая мысль, которую хотелось откинуть куда подальше и продолжить цепляться за иллюзию, будто сейчас между ними двумя что-то происходит, — и это всё? Похоже, это последний раз, когда они оказались наедине и настолько близко друг к другу. Рану Гермиона обработала. Что теперь? Драко молчал. Его лицо застыло и никаких эмоций не выражало. В поисках спасительной соломинки, которая дала бы ей повод задержаться ещё хотя бы на минутку, Гермиона осмотрела комнату. — О, а откуда это всё взялось? — Она указала на обилие сельского декора на стенах. Более дурацким поводом, наверное, стала бы только беседа о погоде. — Оттуда, — указал Драко на шкаф отстранённым кивком. — Ясно… А… почему не починишь? — Что? — Ну, шкаф, — бесцветным голосом произнесла Гермиона, чувствуя, что звучит всё глупее с каждой репликой. — Дверца сломана. «А ещё ступеньки в Норе скрипят, а ещё побелку бы не помешало обновить, а ещё ты мне нравишься, и я не знаю, что с этим делать». Драко не ответил, но его лицо вдруг странным образом прояснилось. Он несколько раз моргнул и задумчиво запустил пальцы в волосы, будто бы лихорадочно о чём-то соображая. Дошло наконец, как по-идиотски себя вёл? Никак алкоголь отпустил. В таких вещах Гермиона ничего не смыслила. Пожав плечами, она встала и, взяв палочку, походкой, медленной настолько, насколько позволяли приличия, поплелась к шкафу. — Репаро. Покосившаяся деревянная дверца, низко скрипнув, послушно встала на место. Гермиона продолжила стоять, уставившись на результат работы. Вот и всё. Пора сцепить зубы и уходить, а иначе — абсурд… — Ну и как тебе это удалось? — Неожиданно бодрый, оживлённый голос Драко заставил её вздрогнуть. — Э-э… А что такого? — Я уже давно решил, — вскочив с кровати, он весёлым вихрем подлетел к шкафу, едва не сбив Гермиону с ног, — что эта развалина безнадёжна. Драко отворил дверцу и пошатал её, проверяя на прочность. — Эта мебель своенравная, — пожала плечами Гермиона. — Держу пари, ты… Оу. Проверку шкаф не прошёл — с унылым лязганьем дверца вернулась в прежнее сломанное положение. Но в тот момент примечательным было не это — Гермиона заметила сразу, а до Малфоя, вероятно, дошло только сейчас, что они опять оказались слишком близко. Опять эти полуобъятия… Обнажённая спина Гермионы была частично прижата к его груди и частично — к руке, дёргавшей только что дверцу. Сейчас — резво скакнувшей вниз. Дверца не успела даже хлопнуться о поверхность шкафа, а Драко уже сделал шаг назад. — Понятно, — пробормотала Гермиона. — Ну… тут нужно что-то позаковыристее Репаро. — Очевидно. — Но шаг, судя по всему, вышел небольшой — голос Драко прозвучал совсем рядом. — Уверена, починить это нетрудно, если немного вникнуть в тему. — Не особо вдумываясь в то, что сейчас лепечет, Гермиона осторожно покосилась на отражение в висевшем на двери зеркале. Драко в нём, склонив голову, рассматривал её затылок. Его взгляд плавно спустился ниже по её спине. Вернулся обратно. — Я бы смогла, если бы задалась целью. — Знаешь, Грейнджер, — негромко отозвался Драко тем же угрюмым тоном, каким он разрешил ей обработать рану, — кому-кому, а тебе я поверю. С такой сообразительностью… какого чёрта ты забыла в Гриффиндоре? А ведь хороший вопрос. Даже не вопрос — напоминание. — Есть идеи… — пять букв, ничего сложного, — Драко? Ну вот — мир, кажется, устоял. Наверняка один разворот на каких-то сто восемьдесят градусов он тоже выдержит… — Есть. — В коротком ответе Драко прочиталось смятение. В глазах, вместе с алкоголем, — страх. Вполне объяснимый, ведь теперь, когда они оказались лицом к лицу, между ними больше не осталось и шажочка. А Гермиона думала: куда девалось её сумасбродство? Абсурдно не оставаться здесь. Абсурдно бездействовать, когда всё настолько очевидно. Всего-то нужно стать на цыпочки… И она это делает. «Быть