Но партию не взять королю без ферзя Не так, как ты хочешь — Скриптонит, 104
— Выйдите все отсюда. Фраза министра рассекает воздух душного кабинета, как лезвие. Острое, опасное. Девять человек молча поднимаются с мест. Скарлетт, Александра, три юриста Драко и четыре сотрудника Бруствера. Малфой наблюдает за тем, как каждый из них покидает помещение, обходя его, и чувствует все мышцы своего тела. С тех самых пор, как вошел. Вошел, положил на стол две папки, кивнул на договор, уже подготовленный и лежащий рядом, и сказал… что не подпишет его. Тишина после этих слов длилась, кажется, целую вечность. Пока они по очереди удаляются, Драко не двигается. Министр тоже. Только два взгляда, изучающих друг друга. Испытующих, пристальных, напряженных. Дверь щелкает замком. Кингсли Бруствер встает со стула, задвигает его, а потом засовывает руки в карманы и становится напротив Драко. Их разделяет длинный стол. — Итак, мистер Малфой. Мы все-таки пришли к этому разговору. Наконец. — Пришли, — Драко просто кивает. Бруствер хмыкает. — Признаюсь, я уже думал, что он так и не состоится. Он начинает шагать вдоль стола со своей стороны, не приближаясь. Оглядывает кабинет. Демонстративно. Давая понять, что развлекается. — Вы умеете играть в шахматы, мистер Малфой? Что? — Разумеется. — Я не сомневался ни на секунду, — министр ухмыляется. — Представьте, что весь этот ваш вопрос — партия. Сколько лет вы ее ведете? — Я не понимаю, к чему эти хождения вокруг да… — Они к тому, что король не выигрывает, когда он один. Я помню ваш первый визит ко мне, мистер Малфой. С «Феерией». Вы тогда напоминали мне маленького королька. Зазнавшегося, потерянного. Предводитель без свиты. Эдакий малец, который считает, что может вести на игровой доске. Вы были… — Я пришел обсуждать не ваши ощущения, — отрезает Драко. Что это за бред? — А что же вы пришли обсуждать? — Бруствер резко вскидывает голову и смотрит на Драко. — Договор и только. — Чушь. — Что? — Драко хмурится и начинает злиться. — Вы пришли сюда обсуждать вашу жизнь, — улыбка расползается по лицу министра. Недобрая. — Потому что итог сегодняшнего вечера или возвысит, или уничтожит вас. Избавьте меня от театра. И ходы сейчас в моих руках, мистер Малфой. Вот как. — Чего вы хотите, министр? Поиграть? К чему эти метафоры? — О нет, мистер Малфой, не так. Чего сейчас хотите или не хотите вы? Вот он — вопрос сегодняшнего дня. Драко не отводит взгляда. Делает вдох и… — Я больше не хочу анонимности. — Не хотите анонимности, — повторяет за ним Бруствер, словно пробуя на вкус слова. — А чего же вы теперь желаете? Малфой стискивает челюсти, считая про себя от десяти до нуля. Не может же он орать на министра магии, в конце концов, правда? — Раскрытия моего имени. Как основателя и… — И кого? Мальчишки, который случайно сделал нечто великое и спрятался в кустах? — Случайно? — он спрашивает это так резко, что голос хрипит. Бруствер продолжает отвратительно ухмыляться и пожимает плечами. — А как же еще? Вы знаете, что создать что-то — это еще не все? Вы знаете, что за открытие нужно нести ответственность? Развивать, представлять, выводить в свет, отвечать на вопросы, помогать ему занять место в этом мире. А как поступили вы? Бросили все свои разработки и ушли. Перекинув настоящие дела на взрослых дядь. Драко замирает, а министр вскидывает брови, ожидая реакции. Он провоцирует — первый неоспоримый факт. Ему удается — второй. Это очевидно. Спрятался в кустах, перекинув настоящие дела на взрослых дядь… Драко чувствует, как его начинает трясти. Бруствер тем временем продолжает: — Извините, мистер Малфой. Но мне до сих пор неясно, с чего бы вам не хотеть анонимности. Вы так жаждали ее все эти годы, так боролись за нее. Юристам пришлось фактически выдумывать договоры для вашего случая, настолько он был уникален, — он говорит это насмешливо и так легко, словно ведет беседу о том, что выбрать на завтрак, стоя перед прилавком. — Этот лайнер — выгодный проект. Хорошее вложение, вы получите отличные отступные, а также проценты со всей его деятельности, не сомневайтесь. Я никогда не обманывал и не подводил вас по этой части. Не сразу, но прибыль, разумеется, окупит все то, что вы… — Этот лайнер — важнейшая часть моей жизни! — он все-таки повышает голос, резко дергаясь в сторону Бруствера. — И когда же вы это поняли, мать вашу? — Бруствер вскрикивает, а удар его кулака по столу, кажется, приводит в чувство их обоих. Драко застывает. — Когда отдали его? Принесли мне в руки и сказали «угощайся»? И что теперь? А? Теперь вам стало мало? Хотите щеголять званием великого основателя? Воздух вырывается из сжатой груди с такой скоростью, что, вероятно, скоро начнет кружиться голова. — Я искренне не понимаю, какого хрена вы учите меня сейчас. Я принес вам это, — Драко показывает на папки, еле сдерживаясь. — Я пришел говорить предметно, обсуждать пункты. Что вы заладили? Чего вы хотите от меня? — И что же вы там такого интересного принесли, мистер Малфой? — Бруствер, кажется, впервые бросает взгляд на документы. — Мое предложение. — Да что вы?! — министр усмехается и поднимает одну папку. Открывает. Он просматривает договор, а следом таблицу, где представлен перечень компаний, бизнесов, недвижимости, активов… Останавливается в самом конце, где написаны стоимости, и вскидывает голову, внимательно рассматривая Драко. — Это готовили юристы без вашего участия? — спрашивает он, помахивая бумагами. — Я делал это сам, — отвечает Малфой. Бруствер задумчиво прищуривается и кладет папку на стол в распахнутом виде. Берет вторую и сразу открывает в конце, где указаны суммы. Его брови летят вверх. Драко почти не дышит все это время. Министр располагает обе рядом на столе и засовывает руки в карманы, глядя на них сверху. — Почему сейчас, мистер Малфой? — тихо произносит Бруствер. — Лайнер уже выходил в море. Да, без пассажиров, только с персоналом, проверяющими и прочими. И вы уже плавали на нем. Вы уже все это видели… Почему сейчас? Драко замирает. В мыслях появляются голоса. Один за другим, разные… — Да, милая. Я бы хотел пожать руку этому человеку. Ведь благодаря ему я вижу твою улыбку так часто, пока мы здесь. Бруствер наклоняет голову вбок, изучая его лицо. — Они заберут его и поменяют здесь все, и не останется ничего от нас… Не останется ничего от вас. Здесь. Ничего. Драко стискивает зубы. — Душа. Здесь есть душа, и она прекрасна. Сердце пропускает удар. — С людьми все оказалось совсем иначе… — тихо говорит он. А Бруствер ухмыляется. Не злобно, не насмешливо… — С людьми всегда все иначе, мистер Малфой. В этом и смысл. Драко кажется, что эта фраза имеет что-то невероятно глубокое под собой, но он не успевает уловить это до следующих слов министра. — С теми самыми, от которых вы предпочитали скрываться все эти годы. — Злость снова возвращается. Гребаный умник. — А теперь, значит, хотите явить себя… — Министр… — Где гарантии того, что вы снова не будете вести себя как капризный мальчишка? — Я больше не мальчишка. Давно. Министр хмыкает. — Что вы хотите услышать? — Драко нервно пожимает плечами, выдыхая. — Что я жалею? Да, это так. Что я не думал раньше ни о чем, кроме того, что нужно сохранить анонимность и не брать на себя удар? Да, так и было. Что я не мог даже предположить, что захочу жить по-другому? Да, это так! — По-другому? — Открыто, министр. Я хочу жить открыто. Я не хочу иметь никаких… ограничений. Бруствер прищуривается. — Ограничений, — бормочет он себе под нос. А потом начинает прохаживаться по кабинету, сцепив пальцы рук за спиной. — Каким образом