***
Август, 1996 г. Деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, графство Девон, Англия. В глаза ударило навязчивое утреннее солнце, помехой которому не стали закрытые веки, и Драко проснулся. Лёг на спину, пытаясь размять онемевшую руку и сбросить с себя тошнотворное послевкусие сна. Вокруг раздражающе зашелестели конфетные упаковки, скрытые под одеялом. Драко взглянул влево — и его грудь мигом сдавило уже знакомое стыдное, щемящее чувство. Грейнджер с Уизли мирно спали на соседней кровати, по всей видимости, немного расширенной магией — об этом свидетельствовала отодвинутая вбок тумбочка. Но за ночь колдовство несколько развеялось, и теперь девчонки жались друг к дружке, как пара котят. Удержаться и не воспользоваться шансом беспрепятственно поразглядывать Грейнджер Драко не сумел, тем более она лежала так близко… Дотянись рукой — и коснёшься одной из разметавшихся по подушке каштановых пружинок. Одна маленькая Левиоса — и из-под лёгкого муслинового одеяла покажутся голые коленки, бёдра и ещё чёрт знает сколько всего манящего. Лучше даже не проверять и просто поскорее сделать ноги. Потому что одной бретельки белого облегающего топа, упавшей с острого плечика Грейнджер, уже было достаточно, чтобы Драко, который решительно встал, даже сделал половину шага к выходу, замешкался, остановился и замер. Тонкого запястья, чуть свесившегося вниз с постели, хватило, чтобы он, как полнейший идиот, присел рядом на полу. Будет занятно, если кто-то из девчонок сейчас проснётся. Но солнце благо их пока не донимало, лишь очень ласково касалось руки, изящной, но не вычурной, с обыкновенными короткими ногтями, той самой, утянувшей Драко в прострацию. Он пялился на Грейнджер и думал, сколько всего разного хотел бы с ней сделать. Прощупать её и обнюхать, как распоследний маньяк. Увидеть, как она извивается и млеет. Вылизать её до основания. Почувствовать, как эта аккуратная ладошка делает робкие, но такие искренние попытки доставить удовольствие. Как к ней подключается не менее старательный и прилежный ротик… Хватит. Никаких шансов нормально притронуться друг к другу и дать выход этой нелепой муке. Дурацкие джинсы — слишком тесны. Обнаружив себя склонившимся как-то совсем уж низко к ладони Грейнджер, Драко заставил себя не просто встать, но резко вскочить на ноги и выйти из комнаты. Будучи взвинченным. Понимая, что вернётся к тем грёзам, как только окажется в душе. Проклиная Грейнджер и чёртово погожее утро, чёртовы мурашки по коже, чтоб им всем сдохнуть.***
Гермиону разбудил настойчивый стук в дверь. Открыв глаза, первым делом она взглянула направо: её кровать была смята и теперь пустовала. Но всё равно… Утро пахло очень приятной сыростью, свет красивыми длинными лучами ложился на пол, а тело полнилось странным, азартным волнением. Рядом Джинни, что-то недовольно бормоча в подушку, нашарила рукой палочку на тумбе и отворила — со вчерашнего дня колдовство вне школы ей стало доступно. Вошедшие Гарри и Рон выглядели раздосадованными и сбитыми с толку. — И что это было? — резко выпалил Рон, присаживаясь вместе с Гарри на край кровати Гермионы. — Что? — буркнула Джинни, всё ещё очень сонная. — Малфой. В твоей комнате. Мы только что его встретили. — Так… Мне не нравится твой тон. — Нахохлившись, Джинни села и обняла колени руками, а Гермиона рассеянно поправила лямку своего не особо удобного топа. Обычно она спала в старенькой безразмерной футболке, некогда принадлежавшей папе, но… не в этот раз. — Тон тебе не нравится?! Джинни… — приглушённо переспросил Рон. — То вы с Малфоем шатаетесь по дому обкуренные, ржёте, как пара придурков, несёте какую-то бессвязную чушь… — Он запнулся, а Джинни не удержалась и фыркнула, но тут же себя приструнила. — Теперь уже ночёвки пошли? По-твоему, это нормально? — Подожди. Не пойму, какого чёрта ты лезешь не в своё дело? — окончательно посерьёзнев, протянула Джинни. — Я твой старший брат! Это очень даже моё дело, с кем ты там… — С кем я там что? — А я уже не знаю что! — развёл руками Рон. — Малфой сейчас распинался о том… — Он запнулся опять, раздражённо выдохнув. Фразу за него закончил Гарри извиняющимся тоном: — Что у вас был тройничок. — Тройничок? — хохотнула Джинни, недоумённо переглядываясь с Гермионой. — Он назвал тебя рыжей бестией, — добавил Гарри, и Джинни, нахмурившись, приоткрыла рот, но, кажется, так и не решила, стоит ли ей возмутиться или же посмеяться. — Рекламировал тебя Гарри. «Ты задумайся, Поттер, с такой ни одна азиаточка не сравнится», — добавил Рон. — Чего?! — Для Джинни, похоже, чаша весов склонилась в сторону праведного гнева. — А Гермиону… — «Ах, Грейнджер… сладкая девочка», — перебив Гарри, Рон закатил глаза, утрированно изображая вожделение. — Да он почти облизывался. Щёки