Штрихи к роману

Магесса Хоук стояла на крыльце под узеньким карнизом, и с ее плаща натекла на ступеньку небольшая лужа. Мабари у ног женщины брезгливо дергал мокрой шкурой. Фенрис поежился от влажного сквозняка и попытался понять, что ему делать. Когда эльф выбрался из постели, за окном висела плотная свинцово-серая пелена. Порадовавшись нежданной удаче, Фенрис выставил под дождь несколько ведер. Он уже с месяц собирался устроить в особняке уборку — хотя бы почистить что-то за пределами обжитой комнаты. В такой ливень не придется таскать воду от колодца — можно мыть, тереть и заливать полы, сколько вздумается. А теперь рядом с полными ведрами у дверей стояла Хоук. Эльф постарался не заметить шума за своей спиной: тени убитых Воинов Тумана всякий раз бурно обсуждали появление отступницы, а Фенрис так и не смог понять, звучит в их речи неприязнь или любопытство. — Привет, Фенрис, — улыбнулась мокрая магесса, приподняв край капюшона, чтобы лучше видеть его. Свет увяз в тяжелых тучах, и несмотря на дневное время над Киркволлом повисли сумерки. — Я проходила мимо и решила спросить, сможешь ли ты завтра пойти со мной, Авелин и Варриком прогуляться по нижнему городу. Нам бы пригодился твой меч. — Я не занят, — ответил эльф и тут же опомнился. Подозрительно осмотрел женщину с потемневшего от капель капюшона до влажно блестящих ботинок. — Это же не спасение каких-то очередных магов? Пару недель назад он слышал от ривейнской пиратки, будто Хоук с Варриком и приятелями-отступниками навешали храмовникам на уши отборного вранья, и те упустили целую компанию беглых чародеев Круга. Причем маги подбивали Мариан напасть на рыцарей, чтобы беглецы успели скрыться. Непонятно, какие еще доказательства их нечистых намерений требовались, но Хоук не задержала эту погань. — Нет, это... — начала незваная гостья. Резкий порыв ветра мазнул по лицу Фенриса мокрой лапой, уронил гроздь капель на рубашку, а отступницу так ударил в спину, что она сделала крошечный шаг вперед. — Может быть, ты пройдешь? — предложил эльф, посторонившись. Хоук согласилась, приправив слова благодарности еще одной улыбкой. Собака, помахивая коротким хвостом, вбежала следом за женщиной, и Фенрис смог закрыть дверь. Пронизывающий влажный сквозняк, наконец, прекратился. — Дар, не вздумай! — сурово предупредила Хоук. Пес недовольно заворчал, но не отряхнулся. Его хозяйка сняла мокрый плащ. На плечах магической робы темнело несколько пятен: вода успела просочиться. Черные волосы прилипли ко лбу влажными завитками. — Идем к камину, — вздохнул Фенрис. Видимо, придется поупражняться в гостеприимстве. — Так вот, банда Игл в нижнем городе в последнее время никому проходу не дает. Я велела маме не гулять одной, но мне все равно неспокойно, — рассказала Хоук, раскидывая плащ на спинке кресла возле камина. Пристроила чуть в стороне свои посох и сумку. Мабари устроился у огня и недовольно тявкнул. Магесса вытянула к нему ладони, но не так, как если бы хотела погладить. Фенрис ощутил движение воздуха, а огонь в камине слегка зашипел от летящих туда капель. Пес спокойно вынес сушку магией и даже с заметным удовольствием поворачивал голову, подставляя чародейскому ветру мокрые участки. Эльф поморщился, но смолчал. — А Авелин скоро заполыхает, как факел, от ярости, что ее стражники не справляются. Надо немного прибрать этот бардак до ухода на глубинные тропы, — закончила гостья, когда с собаки перестало капать. — Ясно, — кивнул Фенрис. И внезапно осознал, что теперь, когда женщина прошла в комнату и затеяла сушиться у огня, будет довольно странно попрощаться после пары слов. Похоже, присутствие мага