Everlasting — Junemix
— Вот так я достойна услышать об этом? — Нарцисса бросает газету на стол. Та приземляется со звучным шлепком. — Из «Пророка»? Из статьи Риты Скитер? Вот так ты решил? Драко делает глубокий вдох. Интересно, как она узнала, что он дома, спустя минуту после того, как он, собственно, здесь оказался? Эльфы. Он собирался только оставить бумаги, а потом сразу отправиться к ней через камин, чтобы объясниться. Но мама пожаловала первая. Паршиво. Драко бросает взгляд на часы. Десять вечера. Это был чертовски длинный день. После чертовски бессонной ночи. — Добрый вечер, мам. — Здравствуй, Драко. Что ж. Дела плохи. «Здравствуй» она просто так не говорит. Он вздыхает и поворачивается, оставляя папку на столе. Поднимает голову и встречается взглядом с точно такими же, как и у него самого, серыми глазами. — Думала, зайдешь днем. Но, — она вскидывает бровь, — вижу, что ты весь в заботах, — она выжидает паузу. — Ах да, что же это я… Весь мир это видит. Драко неспеша проходит к камину. — Присядешь? Нарцисса прищуривается, глядя на сына. Однако идет к креслу неподалеку и изящно опускается в него. Она складывает руки и смотрит на Драко. Он же располагается на диване напротив. Драко делает глубокий вдох, устремив внимание в пол перед собой и сцепив пальцы. Как же он устал. — Это длится почти десять лет… — начинает Малфой. Драко говорит, говорит и говорит. Нарцисса не меняет положение тела и не раскрывает рта ни разу. Не задает уточняющих вопросов почти двадцать минут его длинного монолога. Он выкладывает все. О том, что, когда посадили отца, он разобрал все дела семьи. Монотонно, одно за другим… Он изучал бизнес за бизнесом, связывался с управляющими. Добрая часть из них оказывалась идиотами или подставными лицами, которые просто выкачивали деньги из предприятий, узнав, что Люциус Малфой больше не влиятелен и не опасен, а за старшего остался его «сопляк» с разрушенной репутацией. О том, что ему пришлось сменить почти весь штат доверенных людей. Не с первого раза и не всегда успешно. Но он сделал это спустя полтора года. Когда речь заходит о «Феерии», мать впервые выражает эмоцию. — Нет, Драко. Это небольшой отель, Люциус точно присматривал за ним, он говорил мне, что… — Мама, отец перегонял через него десятки тысяч галлеонов от бизнесов с маглами, а также с порталов сомнительного происхождения. Они пользовались такими во времена Лорда. Вспомни, поместье было завалено этими штуками. Кто, ты думаешь, ими занимался? — Драко, этого не… — Я могу показать тебе все документы, любые отчеты. Или привести управляющего, который дал мне Непреложный обет, что он никогда не раскроет рта на тему «Феерии» без моего разрешения, взамен на то, что я не притащил его к аврорам. Назначь день, и я устрою встречу. Нарцисса замирает, глядя на сына. Она сжимает кисти сильнее. Драко видит это и вздыхает. Ей будет больно. Он не рассказывал и половины из того, что происходило с их делами годами ранее. Но она хочет знать. И он больше не будет врать. — Как же тебе удалось… — шепчет она. — Бруствер. Нарцисса выпрямляется. Резко. — Что? Он знает? Мерлин, Драко, тебя могли… Как они поняли? Почему… Почему ты на свободе? Почему на свободе я? Почему нас не подозревают в сговоре и не приходили, чтобы проверять это? — Потому что я сам принес все эти документы ему на стол. Она открывает рот. Драко ловит себя на мысли, что никогда не видел на лице матери такого выражения. Слишком не по-малфоевски. — Но… И он говорит снова. Минута за минутой, история за историей. Как разобрался со всей грязью их семьи, закопанной в архивах отца. Как, сделав это, уехал жить к маглам, о чем она, конечно, знала. Но Нарцисса считала, что Драко просто хотел убежать от всего наследия своей фамилии. Отдохнуть. Просто быть дальше, насколько это вообще возможно. Драко же… думал. Разглядывал, анализировал. Учился. Пытался понять. Принять. Перенять. А потом он вернулся домой и на следующий же день притащил в Министерство всю информацию о «Феерии». И внезапно… он получил разрешение разобраться с ней и постараться превратить во что-то незапятнанное, во что-то… чистое. Чистый… Вот каким он хотел стать в самых смелых мечтах. Драко Люциус Малфой осознал после войны одну важную вещь. Его чистая кровь не стоит ровно ни-че-го. Репутация уничтожена, отец вряд ли вышел бы из Азкабана когда-либо… Он, собственно, и не вышел. Но Драко понимал это уже тогда. Ему нужно было решить. Что-то. Шанс с «Феерией». Он ухмыляется, говоря об этом. Работа с ней открыла ему глаза. На самого себя. На свой потенциал. На то, что зажигает его по-настоящему. И это даже не сам отель. Этим оказалось созидание. Нового. Малфой удивляется тому, насколько просто весь этот монолог струится из его уст в полутьме гостиной. Он рассказывает об «Идиллии». О том, сколько лет занимался разработкой, как нашел основной персонал, как подписывал с ними и министром договоры о неразглашении. Как появилась Алекс, потом Скар. О том, как они начали работу с электричеством. Как никто не верил, что ему это удастся, особенно учитывая такую скрытность. Уточняет, что Бруствер по каким-то известным только ему самому причинам все время поддерживал задумки и давал возможность их осуществлять. Говорит о том, что министр не раз заводил тему об уходе от анонимности. Как он отказывался. Как терпел неудачи. Как удалось встроить реактор в лайнер. Как раздумывал над местами остановок, как предоставлял министру варианты, о которых тот потом отправлялся договариваться в другие страны. Сам ведь Драко не мог. Как впервые увидел корабль, полностью готовый к отплытию. Пытается передать все то, что почувствовал в этот момент. Комок собирается где-то в районе горла. Говорит о том, что был в этом круизе под прикрытием. Отдыхал как обычный пассажир, чтобы посмотреть на все глазами пользователей. О том, что вернулся и закрылся дома на несколько дней… Рассказывает об отзывах, что слышал на корабле. А потом еще о тех, что в письменном виде прислала Скарлетт в один из дней его затворничества. Сотни листов со словами, от которых душа рвалась на части, сгорала, а потом воскресала, становясь… чище. Он делает глубокий вдох. — Я принял это решение буквально на днях. И не мог знать, позволят ли мне, потому что был связан множеством запретов. Я не был способен говорить об этом, я не хотел говорить. Диалог с министром на эту тему произошел прошлой ночью в закрытом формате. Как только мы его завершили, Скитер уже ждала. Поэтому утром вышла статья. Я не спал, готовил документы к сегодняшнему дню, чтобы явиться с презентацией в Министерство. В восемь я уже был там. На лице Нарциссы Малфой читается множество эмоций. Разных. Она молчит и словно не может понять, какую из них начать раскрывать первой. А Драко продолжает: — Мам, прости меня. Я не… Я не мог. Я не хотел и не думал, что когда-нибудь захочу. Я собирался переместиться к тебе буквально через несколько минут, оставив дома бумаги, но ты пришла первая. Правда. В гостиной воцаряется тишина. Драко облегченно выдыхает. Как хорошо, Мерлин… Вот так ощущается свобода? Возможностью говорить все как есть, прямо и открыто? Он ждет разного. Она может начать кричать, плакать, обвинять… И она имеет на это полное право, что уж там. Но Нарцисса Малфой удивляет его. Она смотрит Драко в глаза некоторое время, а потом поднимает голову, разглядывая сотни пергаментов, парящих под потолком. До сих пор. Драко уже почти не обращает внимания на них спустя дни. — Это то, о чем я думаю? — говорит она тихо. — Смотря что ты думаешь, — он устало улыбается. — Покажи мне. — Мам… — Драко, покажи мне. Я думаю, что после всего могу просить хотя бы о честности. — Я честен с тобой. — Покажи мне их, — она снова буравит его взглядом. Драко сжимает челюсти. Блядство. Нужно было убрать это. Он делает взмах палочкой, пергаменты медленно парят ниже. Нарцисса берет первый попавшийся. Читает. На ее лбу появляется морщинка. Мама кладет запись на столик между ними, а Драко опускает глаза, видя строки.«Конечно, мой Лорд. Мой сын всегда будет служить Вам и чистой крови».