на это повлияли мисс Грейнджер и ее аудит, не подскажете? Что? Спокойно, Малфой. — Мисс Грейнджер провела проверку судна. — Да что вы? — он останавливается, уставившись на Драко. — И только? — Я не понимаю, о чем идет речь. Блядство! — Понимаете, — просто бросает Бруствер. Драко сглатывает. — Что она показала вам? Что можно иначе? Что есть женщины, которых хочется быть достойным? А без нормальной открытой жизни вы на это не способны, разумеется. Что вы сказали ей, что вы сделали с ней? Что это было на собрании? Вы считаете меня идиотом или слепым? Сука. — Это не вашего гребаного ума дело, — Драко щетинится тут же. Ублюдок выводит его специально. — Это моего гребаного ума дело ровно с тех пор, как я не аннулировал аудит и не уволил ее, поняв, куда привела эта проверка. А я так и должен был поступить, вы в курсе? Инструкции очень конкретные на такой случай. Конфликт интересов; необъективность аудитора, основанная на межличностной связи… Считаете, мне так сложно было бы собрать доказательства, если бы потребовалось? Нет, только не ее. Нет, нет, нет. Драко тут же сбрасывает с себя всю спесь. — Министр… — Что, мистер Малфой? Вам страшно? Вам вдруг стало страшно? — Она не сделала ничего плохого. Министр снова хмыкает и не нарушает тишину некоторое время. А потом продолжает: — Вы и вам подобные детки… — Бруствер задумывается. — Поколение, помогавшее выиграть великую битву. Такие взрослые, мнящие себя серьезными. Вместе с этим заносчивые, самоуверенные дети. Бросаетесь открытиями, достижениями… Трясущиеся ладони Малфой прячет в карманы. Министр переводит на него взгляд. — Вам больно, мистер Малфой? О да, можете не отвечать. Вам страшно. За нее? За себя? За лайнер? За вашу будущую жизнь? Когда же вы все повзрослеете, святой Мерлин?! — Она не заслуживает такого. Бруствер закатывает глаза. — Вы все считаете, что будете жить вечно, что любую ошибку можно исправить. Что можно отдать, а потом забрать по мановению палочки. Обесценить, а потом спохватиться. Один думает, что способен выбросить, потом вернуть. Вторая — что может нарушать правила, а все вокруг идиоты, которые ничего не понимают. Разумеется, она не заслуживает такого, мистер Малфой. Разумеется! Поэтому она еще сидит в своем кабинете. Исключительно. И кажется, я понимаю это лучше, чем вы. Раз вы поступили с ней так, как я предполагаю. — Я поступил с ней так ради нее самой! — говорит он сквозь зубы. — И как вам? Ощущаете справедливость? — Бруствер смеется ему в лицо. И Драко срывается. — Да пошел ты на хер! Министр опирается ладонями на стол и злобно выпаливает, игнорируя выпад: — Вы не хотели быть как отец? Не хотели пожинать плоды его деятельности, да? Вы не желали получить гору дерьма на голову? А вы не думали, что вам стоило ее получить, а? О нет, вы сбежали, как трусливый щенок. Вы похоронили весь свой потенциал, потому что испугались. — Да! Да! Потому что я не захотел! — кричит Драко. — И что? Нравится вам ваша жизнь? Что еще вы мне сегодня предложите? Часть хранилища? Свое поместье? Сколько вы готовы отдать? — Бруствер толкает папки к Малфою, они скользят по столу. — Столько, сколько вам будет достаточно, — Драко сглатывает. Министр качает головой. — Вы прибежали с этими бумажками сегодня. Вы думаете, мне есть до них дело? — А до чего вам есть дело? До того, чтобы поучить меня жизни? Выплеснуть накопившееся? Чего вы пристали ко мне? — Драко взмахивает руками. — Я пристал к вам, потому что хочу, чтобы вы отдавали себе отчет в том, что именно просите. Нельзя выйти и сказать, что все это принадлежит вам, а потом передумать, потому что вы устали, или обиделись, или расстроились, или еще Мерлин знает что. Ваш отец… Ну уж нет. — Я не мой отец! — Да что вы? — Именно. — Тот даже когда понял, что все потеряно, не признал, какой он идиот. Потому и сел… Потому и… — Я идиот. Эта фраза, кажется, отскакивает от каждой поверхности помещения. Бруствер захлопывает рот, остановившись на полуслове. Он смотрит на Драко таким взглядом, который, вероятно, способен развязать язык любому преступнику на допросах. Интересно, он владеет легилименцией? Драко никогда не слышал такого об их роде, но кто знает… Слишком пристально. А потом министр отворачивается, проходит к своему камину и замирает. Малфою кажется, что он что-то рассматривает, но отсюда не видно. Минуты тянутся так медленно, что Драко уже намеревается разорвать этот круг какой-нибудь фразой. Или чихнуть, мать его. Или что-то еще… Однако стоит только ему подумать об этом, как министр поворачивается. Бруствер вытягивает перед собой ладонь и начинает загибать пальцы. — Пресса! Даже не мечтайте, что они оставят вас в покое по крайней мере первые недели. Ненависть! Вы думаете, что не осталось тех, кто захочет плюнуть вам в лицо? Если так, то вы идиот дважды. Постоянное преследование. Одни будут копать, вторые захотят смешать вас с дерьмом. При этом вам потребуется работать с Министерством постоянно! Вы об этом подумали? Вам нужно будет появляться здесь, я не намерен таскаться к вам за подписями или организовывать эти тайные каминные сети и дальше. Документы, сотрудники… Вывести в свет потребуется каждого члена команды. Я уже молчу о заварушке, которая начнется из-за реактора. «Пророк» до сих пор не анонсировал это в полной мере, пассажиры считают, что вы как-то хитро умудрились контролировать там магловскую часть судна с помощью магии. Еще… — Министр. — Что? — Бруствер резко поворачивается к Драко. — Мне плевать на это. Кингсли Бруствер смотрит на Малфоя так, будто видит его впервые. — Плевать? — переспрашивает он. — Да. Мне плевать, — Драко вдыхает. — Я сделаю все как следует. Бруствер снова подходит к столу и смотрит на открытые папки. Долго. А потом спрашивает: — Вы знаете цену тем активам и бизнесам, которые предлагаете взамен, мистер Малфой? — Да. — Во сколько раз они превышают стоимость лайнера? — Примерно в тридцать пять. Не считая магловских. — А там? — Еще столько же. Министр смотрит на него, раздумывая. — Что вы чувствуете, отдавая их? Это огромные состояния. — Мне плевать. Вам нужно еще? Этого мало? Скажите — сколько? Назовите мне цену, торгов не будет, я обещаю. Министр снова поднимает на него взгляд.***
Когда за Драко Люциусом Малфоем закрывается дверь, министр магии Великобритании тяжело выдыхает и накладывает запирающее заклинание на комнату. Он ослабляет галстук и устало опирается ладонями на стол. На часах два ночи. Они только закончили, а в голове все еще мелькают сцены из недавнего разговора. — Я не понимаю… — Чего именно, мистер Малфой? — Кингсли плюхнулся в кресло. — Что именно вызывает в вас вопросы? Малфой прищурился, а Бруствер вскинул брови. — Эти решения. — Решения? А что не так с моими решениями? — Они… — он медлил некоторое время. — Неожиданные. Кингсли подумал о том, как малы эти дети и как немного они знают о настоящих взрослых размышлениях и целях. А еще о самых важных в мире вещах. Которые совсем не вещи. — Вы с чем-то несогласны? — Вовсе нет, — Малфой был растерян и удивленно моргал глазами, когда забирал обратно свои папки, брошенные ему министром. А Кингсли вздохнул. — Я отправлю вашему секретарю информацию о двух благотворительных проектах, мистер Малфой. Один связан с Мунго, второй с адаптацией детей немагического происхождения. Узнаете по своим каналам, какие были в них самые крупные взносы, — он внимательно глядел на Драко. — И сделаете еще более щедрые, в обе. Настолько, насколько посчитаете нужным. Малфой только кивнул. А Бруствер продолжил: — Вы будете сами разрабатывать взаимодействие лайнера и