несколько затянется. Он попросил Хоук подождать и занес наполнившиеся ведра. — Запасаешь воду? — хмыкнула отступница. — Вроде того. Я собирался делать уборку. — Создатель, и правда, у тебя же тут десятки комнат! — весело ужаснулась Хоук, всплеснув руками. Прошлась от камина до книжных полок, оставляя мокрые отпечатки ботинок, снова сверкнула улыбкой. — Хочешь, я тебе помогу? Эльф задумчиво сцепил пальцы и слегка повернул голову, словно надеясь на совет от теней. У него прежде не было дома, где можно прибираться. Тем более вдвоем. Вечно эта женщина находит какие-нибудь мелочи, с которыми он не знает, что делать. Хоук словно угадала причину замешательства. — Это очень просто: «Да, спасибо» или «Нет, я справлюсь сам». Согласиться будет более вежливо, но если ты скажешь нет, мы все равно останемся друзьями, — объяснила она. В улыбке магессы появилась темная нота печали. — После переездов новые соседи часто предлагали маме помочь с первой уборкой. А она всегда отказывалась. Думаю, она была бы рада лишним рукам, но из нас с Бетани каждую минуту сыпались чудеса. — Хорошо. Помоги мне, — согласился Фенрис после недолгого размышления. Попробовал слова на вкус. — Да, спасибо. Начать он решил с лестницы в гостиной: пыли здесь было столько, что не удавалось разобрать цвет камня. Данариус явно пренебрег привычкой к изысканной и удобной жизни ради охоты на беглого волчонка. Отступница засучила рукава, взяла тряпку и зачем-то присела рядом с ведром, вытянув ладонь досочкой. Серебристая гладь задвигалась, будто на дне ожил крошечный родничок, но почти сразу успокоилась. Женщина осторожно потрогала воду. — Теперь теплая. Подогреть еще какое-нибудь ведро? Эльф так стиснул зубы, что десны заломило. А чего он ждал, когда впускал в дом мага? — Тебе это нравится, да? — спросил он. — Делать уборку? — переспросила магесса, бросив на него удивленный взгляд. — Ну так, под настроение. Но помочь тебе... — Использовать магию, — оборвал ее эльф. — По всякому поводу и без повода. Она распрямилась, сжав в кулаке сухую тряпку. На лице расцвела кривоватая улыбочка: один уголок губ поднят выше другого. — А тебе нравится ходить, Фенрис? — пропел издевательски нежный голос. — По поводу и без повода? Ты, наверное, каждый раз задумываешься, сделать шаг или не сделать? Хоук гневно тряхнула тряпкой, словно пыталась заранее вытрясти из нее пыль, и склонилась над ведром. — Ты знал, что я маг, когда предлагал быть моим союзником, — недовольно закончила она, выполаскивая ткань. — Я не могу отмахнуться от своего дара. Это как отрезать ногу. — Мои ноги не призовут демона, — проворчал Фенрис. Он обмакнул тряпку в холодную воду и принялся мыть перила справа от входа. Верхняя перекладина оказалась белой — видимо, мраморной. Цвет столбиков скорее напоминал о пестром граните. — Если я перестану пользоваться магией, это меня не защитит, — сердито повела плечами Хоук. Она терла перила слева с таким видом, словно имела к ним давние личные счеты. Помолчав некоторое время, отступница негромко свистнула, и из комнаты выбежал мабари. С интересом принялся обнюхивать зал, перебегая от стены к стене. Хозяйка его шутливо подбадривала. Пес отвечал то урчанием, то повизгиванием. Фенрис сдержал вздох: ему приходилось рассчитывать только на тени сегеронцев. А они упорно толпились за спиной, так что даже скошенный взгляд позволял увидеть только смазанный след движения. И различить в их речи отдельные слова никогда не удавалось. — Ты так назвала своего пса — Дар? — раздраженно переспросил эльф, когда отступница в очередной раз окликнула собаку. — Ага, — женщина подняла на него взгляд и улыбнулась, словно