Она выхватывает еще один из облака, кружащего вокруг.«И ты будешь делать то, что я скажу. С чего ты взял, что у тебя есть право заниматься тем, что ты хочешь? Откуда ты вообще можешь знать, чего хочешь? Темный Лорд — вот единственная наша миссия!»
И еще.«Ты выше них просто по факту рождения! И не вздумай задавать такие глупые вопросы».
И еще.«…делать скрытно. Эти паршивые маглолюбцы никогда не поймут нас. Значит, мы будем действовать за их спинами».
Она берет пергамент за пергаментом, прочитывая воспоминания Драко об отце. О тех временах, когда он был кумиром своего сына. Единственным идеалом. Тем, кто вкладывал идеи и задумки в его голову. Кто развивал их. Подпитывал, направлял. А потом все разрушилось… Потому что Люциус Малфой стал собственной тенью к концу войны. Просто… отпечатком. Выцветшим и безликим. Он исчез. Глаза матери полны слез, когда она останавливается. Нарцисса прячет лицо в дрожащих ладонях. — Мам… — Драко смотрит на нее, не зная, чем он сейчас может помочь. Ничем. Она должна это пережить. Мы оба должны. Драко слышит, как потрескивают дрова в огромном камине. Он следит взглядом за летающими бумажками в тишине, когда она говорит: — Ты ненавидишь его? Вопрос повисает в воздухе на несколько секунд перед тем, как Драко отвечает честно. — Нет. Она убирает ладони от лица и вскидывает брови. Малфой облизывает пересохшие губы. — Я думаю, что он уже не был собой… в конце. От страха и от осознания, что ничего не вышло. Вообще ничего. Понимаешь? Она медленно кивает. — Он бы не отказался от идей, конечно, — Драко ухмыляется. — Но не дай он мне именно такой опыт… — он задумывается. — Кто знает, хватило ли бы у меня злости, чтобы сделать все это, — он неопределенно взмахивает рукой вокруг себя. — Потому что ярость — это то, с чего я начал, когда его посадили. На него, на все то, в чем оказалась наша семья из-за его выборов. Это двигало меня, не давало сдаться. А уже потом, гораздо позже, я стал находить и свои собственные интересы. Так что мой ответ — нет. Я не ненавижу его. — Ты такой взрослый, Драко, — слеза все-таки скатывается по белоснежной щеке. — Когда я успела это пропустить? И я… — она делает глубокий вдох, как если бы пыталась прекратить рыдания. — И я совсем не знаю тебя. — Конечно, знаешь, — он протягивает руку через столик и ловит ее ладонь, сжимая. — Мам… Нарцисса качает головой, находясь где-то в своих мыслях. А потом она встает и поднимает палочку, глядя вверх. — Инсендио. Тихое слово, и все пергаменты одновременно воспламеняются, а потом так же быстро гаснут. Два человека в уютной гостиной наблюдают за тем, как пепел, оставшийся от фраз и воспоминаний, исчезает. Драко смотрит на последние следы и вдыхает. Глубоко и как будто немного свободнее. — Твои слова о выборе… очень сильные, мне понравились. В статье, — говорит мама чуть бодрее. Драко улыбается. — Они не совсем мои. Но да, мне показалось, что они отражают многое важное. — А чьи же? — она с интересом переводит на него взгляд. — Грейнджер, — сразу же отвечает он. — Она мне сказала это в один из первых дней на лайнере. Нарцисса кивает. — Аудитор в круизе. Ну конечно. Она знала? — Да. Мы работали в связке. — Мерлин, — мама качает головой. — Не представляю, как вам удалось ужиться в эту неделю. С вашей-то историей. Ты бы удивилась. Вместо комментария Малфой просто уводит взгляд и хмурится. — Драко? — М? — он сглатывает. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? Раз уж мы сегодня ведем честный разговор… Блядство. — Мам, я не думаю, что сейчас есть что-то, о чем я мог бы рассказывать с уверенностью, потому что все… сложно. — Сложно, — повторяет она тихо. Драко кивает. — Я бы очень удивилась, если бы было просто, — говорит мама. — Скажи, а ее присутствие на корабле как-то повлияло на твои решения? Он снова кивает. А Нарцисса Малфой вскидывает брови и растерянно моргает. — И главной фразой-заголовком статьи, полностью открывающей правду о тебе, красуются ее слова. И третий кивок. — Мерлин… Драко прикрывает глаза. Он снова чувствует вернувшуюся после разговора усталость. — Из всего множества вариантов, Драко… ты выбрал самый сложный, — раздается в тишине. Малфой вздыхает. Где-то он уже это слышал. — Не припомню, чтобы в последнее время я предпочитал что-то простое. — Или кого-то, — она ухмыляется. Прямо как он сам. Нарцисса снова качает головой. — Невообразимо, — только и произносит она, шагая к камину. — Драко, я сейчас уйду. Пожалуйста, поспи. — Хорошо, мам. — Я не обещаю, что этот разговор окончен. Мне нужно подумать. Он кивает. — И я бы хотела посмотреть документы, о которых ты сказал. Все те дела, оставшиеся после отца. — Конечно. А потом происходит неожиданное. Мама бросается к нему и обнимает. Как-то стремительно и отчаянно. Она прижимает его к себе так сильно, что Малфой уверен — ей почти больно. — Я очень-очень сильно люблю тебя, Драко. Он замирает. Вообще-то, в их семье это не принято… Так горячо и искренне. Но прямо сейчас, обнимая ее в ответ, Драко чувствует тепло и такую нужную ему поддержку. Он ощущает, как тело расслабляется. Хотя бы немного. Наконец. Так же быстро, как подходила, она отпускает его и идет обратно к огню. Берет горсть Летучего пороха в ладонь. — Доброй ночи, сынок. — Доброй ночи, мам. Спустя пару секунд он остается один, озираясь. Гостиная кажется куда больше и свободнее, когда в ней не летает куча плохих воспоминаний. Душа тоже. Драко вздыхает и ослабляет галстук.***