Министерства, даже не думайте, что я буду заниматься этим дерьмом, когда вы погрязли столь глубоко. Все предложения нужны мне не позднее, чем через две недели. До следующего заплыва. — Разумеется, — паренек ответил так быстро, что Брустверу показалось, что эти проекты уже начаты. Слизеринец. — Бумаги и договоры… — Кингсли почувствовал головную боль моментально, как только представил, что все нужно будет снова менять. Еще и драккл знает как, учитывая нестандартность ситуации с этим парнем. — Собирайте юристов, отправляйте к моим, пусть решают. Пока так. Тишина длилась некоторое время, Малфой изучал его столь пристально, что министр даже подумал, не используется ли тот легилименцию. Малец ведь умел… Хотя вряд ли посмел бы. Он только кивает, глядя на Кингсли. — Ну и что, мистер Малфой. Что дальше? Тот прочистил горло. — Я запланировал встречу на сегодня. Самоуверенный маленький засранец. — Я знаю. Малфой вскинул брови, а Кингсли закатил глаза. И вот спустя несколько длинных часов министр остался один. Он вздыхает и поворачивается, проходя к камину, на нем стоят колдографии. Медленно он обводит взглядом такие знакомые лица. Гарри Поттер. Главный аврор его Министерства. Герой. Мальчик, который выжил. Просто Гарри. Бруствер видит его почти ежедневно уже несколько лет. Знает как самого себя. Министр спокоен за его судьбу. Прямо около него Рон Уизли. Парень тоже пристроен, Кингсли получает от него письма с завидной периодичностью. Даже встречался пару раз за кружкой пива, когда тот приезжал в Лондон. Еще несколько. Лавгуд, Долгопупс, Финниган, Томас, Браун… Министр ухмыляется, представив лицо Лаванды завтрашним утром. Каждый из них находится так или иначе на его глазах. Годами. Каждый, кто составлял «новый орден». Каждый, кто, еще не повидав жизни, готов был отдать ее… ради победы. Со слизеринцами же дело обстоит… иначе. Большей части вовсе нет в стране. Те, кто есть, живут осторожно и относительно тихо. Кингсли ненавязчиво присматривает и за ними тоже. Зачем? Да черт его знает. — Мистер Бруствер, вы так привязаны к этим детям из-за того, что не обзавелись своими? Возможно, вы устраиваете их судьбы и помогаете из-за того, что благодарны за победу? За жизнь? За будущее? Возможно ли такое, что вы осознаете, что на самом деле именно это поколение выиграло войну? Именно эти ребята. Кингсли хмыкает. Гребаные целители ума. Он не знает, почему чувствует такую ответственность. Она просто есть. И всегда была. С самого дня победы. А с того ли? Как бы не раньше. Можно сколько угодно говорить об амбициях министра, о деньгах, власти… Кингсли Бруствер никогда не забывал об этих детях. Потому что общество обязано им всем. Доброта и поддержка — меньшее, чем можно платить этим ребятам. И Кингсли никогда не сходил с этой тропы. Взгляд падает на кудрявую девушку. Гермиона Грейнджер весело машет в колдокамеру, сидя на каком-то приеме Министерства. Бруствер не улыбается в ответ. Он сводит брови, хмурясь. Гермиона… Им нужно будет поговорить. Вероятнее всего, прямо завтра. Завтра… Министр прищуривается, когда мысль сразу же перескакивает на другое имя. Самый непонятный для него малец со времен войны. Неожиданный, непредсказуемый. Такой прозрачный, как ему виделось поначалу. Такой преданный своему отцу, такой на него похожий. А потом выяснились подробности. — Он сказал, что не узнал, Кингсли. Он именно так им и сказал, слышишь? Мерлин, он смотрел прямо мне в глаза. Конечно, он понял, что это я. Вопросы появились еще тогда. А потом… поступок его матери. И стало еще сложнее. А потом суды. И стало очевидным то, что они просто стремятся спасти свою семью. На этом можно было бы и остановиться, вверив его судьбу правосудию. В сущности, так он и поступил. Ни о чем не думая, не делая никаких ставок на парня, ничего от него не ожидая. Испытывая лишь горечь от очередной загубленной жизни. И репутации. Пока Драко Малфой не появился на его пороге в один самый обычный осенний день… Кингсли качает головой и проходит по кабинету, задвигая стулья. Без магии. С того дня прошло столько лет… И каждый из них молодой наследник рода удивлял его все больше. Бесконечное количество раз. Много воды утекло с момента его появления, которое Кингсли посчитал странным стечением обстоятельств и баловством скучающего богача, до того дня, когда он внезапно узрел Драко Малфоя совершенно другим. Когда стал относиться к нему серьезно. Когда… поверил? И вот сегодня. Бруствер останавливается возле выхода из переговорной. Когда малец попал в список тех, кого он так хотел бы видеть живыми и счастливыми? Когда притащил разработки огромного лайнера, не требуя ничего взамен? Когда собрал команду, работавшую с электричеством? Когда стал тем, под чьим руководством эта самая команда совершила мировое открытие? Когда каждый раз смотрел на министра горящими восторгом от своего дела глазами? Когда перестал напоминать отца? Стер его выражение со своего лица. Или когда несколько часов назад готов был отдать львиную долю всего, что есть у его семьи? Ради чего? Лайнера? О нет. Ради жизни. Другой. Он готов отдать все. Чтобы попробовать… вдохнуть по-настоящему. Анонимность лишала его всего. Он не имел возможности столкнуться ни с радостями, ни с горестями, пока был невидимкой… пока был никем. Пока не существовал. Кингсли так часто размышлял о том, сможет ли Малфой начать жить. И никогда не находил ответа. Впрочем, он и сейчас не знает этого на сто процентов. Кто мог бы поручиться, что дальнейшие события и реакции не сломают его? Кто станет утверждать, что он не сломает себя сам? Или этого не сделает ответственность… Жизнь слишком непредсказуема. Но что в его словах, что-то в его глазах… — С людьми все оказалось совсем иначе… С людьми всегда все иначе. В этом и смысл. Живи, Драко. Попробуй. Министр магии делает шаг из кабинета. — Нокс.***
Гермиона шагает по мокрой улице, жалея о том, что не надела обувь удобнее. Хотя, вообще-то, это ее любимые туфли. Она вздыхает. Настроение ни к черту, в этом вся причина. Она спала мало и плохо, потом проснулась раздраженной и какой-то… Ей не удается подобрать слово к своему вялому состоянию. — Наш разговор на палубе. Тот, последний… Он… В общем, вышел дерьмовым. Да уж. Очень дерьмовым, она была согласна с ним вчерашним вечером целиком и полностью. — Я прошу прощения за то, каким именно способом решил выразить свое… мнение. Это было недопустимо по отношению к тебе. На голову падают холодные капли, и она, конечно же, жалеет о том, что решила пройтись до телефонной будки, а не переместиться с помощью камина прямиком в Министерство. А ведь колебалась перед самым выходом. Однако желание проветриться перевесило. — Все то, что случилось на лайнере. — А что случилось на лайнере?. — Грейнджер… Она встряхивает головой. Интересно, гребаные картинки перестанут мелькать перед глазами? И так всю ночь крутилась в кровати из-за них. Отлично, Гермиона Грейнджер. Браво! Скоро начнешь крыть матом прохожих. Откуда вообще взялись эти «гребаные»? Она резко выдыхает и прочищает горло, приближаясь к будке. Гермиона заскакивает внутрь, перед этим оглянувшись. Внутри тепло и сухо, она тут же очищает и высушивает одежду одним легким движением палочки. Перед тем, как набрать нужный код, она приводит себя в чувство. Он ушел. Он извинился. Она простила. Они все решили. Она вообще вряд ли что-то еще услышит о нем, если только где-то случайно… Они оба проговорили все, что следовало, честно и открыто. — Это не для нас. Не для тех нас, что есть сейчас. Мы не… не попали в правильный момент. Или в правильную жизнь, я не знаю. — Не для нас. Все. Хватит. Хватит! Она пришла сюда работать.***