они вовсе не ругались. — Это не значит — «магический дар». Понимаешь, Дара достал отец, маленького такого неуклюжего щеночка. До сих пор не представляю, где папа мог взять малыша мабари. Но притащил его домой прямиком на день рождения близнецов. Карвер мечтал о собаке. А этот безобразник обнюхал его и поковылял прочь. Прокосолапил через всю комнату, уткнулся носом в мои ноги и начинал скулить всякий раз, когда его пытались у меня забрать. Какой скандал закатил Карвер, ты себе не представляешь! Она выразительно закатила глаза, рассмеялась, словно рассыпала по полу пригоршню монет, и ласково потрепала пса по голове. — А Бетани сказала, что это и ее день рождения тоже, так что щенка можно считать и ее подарком. А она рада отдать свой подарок мне, — закончила женщина уже без улыбки. — Я хотела назвать его Подарком, но папа сказал, что такое имя трудно выговорить, и мы взяли вариант покороче. Фенрис, нагнувшись над ведром, тщательно полоскал пыльную тряпку в изрядно помутневшей воде. От зависти у него дергался уголок рта. Неужели она не понимает, какое это счастье — иметь столько воспоминаний? Если бы он мог получить хоть осколок... — Слушай, а щетка у тебя есть? — прервала его размышления магесса. — Тут тряпкой до второго пришествия Андрасте можно тереть. Фенрис нахмурился, но вспомнил, что в самом деле видел щетки в одной из кладовок, нужно только сбегать за ними. Когда он вернулся, женщина открывала дверь виновато повизгивающему мабари. Тот недовольно потряс головой, обнаружив снаружи прежний дождь, но прижал уши и выбежал. — Спасибо, — кивнула Хоук, заметив эльфа с его находкой. Когда отступница потянулась за инструментом, она случайно накрыла пальцы Фенриса своими. По руке пробежала щекотка, похожая на прикосновение крошечных колючек: клейма безошибочно сообщали, что в крови у женщины бьется, будто затаенное электричество, мощный магический дар. Сама кожа была влажной и слегка разбухшей от воды, на пальцах — не успевшие размокнуть мозоли: то ли от частых сражений с посохом, то ли от работы. — Что такое? — удивленно спросила Мариан, заметив, как эльф вздрогнул, прежде чем высвободился. Он поспешил отойти. — У тебя руки в мозолях. — Ну, знаешь ли, — сердито фыркнула отступница и с недовольным выражением прошла к перилам. — Я живу в нижнем городе. Я, вообще-то, еще и в своем доме полы мою. Когда не добываю деньги наемничеством. Фенрис молча вернулся к работе. Не стоит рассказывать, что ему вспомнились руки Адрианы. Она тоже много упражнялась с магическим посохом, и еще смешивала целебные или ядовитые составы, а иногда — выполняла ритуалы с кровью. Но руки у нее всегда были гладкими: на то магесса держала в комнате десяток баночек с притираниями, которыми пользовалась в течение дня. — Я слышал, ты отпустила беглых магов Круга, — сказал эльф вместо этого. Скосив глаза, он успел увидеть, как дернулись плечи отступницы. — Они просили. Они не хотели возвращаться в Круг. — Так ты собираешься выполнять все просьбы магов? — спросил Фенрис. Голос прозвучал сдавленно: в груди начинала клокотать ярость. Хоук слушала о том, что сделал с ним Данариус, и сочувственно кивала, и все равно... — Ну да, оттого, что я отпустила десяток чародеев, они теперь создадут второй Тевинтер в двух милях от Киркволла, — насмешливо прозвенел голос женщины. Она потянулась рукой к своей голове, но посмотрела на влажные пальцы и передумала. — Я маг-отступник, Фенрис. Если те чародеи не должны быть свободны, то и я не должна. А я все-таки предпочитаю быть здесь, а не в Круге. Подбирая возражения, эльф некоторое время разглядывал ее склоненную фигурку. Магесса оттирала кляксу