может, вас ждёт Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы». Да, Гриффиндор всегда отличала смелость. И всё же… Пальцы Гермионы слегка дрожали, когда она потянулась к Драко и погладила его плечи, с опаской глядя в серо-голубые глаза, уже успевшие широко распахнуться от изумления. Дрожали и губы, но куда меньше. Ими она осторожно коснулась его чуть приоткрывшегося рта. Целоваться Гермиона толком не умела — сделала это всего пару раз и не успела разобраться ни в технике, ни в смысле того действа. Сейчас всё ощущалось так, будто у неё нет другого выбора. Это не было прихотью — скорее потребностью. Не имея ни малейшего понятия о том, что случится дальше, она просто нежно и легко потёрлась о губы Драко своими. Прыжок веры чистой воды. И сразу — тоскливая мысль: оно того стоило, даже если он сейчас её оттолкнёт. Но… пожалуйста, пусть не оттолкнёт. Пожалуйста. Пожалуйста. Гермионе казалось, она повисла в воздухе — сейчас либо рухнет вниз и разобьётся, либо же будет неспешно планировать. Её глаза были закрыты — лица Драко она уже не видела и очень боялась увидеть, но через несколько мучительных секунд ощутила на губах прикосновение — аккуратное, мягкое. Сладкое… А потом Драко жадно, в каком-то яростном, собственническом порыве прижал Гермиону к себе и впился в её губы. Пожалуй, грубовато. Толчок — и она оказалась припечатанной к поломанному шкафу. Резко втянула носом воздух, напряжённая, напуганная, но каждое новое касание губ её расслабляло. И всё пропадало. По венам плыла эйфория, мысли гасли, оставалась только одна — «Можно». Они сбивчиво дышали, вбирая, почти кусая губы друг друга, обмениваясь отрывистыми ласками. Его плечи, спина, затылок… Всё происходило сумбурно и будто бы второпях. Выброс адреналина получился приличный, но тело понемногу успокаивалось, получая желанную близость и ответ на вопрос, с которым Гермиона давно привыкла засыпать. Каково это — целовать Драко Малфоя? Теперь она знала. Они целуются прямо сейчас. Тесно соприкасаются, и не по случайности вовсе, а потому что им обоим этого хочется. Потому что это приятно. Она ощущает мягкость волос Драко между пальцами, уже и не помня, в какой момент скользнула вверх по его затылку. Как давно бросила сумочку на пол? Опрометчиво, но какая разница, когда она слышит совсем рядом это тяжёлое, взволнованное дыхание? Наконец-то пробует вкус этих губ, к которому подмешивается вкус хвалёной чистой крови, солоноватый, металлический, забавно — самый обычный. Именно он и остался во рту, когда Драко оторвался от Гермионы. Она вопросительно посмотрела на него — в её глазах, наверное, отразилось неприлично много досады. В глазах Драко — больше ни страха, ни смятения. Там виднелась только похоть. Терять было нечего, нырнуть обратно в это беспамятство нужно было во что бы то ни стало, и руки Гермионы сами обхватили лицо Драко в попытке притянуть его обратно. — Не спеши, — сказал он с лёгкой насмешкой. Снисхождение в его тоне могло бы вывести из себя, но его пальцы, пробегающиеся вверх-вниз по ложбинке позвоночника… Невесомо. Заставляя чуть прогибаться. Растерянно, но послушно кивать. Некоторое время Драко просто всматривался Гермионе в глаза, а потом склонился ниже. Белые волосы коснулись щеки. Секунда — и губы нежно оттянули кожу на шее. Им на смену пришли зубы… Не больно. Волнующе. Одна рука продолжала гладить её голую спину, другая — принялась выводить плавные линии вдоль разреза на платье. Пробравшись под него неторопливым, но настойчивым движением, Драко лизнул шею Гермионы, где успел оставить ещё несколько лёгких укусов, и оторвался, чтобы опять приблизиться к её лицу. Когда их приоткрытые губы оказались совсем вплотную, она почувствовала его язык, жаркий, изучающий — что с ним делать, Гермиона пока не разобралась и подозревала, что отвечает Драко