Narcosis — Rompasso
Первое же, что она замечает, — переполох. Жуткий. Нет, конечно, нельзя сказать, что в Атриуме Министерства магии когда-то бывает слишком уж тихо и безлюдно, если только очень поздним вечером. Однако что-то… Разговаривают все со всеми, лица заинтересованные, удивленные. В руке почти каждого попадающегося на глаза человека газета. Всеобщая болтовня сливается в какой-то фоновый шум, Гермиона не может выцепить ни слова конкретики, когда пробирается через народ. — Доброе утро, мисс Грейнджер, — произносит бегущий мимо сотрудник ее отдела. Она кивает, видя, что парень сжимает свеженький «Пророк». — Читали уже? Она не успевает ничего узнать, как их разделяет толпа. Гермиона напрягается, пытаясь понять, не забыла ли она о каком-то важном мероприятии. Слава Мерлину, она всегда одевается относительно парадно на работу. Даже если она что-то упустила, то будет выглядеть соответствующе для любого события. А в шкафу в кабинете имеются нужные мантии. Она входит в лифт, в котором внезапно оказывается одна. Все решили остаться в Атриуме? Там какой-то общий сбор? Ни черта не понимаю. Когда двери закрываются, она отчетливо слышит звуки щелчков десятков колдоаппаратов. Наверняка что-то происходит в Департаменте игр и спорта. Обычно такую шумиху поднимают только посетившие Министерство известные команды по квиддичу. Вероятнее всего, если бы она пошла на ужин в Нору, то узнала бы от Рона об этом подробнее. Но так как ее там не было… Хорошо, что ее это не касается. Лифт открывается, и она видит этаж своего отдела. Пустой. Это заставляет начать переживать не на шутку. Гермиона хмурится и быстро проходит по длинному холлу. Так и есть. Никого. — Да что за… — она быстро открывает кабинет, оставляет там верхнюю одежду и сумку. Потом так же стремительно преодолевает коридор, вызывая лифт вновь. Он открывается в Атриуме спустя минуту, шум снова врывается в уши. Она делает несколько шагов вперед и видит знакомую фигуру. Гермиона приближается, аккуратно касаясь локтя Лаванды. — Лав, доброе утро, что здесь… — Доброе утро?! — почти кричит Браун ей в лицо, пытаясь быть услышанной среди гомона, как только оборачивается. — Какого вдруг гребаного хера оно стало добрым? Гермиона опешивает. Она раскрывает рот и смотрит на Лаванду. — Гермиона, — Браун не дает даже продохнуть. — Ты знала, не так ли? Разумеется, да, мать твою! Ты неделю там провела. Хорошо, я понимаю, — она нервно поправляет волосы дрожащей рукой. — Но скажи мне, что ты не знала о сегодняшнем представлении? Иначе… Иначе… Гермиона, я клянусь… — Лаванда, я не понимаю, о чем ты говоришь. Что здесь вообще происходит? Браун смотрит на нее несколько секунд так, будто на ее лбу выросли щупальца. — Мерлин, ты и правда не в курсе… — она быстро моргает. — Грейнджер, ты что, не выписываешь «Пророк»? — Нет, я… Лаванда поворачивается к молодому парню, стоящему в паре шагов от них, выхватывает газету из его рук и передает Гермионе свернутую в трубочку бумагу. — Но, мисс Браун!.. — Заткнись, Патрик! — бросает Лав. — Гермиона, меня не предупредил никто! Никто! Я — первая, кто должен был узнать об этом дерьме и попытаться контролировать его, организовать людей и весь этот блядский процесс… Ты понимаешь это? Гребаный министр магии не посчитал нужным поставить меня в известность, хотя он тоже стоит там, они оба перед камерами прямо сейчас… Внимая льющимся изо рта Лав проклятиям, Гермиона разворачивает «Пророк». — …и если я вообще не уволюсь к концу дня, это будет просто хреновым чудом, учитывая весь этот бардак, и еще… Больше Гермиона не слышит… Ее слух отключается в одну секунду, примерно так же моментально, как способность чувствовать тело или соображать. Зрение. Только оно не подводит. Она бы усомнилась и в этом, учитывая свои ощущения, но выдумать ее мозг такое бы не смог. Он на первой полосе. Колдография, на которой он идет по какой-то улице. В костюме и одном из своих дорогущих пальто. Пальцы дрожат. Взгляд цепляет громадные черные буквы в верхней части страницы, а потом несколько предложений ближе к центру:ДРАКО ЛЮЦИУС МАЛФОЙ — ВЛАДЕЛЕЦ «ИДИЛЛИИ». «Все эти годы у меня был выбор, и я выбирал неправильно». Сенсационное интервью Риты Скитер, которое ей дал лично Драко Малфой этой ночью. Что мотивировало наследника скандальной фамилии построить всемирно известный туристический лайнер? Почему он скрывал эту информацию почти десять лет? И как так получилось, что Министерство магии и лично министр все это время поддерживали начинания молодого бизнесмена? Наш репортер разговаривал с мистером Малфоем почти всю прошедшую ночь. Что удалось выяснить? И главный вопрос: как отреагирует общественность?
***
Гарри Поттер, вообще-то, здесь совершенно ни при чем. Гарри Поттер, вообще-то, вместе со всеми лишился дара речи, когда увидел статью. Гарри Поттер, вообще-то, не тот человек, который хотел бы лезть в эти дебри и что-либо выяснять, учитывая размеры заварушки. Но, к огромному сожалению, Гарри Поттер — главный аврор этой страны, начальник отдела и очень влиятельное лицо. И все эти регалии не оставляют ему ни единого шанса на какое бы то ни было гребаное спокойствие. — Гарри, я не могу оказывать на тебя давление и никогда не буду, ты это знаешь. Поттер кивает. А Кингсли прохаживается по кабинету из стороны в сторону, не прекращая, как делал это и предыдущие пять минут, пока кратко обрисовывал ему картину. Картину, блять. То, что «картина» заставила Поттера присесть, уточнять не стоит. Десять лет, анонимность, открытие мирового масштаба. — Но ты так же понимаешь его положение. — Я не знаю ничего о его положении, Кингсли. Я вообще обо всем этом прочитал в газете вместе со всеми примерно, — он бросает взгляд на циферблат на запястье, — полчаса назад. И я совершенно не представляю, чем могу быть тебе полезен, честно говоря. — Гарри, — министр и близкий друг смотрит ему в глаза очень серьезно. — Когда-то ты был на его месте. — Поттер вскидывает брови. — Когда-то твое имя гремело на всю страну, и находилось много людей, которые были не прочь плюнуть в тебя, назвать лжецом и оклеветать. Потому что было создано некое впечатление о тебе. Поттер напряженно ждет продолжения. — Я не прошу поддерживать его или бросаться на шею. — Разумеется, потому что я этого не сделаю, — Гарри отрезает это четко. Министр кивает. — Я прошу тебя подумать о том, что я не пришел бы к тебе, будь дело простым и однозначным. Тишина длится не меньше минуты. Министр и главный аврор смотрят друг на друга. Гарри открывает рот первым. — У меня нет данных. Никаких. Я почти не понимаю, о чем мы вообще говорим. — Я знаю. — И я вижу его впервые за даже не помню сколько лет. — Все верно. — И таким образом ты хотел бы в идеальном варианте… — Гарри замолкает и дает Брустверу возможность наконец оформить свои пожелания. Потому что и так ни хрена не понятно. — Чтобы ты изучил все, что я пришлю тебе буквально сразу, как только попаду сейчас в кабинет. Через час я соберу вас всех вместе. — Кого «вас»? — Неважно, все тебе знакомы. — Допустим. — И когда ты придешь туда, ты будешь знать все. — И? — Почитай, Гарри, — министр кладет ладонь на дверную ручку его кабинета. — И вспомни о своей собственной истории. О том, как не хватало поддержки тебе когда-то. И о том, что у тебя нашлись люди, которые были рядом. — Это все твои указания? — Поттер расставляет руки в воздухе. — Кингсли, я не понял ни-хе-ра. — Просто почитай, Гарри. Документы будут у тебя в течение пяти минут. Дверь закрывается.***