Гермиона встречает его на следующее же утро. Прямо в Атриуме у лифта. Невероятно. Вот так сразу? Она и без того практически не спала, прочитав вчера всю статью. Только когда Гарри покинул ее дом, у нее дошли до этого руки. Увидела ли она там что-то новое для себя? Почти нет. Но она все равно больше часа стояла у окна, разглядывая ночную улицу, закрыв «Пророк». Очень откровенно, очень прямо, слишком открыто. Он просто пришел и ответил на все. Как есть. О том, что совершил ошибку. О том, что прятался. О том, что жалеет об утерянном времени. О любви к своему делу, об «Идиллии»… Мерлин, когда она вчера подумала о том, что он прыгнул с обрыва, она была совершенно права. А чего стоит фраза-подзаголовок… Она смотрела на слова, которые сама же ему и сказала на тайной палубе будто бы много месяцев назад… и руки предательски дрожали. — Доброе утро, мистер Малфой, — она подходит в дверцам, присоединяясь к ожиданию. — Доброе утро, мисс Грейнджер, — дружелюбно произносит он, бросая на нее короткий взгляд и кивая. Это довольно занимательно, что они называют друга столь официально при людях. Что она сама, что он, что Лав и остальные. Разве это имеет какой-то смысл? Разве общество о них мало знает? Уж точно окружающие в курсе того, что все они однокурсники. Только Гарри не церемонится с Малфоем. Она ловит себя на том, что и Драко ответил ему вчера без «мистера». Что ж, у них своя атмосфера… Но все остальные забавно держат формальный стиль. Даже те, кто спали друг с другом. Гермиона слегка качает головой, чтобы сбросить мысль. Не хватало думать об этом с самого утра. Он и так все время на глазах. — Куда тебе? А вот и обращение на «ты». Пока она размышляла, кто, кого и как называет, а также, кто с кем спал, они успели войти в лифт. Войти и… остаться в нем вдвоем. Она делает глубокий вдох. Это оказывается ошибкой. Гермиона чувствует его парфюм. — На пятый. Малфой кивает и вытягивает кисть, нажимая нужную кнопку. Двери лифта закрываются. Гермиона прослеживает за мерцающими браслетами до того самого момента, пока его ладонь не прячется в кармане брюк. А потом поднимает взгляд, обнаруживая, что все это время он смотрел на нее. Драко ухмыляется. — Увидела что-то интересное? Она стискивает зубы и складывает руки на груди. А он улыбается еще шире. Гермиона, вообще-то, не собиралась поднимать эту тему, хотя и измучилась вчера перед сном, размышляя о мерцающих полосах на его запястье. Потому что она… не знает, что сказать. Это все очень тонко, и ей совершенно не ясно, какой диалог они могут вести сейчас. — В целом они плотно связаны с хозяином. Она еще раз косится в его сторону. Малфой стоит, глядя на двери перед собой. Она временит пару секунд. Удержаться все-таки не получается. — Ты носишь мой браслет, — говорит она и задумывается, а ее ли? Это вещь, которая была предоставлена ей на конкретном задании для конкретных целей, так ведь? Вряд ли она может присвоить себе то, что ей выдавали как дополнительное оборудование для работы. Временно. Но вот опустевшее место на руке, потеплевшее сразу же, как только Малфой к ней приблизился, не дает отбросить чувство связи… — Разумеется, я его ношу, — ответ звучит тут же. Она сглатывает, не сводя глаз со светлой стенки. Вот так просто. Так прямо. Впрочем, чего еще она ждала? — Кажется, я исчерпал лимит вранья в твою сторону и не могу больше себе такого позволить. Гермиона закусывает губу. — Почему? — говорит она тихо. Тишину разбавляет только мерный шум двигающегося по этажам лифта. Он всегда ездит так медленно? — Потому что он дорог мне, Грейнджер, — наконец отвечает Малфой так же негромко. — Я думаю, это очевидно. Она закрывает глаза. В кабинке становится невыносимо жарко. Хотя кого она обманывает? В лифте отличная вентиляция. Мерлин! — Ну и потому что считаю, что они отлично гармонируют в паре, — он добавляет это, улыбаясь. Ей даже смотреть на него не нужно, чтобы знать это. Гермиона благодарит все известные силы за то, что он не продолжает этот разговор. Она… не готова его вести. Она понятия не имеет, черт возьми, как его вести! Лифт внезапно останавливается, открываясь на третьем уровне. Перед ними возникает мужчина, который задумчиво глядит на свои наручные часы. Он поднимает глаза, кивает Гермионе, а потом застывает, видя того, кто стоит с ней рядом. Неловкое молчание длится несколько секунд, но Гермионе они кажутся вечностью. Щека мужчины дергается, он делает шаг назад. — Поеду позже, — он гордо поднимает голову и не двигается до того самого момента, пока не исчезает за закрывшимися вновь дверцами. Челюсти Драко сжаты, взгляд устремлен вперед, она замечает, как сильно он напряжен. — Много таких? — только и может спросить она. — Достаточно, — он не смотрит на нее, отвечая. — Понятно, — она снимает с плеча сумочку и хватается за ее ручку обеими ладонями, сжимая. Что ж. Они знали, что этого не избежать. Он знал. Вдруг Гермионе отчаянно хочется спросить его о том, как он вообще это все переживает? Каково ему? Нормально ли он спит? Удается ли ему отдохнуть хотя бы немного? Сколько громовещателей пришло на его имя за эти сутки? А писем с проклятиями? Все ли в самом Министерстве соблюдают приличия или есть те, кто не постеснялся что-то сказать или сделать, даже несмотря на четкую позицию министра магии? Она косится на Драко. Чувствует ли он себя удовлетворенным? Как оценивает прошедший день? Что его беспокоит? Может ли она помочь ему? Может ли вообще кто-то сейчас помочь ему? В этот момент очень сильно хочется заплакать. Настолько, что она вынуждена сделать глубокий громкий вдох, чтобы остановить подступающие слезы. Ей в одно мгновение падает на плечи такая гора разнообразных эмоций… Гермиона внезапно понимает, что все это не обходит ее стороной. А чего она, собственно, ожидала? — Не надо, Грейнджер, — звучит тихо. — Что? — она не поднимает глаз. — Не переживай из-за этого. Это пройдет. Она замирает, сжимая сумку дрожащими пальцами еще сильнее. Откуда, Мерлин, ну откуда он знает, что в ее голове? Почти всегда. Неужели у нее такое говорящее лицо? Спасением оказывается дверь, которая открывается на нужном уровне. Гермиона, не поднимая взгляда, выскакивает из кабины, только быстро кивая на раздающееся сзади «Хорошего дня».***