Гермионы налились краской. Она вспомнила вчерашний вечер, когда Драко зажал её в коридоре, и невольно представила, как он мог бы сказать ей это. Тихим, вкрадчивым шёпотом, склониться к самому уху… — Прости, Гермиона. Тебе, наверное, такое мерзко слушать. — Рон трактовал её реакцию по-своему. — Ээ… Да мне всё равно. — Она быстро облизнула губы. — Так, а… что ещё он говорил? — Нёс всякий бред. Расписал, какие на тебе вчера якобы были… трусы. Белые, с кружевной оторочкой и так далее. — Рон старался говорить небрежно, но в каждом произнесённом им слове сквозило напряжение. — Гермиона?.. Уловив её реакцию — явно не ту, на которую рассчитывал, он застыл в изумлении и, кажется, даже немного побледнел. — Наверное, он случайно увидел… — тихо проговорила Гермиона. Рон открыл рот и тут же закрыл, старательно подбирая слова. Его ноздри раздувались от учащённого дыхания, а уши самую малость побагровели. Пауза, прежде чем он наконец подал голос, вышла порядочная. — Да что вы там с ним делали?.. Малфой и Гермиону накурил, да? — Рон негромким, но от этого не менее сердитым голосом обратился к Джинни: — Воспользовался её состоянием? — Что значит «накурил»? Я сама хотела попробовать! — настала очередь Гермионы возмущаться. — И ничем он не пользовался, просто мы танцевали и… — С Малфоем? — прищурился Рон. — С Джинни! На мне была короткая юбка, думаю, она могла… немного подняться от движений. — Мне не нравится, что вы с ним спелись, — заключил Рон. — Эта ваша алихоция… — Ну давай, настучи на меня маме! — гневно воскликнула Джинни. — Только я знаю: ты и сам был бы не прочь попробовать, не будь с нами Малфоя! Ещё раз напомню, братец. Я могу общаться с кем угодно, курить и даже, представь себе, устраивать тройнички, если вдруг захочу! — Так вы всё-таки?.. — глухо сказал Рон, и Джинни раздражённо цокнула языком. — Конечно нет! — воскликнула Гермиона. — Малфой уснул, а мы решили его не будить, и всего-то! — Как мило. — Рон скривил губы. Ещё немного помедлив, он засобирался уходить, но уже в проходе обернулся и добавил: — Ради Мерлина, Гермиона, хотя бы ты с ним не водись. Тебе ли не знать, какой это скользкий тип. — Разумеется, я с ним не вожусь! — слукавила она в ответ, даже зачем-то придав голосу негодующей строгости. — Не могу поверить, что ты всерьёз такое предполагаешь! Посидела вчера за компанию, вот и всё! Рон кивнул и, кажется, слегка расслабился. Дверь за ребятами захлопнулась, и тогда Джинни, злобно выдохнув, откинулась на подушку. — Рон старше меня на год. Год! Совсем обнаглели, все они… Знаешь, пока я злая, пойду-ка скажу пару ласковых ещё кое-кому! Гермиона хмыкнула. У неё настроения скандалить не было. Но вот взглянуть на Драко, увидеть хотя бы маленький проблеск понимания — вчера между ними что-то произошло… Это заставило её накинуть пушистый халат и поплестись наверх вслед за Джинни, уже успевшей рвануть на лестницу. Драко, чуть взъерошенный и набросивший на плечо полотенце, открыл дверь ещё до того, как они успели постучать. Выглядел он, как обычно, невозмутимо — ни тени вчерашнего вечера. Чего, наверное, и следовало ожидать… Но Гермиона всё равно слегка поникла. — Я могу чем-то помочь? — Малфой посмотрел на посетительниц с наигранным вежливым интересом. — Издеваешься?! — Джинни без приглашения ворвалась в его комнату. — Ну как, Рональд расплакался? — оставив притворство, сказал Драко, прикрывая за ними дверь. — По-моему, он был близок. — Это не смешно, — отрезала Джинни. — Рыжая бестия? Серьёзно? — Будешь отрицать? — сверкнул глазами Драко и добавил, глядя на её суровое лицо: — Ладно тебе, даже на одну десятую не смешно? Хотя бы на одну сотую? — Ничего весёлого! Ты можешь выпендриваться сколько угодно перед своими слизеринскими прихлебателями, но не перед моим братом. И не за мой счёт! — Да ты и сама любишь над ним поглумиться. — Это мой брат. Мне можно. Тебе — нет! — Какая-то ты скучная сегодня. — Драко смерил Джинни снисходительным взглядом. — Накуримся вечерком? Ещё немного осталось… — Да пошёл ты! А заглядывать под юбку — это нормально, по-твоему? — продолжая наступать, Джинни кивком указала на Гермиону. Драко растянул губы в фирменной ухмылочке и прилёг на кровать, оперевшись на локти. Немного помедлив, он сказал: — Видишь, Грейнджер молчит, а знаешь почему? Она с тем расчётом и надела ту юбку. — Не неси чушь, — нахмурилась Гермиона. — Мир не вращается вокруг тебя, Малфой. Если я надеваю юбку, значит, мне просто этого хочется, это никакое не… приглашение. — Там разве что слепой вроде Поттера ничего не разглядел бы. Мне, по-твоему, следовало зажмуриться? — А мне следовало сходить переодеться? — Да плевать. Рядись как хочешь. Гермиона, которая уже готовила следующую реплику, осеклась. В интонации Малфоя было столько небрежного