Гермиона не понимает, сколько прошло времени. Она не знает, как работать. Как отвечать на почту или вести какие-либо встречи. Впрочем, судя по тому, что секретарь доложил ей об отмене всех сегодняшних подобных активностей и о надобности присутствовать в переговорной министра магии в десять часов… ей это и не понадобится. Она просто стоит, опираясь бедрами на стол, и… ничего. Собраться или собрать в кучу мысли не выходит до сих пор. Она как-то прибежала в кабинет, покинув Атриум. Как-то закрылась. Приняла какую-то позу, не сводя взгляда с двери… и все. Навскидку ей кажется, что стоит она около часа. И все это время в ее мозгу прокручивается только одна фраза. Он сделал это. Он это сделал… Святой Мерлин, еще и как! Со всей помпезностью, которую только можно было вообще себе вообразить. Или нельзя было… Почему именно так? Гермионе кажется, что она знает ответ. Чтобы не иметь возможности шагнуть назад. Он не пошел, он прыгнул. Он просто прыгнул в пропасть. — Мисс Грейнджер, все ваши встречи и активности отменены министром магии. Он просит быть в десять часов в переговорной при его кабинете. Без опозданий. Вот и все, что ей известно. Гермиона уверена, что что-то затевается. И еще она уверена, что он будет там. Боже, она еще час назад думала о том, что вряд ли когда-то встретит его. После вчерашнего прощания. Или ей только показался тот разговор таковым? Прямо сейчас фразы, которые звучали вчера из его уст, начинают приобретать иной смысл. — Спасибо. Это то, что мне было нужно. Последнее. Неужели ее прощение… Гермиона прикрывает рот ладонью. Пальцы дрожат. А память подбрасывает еще кое-что. — Грейнджер, спасибо. Мне… Мне пора, ладно? — Ты идешь на встречу? По передаче лайнера? Она помнит, что он просто кивнул. — Мне… Мне жаль. Мерлин… Неужели он уже тогда знал, что именно будет делать. Как? Как ему это удалось? Как?! Она зачесывает пятернями волосы назад, убирая их от лица. Оставляя ладони в локонах, она замирает. Как? Внезапный стук в дверь заставляет резко вздрогнуть, почти подскочить. Нервы ни к черту. — Да, — отзывается она четко, приняв нейтральное положение и выдохнув. В кабинет заходит человек, которого она, если быть откровенной, не ждала сейчас. — Привет. — Доброе утро, Гарри. — Я хочу поговорить, можем? — сразу спрашивает он. Гермиона кивает, не строя никаких предположений. Друг заходит внутрь и закрывает за собой дверь. А потом засовывает руки в карманы и становится напротив. — Я не буду спрашивать, видела ли ты. Снова кивок. — Хорошо, — Гарри начинает медленно обходить кабинет. — Кингсли принес мне его досье. Все, что было за эти десять лет. Гермиона сглатывает. — Ты знала, верно? За то время, что ты пробыла в аудите, ты узнала все это. Все, что он сделал и чем занимался. — Да. — Хорошо, — снова говорит он. — Перед тем, как отдать мне всю эту информацию, министр пришел лично. — Зачем? — Я тоже хочу это понять. Гермиона вскидывает брови и протягивает: — Я не совсем… — Я тоже, Гермиона, — Гарри хмурится. — Он говорил о том, что однажды я был в такой же ситуации, меня тоже смешивали с дерьмом из-за публикаций в газете из-за того образа, который был создан. Что я должен вспомнить это и попытаться что-то понять. А потом загадочно удалился, сказав, что соберет нас всех и к тому времени я буду уже знать всю биографию Малфоя за прошедшее десятилетие. Я думаю, что он хочет… содействия. Или, по крайней мере, отсутствия явного противостояния. Гермиона замирает, осознавая, что ее мнение схоже с тем, что озвучил Гарри. Кингсли хочет, чтобы Гарри оказал поддержку. Еще одной головной болью больше. — И что же ты думаешь об этом? — спрашивает она. — Я прочитал всю папку. И у меня есть вопросы. — Она не отвечает, давая возможность Гарри продолжать. — К тебе, Гермиона. Она распахивает глаза. — Ко мне? — Да. — Какие же, Гарри? Она и правда не понимает. — Ты вернулась со своей деловой поездки на лайнере. Ты не хочешь ни с кем встречаться, отказываешься от приглашений. Ладно с Роном, но ты вежливо послала всех нас, — Гарри медленно прохаживается по кабинету и делает вид, что рассматривает грамоты на стене. — Ты не хочешь говорить об аудите, не желаешь ничего комментировать, не делишься эмоциями. А сегодня вот это… Его досье, в котором описан каждые месяц, неделя и день, когда он появлялся в Министерстве. Указана информация о постоянной кропотливой работе, открытиях мирового масштаба… Я, черт возьми, несколько раз возвращался к оглавлению папки, чтобы быть уверенным, что это точно о нем. Он останавливается и поворачивается к Гермионе. — Я задам только один вопрос. — Она задерживает дыхание. — Что-то произошло между вами в этом круизе, да? И она кивает. Быстро и только раз. Плевать. — Только этого нам не хватало, святой Мерлин, — Гарри прикладывает руки к лицу. — Гарри, послушай. Сейчас все это… неактуально. — Об этом я и сам догадался. И не буду тебя опрашивать. Но хотя бы что-то я понимать должен, Гермиона. Почему ты хочешь пережить это все одна? Что ты будешь делать сейчас, когда он появился? И что-то мне подсказывает, что ты об этом не знала. — Гарри, я обязательно поделюсь, просто… В кабинет стучат. — Войдите, — кричит Гермиона. — Мисс Грейнджер, ваш сбор через двадцать минут. Просто напоминаю, — голова помощницы торчит между дверью и наличником. — Спасибо, — Гермиона кивает, секретарь тут же уходит. Она снова смотрит на Гарри, который не сдвинулся с места. Даже не поворачивался, наблюдая за ней все время. — Гарри… — Ты доверяешь ему? — голос ровный и спокойный. — Гарри, я не тот человек, который… — Ты доверяешь ему, Гермиона? Это очень простой вопрос. Это и правда очень простой вопрос. Гермиона понимает это мгновенно. Она молчит некоторое время, а потом… — Да. Она видит, как Поттер сглатывает. — Но, Гарри, я не могу решать такие вещи. Ты должен сам понять, чему ты веришь, и… — Я верю тебе. Вот и все. В этом весь Гарри Поттер. Ему плевать на всех, он верит своим друзьям. Он верен своим друзьям. Почему-то хочется расплакаться прямо здесь. Разумеется, это он тоже замечает. — Иди домой после собрания, ладно? — произносит Гарри и делает шаг к ней, раскрывая руки. Оказываясь в объятиях друга, она опускает веки. Только не плакать, только не плакать. — Я расскажу тебе, Гарри. — Если захочешь, — тихий голос. Она чувствует ладонь, которая гладит ее по волосам.***
Given the Chance — The Kite String Tangle
Она видит их всех. Начальники большей части отделов сидят вместе за овальным столом в переговорной министра магии и задумчиво изучают друг друга. Новость читал каждый из них, разумеется, но связывают ли они этот сбор с ней? Гермиона не знает. Она вздыхает, глядя на то, как напряжены ее коллеги. Гермиона и сама почти не двигается на стуле. Горло сведено, пальцы холодные и нервно сжимают друг друга на коленях. В груди словно поселился огромный камень, толкающий легкие вплотную к ребрам. Мерлин, скорее бы это все закончилось. Совет Гарри относительно того, чтобы прервать рабочий день, кажется не таким уж плохим сейчас. Кстати, о Гарри. Его здесь нет, хотя он тоже руководитель и говорил, что… Дверь распахивается, и в помещение резво входит Кингсли Бруствер. Практически запрыгивает, если точнее. Очевидно, он в прекрасном расположении духа. — Здравствуйте, коллеги! — он улыбается, глядя на каждого по очереди. Министр делает несколько шагов вперед, а следом за ним… Гермиона замирает. Подергивающаяся под столом нога наконец статично застывает. Она видела его буквально вчера вечером. Но кажется, что несколько недель назад или и того дольше. Малфой