Не проходит и трех часов, как они снова встречаются. В этот раз на собрании. Министр, Лаванда Браун, Рита Скитер, главный редактор «Пророка» и несколько именитых репортеров обсуждают рекламную кампанию лайнера в издании. Гермиона приглашена на встречу в качестве аудитора, который был в круизе и мог оценить сервис на себе. Она сидит, наблюдая за беседой. — Как раз об этом я и говорю, — Лав раскладывает графики на столе. — СПА — это всегда отлично, но это и ожидаемо. Мы никого не удивим тем, что на корабле-отеле такого уровня есть подобная зона. — Но и обделять ее не нужно, — министр рассматривает бумаги. — Это базовые вещи, которые мы перечислим. Однако в общем списке, как будто это само собой разумеющееся. Что, собственно, так и есть. — Министр, — Скитер копается в документах, щурясь в очках, — если вас интересует мое мнение, то народ захочет интриг. Я знаю, что вы это не любите, и мистер Малфой очень доходчиво дал мне понять, что не потерпит скандалов, но поймите меня правильно… Если вы желаете пристального внимания, людям нужно дать пищу для размышлений и догадок. Бруствер вздыхает, откидываясь в кресле. И переводит взгляд на Драко. — Может быть, — начинает он осторожно, — Рита возьмет интервью у ваших сотрудников? Тех, которые повыше. Например, мисс Йорк? — Спросите ее сами, — отрезает Малфой. — Только если она не против. Никаких несогласованных акций с моим персоналом, Рита. Скитер закатывает глаза, но кивает. Они отправляют послание Скар, та подходит в переговорную буквально через пару минут. Согласившись дать интервью, а также пройти перед этим консультации с Браун, она остается в кабинете. — С этим разобрались, — Лав подытоживает. — А что с главными рекламными разворотами? Мистер Малфой, можно одним списком увидеть все зоны из прошедшего заплыва? — Конечно, — он взмахивает палочкой, перед ними появляется большой экран, на котором тут же вырисовываются названия зон с кратким описанием. Некоторое время присутствующие изучают доску. — После того как Отдел контроля магических животных займется зоопарком, его однозначно нужно показывать везде, — Браун делает пометку за пометкой. — Аналогично с квиддичем и магловской зоной. Все соглашаются. Драко встает и проходится перед доской, кратко описывая каждый участок. — Что было самым популярным? — спрашивает главный редактор. — Времена года, — в один голос говорят Драко и Скарлетт. Остальные кивают и записывают. — Романтика! — выдает Лаванда, и все поворачиваются к ней. — Вот что нам еще нужно! — Объясните, мисс Браун, — Бруствер внимательно смотрит на нее. — Куда же без романтики, министр? Мы должны вставить в рекламу возможность испытать невероятные эмоции любовного спектра в круизе. — Именно! — Малфой выхаживает перед ними, активно жестикулируя. — Мы всегда должны думать о разных категориях пассажиров. Мисс Йорк раздаст вам статистику. Львиная доля, как вы догадываетесь, это пары. Возраст разный, как и другие характеристики. Однако, — он поворачивается, глядя на всех по очереди, — неоспорим тот факт, что парам всегда понадобятся места для свиданий. — Уверена, что таких полно на лайнере, — Лаванда кивает, соглашаясь. — Их нужно как-то бронировать? — Разумеется, мисс Браун, их достаточно. Есть стандартные, типа ресторанов с закрытыми зонами, отдельные площадки, которые можно оборудовать на вкус и цвет. Это все заказывается заранее. У нас был такой опыт. Но есть и те, что прямо-таки просятся, но еще не тестировались. — Например? — Что, если мы предложим ночи на носу корабля? Вид открывается совершенно фантастический. Гермиона замирает. А он улыбается, продолжая: — Разумеется, можно подумать о том, чтобы закрыть зону от лишних глаз. — Великолепно! — Браун в восторге. — Это нужно внести в рекламные проспекты. Малфой кивает. Скарлетт складывает стоящие на локтях руки в замок и опускает на них подбородок, глядя на Гермиону. — Я думаю, это отличное место, чтобы отвести туда кого-то… очень важного. Слишком уж красиво… — он отворачивается, а Гермиона прикрывает веки. — Я бы так и поступил. — Я уверена, что женщины оценят это. — Я тоже, мисс Браун. Очевидно, вам идея понравилась, — он ухмыляется. — А что насчет вас, мисс Грейнджер? Гермиона распахивает глаза и сглатывает. — Что? — Я спросил, как вам идея с носовой частью корабля для свиданий? Засранец! Гермиона задумывается, ухмыляясь. — Не знаю, мистер Малфой. Вероятно, все будет зависеть от исполнения. Нравятся ли конкретной девушке такие свидания? Может быть, все эти красивые пейзажи не для нее? Может, она хотела бы спать в номере, а не сидеть на ветру ночью? — она смотрит Малфою в глаза открытым взглядом, делая абсолютно невинный вид. Он же прищуривается, стискивая челюсти. — Считаю, что прогнозировать такие вещи довольно сложно. Так тебе, Малфой! — Как обычно, прагматичны, мисс Грейнджер, — выдавливает он из себя и отворачивается, продолжая рассказывать об открытых и закрытых площадках для подобных мероприятий. Гермиона очень старательно сдерживает смех. Как и Скарлетт, той приходится маскировать эмоцию кашлем, что, разумеется, не ускользает от внимания ее босса. Спустя полчаса они определяются с основными пунктами, на которых будет строиться реклама лайнера в ближайшие недели. Министр уже готов отпускать всех, как Лаванда переспрашивает: — Мистер Малфой, мисс Йорк. Еще раз насчет самой топовой зоны. Времена года, верно? Оба кивают, а она продолжает: — Мы могли бы получить подробные описания? Для того, чтобы хорошо знать, на что давить и ставить крючки в репортаже. — Конечно, — Драко смотрит на Скар. — Отправишь? — Да, прямо сегодня. — Зона не самостоятельная, верно? — уточняет Лаванда. — Я так понимаю, что там должна быть довольно крупная раздевалка, где хранится разный реквизит, а также одежда. Может, еще что-то… Мы напишем об этом, перечислив все удобства. — Да, именно так и устроены зоны. Переодеться следовало перед посещением каждой, однако мы способны внедрить туда больше магии, тогда это не понадобится. В зимней зоне можно было находиться и так. Там разрешено волшебство, так что создается специальный прозрачный купол, сохраняющий тепло, я тестировал нечто подобное… — он резко смотрит на Лав. — Уверен, вы видели их, мисс Браун. Такие огромные и прозрачные вокруг людей. Не так ли? Гермиона замирает. Они с Лавандой не являются близкими подругами, однако она знает Браун достаточно неплохо, чтобы заметить, как расширились ее глаза, и услышать рваный вдох перед тем, как она отвечает: — Полагаю, видела. Малфой ухмыляется, не отводя от нее взгляда. — Тогда вы хорошо представляете, о чем именно я говорю. Он отворачивается, оставляя еще пару комментариев о зонах. Лаванда не произносит больше ни слова.***
Dunes — Nakeyo, Lawrence Mace