безразличия… Так и хотелось встряхнуть его и напомнить о вчерашнем. — Ладно, о чём это я? — нетерпеливо продолжила Джинни. — Не надо больше изливать свои… — А я же тебе помогаю, — насмешливо перебил её Драко. — Может, это наконец подстегнёт Поттера?.. — Да заткнись ты! У меня всё хорошо, ни в какой твоей «помощи» не нуждаюсь! Малфой запрокинул голову и коротко расхохотался. — Ну-ну, — сказал он. — Подумай ещё разок. — Драко, заткнись, — с нажимом повторила Джинни, по лицу которой было видно: запал она растеряла и больше не горела желанием продолжать перепалку. Намеренно или нет, но Малфою явно удалось её задеть. — И… в общем, не лезь не в своё дело. — Джинни сделала глубокий вдох, пытаясь себя успокоить, а потом отчего-то усмехнулась, продолжая недобро смотреть на Малфоя: — Я ведь тоже могу не в своё дело полезть, знаешь ли. На этих словах, надменно откинув назад копну рыжих взлохмаченных после сна волос, Джинни вылетела в коридор. Гермиона, которой ничего не осталось, кроме как последовать за ней, поинтересовалась, когда они оказались на лестнице: — Что ты имела в виду? — Ты о чём? — Что можешь полезть не в своё дело. — А… Да так, ради красного словца, — уклончиво ответила Джинни. — Чтобы не расслаблялся. Гермиона не решилась выпытывать дальше. Конечно, теория у неё и без того вырисовывалась… Теперь она была почти уверена — ей не показалось. Она не сходит с ума и не просто переборщила вчера с алихоцией, ведь Джинни, кажется, тоже что-то заметила. Но с каждым новым днём, когда ровным счётом ничего не происходило, уверенность Гермионы понемногу гасла. Конец каникул неумолимо приближался, а Драко решил удариться в полное затворничество — в квиддич со своей некогда напарницей Джинни он больше не играл и даже в саду стал появляться намного реже, чем в начале лета. О дальнейшем обмене книгами, на который Гермиона тайно — и с большим стыдом — рассчитывала, речь не шла подавно. Луна слово сдержала и, наведавшись как-то раз в Нору, заглянула к Драко. После Гермионе не раз приходилось оттаскивать от его двери жалобно мяукающего Живоглота, который обожал аромат алихоции. Приближался не только конец каникул. Ко всему прочему, на Нору свалилось бремя приготовлений к скоропостижной свадьбе Билла и Флёр. — Это будет ск’гомно, но стильно. Очень стильно! Габ’гиэль, Джинни и Ге’гмиона — о, они у меня будут изумительны… Не серыми мышками, как обычно наряжают под’гужек невесты. Мне-то бояться нечего, сами понимаете! — говорила Флёр на каждом семейном ужине, который посещала вместе с Биллом, а в Норе парочка стала бывать частенько. При этом невеста осматривала присутствующих так строго, будто кто-то из них так и норовил осквернить её праздник дурновкусием. Все домочадцы были задействованы в генеральной уборке территории дома, кроме Драко, который беззастенчиво отсиживался в своей комнате. Но на него никто особо и не рассчитывал. Лишь однажды ради забавы он решил попробовать себя в выкуривании гномов, но охладел к этой затее быстро — сразу после того, как один из этих мелких вредителей больно его цапнул. — А мне казалось, ты мастер выкуривания. — Негромкий комментарий Джинни удостоился ленивого ответа Малфоя в виде оттопыренного среднего пальца, соседствующего с кровоточащим указательным. Укусы садовых гномов были отнюдь не редкостью. Один раз досталось и Гермионе. Она не расстроилась: день выдался безумно жаркий и воспользоваться невинным поводом немного отдохнуть на скамейке было приятно. Но свою лепту Гермиона всё же вносила, развлекая Джинни и Нарциссу, которые всё ещё корпели над гномьими норами, чтением «Неистового кентавра». Гарри с Роном занимались какими-то починками в сарае, а мистер и миссис Уизли беседовали в гостиной с недавно прибывшим Грозным Глазом — через распахнутую стеклянную дверь просматривались их обеспокоенные лица. Иногда Гермиона ловила себя на мысли: как странно и нелепо сейчас томиться по Малфою. Умом она прекрасно понимала, какие тёмные времена нависли над Магической Британией, да и над обычной — тоже. Заголовки газет наводили жуть новостями о пропавших или умерших при загадочных обстоятельствах людях, разрушениях и странных катаклизмах, происхождение которых не объяснил бы ни один магловский учёный. Но в Норе, особенно здесь, в саду, солнечном, кишащем гномами и прочей мелкой живностью, казалось, всё идёт обычным мирным чередом. Готовится свадьба. Люди проживают обыкновенные человеческие… чувства. Раньше Гермиона была уверена, что рациональность её никогда не подведёт. За период недолгих отношений с Крамом она даже придумала каламбур — романтика слишком романтизирована. Конечно, это с натяжкой приятно, интересно и ново, но не более того. Ничего такого, что пошатнуло бы её холодный рассудок, так Гермиона думала про те