гари с крупной выщерблены на камне. Кажется, сюда попала одна из множества отраженных молний. Бой с участием Хоук походил на праздничный фейерверк над Минратосом — и на все стихийные бедствия сразу. — Ты довольно сильный маг, — отметил эльф неохотно. — И справляешься со своим даром. А те маги могут стать добычей демонов, если они слабы. Хоук отвлеклась от перил и посмотрела на него. Пальцы на ручке щетки сжались, красивое лицо скривилось, будто эльф забыл убрать трупы слуг Данариуса, и те провоняли гостиную. — Мне что, давить всех магов, которые окажутся слабее? — спросила Хоук, даже не пытаясь скрыть злость. Резкий взмах руки заставил щетку с громким стуком упасть на пол. — Сильным — свободу, слабым — кукиш с орлесианским кремом? Может, сразу назовешь меня тевинтерским магистром? — Нет, я... — растеряно начал Фенрис. Неожиданная вспышка ярости выбила его из колеи. Поверил бы Данариус, что безденежная магесса из Вольной Марки оскорбится сравнением с владетельными господами Тевинтера? — Ты не похожа на магистров. Ты вообще не похожа ни на кого из магов, которых я знал раньше. — Не так уж много ты знал магов, — поморщившись, откликнулась Хоук. Эльф слегка напрягся, когда она решительно пересекла верхнюю площадку лестницы и приблизилась почти вплотную. Но женщина внезапно уселась на только что отмытые перила и с в упор посмотрела на бывшего раба. — Рано или поздно нам придется об этом поговорить, — заявила Хоук. Суровый тон не очень-то подходил выражению лица: оно стало почти жалобным. Отступница раскрыла ладонь, словно собралась отпустить бабочку, и между пальцами заметались разноцветные всполохи света. — Ну пойми же, что я не могу. Я маг, мои отец и сестра были магами. Магия — часть моей жизни, меня самой. Хочу я этого или нет. Магесса погасила колдовское сияние, сжав кулак, и слегка подалась к Фенрису. Он хотел отодвинуться, но что-то заставило остаться на месте и внимательно всмотреться в лицо женщины. — Меня тоже никто не спрашивал, хочу ли я быть рабом, — произнес эльф тихо, но очень твердо. — А теперь это часть моей жизни. Все потому, что в Тевинтере маги... — Я никому и никогда не позволю больше назвать тебя рабом, — прервала возражения Хоук, глядя ему в глаза. — Обещаю. Я не пощажу работорговцев и обязательно помогу справиться с Данариусом. Но я не могу для тебя возненавидеть всех магов. — Ты вообще не обязана ничего делать для меня, — проворчал Фенрис и поспешил отвернуться. Беглец едва смел надеяться, что однажды услышит подобное обещание. Отказаться от него было не легче, чем перестать дышать. Он рванул воротник рубашки, словно завязки внезапно стянулись на шее. Если сейчас женщина уйдет, перила можно не домывать — без поддержки Хоук и ее друзей придется бросить и приметный особняк, и надежду разобраться с Данариусом в обозримом будущем. Но что еще Фенрис может ответить защитнице магов? Чуть влажные пальцы быстро поймали его ладонь, и эльф нехотя вернул взгляд к лицу женщины. — Не обязана. Но что, если я хочу? — выдохнула Хоук. — Позволь мне помочь, Фенрис. По ее лицу блуждала странная улыбка. Случайно поймав взгляд синих глаз, эльф замер, завороженный пляшущими в них искрами. Внутри потеплело, словно он снова оказался у костра Воинов Тумана: сидит, закутанный в чужой плащ, а высокие сильные люди почему-то хлопают брошенного раба по плечу и обещают, что теперь умирать не придется. Рука сама сжала горячую ладонь отступницы. В следующее мгновение пальцы Фенриса стали жесткими, он рванул магессу к себе, заставляя потерять равновесие. Еще несколько движений, и эльф взял бы руку в болевой захват, лишая женщину возможности