Выходные наступают быстро, а Гермиона понимает, что потерялась в датах. Она совершенно случайно слышит от министра, что он наконец проведет пару дней без мыслей о лайнере Малфоя, и только тогда осознает, что наступил вечер пятницы. Суббота и воскресенье тянутся так долго, что она уже готова ложиться спать куда раньше, чтобы только скоротать время. Желания куда-нибудь ходить нет, с кем-то встречаться тоже. Она читает книги, иногда вносит заметки в проекты по работе, порой что-то готовит. Занятия меняются, локации в доме тоже… Стабильно только одно. Она думает о нем. Может ли она написать? Но что именно? Спросить, как дела? Глупо. Предложить помощь? А что она вообще может? А нужно ли ему это? Придумать повод? Какой? Они почти не пересекаются, ее приглашают на эти собрания только потому, что она присутствовала на лайнере. По сути, ее отдел не участвует в этих разработках активно. Гермиона бросает эту идею. Черт возьми. Она думает о нем. Она. Все время. О нем. Думает.***
Выходные ничем не отличаются от последних рабочих дней. Куча людей, несколько осмотров лайнера министерскими работниками. Скарлетт и Алекс. Собрания, отчеты, записи. Бумаги, документы, договоры. Просмотры статистики, внесения предложений для новых зон. Скитер, Браун… Голова кругом, но нужно отдать должное его режиму, Драко успевает хотя бы поспать. Даже две ночи подряд. Уже отлично. Занятия меняются, локации тоже… Стабильно только одно. Он думает о ней. В субботний вечер он почти достает пергамент, чтобы написать. Но что он скажет ей? Не хочет ли она… что? Выйти куда-нибудь пообедать? А если не хочет? Они же договорились, что это не для них, не так ли? Спросить что-то по работе? Попросить отчет, копия которого у него и так есть? Но он наверняка в ее офисе, а не дома. Придумать еще какой-нибудь повод? Какой? Драко бросает эту идею. Черт возьми. Он думает о ней. Он. Все время. О ней. Думает.***
После ничем не примечательного понедельника, в который Гермиона не встречает его ни разу, наступает вторник. Ее зовут на собрание вместе с представителями «Идиллии» практически сразу, как только она переступает порог кабинета, а точнее, врывается в него, словно торнадо. Она проспала. Почти опоздала. Гермиона помнит, как открыла глаза, осознав, что просто отключила будильник, когда он прозвенел получасом ранее. Схватив с вешалок первые попавшиеся юбку и блузку, она неслась к точке аппарации, словно за ней гнался разъяренный гиппогриф. Она качает головой, входя в переговорную, где уже скопился народ. — Доброе утро, — произносит она и слышит разрозненные приветствия коллег, которые только рассаживаются по местам. Гермиона находит серые глаза почти сразу. Внутри все замирает. Сколько она не видела его? Четыре дня. Малфой скользит по ней взглядом и отчего-то вскидывает брови. Она не успевает понять причину, потому что в кабинет врывается министр и быстро начинает собрание. В этот раз они обсуждают безопасность и строение корабля. Гарри не присутствует, так как привлечен к какой-то операции, однако Гермиона видит несколько его заместителей, которые представляют Аврорат. Перед участниками развернут большой стенд с планом лайнера. Яркими пятнами подсвечены места основного скопления людей, комнаты персонала, а также помещения, где может располагаться охрана. Гермионе дают слово несколько раз: сначала спрашивают о ее опыте по части безопасности на мероприятиях, интересуются, не замечала ли она конфликтных ситуаций, а если замечала, то как может оценить скорость прибытия охраны. Второй раз министр обращается к ней, когда разговор подходит к магловской зоне. Вопросы примерно те же. Они договариваются с аврорами о том, что с этой частью корабля нужно быть внимательнее и организовать все с особенной точностью, так как аппарировать там сотрудники не могут, а это скажется на эффективности. К тому моменту, как к ней обращаются в третий раз, она сидит здесь уже два часа. Малфой располагается напротив, но она ни разу не сталкивается с ним взглядом. Он сосредоточен и очень дотошен в вопросах безопасности. Кажется, даже авроров он достал. Без его комментария не проходит и пары минут. — Мисс Грейнджер, вы передвигались по кораблю больше недели, — говорит Кингсли. — Вы могли бы сказать, что есть какие-то зоны, куда, по вашему мнению, сложно добраться охране? Мы не считаем закрытую от общественных глаз верхнюю палубу, это специфическое место, созданное специально для персонала. Кроме нее. Гермиона вспоминает о нескольких длинных и довольно узких коридорах с нишами в магловской части и говорит об этом. Министр кивает. — Мисс Грейнджер, вы не покажете их на плане? Помните расположение? — просит ее знакомый аврор, помощник Гарри. — Да, могу попробовать найти, — она поднимается, выходя к большой доске. — Здесь, — она касается поверхности пальцами, зона подсвечивается. — И здесь второй, — она проделывает это еще раз. Гермиона поворачивается, глядя на нескольких мужчин и Скарлетт, изучающих ее отметки. Они тут же говорят министру о том, что проверят эти места в ближайшее посещение корабля. Она переводит внимание на Малфоя и замирает. Он улыбается, прикрыв рот кулаком. И как-то очень игриво на нее смотрит. Что не так? Она не понимает, пока он не опускает глаза куда-то вниз по ее фигуре, а потом возвращает его снова к ее лицу. Гермиона незаметно смотрит на себя, делая вид, что стряхивает несуществующую пыль с юбки, и… Святой Мерлин. Она резко поднимает голову. Только не смотреть на него. Не смотреть. Она уверена, что краснеет. Она так опаздывала на работу, что… Юбка. Она сразу понимает. И сразу вспоминает. — Боже мой! Пожалуйста… Он прижимал ее всем телом к стене, горячие губы оставляли дорожки поцелуев на плече, а рукой он порвал эту юбку с оглушительным треском. Потому что она мешала… Их общий выходной, вино Роуз, его номер. Мерлин. Гермиона делает глубокий вдох и шагает к своему месту, пытаясь изо всех сил держать эмоции под контролем. Сев, она ощущает, как горит лицо. Обсуждения длятся еще минут пятнадцать, когда приходят к еще одной неудобной теме. Министр задает Йорк несколько вопросов. — Мы сажали в изолятор