свидания и успела убедить себя, что многочисленные книжки и фильмы о любви только и делают, что бессовестно всё преувеличивают. Но теперь поняла… Чёрт, кажется, преуменьшают. Хватило одного лета, чтобы её будни превратились в сплошной болезненно-любовный беспорядок. Выматывающий и невыносимый. Будто её тело только и ждало повода наконец заявить о существовании у себя репродуктивной функции. Нездоровое внимание к Малфою выходило за любые рамки адекватности. Гермиона прокручивала в голове их «обжимание» у стены при любом удобном случае, а будь у неё омут памяти — уже давно затёрла бы то воспоминание до дыр. Она раздражала саму себя из-за того, что невольно подсчитывает, сколько раз за день Малфой на неё посмотрел, а потом ко всему прочему расстраивается, если число выходит меньше предыдущего. Если больше… Этого всё равно мало. — Ну что, Гермиона, продолжишь? — из-за куста гортензий, отвлекая её от тревожных раздумий, показалось блестящее, вспотевшее лицо Джинни. Только что она закончила заливать противогномью жидкость в норку. Борьба с гномами в самом деле была непростым занятием — напуганные Живоглотом, эти ребята научились лучше чувствовать опасность и лишний раз не лезли на рожон. Гермиона кивнула и опустила взгляд в книжку: — «Аннабель, любимая, я нашёл способ! Это зелье сделает меня человеком. Только представь, мы сможем жениться! Жестокая толпа больше не посмеет взглянуть на нас с осуждением… Но неужели улыбка гаснет на прекрасном личике?.. Моя дорогая, отчего же ты поникла? — Но Ричард… Теперь всё твоё тело станет человеческим? — осторожно спросила Аннабель, теребя подол платья. Пугливые звездопады волнения мерцали из-под её прикрытых ресниц в ожидании ответа кентавра. — Целиком?.. — Что я слышу?.. Проклятая блудница! Так всё это время я был лишь твоей игрушкой для плотских утех?! Ступай же, паскуда, в конюшню, там тебе самое место!». — Как можно было не замечать, что она та ещё потаскушка? — недоумённо пожала плечами Джинни. — «…Кентавр поспешил умчаться прочь, и величественные хрустальные замки, что Аннабель усердно выстраивала, взорвались, разлетелись на осколки и оставили лишь блёклую испарину на её лбу. Она не смела пошевелиться, глядя Ричарду вслед и прижимая к груди букет орхидей — это был последний подарок любимого кентавра». — Ну да, последний, конечно. А о чём же тогда ещё миллион частей? — с недоверием хмыкнула Нарцисса, чьи ухоженные пальчики были сейчас измазаны землёй. — «Печаль тысячами маленьких иголочек вибрировала у Аннабель под рёбрами, превращая её сердце в раскалённый щебень. Ядовитые стрелы разочарования пронзили душу звенящей ртутью своей паутины, пробирающей до хлёстких коликов, до зыбких, блуждающих по кругу теней. До опилок. Застрявший в груди катафалк увёз надежды и мечтания, оставляя на их месте лишь каскады астероидов, которые мрачным колокольным ливнем стучали по жилам. Сосуд их с кентавром жгучей, бесшабашной страсти наполнился дурнопахнущей жижей… Ричард уже почти скрылся в ночи, когда напоследок, заставляя Аннабель трепетать в изнеможении, в свете полной луны таинственно колыхнулся его лоснящийся, исполинский…». Ну нет, Джинни, я больше не могу! Гермиона подняла глаза и с ужасом обнаружила перед собой мистера Уизли. А Джинни и Нарцисса позади него, похоже, были готовы лопнуть от рвущегося наружу хохота. — Ээ… А почему приходил Грозный Глаз, мистер Уизли? — спросила Гермиона тонким голосом. — Передал Оборотное зелье. Мы решили, на всякий случай лучше замаскировать Нарциссу и Драко на время свадьбы, — рассеянно ответил Артур. Его мысли были заняты явно не услышанным только что фрагментом дамского романа. Он повернулся к миссис Малфой: — А ещё… Нарцисса, вам наконец дали свидание. В Азкабане. — Вот как? Хорошо, — взволнованно ответила она. Её весёлое настроение мигом улетучилось, а гном, которого Нарцисса только что поймала, ловко выкрутился и побежал наутёк, семеня по траве маленькими ножками. — А когда? — Завтра. О безопасности не беспокойтесь. Вас сопроводят люди из Ордена. — Спасибо, — поблагодарила Нарцисса, а затем, чуть помедлив в нерешительности, спросила: — Артур… А Люциус знает, что произошло? — Насколько я понял, да, — было заметно, что мистеру Уизли неловко говорить о Малфое-старшем. — Без подробностей, но знает. Нарцисса кивнула, опуская глаза. Между её бровями пролегли морщинки. И весь оставшийся день она проходила тревожная, а Драко и подавно выглядел очень угрюмым даже по сравнению со своим обычным состоянием — за обедом и ужином он отправлял в рот куски пищи с полной отрешённостью и глядел в тарелку пустым, невидящим взглядом. Тем удивительнее для Гермионы, которая после вечерних посиделок с Гарри и Роном возвращалась в спальню, оказалось представшее её глазам зрелище. Дверь, которую