сопротивляться. Но его настиг и на миг сбил с толку ментальный удар. Пальцы ослабли, запястье Хоук почти вывернулось из них. Магия оказалась неожиданно слабой, тевинтерец пришел в себя быстрее, чем стукнуло сердце. Татуировки налились тягучим холодом, движения стали быстрее, чем возможно для самого тренированного воина. Снова стиснув изящную кисть, он быстрой подсечкой лишил отступницу опоры, грубо повалил на пол и уселся сверху, придавил своим весом. Кончики его пальцев прижались к груди Хоук, пониже мягких округлостей и чуть слева. Напротив сердца, словно грозное острие. Вторая рука крепко сжала ее запястье, хотя это было уже не важно. — Попробуешь колдовать — я вырву твое сердце, — прошипел эльф. — Что ты пыталась со мной сделать? Вместо ответа женщина сдавленно выругалась от боли: она должна была сильно удариться, да и пальцы Фенриса сейчас не уступали сильверитовым клещам. — Ты применила ко мне магию крови? — требовательно спросил тевинтерец. Сердце стучало где-то в горле, дыхание рвалось из груди хрипом хищной птицы. А ведь он поверил этой отступнице, в самом деле поверил. Его взгляд нашел синие глаза — настороженные, внимательно сощуренные: проклятая магесса явно не перестала думать о заклинаниях. — Даже не пробуй! Признавайся, что ты сделала?! — Ничего. Я не малефикар, Фенрис, — напряженно выговорила Хоук, удерживая его взгляд. — Не знаю, что случилось, но успокойся. Эльф замер, не отнимая пальцев от бирюзовой ткани одеяния. Он запоздало сообразил, что тепло было странным и непривычным, но действительно не походило на магию крови. А мир вокруг не напоминает волшебный сон, созданный демоническими чарами. Даже полоска пыли на рукаве рубашки, даже оглушительный бой чужого сердца под пальцами — реальные, отчетливые. — Я почувствовал... мне показалось, — виновато пробормотал Фенрис. Он разжал руку и поднялся, освобождая пленницу. Женщина не стала тратить время и вставать, только резко подобралась и отодвинулась, не отводя настороженного взгляда. Ладони магессы были напряжены и направлены на него, но отнюдь не в жесте страха. Беглец счел за благо отступить на пару шагов. — Прости. Я почувствовал странную вещь и сильно испугался, — еще раз попробовал объясниться эльф. — Я хотел бы больше доверять тебе, но другие маги давали мне очень мало поводов для доверия. Хоук промолчала, но перестала буравить его взглядом и принялась осматривать помятую кисть. Наверное, завтра на запястье застегнется браслет из темных синяков. Фенрис отвел взгляд и потеребил мочку уха. Промелькнула нелепая мысль, что руки у этой женщины гораздо красивее, чем у Адрианы, несмотря на все ее притирания. Тени за спиной ворчали, и сейчас беглец отчетливо слышал в их тоне осуждение. Сказать что-нибудь еще Фенрис не успел: дверь заскрежетала под крепкими когтями, шум ливня перекрыло требовательным громким лаем. Хоук поднялась, поморщившись, когда пострадавшая рука по привычке схватилась за перила в полную силу, и сбежала по лестнице. Через минуту из холла влетел мокрый, взъерошенный мабари. Фенриса он смерил откровенно недружелюбным взглядом. Следом вернулась Хоук и быстро прошла в комнату. По шуму Фенрис угадал, что женщина снимает со спинки кресла свой плащ. Эльф остановился в дверном проеме и кашлянул, прикидывая, на что бы перевести разговор. Слова, и прежде не особенно убедительные, теперь казались совсем никудышными. Хоук уже подняла сумку, а он все шарил взглядом по сторонам, словно надеясь найти подсказку среди собранных в комнате разрозненных вещей. На глаза попалась темная бутылка. — Может, ты хочешь вина? — предложил эльф наугад. — Я открою бутылочку Агреджио