выглядит отлично. Костюм, белоснежная рубашка, такие же волосы, аккуратно уложенные в прическу. Внезапно в голову врывается воспоминание о том, как они смотрятся, когда он не пользуется никакими средствами и только лишь морской ветер меняет их форму, развевая пряди… Она опускает глаза, прерывая мысль. — Не уверен, что должен представлять нашего сегодняшнего гостя, — продолжает Кингсли. — Но вдруг кто-то не знаком с ним… Мистер Драко Малфой. — Добрый день, — спокойно и вежливо. Люди за столом ведут себя… по-разному. Кто-то напряжен, кто-то рассматривает Драко с подозрением, кто-то просто вскинул брови и глядит с любопытством. Однако каждый из них рассеянно и нескладно кивает в ответ. От некоторых звучат отрывистые приветствия. Гермиона не знает, дело ли в том, что они просто растерянны, или влияет присутствие министра магии… — Мисс Грейнджер, рад вас видеть. Она почти подскакивает, когда слышит это. Гермиона вскидывает голову, встречаясь с серыми глазами, впивающимися в нее. Он медленно подходит и протягивает ей руку. — Ах да, — подхватывает Бруствер. — Мисс Грейнджер и мистер Малфой уже некоторое время работают совместно. Думаю, по сегодняшней статье вам всем стало это понятно. Гермиона кивает, оставаясь спокойной, поднимает руку, касаясь Малфоя, и… Выдох выталкивает весь кислород из легких одним-единственным движением. Она не уверена, как именно выглядит сейчас. Более того, ей совершенно на это наплевать, потому что… Она замечает их сразу. Моментально. Как только манжет его рубашки чуть задирается. Они сияют прямо на запястье. Браслеты. Один чуть толще, плотно облегающий, слегка мерцающий. И все бы ничего… Но она не может и не смеет отвести взгляд от второго. Который находится рядом, чуть выше… Гермиона делает вдох, стараясь не забыть, что они, вообще-то, сейчас здороваются и вокруг полно людей. Глаза не отрываются от белоснежной полосы. Тоньше, чем первая, изящнее… Прямо поперек видна линия разрыва. Он старался починить вещицу, но «шрам» все же остался. Драко нашел его, забрал и пытался что-то исправить… Стоит ей только сжать пальцы Малфоя, как она ощущает его. Тепло, разливающееся по руке. Идущее от браслета, который тут же становится ярче, почувствовав хозяйку. — Браслеты. Я рассказывал тебе о них, помнишь? Открытые доступы, связь между ними, возможность перемещений, мы можем найти друг друга с их помощью. На самом деле, они довольно… интересные. И потенциал в них заложен огромный. Я бы сравнил это с волшебными палочками. Не такой мощности, разумеется, но суть остается. Это вещь, которая проводит через себя и направленно выпускает твою магию, позволяя ею пользоваться. — Тогда это действительно похоже на палочки. — Верно. Мы пользуемся довольно скудным списком из всего того, что они могут нам предоставить. Но здесь другого и не требовалось, они служат конкретным целям на лайнере. В целом они плотно связаны с хозяином. Она разжимает пальцы, отпуская руку Драко, и тут же убирает ладонь под стол, снова сцепляя ее со второй. Обе дрожат. Он выпрямляется, отходит и становится около министра. Он носит ее браслет. Почему? Почему, черт возьми? — Я не буду томить вас долгое время, друзья мои, — Бруствер деловито складывает руки перед собой. — Все вы читали сегодняшние новости, — он осматривает своих подчиненных, которые кивают по очереди. — Замечательно. Я понимаю, что у многих из вас есть вопросы, и готов ответить на них вам лично, для этого можете прийти в мой кабинет. Но чуть позже. Прямо сейчас я хочу сделать важное объявление и поговорить с вами как с профессионалами. Малфой стоит, спокойно рассматривая все и всех подряд в кабинете. Кингсли взмахивает палочкой, и в воздухе появляется громадная доска, на которой тут же вырисовывается… — «Идиллия» — это круизный лайнер, о котором слышал каждый из вас. Мистер Малфой является человеком, создавшим его с нуля. С сегодняшнего дня это не секрет. Более того… — он делает паузу, а потом продолжает: — На этом корабле есть нечто… необычное. Мы все покажем вам первым, когда будет готова правильная и качественная презентация. Я могу лишь сказать, что речь будет идти о мировом открытии в области магии. В кабинете стоит полная тишина. Все, на кого обращает внимание Гермиона, осматривают Драко. Сам он не выказывает никаких признаков беспокойства или агрессии. — И что же нужно от нас? — подает голос руководитель Отдела магических игр и спорта. — Это отличный вопрос, Тони! — тут же отзывается Кингсли. — Что, если я скажу тебе, что мы проведем на борту британский чемпионат по квиддичу? И тебе нужно будет заняться этим самым плотным образом. — На борту? — Тони скептически выгибает бровь. — Мы имеем в виду корабль? Министр… — Я предоставлю вам два гектара площади и полный карт-бланш на оформление трибун. — Все поворачиваются к Малфою, который проговаривает это ровным голосом. — А также право на продажу любых товаров для болельщиков без отчисления процента «Идиллии». Тони рассматривает Драко с подозрением, но все же отвечает ему: — Мистер Малфой, откуда на корабле такие площади, позвольте спросить? Малфой ухмыляется. Гермиона узнает эту ухмылку. — С удовольствием покажу вам их лично, если, конечно, захотите глянуть на фронт работы. Тони вскидывает брови, смотрит на Драко, потом на министра. Тот кивает. — Я не представляю, чем вы можете удивить меня, мистер Малфой, но… — Отлично, — Драко взмахивает палочкой, около Тони появляется небольшой свиток, мерцающий золотистым. — Это ваше приглашение на борт. Моя команда сопроводит вас и покажет площади. Я присоединюсь и отвечу на любые вопросы. Тони касается пригласительного рукой, в кабинете тут же звучит шум волн и появляется… — Мерлин, я чувствую запах моря! — Лаванда, сидевшая до этого молча все время, выкрикивает с места. Гермиона делает глубокий вдох. Невероятно… — Так и есть, мисс Браун, — Малфой мягко улыбается. — Вот и ваш, разумеется, — он еще раз двигает кистью, в которой зажата палочка, Лаванда осматривает теперь уже свой свиток. — Такие бумаги получит каждый из вас, — Кингсли проходится по помещению, активно жестикулируя. — Каждый руководитель побывает на борту в ближайшие две недели и изучит фронт работ. Друзья мои, — министр поднимает руки, провозглашая, — этот лайнер с сегодняшнего дня становится самым важным вашим проектом на ближайшее время. Перестраивайте свои графики, отменяйте те встречи, что могут ждать, вы будете заняты до самого Рождества. — Но мы… — звучит откуда-то. Однако Бруствер не позволяет никому вставить и слова. — Итак. Отдел магических игр и спорта — квиддичный матч нескольких сборных. Один из них в ближайший же выход корабля в море. Отдел международного магического сотрудничества — вы будете налаживать торговлю на борту, займетесь контактами с заинтересованными странами из списка тех, в которых лайнер будет останавливаться в круизе. Мне нужно плодотворное сотрудничество. На этих словах каждый начальник отдела берет перо и пергамент, лежавшие все это время в центре стола. Они начинают записывать за Кингсли. — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними. На борту имеется великолепный парк с множеством волшебных животных. Вы расширите эту зону и сделаете ее такой, чтобы все газеты Европы поместили новость о ней на первые полосы, — министр продолжает расхаживать вокруг стола. — Отдел магического транспорта. Мы с вами вместе полностью пересмотрим способы попадания на борт и перемещения по нему. Нужно добавить что-то кроме порталов, а также полностью прокоординировать и протестировать настройки магии при разных