неуклюже или слишком робко, но с её телом тем временем творилось что-то невероятное. Оно млело и терялось в восторге. Глубокий поцелуй, влажные, скользящие касания языков — так хорошо, что кажется, провести за этим занятием можно целую вечность… Если, конечно, не подведут ноги, которые чуть дрожали то ли от набирающего обороты желания, то ли от лёгкой паники. Ведь Драко был пьян и возбуждён. Его руки исследовали тело Гермионы с откровенной жадностью, язык продолжал терзать её рот; она чувствовала, как к животу прижимается что-то твёрдое — выходит, так ощущается соприкосновение с эрекцией?.. Неизвестная территория манила и пугала одновременно. Хватит ли ему одних лишь поцелуев? Вопрос, наверное, очень наивный. Гермиона не знала, насколько далеко готова зайти, но позволяла Драко себя трогать, льнула к нему и ластилась — ей просто хотелось быть ближе. Она столько раз представляла себе эти моменты, что сейчас вера в реальность происходящего прокрадывалась в сознание с большой задержкой. Хотелось запомнить в деталях каждый момент, но из-за волнения всё ускользало, а может, происходило, несмотря на призыв Драко к неспешности, слишком быстро. Вот он разрывает поцелуй. Сминает, задирает платье. Подхватывает Гермиону под ягодицы и поднимает — целостность тоненькой бежевой ткани в тот момент оказалась в большой опасности. Приятная невесомость, сила его рук, запах кожи… Гермиона потёрлась носом о шею Драко, крепко обхватив его бёдра ногами. А он уже опустил её на кровать. Нетерпеливо навис сверху. Оказаться прижатой им к мягкой поверхности — пожалуй, самый восхитительный плен, который Гермиона могла себе намечтать перед сном. Но паника никуда не девалась и, кажется, успела возрасти — настолько дикий энтузиазм мелькнул в глазах Драко за секунду до того, как он вновь прижался к губам Гермионы, прерывисто дыша, сжимая ладонью её ягодицу, совершенно не прикрытую узкой полоской неудобных трусиков. А на улице среди гомона и музыки вдруг отрезвляющим звоночком прозвучал знакомый голос. Рон. А ведь наверняка её скоро хватятся. И всё-таки… Насколько далеко она готова зайти? Просто взять и отдаться Драко сейчас ощущалось преждевременным и опрометчивым. История девушки, которой пришлось применить к нему, пьяному, Релассио — последнее, о чём Гермионе хотелось бы вспоминать в свой потенциальный первый раз… Ладонь Драко уже выпустила её ягодицу и уверенно перебралась на внутреннюю сторону бедра, а Гермиона почувствовала, что пришла её очередь просить его не торопиться. Она правда собралась это сделать, но с губ слетел один лишь тихий выдох — целуя её за ухом, Драко аккуратно скользнул пальцами по… горячей, насквозь промокшей ткани между её ног. — Чёрт… — пробормотал он Гермионе в шею с обречённостью в голосе, низком, чуть охрипшем, от которого вместе с плавными движениями его руки, казалось, можно было очень легко слететь с катушек и наплевать на сомнения. — Почему я так хочу тебя? И пока тело Гермионы бесстыдно прогибалось ему навстречу, остатки её рациональности скромно, куда тише, чем следовало бы, попросили: — Драко… Нам нужно притормозить… — Не бойся. Будет очень хорошо… — вкрадчиво прошептал он ей на ухо. — Нам будет так хорошо, Грейнджер. Я так хочу тебя. Ты понятия не имеешь… Будто пытаясь её успокоить или, скорее, усмирить, Драко ласково скользнул кончиком носа по щеке Гермионы, а затем стал легко, очень нежно посасывать её губы. Почти невинно, но в это же время его пальцы усиливали нажим, поглаживая то середину, то самый край трусиков, пребывая, казалось, в шаге от того, чтобы пролезть под них. И этому очень хотелось подчиниться… Руки Гермионы отчаянно цеплялись за спину Драко, успев, должно быть, смять его рубашку окончательно. Бёдра непроизвольно сжали его кисть, медленно извивались, ловили, как могли, самую сладкую