Долг королевы

С той неприятной встречи в городе прошел почти месяц, но Анна почему-то все никак не могла выкинуть ее из головы. Умом она понимала, что не стоит расстраиваться из-за каких-то пустоголовых сплетниц. Томящиеся от зимней скуки жители Эренделла всегда любили почесать языками, и, если обращать внимания на каждую мелочь, которую про тебя болтают, так недолго и с ума сойти. Однако, будучи абсолютно честной перед собой, она не могла отрицать, что дело было не только в этом. Ее не слишком волновало мнение незнакомцев, и все-таки единственная грубая фраза, сказанная к тому же от небольшого ума, каким-то образом умудрилась надавить на большую мозоль, о существовании которой Анна обычно запрещала себе даже думать. Ребенок. Ее дети, которых она, вероятно, никогда не сможет иметь. Еще в самом начале их с Эльзой отношений, до того, как Анна приняла ее предложение руки и сердца, она уже знала, какой будет ее жизнь в этом случае. Она сделала свой выбор сознательно и с тех пор ни разу не пожалела об этом. Эльза была для нее всем, а сама она была всем для Эльзы. Их счастье было настолько огромным, что порой казалось сюрреалистичным. Иногда Анна могла проснуться глубокой ночью и просто смотреть, как ее сестра мирно спит рядом с ней, всегда такая тихая и спокойная, почти призрачная в сумраке спальни. Наверное, это было немного жутко и не совсем нормально – глазеть на кого-то вот так без его ведома, но Анна была не в силах остановиться. Она чувствовала себя околдованной. Разлученные в детстве так внезапно и грубо, они с Эльзой провели целых тринадцать лет, безумно скучая друг по другу. При этом все, что в действительности физически разделяло их, было не более, чем обыкновенной дверью. Анна никому не признавалась, но она до сих пор ненавидела эту дверь, ненавидела так сильно, точно та была живым существом – монстром, скрывавшим от нее Эльзу полжизни. Недавно она почти приказала выломать и сжечь проклятую штуку дотла так, чтоб даже щепки не осталось, но в последний момент передумала. В конце концов, это была всего лишь старая дверь, которая больше не имела власти ни над одной из них. Тринадцать лет Анна билась в эти проклятые крашеные доски, мечтая снова увидеть свою сестру и убедиться, что та ей не приснилась. Больше всего она хотела дотронуться до Эльзы, как раньше, когда они частенько делили кровать, невинно обнимаясь и хихикая полночи, рассказывая друг другу небылицы и постепенно сладко засыпая, прижавшись боками, точно пара котят в корзинке. Когда Эльза вдруг исчезла в одно утро, Анна совсем ничего не понимала. Мама и папа отказывались объяснить, в чем дело, только смотрели на нее как-то странно, с грустью и чем-то еще, чего маленький ребенок просто не мог расшифровать. Сколько бы она ни умоляла их пустить ее к Эльзе, они отвечали одно и то же: – Еще слишком рано, Анна. Твоей сестре нужно больше времени. – Времени для чего? – наивно спрашивала Анна, но ответом всегда была тяжелая тишина. Может быть, Анна сделала что-то плохое, и теперь Эльза злилась на нее из-за этого? Или Эльза заболела, и ей нужно время, чтобы выздороветь? Но тогда Анна тем более должна быть рядом, чтобы поддержать ее! Они никогда не расставались раньше! Никогда! Этого просто не могло быть! Это было неправильно! Будучи в то время совсем маленькой, Анна не могла объяснить даже самой себе того ужасного чувства потери и пустоты в душе, которое целиком захватило ее из-за отсутствия Эльзы. Никто в целом мире не понимал ее, даже родители, поэтому она громко рыдала в подушки месяцами в тот первый год, когда Эльзу насильно оторвали от нее. Она перестала плакать после того, как провела свое первое Рождество без сестры. Потом были их Дни Рождения и Солнцестояние, и так по кругу, пока Анна не устала считать. Она выросла в полном одиночестве, разглядывая узоры на двери Эльзы в перерывах между попытками обратить на себя внимание родителей, всегда слишком грустных, слишком поглощенных какой-то тайной, которой не желали поделиться с Анной. Когда в один день страшное известие о смерти короля и королевы