Павали в качестве извинений. Хоук остановилась с плащом в руках и недовольно посмотрела на собеседника. — Мне стыдно, что магистрам удалось сделать меня таким, — помявшись, добавил Фенрис. — Я хотел бы сказать, что это полностью их вина, но не могу. Женщина глубоко вздохнула и бросила накидку на стол. — Ну хорошо, — хмыкнула она. Сердитое выражение на миг сменилось иронической усмешкой. — Давай попробуем продолжить. Треск и шипение огня, у которого снова обсушивали магией мокрого пса, собственные шаги, звяканье бутылки — все это казалось Фенрису необыкновенно громким из-за повисшего молчания. Даже тени Воинов Тумана затихли, хотя убийца чувствовал их присутствие. Женщина тоже не говорила ничего, даже с собакой не ворковала. Эльф перетащил к камину второе кресло, а когда Хоук уселась — потянул ей открытую бутылку. — Кубков у меня нет. — Значит, будем пить по-походному, — снова усмехнулась женщина. Мабари улегся у ее ног и, успокоившись, положил голову на лапы. После пары глотков Хоук протянула бутылку обратно. Под взглядом синих глаз эльф тоже отхлебнул. Ничего страшного, в прошлый раз он выпил в присутствии магессы гораздо больше, и ничем дурным это не кончилось. Бутылка пару раз перешла из рук в руки, прежде чем молчание дало настоящую трещину. — Я бы похвалила вино, но на самом деле понятия не имею, каким ему следует быть. Я до сих пор пила только домашнее. Или то, которое подают в дешевых тавернах, — заметила Хоук. Голос зазвучал заметно веселее. — Это не похоже ни на то, ни на другое. Наверное, потому, что оно хорошее. — Наверное, — согласился Фенрис. Она ведь не думает, будто Данариус поил рабов тем же вином, что высокопоставленных гостей? А телохранителю вовсе не пристало быть во хмелю. Кто знает, когда потребуется защищать господина? Снова повисло молчание, нарушаемое лишь переходом бутылки. Отхлебнув в очередной раз, Фенрис бросил на отступницу взгляд искоса. Она сосредоточенно водила ладонью над больным запястьем, вокруг клубился голубоватый туман целительных чар. — Навряд ли ты хочешь объяснять Карверу, что ты пытался со мной сделать в своем особняке, — язвительно фыркнула Хоук, перехватив взгляд. — А он непременно пожелает это узнать, если завтра у меня на руках кроме постоянных мозолей расцветут синяки. — У тебя очень красивые руки, — нерешительно сообщил Фенрис, отпив для храбрости еще глоток. — Несмотря на мозоли. Магесса подняла на него взгляд и внезапно так расхохоталась, что качнулась вместе с креслом. За спиной Фенриса тоже зашумел, словно сухие листья, негромкий смех. Ну что за издевательство, даже тени над ним потешаются! — Спасибо! Нет, мне правда приятно, но это был последний момент, когда я ожидала комплиментов, — призналась отступница сквозь смешки, когда восстановила равновесие. Потянулась за бутылкой. Пришлось отдать вино, хотя сейчас оно казалось тевинтерцу чем-то вроде последнего щита. — Я думаю, мозоли — это не важно, — продолжил эльф, спасаясь от чувства собственной чудовищной неуклюжести. — Уверен, Воины Тумана их бы не заметили. Тени за спиной разом загалдели и смолкли. Он понял, что проболтался, и запоздало понадеялся на невнимательность Хоук. Не случилось: она проглотила вино и вперила в собеседника заинтересованный взгляд: — А кто такие Воины Тумана? — Я... встречался с ними на Сегероне, — неопределенно откликнулся Фенрис. Стал не отрываясь смотреть в огонь. — Я тебе как-нибудь потом расскажу. — Договорились, — хмыкнула женщина и вернула ему такую необходимую сейчас бутылку. Снова повисло молчание. — Прости, — разорвал его эльф, все так же следя за языками пламени. — Я почувствовал себя странно, и