она дёрнула, не поддалась, что уже удивляло. Гермиона постучалась, и тогда вход в комнату приоткрылся, но лишь на маленькую щёлочку. Оттуда показался глаз Малфоя, с виду хитрый, какой-то непривычно распахнутый и частично прикрытый парой белых прядей. — Грейнджер, ты не вовремя, — негромко сказал он. — Я тут лысого гоняю. И безносого. Забавляюсь со своей волшебной палочкой. Полирую древко метлы. Это определённо был тембр Малфоя, но интонация… Гермиона сразу заподозрила неладное. Истина обнаружила себя незамедлительно, когда Драко, очевидно, подставной, рассмеялся — добродушно, прямо-таки сочась позитивом. На контрасте с его естественным поведением это очень сильно резало слух. — Стащила немного Оборотного зелья, — подтвердила Джинни догадку Гермионы низким голосом Малфоя. — Ну и с волосом проблем не было. Акцио — и вуаля. Нашёлся у твоей кровати. Не против голого члена?.. Такие вещи, думаю, лучше спрашивать заранее. Опешив не на шутку, Гермиона выпалила: — Конечно против! — Секунду… Штаны надену. Ты зря, кстати. Такой аппетитный… — Джинни!.. — Размер — отличный. — Судя по звукам, лже-Драко принялся копаться в шкафу. — Длина оптимальная. Но для тебя, возможно, будет и великоват. А толщина — ох… ну просто подарок для ножек клитора. — Ты… — Ну а красивый… Эстетика так и прёт, — продолжала деловито вещать Джинни. — О, ты погляди! Смотрю на него, завожусь, и он ещё сильнее твердеет! Чудеса да и только. Подводя итоги, скажу: этот член я могу с уверенностью назвать оргазмогенератором. Моя оценка: девять счастливых вагин из десяти. Сняла один балл — для мелких вроде тебя длина, думаю, всё-таки избыточна. Хотя… Не знаю, связана ли глубина вагины с ростом… — Ты хоть понимаешь… — Добавить хорошую прелюдию — и проблем по идее не возникнет. Может, я и перегнула палку, сняв балл. Ну очень уж красивый. — Джинни, ты хоть понимаешь, насколько это неэтично?! — наконец сумев втиснуться в её генитальный монолог, воскликнула Гермиона. — Энгоргио, — пробормотала Джинни, увеличивая, должно быть, штаны, чтобы в них влезло тело Малфоя. — Да ладно тебе… Этика в нашем мире — штука размытая. Глаз Грюма вот вообще может сквозь одежду видеть. Ты поверишь, что он ни разу ни за кем не подглядывал? — Я тоже об этом задумывалась! Почему это никого не смущает? — Не он первый, не он последний. — Лже-Драко распахнул дверь, и тогда Гермиона опешила уже во второй раз — так и до сердечных недугов недалеко… Трикотажные серые штаны, которыми Джинни вроде как прикрыла малфоевскую наготу, всё равно довольно красноречиво обтянули… то самое, что Гермионе пока доводилось видеть только в учебнике по биологии. Красноречиво настолько, что она успела разглядеть рельеф эрегированного члена — то, как его ствол переходит в головку. Мало того, что все эти термины сами по себе коробили Гермиону, хотя умом она и понимала, что в человеческой анатомии нет ничего зазорного, но зрелище… Оно вызывало самые разные полярные ощущения. Нечто паническое, постыдное вплоть до порыва зажмуриться, сцепить поплотнее зубы и проговорить про себя что-нибудь максимально нейтральное — законы трансфигурации или нумерологические формулы, и в то же время… что-то волнующее, пробуждающее желание рассмотреть всё в мельчайших деталях. А может быть, даже потрогать… Но ситуация, которую создала Джинни, была такой возмутительной, что Гермиона отвела глаза, почти не колеблясь. — Это вторжение в личное пространство, — присаживаясь на свою кровать, попыталась она опять воззвать подругу к благоразумию и порядочности. — Разве это не тянет на домогательство? Вот ты хотела бы, чтобы Малфой превратился в тебя и разглядывал твоё тело? Трогал?.. — Да мне как-то без разницы. — Джинни, вертясь у зеркала, пожала плечами — широкими мужскими плечами, на которые Гермиона, не удержавшись, всё же осторожно взглянула. На шею, грудь, пресс, все эти мышцы… Те же косые, что спускались вниз, плавно и так красиво подводя к тому, что было скрыто под тканью… Ей безумно захотелось прочертить пальцами их путь. Или расплакаться от бессилия — настолько притягательная открывалась картина. — Нет, ну правда! — взмолилась Гермиона, отводя глаза вновь. — Ты перегибаешь. Я не понимаю… Неужели ты не видишь в этом ничего такого, Джинни? Лже-Драко, разглядывающий себя в зеркале, замер. Обернулся и заговорил, теперь звуча совсем как настоящий: — Какая ещё Джинни, Грейнджер? Здесь только я. — Он сделал несколько медленных шагов в её сторону, а Гермиона нервно сглотнула, стараясь держать взгляд исключительно на уровне его глаз. — Хочу задать один важный вопрос… Ты позволишь… — Подставной Драко понизил тембр ещё сильнее, проникновенно сверкая глазами: — Позволишь моему хорьку скользнуть в твою тесную норочку? — Ненормальная! — Гермиона с силой