обстоятельствах. Гермиона только успевает следить за пишущими перьями. — Отдел работы с маглами, — Кингсли останавливается около молодой девушки, успешно управляющей уже два года сотрудничеством волшебников и обычных людей. — Линдси, ты будешь курировать проект, в который войдут несколько крупных выставок на борту. Все это должно быть сделано в специальной зоне и с помощью исключительно магловских технологий. — Но, министр, — тут же вставляет Линдси, — магия в любом случае понадобится нам, ведь электричество, которое используется маглами для совершенно любого… — Есть на борту и работает независимо, — заканчивает Кингсли. Все звуки пропадают в один момент, перья останавливаются, а взгляды присутствующих поднимаются от пергаментов. Гермиона сжимает ладони. — Что? — Лаванда первая приходит в себя примерно спустя полминуты. — На борту круизного лайнера «Идиллия» есть электричество, — повторяет министр. — Но… — Лав хмурится. — Оно если и функционирует, то с помехами. Как мы можем быть уверены, что… — Оно функционирует корректно, — отвечает Кингсли и переводит взгляд на Драко. Так же делают и все остальные. Лаванда открывает рот. — Я не совсем понимаю… — Мистер Малфой и его команда совершили открытие за время, в которые лайнер создавался. Электричество теперь может работать рядом с магией и в непосредственной от нее близости. Тишина. Гермиона делает глубокий вдох. — Мерлин, — Линдси закрывает рот рукой. — Не может быть… Браун так и сидит, не отмирая, а все остальные смотрят на Малфоя, будто у него три головы. Он ухмыляется. — Во время ваших визитов я с удовольствием продемонстрирую указанную зону, — произносит он, засовывая ладони в карманы. — Когда я говорил о том, что этот лайнер — ваш главный проект, я имел в виду не развлечения и не игрушки. Коллеги, мы с вами выведем в свет открытие. И мы обязаны сделать это с таким шумом, который будет слышать весь мир. Все сидят как громом пораженные. Гермиона обводит взглядом коллег. — Мисс Грейнджер. — Она снова слышит это из его уст и вздрагивает. — Не окажете ли честь взять на себя проект по интеграции маглов на борт в круизы? Речь идет о родственниках волшебников, которые в курсе их происхождения, — Малфой смотрит на нее игриво. — Если, конечно, хотите… Ее пронзает воспоминание. — У нас есть мысль предложить маглорожденным брать в круизы своих родственников, обычных людей. Ты тоже могла бы показать родителям это все. Почему нет? — Я… — начинает она и облизывает губы. — Если министр посчитает нужным, конечно… — Я был бы очень рад, мисс Грейнджер. Учитывая, что аудит судна уже проведен, у вас будет время. Она только кивает. А уголок рта Малфоя дергается в легкой полуулыбке. Он отводит от нее взгляд. Вдруг раздается стук. — Да-да, — тут же реагирует министр. В дверях показывается еще один руководитель отдела. Гермиона снова напрягается всем телом. — О, мистер Поттер. Вас не хватало для полного набора, входите. Гарри делает пару шагов и останавливается, осматривая кабинет. — Прошу прощения, министр, проверка штата авроров. — Да-да, я знаю, — Кингсли отмахивается. — Рад, что вы нашли время. — Я много пропустил? Гарри не проходит дальше, а стоит около двери. А потом уводит взгляд от Бруствера, встречаясь глазами с тем, кто находится рядом. Все внимание обращено к ним. Впрочем, этого стоило ожидать. Их история известна любому волшебнику. Враги, по разные стороны на войне, семья ближайших последователей… Однако потом Гарри давал показания, которые вытащили Нарциссу Малфой и самого Драко буквально из камер Азкабана. Никаких комментариев или интервью на эту тему не последовало. И тишина. Никто не знает, встречались ли бывшие сокурсники хотя бы раз после всего, что произошло годами ранее. И вот они стоят в метре друг от друга. Гермионе кажется, что она видит, как сглатывает Бруствер перед тем, как ответить: — Я рассказывал нашим коллегам о том, что с сегодняшнего дня «Идиллия» является важнейшим международным проектом Министерства и каждого его отдела. Гарри кивает. Драко стоит не двигаясь, руки в карманах. Они оба напряжены и не сводят глаз друг с друга. — Еще я упомянул, что мистер Малфой последние годы занимался строительством этого известного корабля. А также вместе со своей командой сделал открытие, которое потрясет весь мир. Но это вам известно и без меня, ведь в вашем распоряжении его досье. — На этих словах Драко вскидывает брови, быстро взглянув на Бруствера, но потом возвращает внимание к Гарри. — Так что вы и так все знаете о нем. Ох уж этот наш Аврорат, — министр улыбается, пытаясь разрядить обстановку. Тишина в помещении полная. Далее Бруствер снова открывает рот. — Мистер Поттер, я уже донес каждому руководителю кратко о проектах, которые коснутся непосредственно их отделов. В вашем случае мы будем говорить, конечно, об охране пассажиров, персонала, а также о координации массовых мероприятий и спокойствии на них. Гарри снова просто кивает. В кабинете вновь воцаряется молчание, даже Брустверу нечего сказать, кроме как: — Присядете рядом со всеми? Как в замедленной съемке Гермиона наблюдает за тем, как Гарри Поттер вытаскивает руку из кармана и делает шаг вперед. Плечи Малфоя напрягаются тут же, даже не нужно особенно присматриваться. Если бы не такое количество людей, вероятно, он вытащил бы палочку для защиты. Все внимание обращено к ним. Ей кажется, что то, что последует сейчас, решит если и не все, то очень многое. Руководители отделов сидят в этом кабинете. Самые влиятельные люди в своих кругах. И Гарри Поттер, пожалуй, наиболее влиятельный из них. По огромному количеству причин, оспаривать вес которых не придет в голову ни одному волшебнику. И то, как он поведет себя… Особенно учитывая их историю. — Но, Гарри, я не могу решать такие вещи. Ты должен сам понять, чему ты веришь, и… — Я верю тебе. Гермиона делает вдох и задерживает дыхание. А Гарри Поттер… протягивает руку столь легко, словно поступает так ежедневно. Драко вскидывает брови, не веря своим глазам. — Добро пожаловать в Министерство, Малфой. Гарри не церемонится со всякими там «мистер». Но этого и не нужно. Это и не важно. Ничего не важно, только лишь протянутая ладонь, которую тут же пожимает вторая. — Благодарю, Поттер. Она выдыхает так легко, словно в эту самую секунду внутри нее лопнул какой-то огромный шар напряжения. И если Гермиону не обманывает зрение, то следящий за тем, как Гарри занимает свободный стул, Кингсли Бруствер делает точно такой же стремительный выдох.***