точку соприкосновения. Губы, будто вконец растерявшись, не отвечали на поцелуи, а могли лишь слабо трепыхаться. С ритмом дыхания происходило что-то странное. Но потом Драко убрал ладонь и стал лихорадочно, нетерпеливо возиться с пряжкой ремня. Тогда Гермиона, чувствуя, как зашкаливает пульс, а похоть перемежается с испугом, сумела собрать волю в кулак и быстро шепнуть: — Драко, не надо. Ты пьяный. Тихо рассмеявшись, он выпустил ремень. — Разве ты не хочешь? Его пальцы, оставляя последние приличия, поддели трусики и прошлись по мокрой, скользкой коже под ними. Движение, излишне настырное, принесло Гермионе скорее смятение, нежели удовольствие, и это придало её голосу твёрдости: — Драко. — По-моему, ты очень хочешь. — …Очьень интересно, где она п’гопадает! — из сада, совсем рядом с домом, вдруг донёсся сварливый голосок Флёр. — А, Гермиону ищешь?! — ответный возглас Джинни прозвучал излишне громко и выразительно. Похоже, расчёт был на то, что её услышат с верхних этажей. — Так я её только что в шатре видела! — Нет её там. Я её не видел с тех пор, как она ушла с Крамом… — послышался встревоженный и немного раздражённый голос Рона. Гермиона обхватила ладонями лицо Драко и потянула на себя, чтобы заглянуть ему в глаза. — Пожалуйста, Драко, — попросила она, упиваясь тем, как приятно и как правильно ощущается на губах это имя. — Отпусти меня. Зрительный контакт, кажется, сработал. Нахмурившись, убрав руку, Драко замер и несколько секунд смотрел на Гермиону, словно выжидая, что она передумает. А потом печально уложил голову ей на грудь. — Прости. Я не хочу тебя обижать, — сказал он, и тогда Гермиона, пожалуй, осознала в полной мере, что Драко действительно сейчас пьян. Она стала ласково перебирать его волосы, косясь на то, как сильно блестят пальцы его правой руки. — Не хочу, правда… Ты это понимаешь? Драко очень внимательно на неё посмотрел, и Гермиона растерянно кивнула. Он тоже закивал в ответ, а потом медленно сел и сразу же притянул её к себе, пока из сада продолжали доноситься голоса: — …Вспомнила! Она ведь говорила, что хочет пойти припудрить носик! — Чего ты так орёшь, Джинни? Пока они вслушивались, Драко поднёс пальцы, которыми только что ласкал Гермиону, к лицу и… к её ужасу, практически провёл по ним кончиком носа, делая медленный вдох. Чувствуя запах её возбуждения, который, судя по всему, ему пришёлся весьма по душе. А потом… О нет. Он лизнул их. Будоражащее зрелище очень странно сочеталось с фамильным перстнем Малфоев, блеснувшим на его безымянном пальце. Всё это было слишком. Слишком откровенно. Гермиона, ощущая желание посильнее сжать бёдра из-за напряжения, накопившегося внизу живота, застенчиво уткнулась Драко в плечо. — Почему ты такая вкусная, Грейнджер? — Он невесело усмехнулся, поглаживая кожу её спины. — Гарри? — раздался на улице тревожный голос Рона. — Кажется, ему плохо… — А ну беги в дом! 'Арри Поттер, даже не вздумай блевать на… — Флёр осеклась. — Мамины любимые гортензии, — бесстрастно заключила Джинни. Похоже, было уже поздно. Драко рассмеялся: — Слабак. — Может, ты и преуспел на алкогольном поприще, — хмыкнула Гермиона и, сделав над собой нечеловеческое усилие, поднялась с кровати. — Но это вовсе не повод для гордости! — Не уходи, — лениво окликнул её Драко, дотянувшись пальцами до ложбинки на её спине. — Меня уже ищут, — мягко ответила Гермиона, поворачиваясь к нему. Про себя надеясь, что причёску сейчас удастся по-быстрому реабилитировать магией. — Мелькни там и возвращайся. — Когда я вернусь, ты, скорее всего, уже будешь спать. — Справедливо, — пожал плечами Драко. Немного помешкав в нерешительности… Позволено? Кажется, очень даже позволено. Гермиона наклонилась и легко поцеловала его в щёку. А потом добавила, расплываясь в улыбке: — Вот и высыпайся. Завтра едем в Хогвартс.