швырнула подушку в «Малфоя», который согнулся пополам, заливаясь смехом, совершенно оригиналу не свойственным, — Джинни в нём сквозила отовсюду. В качестве ответа на удар подушкой она, используя физическое превосходство, повалила Гермиону и стала безжалостно её щекотать. — Ого, у меня столько силы! — удивился лже-Драко. Его жертва и впрямь не могла оказать ни малейшего сопротивления. — Да я как скала! — Пусти… Маньячка! — с трудом выговорила Гермиона сквозь нервный смех и море неоднозначных эмоций. Парень, что навис над ней, пах любимыми духами Джинни — совсем не так, как Драко. И всё же это было его тело. Его голос. Гермиону щекотали его руки, а она, пытаясь вырваться, хваталась за них и чувствовала, как тверды их напряжённые мышцы. «Но это не он. Просто оболочка», — повторяла она про себя, параллельно гоня прочь шальные мысли о том, как бы понезаметнее пощупать его грудь и живот. — Ладно, ладно! — Джинни прекратила весёлую пытку, ослабив хват, и замерла. Они с Гермионой переглянулись и несколько секунд молча вглядывались друг другу в глаза. И внезапно улыбка исчезла с позаимствованного лица. Брови Малфоя сдвинулись, и его выражение резко стало серьёзным. Джинни медленно встала, натянула одну из самых своих объёмных футболок, которая была небрежно брошена на спинку кровати, а потом присела рядом с Гермионой и, вздохнув, обратилась к ней: — Так, ладно, рассказывай. — Что? — Ты знаешь, — мягко ответила Джинни, на лице которой проступило несколько веснушек. — Не помню, чтобы ты когда-нибудь смотрела на меня так. Да и вообще… Гермиона не хотела ни с кем делиться своим стыдным секретом и попыталась в ответ изобразить недоумение, но барьер вышел очень уж шатким. И слезинки, что подоспели едва ли не сиюсекундно, подсказывали: выговориться всё-таки не помешало бы. — Эй, ты чего? — Джинни, постепенно уменьшаясь в габаритах, притянула Гермиону к себе и заключила её в объятия. Какое-то время, пока белые волосы отрастали и меняли оттенок на ярко-рыжий, а твёрдость юношеского тела превращалась в девичью мягкость и округлость, тишину нарушали лишь негромкие звуки всхлипов. — Мне нравится Малфой, — когда Джинни вернулась к естественному облику окончательно, решилась Гермиона произнести вслух эту жуткую фразу, уже без того витавшую в воздухе. — Что мне делать? — Что-нибудь придумаем. Гермиона уткнулась в плечо Джинни, которая стала ласково гладить её по голове, и, собравшись с духом, принялась за рассказ. Она поделилась всем — от самых первых странных мелочей, которые подмечала, до путешествия в Нотт-мэнор и того самого случая в коридоре. — Я подозревала, — заключила Джинни, выслушав Гермиону. — Почему ничего не говорила? — Да не знаю… Наверное, мне сначала хотелось понаблюдать. Ну, чтобы… э-э… не накалять зря обстановку. А может, я втайне надеялась, что мы когда-нибудь породнимся. Ну, знаешь. — Джинни хихикнула, хотя на её лице читалась лёгкая встревоженность. — Ладно, не судьба, так не судьба. Так, хорошо. Что мы имеем? — Она встала и принялась бродить взад-вперёд по комнате, переходя на решительный и деловитый тон — и это по-своему воодушевляло. — Во-первых… Ты ведь понимаешь, что это взаимно? Малфой от тебя без ума. Гермиона в ответ недоверчиво хмыкнула: — Без ума? Как-то слишком оптимистично. — Нет, — безапелляционно отрезала Джинни. — Если я хоть что-нибудь понимаю в людях… Да он твой гель для душа подворовывает — это что-то да значит. — Что?! — Разбудил меня недавно в два ночи зов мочевого пузыря. Иду в ванную — там шум воды. А потом выходит Драко. Накуренный в хлам. И от него легонечко так веет твоим гелем для душа, — весело пояснила Джинни, довольная тем, в какой шок Гермиону повергли её слова. — Ты уверена?.. — Я, конечно, могла спросонья что-то напутать. Но я ведь первым же делом полезла проверять его собственный гель — он ничем не пахнет, вообще без запаха. В общем, как-то странненько. По-моему, даже на одержимость смахивает, не находишь? Дело ведь не в том, что ему нечем мыться. Он думает о тебе. Представляет тебя в душе. Нюхает твой гель, а потом… — Я поняла. — Гермиона зарылась лицом в подушку от хлынувших в сознание красочных образов. — И судя по тому, что рассказала ты, картина выходит яснее некуда… Так что проблемка, по сути, у нас тут только одна. — Для таких, как он, я недочеловек, — хмуро подхватила Гермиона. — Так ему всю жизнь внушали. Он, наверное, думает, что должен чувствовать отторжение. А на деле… Ха! Видишь, что творится? Сегодня обливается твоим гелем для душа, а завтра… Кстати, у тебя из ношенного белья ничего не пропадало? Белые трусики, может?.. — Конечно нет, Джинни! — содрогнувшись, нервно хихикнула Гермиона. — Не говори так, будто это очевидно. Знаю я этих мальчиков… Тем более ты имеешь дело с Малфоем! — фыркнула