достигло замка, весь мир Анны будто снова разлетелся на кусочки. Еще никогда она не чувствовала такой сильной боли и пустоты в груди. Проплакав сутки напролет, она выбралась из своих комнат с маленьким омертвевшим кусочком сердца и, на удивление, ясной головой. Теперь у нее не было сомнений в том, что делать дальше, так что она направилась прямиком к спальне сестры. В такой ужасный час они просто обязаны быть вместе. Скорбь утраты все еще сжимала ребра Анны, но было там и другое чувство: нечто стыдное, почти отвратительное – крошечная искра надежды и даже радости оттого, что люди, стоявшие между ней и Эльзой до сих пор, больше никак не могли помешать их воссоединению. Сейчас она подойдет к этой дурацкой запертой двери и снова позовет Эльзу, и та, наконец, откроет ей, и Анна сможет увидеть и обнять ее. Так она думала… А потом Эльза просто проигнорировала ее. Ни продолжительный стук, ни мольбы, ни даже слезы и сдавленные проклятия не помогли. Эльза затаилась в своей раковине, не издавая ни звука, как будто ее там вообще не было. В тот день Анна впервые по-настоящему возненавидела ее. До этого она наивно полагала, что это отец и мать по какой-то причине заставляют Эльзу скрываться от нее и остального мира, но оказывается, старшая сестра сама предпочитала избегать Анну. И вот так еще три года прошли в удушающей тишине пустого замка… День коронации Эльзы стал для Анны одновременно и лучшим, и худшим в ее жизни. Там столько всего произошло за такой короткий период… Так много эмоций захлестывало ее, как будто треснула старая дамба, и Анна почти тонула в этом водовороте. Она, наконец-то, увидела Эльзу впервые за тринадцать лет. Впервые снова посмеялась с ней вместе над какой-то ерундой. Впервые влюбилась (или подумала, что влюбилась; сейчас она бы даже на пушечный выстрел не приблизилась к такому идиоту, как Ганс). И, конечно же, все закончилось грандиозной ссорой между двумя сестрами с последующим еще более грандиозным побегом Эльзы на самый пик Северной Горы… Оглядываясь назад, Анна могла видеть долгий путь, который они с Эльзой прошли не только друг к другу, но и в поисках самих себя. Казалось, всякий раз, когда они делали робкий шаг навстречу, обязательно возникало что-то, стремившееся встать между ними, будь то происки врагов, необузданная магия Эльзы или банальное недопонимание. Но, в итоге, они всегда превозмогали это, потому что их стремление воссоединиться было слишком сильным, чтобы что-то могло остановить его. Анна пожертвовала своей жизнью ради Эльзы, а та в ответ вернула ее с того света. Они были квиты. Они были нужны друг другу. И даже после всего, что произошло, они умудрились еще три года плясать друг вокруг друга, игнорируя свои чувства так старательно, что Анна едва не умудрилась выйти замуж за Кристоффа, а Эльза чуть не осталась жить одна в лесу. Стыдно признаться, но именно Кристофф стал тем, кто подтолкнул Анну к пониманию ее собственного сердца. Он сказал, что давно подозревал о ее чувствах к Эльзе, и что все в порядке. На все ее громкие испуганные отрицания он ответил одной простой фразой: – Слушай... Ты любишь ее больше всего на свете, а она любит тебя. Так какая разница, что подумают люди? Это твоя жизнь, а не их. – Но… так не принято. Мы сестры, и это… – Да, вы сестры. И вы обе не можете жить друг без друга. Любой, у кого есть глаза, может понять это, – он мягко улыбнулся ей, хотя его взгляд при этом оставался немного грустным. – Хотел бы я, чтобы ты любила меня так же сильно, как ее, Анна… Но я просто знаю, что этого никогда не случится. Поэтому я снова говорю тебе: иди и позволь вам обеим быть счастливыми. Все-таки не зря его вырастили эксперты в любви. В итоге, они с Кристоффом расстались как хорошие друзья и мудро решили какое-то время не видеться, чтобы дать ранам зажить. Возвращая его обручальное кольцо, Анна знала, что отказывается от стабильной жизни с надежным и добрым мужчиной, который к тому же искренне любит ее до такой степени, что готов пожертвовать собственным счастьем ради нее. Некоторые люди считали Кристоффа простаком, но