за эту тестовую неделю, — Скарлетт смотрит в папку, — двадцать два раза, — она перелистывает бумаги, а потом резко останавливается, поджимая губы. — Точнее, двадцать три. Ну конечно. — Какие причины в топе? — Кингсли записывает, внимательно слушая. — В основном алкоголь, на втором месте драки. — Мерлин, размахивать кулаками в таком райском месте, — министр покачивает головой. — Как правило, из-за женщин. Гермиона смотрит чуть вбок. Малфой поднимает на нее глаза в эту же секунду. Она готова поспорить, что он незаметно подмигивает. Память подбрасывает разговор на утро, когда он вышел оттуда. — Моя палочка у тебя, кстати? — Это та, которую забрали, как ты вчера выразился, «чтобы дерущиеся идиоты делали это хотя бы без магии»? Верно ли я припоминаю? — Кажется, да. — Драться из-за женщин — это лучшая причина, так ведь? — шутливо спрашивает министр, вставляя перо в чернильницу. — Дамы и господа, на этот раз мы закончили. Она удаляется, не глядя на Драко.***
Гермиона заходит к Лаванде, чтобы оставить ее секретарю комментарии к планам по интервью, а потом сразу идет к себе в кабинет. Случившееся на собрании смутило ее, она хочет окунуться в работу с головой. И не думать. Но у жизни, как и всегда, свои планы. Только открыв дверь… — Что ты здесь делаешь? — произносит она, вздыхая. Куда смотрела ее секретарь? Хотя о чем это она, девушки нет на месте, она же сама только что видела, проходя мимо. Получается, вломился без спроса. — Скитер атакует меня почти неделю. Не представляю, чего еще я ей не рассказал. Она уже знает меня лучше матери, — он беззастенчиво опирается задницей на ее стол. — Так что я прячусь от общественности. — В моем кабинете? — Гермиона делает вид, что страшно занята и вообще ей некогда. — Он попался мне первым. — Он последний на этаже, Малфой. — Я шел с другого края, — тут же парирует он, а она скрывает улыбку. — М-м-м, из стены, значит. — Конечно, из стены. Я же волшебник. Слышала о таких? — Ага. У меня с ними как раз сейчас будет здесь планерка, так что выметайся. — А ты грубая, — он ухмыляется. — Вообще-то, я зашел по делу. — Какому же? — Гермиона поднимает на него глаза. — Твое посещение корабля состоится в пятницу. Вечером, министр предупредит заранее. Что-то в груди сжимается в ком, а потом падает, приземляясь камнем в районе желудка. Она снова окажется там… Там, где ей было так хорошо и так больно одновременно. Гермиона кивает, а Малфой продолжает: — Для тебя все подготовят. Так что имей в виду, — он отталкивается от ее стола и идет к выходу. Гермиона стоит около шкафа чуть сбоку. — Драко, — не сдерживается она. Он замирает на секунду, услышав свое имя, а потом поворачивается. — Как… Как ты себя чувствуешь? — все-таки она спрашивает. Не может не спросить. Он смотрит так внимательно, что в какой-то момент ей становится не по себе. — Теперь лучше, — и улыбается. Так живо, что Гермиона задерживает дыхание в этот момент. — Отличная юбка, Грейнджер. А потом он быстро уходит.***
В среду она узнает о том, что Малфой весь день будет показывать лайнер руководителям отделов. С раннего утра и до ночи. Кингсли бросает это в Атриуме, когда они встречаются у лифта. Пытаясь игнорировать чувство разочарования, она занимается своими делами. Потом идет обедать, перебрасывается парой слов с Гарри. Кстати о Гарри. Он не спросил ни разу ничего после вечера у нее дома. Он почти ничего не сказал и тогда. Хотя к концу ее монолога в нем оказалась добрая половина бутылки виски. К ней в кабинет заходят семь раз за день. Семь раз она задерживает дыхание и замирает, когда слышит щелчок ручки, ожидая, что… Это не может быть он, его нет в Министерстве, Гермиона. Размышления о глупости, неуместности и неправильности всех этих эмоций она прекращает примерно в четыре. Просто потому, что в этом нет никакого смысла. Они просто есть.***
В четверг его тоже нет. Гермиона согласовывает несколько крупных проектов, принимает целую делегацию магов, рассчитывающих на то, что она проверит их новое производство волшебных шампуней для завивки волос. Когда она устало входит в кабинет, время близится к шести. Кингсли весь день на лайнере, сопровождает Тони и всю верхушку Отдела магических игр и спорта. Они все-таки намереваются провести там чемпионат прямо в следующем заплыве. Она приближается к шкафу за своим пальто, собираясь отправиться домой, когда видит его — письмо на столе. Конверт, а на нем небольшая записка. Извлечение пергамента не занимает и полуминуты. Почерк ей незнаком.«Здравствуйте, мистер Малфой. Я, конечно же, видела все новости, которые сопровождает ваше лицо на первой полосе уже добрую неделю. И сегодня утром снова была рада почитать немного о вас и вашем деле. Что ж, могу откровенно сказать, что вы удивили меня. Пожалуй, даже ошарашили. Встретив вас в круизе, я предполагала, что вы не так просты, как кажетесь. Что-то было в ваших умных глазах… Но чтобы настолько, мой дорогой! Я хотела бы выразить свою поддержку, а также донести до вас, что вы есть то, что оставите после себя. Когда очередной недалекий человек решит плюнуть в вас из-за вашей фамилии, вспомните о том, что творение ваших рук осчастливило более двух тысяч человек. А сколько еще испытают это впереди… Вы столкнетесь со многими бурями, некоторые из них даже будут казаться вам фатальными. Знаете, что вам следует сделать? Плюньте. Юность дана нам для того, чтобы проявить стойкость и научиться проходить эти бури, оставляя в себе любовь и набираясь мудрости. Я уверена, что такие молодые люди, как вы, строят мир. Кому-то это дается сложнее, через тернии, а кто-то блистает, сопровождаемый бесконечной удачей и штилем. Но задайте себе вопрос: узнаете ли вы истинную цену штилю, если никогда не попадете в шторм? Передавайте привет мисс Грейнджер. Я не наблюдаю ее на первой полосе около вас, однако склонна считать, что вы не упускаете ее из виду. Во всяком случае, если я вообще что-то понимаю в этой жизни. Удачи! Роуз Шарлотта Клинт».
Гермиона складывает письмо, переворачивая небольшую записку, которая прилагается к нему.«Передаю привет мисс Грейнджер. Думаю, Роуз все-таки что-то понимает в этой жизни».