Джинни, заглядывая в окно. — О, гляди… Гермиона подошла к ней и тоже посмотрела. Назойливые маленькие крылышки тут же взволнованно затрепыхались в её животе — о, теперь она прекрасно прочувствовала ту затёртую до безобразия метафору. По виднеющимся из-за черепичной кровли кедам можно было без труда определить, кто сейчас расположился на скамейке в вечернем саду. — Перспектива стать «предателем крови» должна его ужасать, — задумчиво сказала Гермиона. — Он скорее подавит свои… чувства. — Ничего, с этим можно работать. Что ж, раз он так тебе нужен… — Джинни, глядя в окно, задумчиво прикусила губу. — Нужен ведь?.. — Увы, — только и смогла сказать Гермиона. — Значит… Надо расшатать его посильнее.***
Сегодня стемнело быстрее. До осени, хвала Салазару, оставались считанные дни. Сад в Норе, казалось, вконец устал от летней духоты, и ему не терпелось сбросить с себя поникшие, местами уже тронутые первой желтизной листья — и это ещё никогда не выглядело настолько ободряюще. Скоро, очень скоро Драко, в свою очередь, сбросит с себя всю эту деревенскую затхлость — чёрт, должно быть, его одежда насквозь пропиталась запахами стряпни мамаши Уизли. Курятником? Вполне возможно. Того запаха Драко уже давно не ощущал — вероятно, принюхался. Но это всё ерунда. Главное — он больше не увидит Грейнджер в коротких шортиках или юбочке, занимающейся какой-нибудь милой ерундой вроде танцев на кровати. Как здорово, что скоро она опять превратится в ту зубрилу с туго завязанным красно-золотым галстуком, задолбанную, сварливую, и её чувственность будет погребена под высоченной стопкой пыльных и трухлявых библиотечных фолиантов. И даже если эти надежды на деле окажутся полным бредом, Драко в любом случае всегда недолюбливал лето. Что говорить об этом конкретном… — Угадай что? Особенно сейчас, когда в его меланхоличный скамеечный оазис бесцеремонно ворвалась Джиневра. А с ней и Грейнджер, что не предвещало ничего хорошего. Драко вполне успешно избегал её все эти дни, но сейчас интуиция подсказывала: его выдержке предстоит новое испытание. — Помнишь, я рассказывала, как мечтаю попробовать на себе Оборотное зелье? — Джинни едва ли не с разбегу плюхнулась на скамейку, которая тут же ответила угрожающим скрипом, слева от Драко, а Грейнджер скромно расположилась справа. — Скорее всего, я тебя не слушал. — Так вот. Сегодня мне удалось стащить немного. И я превратилась… — Для пущего драматического эффекта Уизли мелко забарабанила по несчастной деревянной поверхности. — В тебя! Драко хмыкнул без особого энтузиазма. — Как подрочилось? — Ты за кого меня принимаешь? — выдохнула Уизли, изображая глубокую оскорблённость. Она даже схватилась за сердце, но под полным скепсиса взглядом Драко мигом раскололась и покатилась со смеху. — Вот видишь. Он не впечатлён. — Чуть успокоившись, Уизли посмотрела на Грейнджер, которая округлила глаза в лёгком испуге и приоткрыла рот, явно собираясь выпалить что-то вроде: «Я на это вовсе не пялилась». В её случае Драко бы даже поверил. Но она не успела, Уизли заговорила раньше: — Какой-то ты совсем понурый. Из-за завтрашнего дня переживаешь? — Не ты ли советовала не лезть не в своё дело? — Я думала, ты будешь рад увидеться с… «А что я, по-твоему, ему скажу? Привет, отец! Мать крупно облажалась, а я не смог ей помешать?» Озвучивать эту мысль при них было бы, конечно, глупостью. Драко откинул голову, раздражённо прикрыл глаза и вслух сказал лишь: — Блядь… Без вас было так спокойно. Кажется, при Уизли он опустился до нецензурной брани впервые — об этом свидетельствовало то, как она опешила и умолкла. Но её молчание, как это обычно бывало, продлилось совсем недолго. — Мне не послышалось? А как же «удел неотёсанных плебеев и челяди»? И «людям моего происхождения не приличествует выражаться подобным»… — А не пошла бы ты на хуй, Уизли? Они переглянулись. Прыснув, Джиневра опять взорвалась звонким заливистым хохотом. — Что поделать, нам тоже хочется подышать вечерком свежим воздухом, — бодро сказала она. — Тем более здесь в последнее время бывает душновато. — Уизли округлила глаза, многозначительно кивнув на раскинувшийся в саду свадебный шатёр. — Зачем это, кстати? Узрите все, мы теперь трахаемся перед лицом закона? — Драко сорвал торчащий из-под скамьи росток пырея и стал со скучающим видом вертеть его в руках. По непонятной, а может, по вполне себе очевидной причине приближение того торжества вызывало неприятное чувство тревожности где-то у него в животе. — Просто традиция, — пожала плечами Грейнджер. — Кому-то нравится. — Глупо, что люди так носятся с ритуалами. — А я, может быть, считаю, что глупо — это гоняться на метле за мячиком. Так можно дойти до вопросов, зачем что-либо делать в принципе. Зачем жить. — А жизнь вообще