Анна знала лучше. В душе он был истинным рыцарем и одним из самых благородных людей, каких она только встречала. Именно его храбрость помогла Анне набраться собственного мужества, чтобы, наконец, признаться Эльзе. В тот же день, не давая себе возможности передумать, она приказала оседлать для себя самую выносливую и быструю лошадь, и спустя несколько минут уже неслась прочь из замка так, словно за ней гнался сам дьявол. Она скакала почти шесть часов без перерыва и едва не загнала бедное животное до смерти, когда внезапно на горизонте появилось маленькое светящееся пятно, которое стремительно приближалось… Анна едва не потеряла равновесие, когда поняла, что это Эльза верхом на своей водяной лошади скачет ей навстречу так быстро, как только может. Они встретились на полдороге, спрыгивая чуть ли не на ходу, и одновременно кинулись друг другу в объятья. – Анна! – Эльза! – Боже, Анна, что ты тут делаешь?! – Что ты тут делаешь?! – Я… я хотела увидеть тебя… – И я… Рассмеявшись над таким совпадением, они крепко обнялись. Они стояли так долгие минуты, словно не виделись целые годы, а не всего лишь пару дней, прошедших с тех пор, как Эльза в последний раз навещала замок во время традиционного вечера шарад. – Я скучала по тебе. – А я по тебе. – Эльза, я… Прекрасные сапфировые глаза сестры смотрели на нее в упор. Анне казалось, будто она тонет в них, погружаясь все глубже и глубже с каждой секундой и не находя в себе ни сил, ни желания бороться с этим притяжением. – Эльза… – Да? – Эльза, я люблю тебя. – Я тоже тебя люблю, – тут же отозвалась Эльза с нежной улыбкой, но Анна покачала головой. – Нет, ты не понимаешь. Я люблю тебя. Я безумно люблю тебя! Я в тебя влюблена. Вот и все. Мир не взорвался миллионом осколков, и даже Вечная Зима не сковала Эренделл снова. Старшая сестра продолжала неподвижно стоять, молча глядя на Анну так, словно не могла поверить тому, что услышала. В это время Анна изо всех сил пыталась не дрожать от нервов и страха. Хотя Кристофф казался абсолютно убежденным в том, что Эльза любит Анну в ответ, сама Анна не была в этом столь уверена… А потом что-то дрогнуло на глубине зрачков Эльзы, словно лед треснул на поверхности озера, и тогда она рывком подалась навстречу Анне… и поцеловала ее. Эльза поцеловала ее. Не в щеку, не в лоб. В губы. Эльба атаковала губы Анны своими собственными губами, так что в первое мгновение ошеломленный мозг Анны вообще отключился и не подавал признаков жизни целых десять секунд. Она почти успела пропустить все это и отмерла, лишь когда Эльза начала отстраняться от нее первой. Ну уж нет! Этого Анна никак не могла допустить! Схватив сестру за плечи, она вернула ее на исходную позицию и снова столкнулась с ней ртами, возвращая такой же яростный поцелуй. Когда они, наконец, прервались, чтобы отдышаться, обе были красными и абсолютно растрепанными. Анна открыла рот, чтобы сказать что-то, когда Эльза опередила ее и выпалила: – Я люблю тебя! – Ты… ты любишь меня? – Да! Я люблю тебя, Анна! Боже, я так давно и так сильно тебя люблю! – О… – у Анны кружилась голова. – Вау. Это… круто. – Круто? – Ага… Обычно аккуратная прическа Эльзы была в полном беспорядке оттого, что минуту назад Анна жадно запустила туда пальцы. Горящие глаза старшей сестры блуждали по лицу младшей, то и дело снова останавливаясь на ее губах. Кашлянув, Анна решила уточнить: – Итак, чисто на всякий случай… Когда ты говоришь, что любишь меня, ты имеешь в виду, что влюблена в меня, правильно? Типа как… романтическая любовь, бабочки в желудке и все такое, а не какая-то… м-м… другая любовь вроде глубокой родственной платонической привязанности… – ее язык, как обычно, молол чепуху, пока потрясенное сознание пыталось обработать то, что только что произошло. Она не только призналась Эльзе в том, что любит ее, но и получила такое же признание в ответ! Полнейшее безумие! Если это сон, то Анна отказывалась просыпаться. Вместо ответа Эльза рассмеялась и снова поцеловала ее, на этот раз еще решительнее и с большим количеством языка. Дальнейших объяснений не потребовалось.