подумал, что ты пытаешься меня подчинить. Если бы это было правдой, мне нельзя было медлить. — Я так и поняла, — вздохнула Хоук. — Но если ты будешь набрасываться на меня всякий раз, когда что-то почудилось, однажды это плохо закончится. Для меня или для тебя. Раз уж ты решил быть моим соратником, придется хоть немного мне доверять. Женщина нервно повела плечами и требовательно протянула руку за бутылкой. Отдав вино, Фенрис перевел взгляд на заднюю стенку камина, где свивались и перекручивались тени. Невольно скривил губы. Вот до чего дошло: маг требует от него доверия. Хоук сделала несколько глотков, прежде чем продолжить. — Я не владею магией крови. Отец всегда говорил, что это слишком опасно, и я тоже так думаю, — медленно выговорила отступница. С негромким стуком поставила бутылку на пол у своего кресла. — Но когда ты рассказал о своей жизни у Данариуса, я решила, что никогда стану малефикаром еще и ради тебя. Это я тоже могу для тебя сделать. — Ты очень добра, — невыразительно пробурчал Фенрис. Скрыть терзавшее его недоверие не удалось, в словах прозвучала горькая ирония. — Ты очень полезный союзник, — напомнила Хоук. Фенрис скосил на нее взгляд и увидел на лице мягкую полуулыбку. — Жизнь тебя не щадила, но я бы хотела хоть отчасти это исправить. Она накрыла пальцами горлышко бутылки, быстро отпила и перевела взгляд на эльфа. В глазах снова плясали искры, а улыбка стала загадочной, словно наполовину скрытая облаком луна. — А еще у тебя самые красивые глаза, какие я когда-либо видела, — добавила женщина заговорщическим шепотом и протянула ему вино. — Допьешь? Тут немного осталось. Фенрис не рассуждая закинул голову и влил в себя последние глотки кисловатого напитка. На этот раз в голове не шумело, хотя все чувства стали менее отчетливыми, словно на грани бодрствования и сна. Он задумчиво держал бутылку перед собой, прислушиваясь к ощущениям, когда Хоук внезапно перехватила сосуд за горлышко и подалась к эльфу. — Фенрис, а ты мне позволишь..? — спросила магесса, и улыбка стала лукавой. — Я сама потом все уберу. Чье счастье — того и осколки. Эльф недоуменно нахмурился, но почти сразу же до него дошло. Пальцы выпустили бутылку. Мариан поднялась и, пританцовывая, вышла на лестницу. Покачав головой, словно умудренный опытом слуга над затеей юного помощника, Фенрис вышел следом. Женщина несколько раз махнула рукой, разминая плечо, а потом изо всех сил запустила бутылку в дальнюю стену. — Уууух! — радостно завопила она, когда стекло с громким звоном разлетелось на блестящие кусочки. — На счастье! Фенрис не улыбнулся, но на душе почему-то стало легче. — Я верю тебе, — тихо сказал эльф, когда сияющая румяная Хоук развернулась к нему. — Мне не нравится этот буйный отступник, с которым ты собралась на глубинные тропы. И эта долийка тоже. И все эти маги, которые постоянно хотят жить без надзора. Но тебе я смогу поверить. Он знал, что слова звучат мрачно и невыразительно. Подходят ее ослепительному веселью не больше, чем пыльный заброшенный особняк — привыкшим к морской свежести и простору Воинам Тумана. Но оставалось говорить, как умеет, — или вовсе молчать. Мариан взлохматила пальцами черные пряди, зачем-то выбрала одну и с силой дернула. — Пойдет для начала, — весело фыркнула она и подмигнула эльфу. — А там посмотрим. Однако уборка сама себя не сделает! Есть у тебя что-нибудь, что может сойти за совок? — Надо поискать, — согласился Фенрис. «По крайней мере, она выпила вина», — добавил эльф мысленно. И решил, что постарается запомнить именно это. Может, назвать новое воспоминание счастливым у него не выйдет, но тусклым оно точно не покажется.