переоценена, Грейнджер, — хмыкнул Драко. — Глупости. Что может быть ценнее… — Человек — это ошибка. Его ум избыточен для тех базовых животных функций, которые должен был выполнять. И при этом слишком примитивен, чтобы ступить на следующий уровень, — отчеканил Драко и, заметив, как Грейнджер недоумённо нахмурилась, насмешливо добавил: — Неужели не понимаешь? А мне казалось, ты неглупая девочка. Забавно поджав губы, она пробормотала: — Как-то Ницше запахло… — Чем? — И для перехода на следующий уровень, — строго протянула Грейнджер вместо ответа, — нужно отбросить мораль, я так полагаю? — Зачем? Мораль — хорошая штука, чтобы держать в узде дурачков. Для меня же, само собой, никакой морали не существует. Только личные интересы. — В сексе — тоже? — вдруг вклинилась Уизли. — Что — в сексе? — Не существует морали? — В сексе морали не существует в первую очередь. — Да ладно. А ты разве перед тем, как трахнуть девушку, не просишь у неё справку о статусе крови? — приподняла брови Уизли и в следующий же момент залилась смехом уже в третий, самый раздражающий за этот вечер раз. — Подловила меня, думаешь? — усмехнулся Драко, изображая полную невозмутимость. — Да ты сама моралистка та ещё. Если не сказать пуританка. — Я? — удивлённо выдохнула Уизли. — Твои взгляды на поверку оказались куда более узкими, чем я думал. Помню, в какой ужас ты пришла от моего невинного розыгрыша с тройничком. — Там дело было совсем в другом, — отмахнулась Уизли. — Против тройничков я вообще-то ничего не имею. В теории. — Да что-то не особо верится, — поддразнил её Драко. — Тебе нужны доказательства? — обратилась к нему Уизли, переглядываясь с обескураженной Грейнджер — можно было решить, что между подружками происходит телепатический диалог. — Смотря что ты понимаешь под… — начал Драко, которого, кажется, уже никто и не слушал. Джинни, задумчиво проведя костяшками пальцев по его предплечью, подобралась ближе, а затем даже слегка через него перегнулась и с хитрой ухмылочкой поманила к себе Грейнджер — бедняжка с виду совсем растерялась. И тем не менее отважно подалась навстречу Уизли, подсаживаясь к Драко совсем вплотную. А он просто оцепенел, зажатый между двумя девчонками. Что стоит просто встать и убраться с этой скамейки куда подальше? Но нет. Кудряшки Грейнджер легли ему на плечо. Она имела наглость опять надеть ту коротенькую юбку, и всё прекрасное, не так уж и надёжно скрытое под лёгкими летними тканями — скорее бы наступила чёртова осень — прильнуло к Драко непростительно близко. А Уизли тем временем уже обхватила лицо Грейнджер ладонями. Погладила её щеку и бережно убрала назад каштановые локоны, оголяя ко всему прочему её ключицу и хрупкое плечо. Под самым носом у Драко разворачивалось занятное представление. Дело шло к поцелую… Жаль, Поттер с рыжим не в курсе, чем заняты их драгоценные девочки, ведь от такой картины у них наверняка буквально, физически взорвались бы мозги. Это, наверное, могло бы стать самым смешным, что Драко видел в жизни, но сейчас ему было не до веселья. Девочки затеяли с ним игру, это ясно как день. Большим пальцем Уизли провела по нижней губе подружки, и Грейнджер в ответ послушно приоткрыла рот, бросив при этом на Драко недолгий, очень осторожный взгляд — в изящных, попросту идеальных пропорциях там перемешались робость и что-то очень пылкое, заставляющее кровь отливать от мозга. Драко сидел, откинувшись назад так далеко, как мог, отчаянно вцепившись пальцами в край скамейки — казалось, если позволить рукам хотя бы на секунду расслабиться, они могут совершить что-то очень опрометчивое. Кончики носов Уизли и Грейнджер уже соприкасались, их губы вот-вот должны были встретиться, а животным инстинктам внутри Драко очень хотелось взбунтоваться, но, к счастью, заглянув друг дружке в глаза, девчонки заулыбались и прыснули от смеха. — Всё? — Драко собирался произнести это пренебрежительно, но в его голосе, кажется, огорчение всё равно проскочило. Обусловленное то ли отвердевшим членом, то ли размягчённым разумом. Уизли, злорадно усмехнувшись, легко чмокнула Грейнджер в лоб и отстранилась. — Что ж… Пора и честь знать, как думаешь, Гермиона? Всё равно нам тут не рады… Грейнджер в ответ согласно кивнула, и подружки, вскочив со скамьи, весело взялись за руки и упорхнули в сторону дома. Драко сделал глубокий вдох, и на замену забившему ноздри сладковатому, инфантильному аромату духов Уизли, которые наверняка выпускаются в каком-нибудь ядовито-розовом блестящем флакончике, опять пришла вечерняя свежесть и всё то насыщенное садово-травянистое, набившее за лето оскомину. — Уизли, ты плохо влияешь на Грейнджер, — крикнул Драко ей вдогонку. — Спокойной ночки, Драко, — только и ответила Джинни, высовываясь из-за стеклянной двери гостиной. — Сладких снов.