***
Гермиона никогда и никому не скажет, что сегодня впервые за годы работы в Министерстве магии хотела симулировать болезнь. Отправить Кингсли сообщение и остаться дома. Он бы не усомнился в ней ни на секунду, она точно это знает. Вот насколько самая умная и смелая ведьма столетия боится снова оказаться на лайнере «Идиллия». Она думает об этом, сидя на собрании, посвященном этому самому лайнеру. Очередном. На том, куда она пришла, передумав убегать. Министр пригласил троих глав отделов, очередь на посещение корабля которых подошла к пятнице. Гарри с помощниками отправятся утром, Линдси со своей командой в магловскую часть — в четырнадцать. Как только они закончат, Гермиону оповестят. — Поттер, тебя сопроводят несколько человек и министр. Все отчеты готовы, планы на месте. Бери авроров и делайте там что хотите, — Драко кладет большую папку на стол перед Гарри. — Вся моя охрана во главе с руководителем встретит вас. Она поднимает на Малфоя глаза. Они все так же не называют друг друга на «вы» и не начали говорить «мистер». Гарри изучает содержание папки. — Мисс Стрейд, — Драко поворачивается к Линдси, — все для вашего отдела в этих документах. Мисс Йорк покажет вам абсолютно все, что вы захотите увидеть. Также я отправляю с вами четверых человек из команды, которая принимала участие в проведении электричества и работе с реактором. Я тоже присоединюсь, когда закончу другие неотложные дела. Думаю, в районе половины четвертого. Вы точно еще будете на месте. Линдси вдохновленно кивает, забирая папку. — У вас есть вопросы? — Пока нет, мистер Малфой, благодарю вас, — она улыбается Драко, а Гермиона ловит себя на одной мысли. Они все общаются с ним. Они работают вместе, они сотрудничают. Он так не верил в это, она ведь помнит. А в итоге тот же Тони, по слухам, стал ему почти лучшим другом. Ходит хвостом, восхищаясь устройством корабля, и все время твердит о том, что это будет самый выдающийся чемпионат страны. — Мисс Грейнджер. — За мыслями она пропускает момент, когда он поворачивается к ней и смотрит в глаза. — Ваша папка, — он кладет бумаги на столешницу. — Информация обо всех маглах, присутствовавших в первом круизе. Чем занимались, как мы их нашли, как оцениваем эффективность. И много другого интересного по вашему проекту. — Благодарю. — Нужно ли вам брать кого-то с собой на борт? Только не так. — Нет, в первый раз я хочу подумать в тишине, — она отвечает сразу же и четко. — Хорошо, — он кивает. Она сжимает папку в руках. Она хочет побыть там одна. Это точно.***
— Драко, сколько тебе лет? — Стенли стоит перед Малфоем посреди коридора и мечет молнии. — Алекс, иди с ним сама. Ему нужно просто показать изолятор и комнаты для охраны и ответить на вопросы. Мои сотрудники все знают на борту. — И почему же это не можешь сделать ты? — Потому что он называет мой лайнер лодкой, ты вообще это слышала? — Мерлин… — Привет, Алекс, — Гермиона приближается, делая вид, что не успела уловить этот потрясающий диалог. — Здравствуй, Гермиона. Извините, я пойду, не могу слушать эти невероятные аргументы, — она закатывает глаза и уходит по коридору. Драко переводит взгляд на Гермиону. — Что? — он прищуривается, видимо размышляя, слышала ли она. — Ничего, — она отвечает спокойно, стараясь сдержать улыбку. — Хорошего дня. Развернувшись, она шагает в сторону своего кабинета, потому как собрание проходило как раз на ее этаже. Где-то сбоку слышатся шаги. — Ты что-то хотел? — Да, есть дело, — говорит Драко негромко. — Какое же? — Гермиона! — Гарри окликает ее, догоняя. — Есть разговор, я зайду? — Конечно. Они как раз проходят по отделу, когда она задевает боком стол одного из сотрудников, разбивая флакончик с какой-то белой блестящей пыльцой. — Ой, прошу прощения! — говорит она сразу же. Сара, младший секретарь ее подразделения, оборачивается, глядя на свое рабочее место. — Мисс Грейнджер! Это я прошу прощения, оставила на самом краю. Это просто блестки для волос. Магловские. — Все в порядке, — Гермиона улыбается и, достигая двери кабинета, толкает ее вперед. Парни входят следом. Оказавшись в помещении, Малфой смотрит на ее пиджак и протягивает ладонь, стряхивая пыльцу с ткани. — Зачем пользоваться магловскими средствами, когда есть аналогичные волшебные, не разбивающиеся, вот скажи мне, Грейнджер? — он повторяет движение несколько раз, упрямо стараясь истребить даже след от блесток. — Сказал мне ты, который сейчас трет пятно руками вместо того, чтобы воспользоваться палочкой. Он останавливается. А Гермиона прыскает. А потом резко замирает и поднимает голову, обращая внимание на Поттера. О нем она как-то забыла… Гарри вскидывает бровь, уставившись на них. А Гермиона вдруг понимает, что именно происходит не так. Малфой отряхивает ее пиджак. И если бы не взгляд друга… она бы и не сообразила, что что-то идет неправильно. Мерлин. — Мой не хочешь почистить? Заодно, — Гарри пожимает плечами, произнося это, — освежить. — Пошел в задницу, Поттер. — Разумеется, только после того, как поболтаю со своей подругой. Малфой закатывает глаза. — Зайду позже, Грейнджер. И выходит.***
Он появляется во второй раз около четырех. — Я хочу почитать твой отчет. — С чего бы? — она удивленно смотрит на Малфоя, вошедшего в кабинет. — Странный вопрос, Грейнджер. Это мой корабль, это мой аудит, — он ухмыляется. — Ладно, — она равнодушно пожимает плечами, достает папку из ящика и кладет перед ним на столе. — Все вложения на месте, я ничего не изымала. В дополнениях — подробности. — Это какие? — он не сдерживает улыбки. Она закатывает глаза. А Драко подходит и опускает тонкую папку перед Гермионой. — Здесь некоторые мои соображения по твоему проекту. Я еще не показывал министру. Вообще-то, я их не показывал никому, но ты можешь глянуть… Вдруг тебе что-то понравится. Она вскидывает брови. — Здорово, спасибо тебе. Она и сама сделала похожий. — Также там есть список теоретических проблем, с которыми ты можешь столкнуться. Нужно будет проверить эти пункты, когда наступит твоя очередь по списку Бруствера. Я имею в виду сегодняшнее посещение корабля. Она кивает. — Как именно это происходит? Посещение. — Тебе выдадут портал. — Ты каждый раз пользуешься порталами? — интересуется она. — Нет, я пользуюсь браслетом. Она прищуривается, а Драко сдерживает улыбку. — Здорово… — тянет она саркастически. — Да, очень удобно, — он поднимает руку, под белоснежным краем рубашки виднеются две полосы. Обе мерцают, хозяева поблизости. Она, конечно же, замечает это. — Уверена, что так и есть… И портал ждать не нужно. — Совершенно верно, Грейнджер. Вот бы тебе такой. — У меня есть. Вообще-то. — Да? — он вскидывает брови и улыбается. — Я думал, только у меня. Надо же… — Малфой. — М? — он почти мурлычет. — Хочешь вернуть? Знаешь, в этой штуке полно смыслов. Он покручивает кистью, блеск переливается по поверхности полос. — Я воспользуюсь порталом, чтобы сделать все официально, — отрезает она. Лицо Драко меняется в один миг. Улыбка тает, словно ее и не существовало вовсе. Будто Гермионе это только показалось. — Как пожелаешь, — он спускает рукав на запястье. — На борту никого не будет после Линдси и ее команды. У тебя полная свобода передвижения. — Ты не проведешь мне экскурсию? Говорят, ты делаешь это лично. Он вскидывает бровь. — А она тебе нужна? Гермиона не реагирует на это. — Вот именно, — заключает он. — Я не остаюсь на лайнере дольше, чем нужно, — зачем-то добавляет он. — Только по делу и с теми, кому показываю корабль. — Почему? — ей интересно. Он временит перед ответом. А потом смотрит на нее. — Потому что не планирую там бывать один. Пока что. — Что ж, я удивлена, — говорит она честно. — Это твое детище. Малфой засовывает руки в карманы и прищуривается, спрашивая: — Грейнджер. Ты была похожа на мертвеца на утреннем собрании, когда речь зашла о посещении. Почему? — Я не была похожа на… — Была, — повторяет он. — Так почему? Гермиона замирает на несколько секунд, глядя в серые глаза. Она ведь не обязана отвечать, верно? Другая мысль перебивает эту. А прятаться и убегать она обязана? — Потому что не уверена, что мне будет комфортно прогуливаться там, где… — она не заканчивает. А он кивает. — Почему же тогда ты думаешь, что комфортно будет мне? В кабинете воцаряется тишина, которую прерывает только тиканье часов на стене. Они смотрят друг на друга, не продолжая и не заканчивая этот разговор. Драко решает разорвать молчание первым. — Так что, отвечая на твой вопрос, я не хочу ходить там один и думать. Советую и тебе взять кого-нибудь с собой сегодня, — он бросает это и стремительно шагает к двери. Она вздыхает. — А чего же ты тогда хочешь? Малфой останавливается, не дойдя до выхода, и стоит какое-то время спиной к Гермионе. А потом он поворачивается, на лице раздражение. — Я хочу тебя, Грейнджер. В абсолютно всех смыслах, которые ты можешь придумать в своей умной голове! Черт тебя подери! Неужели это не очевидно? Она распахивает рот, замирая, а Драко вытаскивает руки из карманов, расставляя их в воздухе, словно открываясь всем телом. — Что? Чересчур прямо для тебя? Поругаешь меня за это? Грейнджер, ты еще не поняла, что мне уже нечего терять? Я не намерен ничего скрывать. Я слишком долго делал это… С меня достаточно. Внутренности Гермионы застывают. Она не может сравнить это ощущение ни с чем другим. — И не думай, что я не вижу твоих метаний. Нам не по шестнадцать. Возможно, ты поймешь, что тебе это все не нужно. Возможно, я пока не стал достаточно «правильным» для тебя. Или, может быть, в твоей голове что-то еще, я не знаю, — он потирает шею, нервничая. — Но я здесь, и я жду тебя. Я хочу, чтобы ты это понимала, — говорит он тише. — Если ты когда-нибудь будешь готова… Я все еще здесь. Он громко выдыхает и быстро покидает ее кабинет.***
В шесть Гермиона понимает, что работать она больше не может. Руки дрожат с каждой минутой все сильнее, потому что она точно знает, что Линдси уже четыре часа на лайнере. И скорее всего, ее посещение уже подходит к концу. — В абсолютно всех смыслах, которые ты можешь придумать в своей умной голове! Черт тебя подери! Неужели это не очевидно? Святой Мерлин… В дверь стучат. Она вся напрягается и впускает посетителя. К ее удивлению, это Лаванда. — Привет, Гермиона, — Браун выглядит серьезной и собранной. — Я бы хотела поговорить. У тебя найдется несколько минут? Все равно не удавалось сосредоточиться. — Конечно, что-то стряслось? — Нет, точнее, да. Точнее, я не знаю, — Лав громко и тяжело выдыхает и проходит вперед, присаживаясь на кресло напротив Гермионы. — Это насчет Малфоя. Что? — Что? — вторит она мыслям. — Малфоя? — Угу, — она замолкает на несколько секунд, а потом делает глубокий вдох. — Скажи, он читал мое письмо, адресованное тебе на лайнер, не так ли? Гермиона откидывается на спинку стула. Может ли сегодняшний день быть еще тяжелее и напряженнее? — Да. Лаванда кивает. — Я поняла это, когда он так по-особенному глянул на меня и сказал про сферу в зимней зоне несколько дней назад. Сразу же. Он показал мне, что все знает. Но он продолжает работать со мной… нормально. Почему? Гермиона не отвечает на это. Лаванда продолжает сама: — Он предоставляет любые бумаги по запросу. Он помогает во всем. Абсолютно. Он лично провел мне экскурсию по лайнеру, я ведь уже была там. Три часа, Гермиона. Он водил меня три часа, не прекращая говорить. Это совершенно потрясающее место. И он выглядит как человек, который… — она поднимает глаза, — любит это, понимаешь? По-настоящему любит свое дело. Я работаю с ним неделю, ежедневно. Он совсем другой, я же вижу. Она выдерживает паузу и складывает руки на бедрах, сцепляя пальцы. — И я чувствую вину, — говорит она наконец. — Вину? — переспрашивает Гермиона. — Да. Гермиона ждет некоторое время, рассчитывая на то, что Браун продолжит, но та молчит, глядя на свои кисти. — Лаванда, я не совсем понимаю, извини… — Мы ошибались в нем, когда он появился, верно? Мы все. — В кабинете воцаряется тишина, Лав поднимает голову, встречаясь с Гермионой глазами. — Но только не ты. Ты знала все раньше, еще в круизе. И когда я прислала это письмо, ты уже все понимала о нем… — Я не могу сообразить, зачем ты говоришь мне это. — Я помешала… чему-то, верно? — наконец выдает она. Резко и прямо. Гермиона сразу понимает, что это именно то, из-за чего Браун пришла сюда. Она прикрывает веки и откидывается затылком на подголовник. Мерлин, какой же длинный день. И это она еще на лайнере не была. — Я ведь умею считать, Гермиона. Сутки оставались до конца круиза. Мое письмо пришло вечером, а предыдущим днем репортер еще делал эти кадры. И на них вы совершенно не выглядели как люди, которые собираются прекратить то, что происходит между ними. Но пришла ты сюда уже сама не своя. Я ведь видела тебя в день возвращения. Я не связала это никак, спихнула на усталость, но сейчас… — Лаванда, послушай, — Гермиона возвращается в ровное положение. — Это неважно. Случилось все то, что должно было. И сейчас… — Что, если ты поняла, какой он теперь, — она перебивает, озвучивая мысли. — Что, если ты узнала его там, в круизе. Открыла для себя этого нового человека. Что, если то, что произошло там у вас, было чем-то… хорошим. Я не могу не думать о том, что мои слова о нем в письме были способны на что-то повлиять. И я не могу не видеть, как он ловит все твои взгляды, я же не идиотка. Обе замолкают. Гермиона не знает, что она может ответить. — И то, что ты сейчас не сказала четкого «нет», говорит о том, что я права. — Лав, послушай… — Мерлин, — она складывает ладони и опускает в них лицо. — Мы столько стараемся, чтобы забыть эту гребаную войну, чтобы выстроить новый мир, чтобы принимать тех, кто когда-то ошибся, но понял это. А я, не подумав, влезла не в свое дело и тем самым… — Ты хотела предостеречь меня, — говорит Гермиона. — Не забывай об этом. — Да, но… — Лав, слушай. Тем, что ты винишь себя, ничего не изменить. — А чем изменить? — спрашивает она. Гермиона не отвечает. — Пожалуйста, прости меня за это, — произносит Браун. — Я не должна была. Это неправильно. — Лаванда, я ни в чем тебя не виню, — говорит Гермиона честно. — Правда. Браун кивает, однако веселее не становится ни на миг. Она резко встает с кресла. — Я пойду, хорошо? — Конечно. Странный вышел диалог. Дойдя до двери, Лаванда почти сталкивается с одним из сотрудников Гермионы, который врывается в кабинет, держа что-то в руках. — Мерлин, осторожнее, — вскрикивает она. — Извините, мисс Браун. Я несу мисс Грейнджер посылку, — парень подходит, оставляя коробочку на столе. — Это вам передали. Сказали, что вы все найдете в записке. Как только оба силуэта исчезают, Гермиона снимает крышку. На дне лежат два предмета. Она поднимает небольшой конверт, заглядывая туда. Скрепка, обмотанная тканью. Очевидно, портал. Гермиона берет записку.«Лайнер пуст. Ты можешь перенестись в любое удобное время. Тем способом, которым пожелаешь».
Она закусывает губу, складывая пергамент, и опускает глаза на второй предмет в коробочке. Ее браслет сияет в полутьме кабинета. Мерцающие частицы переливаются по поверхности, словно призывая свою хозяйку. Она протягивает руку.