Собрание длится еще полчаса. Все это время министр говорит, и говорит, и говорит. А все остальные записывают. Все, кроме Малфоя и Поттера. Драко стоит около Бруствера, иногда внося правки в его слова или дополняя тему. Гарри же просто следит за ним. Словно изучает. Гермиона тоже почти не касается пера, только несколько раз, когда упоминается распределение дней посещения лайнера. — Таким образом, Тони, ты будешь первым. Я хочу поскорей узнать, как квиддичное поле будет смотреться на этой ласточке. — Да-да, министр, — Тони, который к концу встречи вдохновился возможностью поучаствовать в столь эксклюзивном мероприятии, почти прыгает на стуле. — Мне бы хотелось еще задать вопрос о трибунах. Сколько людей мы уместим? Мы проведем матчи только для пассажиров или же продажа билетов будет свободная? Смогут ли все желающие посетить матч? Как это будет организовано? Мы предложим им порталы? Отдел транспорта будет участвовать, назначить ли нам планерку на эту тему? — Я думаю, что нам следует обсудить это отдельно, чтобы не занимать время остальных руководителей, которым это малоинтересно, — ухмыляется Малфой и внезапно бросает взгляд на Гермиону. — Я почти уверен, что мисс Грейнджер сейчас уснет. Сердце стучит о ребра. Каков засранец. Она тут же вспоминает. — Грейнджер, ты спишь. — Вовсе нет. — Я уверен в обратном. Я уже пару минут раздумываю, посчитать ли мне оскорблением, что ты уснула, когда я рассказывал тебе о квиддиче. Гермиона чувствует злость одновременно с желанием улыбнуться, но сдерживает порыв. — Да, конечно, вы правы, — Тони почесывает макушку. — А сможем сегодня? Она замечает, что он обращается напрямую к Малфою. В начале разговора осторожные вопросы задавались начальниками только министру. Но сейчас… Это уже третий или четвертый, который разные участники беседы адресуют именно Драко. Спокойно и по-деловому. Никто не бросается проклятиями, никто не хамит… Мерлин. — Думаю, да, — Малфой кивает. — Тогда я отпускаю вас, друзья! — министр хлопает в ладоши. — На этом пока все. У двоих из вас сегодня состоится по еще одной встрече с мистером Малфоем и мной. Подготовьтесь. Все остальные — донесите информацию до каждого человека в отделе, настройте на работу. Никаких сбоев быть не должно, все под вашу ответственность. Гермиона прищуривается. Вот что он делает — интегрирует Драко в Министерство. Через начальников. С самых верхов, накормив их перед этим хорошими проектами. Взгляд скользит по молчаливому Гарри. Хочется усмехнуться и покачать головой. Кингсли никогда не был глуп. — Тони, вас с заместителями ждем здесь же в четырнадцать, Линдси, вы с командой в шестнадцать тридцать. Все свободны! Руководители поднимаются с мест, забирая свои записи. — Мисс Грейнджер, задержитесь ненадолго? — министр вежливо улыбается ей. — Конечно, — Гермиона садится обратно, складывая ладони на столе перед собой. — Мистер Поттер, вы тоже. Я сейчас вернусь, скажу пару слов мисс Браун, — министр выходит следом за всеми. Они остаются в кабинете втроем. Гермиона сглатывает, глядя на Гарри, который сидит спокойно через пару стульев от нее. Драко все так же стоит на своем месте, засунув руки в карманы. Она уже подумывает спросить у Гарри что-то нейтральное, чтобы разорвать эту тишину, как… — Поттер, — тихо и спокойно. Гарри не говорит ничего, он просто поднимает глаза на Малфоя. — Спасибо, — говорит Драко. Гермиона замирает. — За что? — тут же звучит вопрос. — Ты знаешь, за что, — простой ответ. Некоторое время Гарри разглядывает Драко, покусывая губу. — Это был аванс. — Я знаю, — кивает Малфой. Дверь открывается, Гарри разрывает зрительный контакт. Министр машет кому-то в коридоре и закрывает кабинет. — Мистер Поттер, — начинает он, — я не стал поднимать вопросы безопасности при всех. Они не бывали на лайнере, к тому же это их не особенно интересует, — Кингсли садится на один из стульев. — Вам нужно предоставить мне подробный отчет по нашим возможностям относительно количества персонала, который свободно можно будет отправить на борт. Пятьдесят человек справились с дебютным заплывом хорошо, но проект являлся пилотным, особых указаний для них не было. Также на борту присутствовали другие сотрудники службы безопасности и только половина пассажиров. — Хорошо, министр. — С этим отчетом вы придете ко мне, например, — министр смотрит на часы, — в семь часов сегодня. Так нормально? — Да, вполне. — Мистер Малфой, вы будете присутствовать? — министр оборачивается, чтобы глянуть на Драко. — Конечно. — Замечательно, — Бруствер выдыхает. — Нужен только отчет от меня? — спрашивает Гарри. А когда министр смотрит на него вопросительно, он пожимает плечами, продолжая: — Я не в курсе, нужны ли усиления, будут ли требоваться сотрудники особенного отдела или быстрого реагирования. Кто охраняет изоляторы на лодке? Там специальные люди для этого? Гермиона видит, как Драко прокашливается в кулак и отворачивается на секунду. Приняв прежнее положение, он старается сделать лицо серьезным, но дрожащие губы его выдают. Гарри прищуривается. — Что я сказал смешного, Малфой? Драко тут же смотрит на него, в глазах пляшут искры смеха. Он, кажется, думает перед тем, как начать, но все же произносит: — Поттер, скажи, а ты видел когда-нибудь лодки? Гермиона опускает взгляд на стол и подавляет улыбку. Он уже называл лайнер так, однако не при Драко. Гарри тем временем закатывает глаза. — Какая разница? — Ну да, — добродушно тихо бурчит себе под нос Малфой. — Почти никакой. — Да, мистер Поттер, только отчет. Остальное мы будем обсуждать предметно и на месте, — говорит Кинсгли. — Возьмите нескольких замов и людей, которые работают с тренировками авроров с собой на сегодняшнее собрание. — Хорошо. — Тогда вас я тоже не задерживаю. Гарри поднимается и шагает к двери. Когда он проходит мимо Драко, тот протягивает ему свиток. — Что это? — Твой пригласительный. — Куда? — Гарри осторожно касается бумаги. Малфой снова поджимает губы, будто собирается рассмеяться, но сдерживается. — На лодку, Поттер. Гарри бросает на Драко взгляд, качает головой, забирает свиток и выходит из кабинета. — Как вы чувствуете себя, мистер Малфой? — министр задает этот вопрос, когда замок щелкает, оставляя переговорную в тишине. — Все в порядке, спасибо. — Прекрасно, тогда… — Кингсли прерывает стук в дверь, Гарри появляется следом за этим звуком. — Министр, извините, можно на пару слов? — Конечно, Гарри. Бруствер, бросая, что вернется через минуту, выходит из кабинета. А Гермиона поднимает взгляд. Драко делает глубокий вдох, а потом опускает веки, опираясь руками на спинку стула, стоящего перед ним. И в этот момент Гермиона понимает, что на самом деле он совершенно не в порядке. — Как ты чувствуешь себя? — она повторяет вопрос министра. Малфой открывает глаза, рассматривая ее несколько секунд. Соврет? Скажет то же самое, что и минуту назад? Но Драко просто неопределенно пожимает плечами. А потом надевает улыбку и произносит: — Ну, я выпил несколько успокои… — Нет, — прерывает она. Малфой поднимает брови. — Как ты чувствуешь себя на самом деле? — Грейнджер… — растягивает он. — М? — она наклоняет голову вбок. — А ты? — внезапно говорит он. — Что я? — Как себя чувствуешь ты? — повторяет он, ухмыляясь. А Гермиона точно так же, как и он, пожимает плечами. Интересно то, что они не врут друг другу. Ее так цепляет эта мысль, что она решает обратить его внимание на это. — Рада, что ты не притворяешься, говоря, что все прекрасно. Драко бросает на нее какой-то очень серьезный взгляд. А потом сглатывает. — Кажется, я исчерпал лимит вранья в твою сторону и не могу больше себе такого позволить. Внутри что-то ударяется о ребра. Вероятнее всего, это сердце, но разве оно может так сильно бить? Пальцы подрагивают, она отводит глаза. Дверь снова открывается, Драко выпрямляется, а Гермиона выдыхает, будучи очень благодарной министру за такое скорое решение всех вопросов с Гарри. Кингсли присаживается на тот же стул, который занимал до этого. — Мистер Малфой, у вас будет пара часов перерыва. Но я бы сильно не рассчитывал на вашем месте на это. Репортеры ищут вас по всем отделам. Вам следует представить им мисс Йорк, она сидит в коридоре на диванчике. Объединяйтесь и выходите к ним. — Конечно, министр. — Тогда вы свободны. Я найду вас в течение получаса. Гермиона следит за тем, как Драко молча покидает кабинет. Замок снова щелкает. — Как дела, Гермиона? — Кингсли смотрит добродушно. — Все в порядке, спасибо. Он ухмыляется. Интересно, тому, что ответ повторяет тот, что произнес Драко, или чему-то своему? — Мы с тобой так и не поговорили о твоем повышении. Гермиона поднимает глаза и встречается взглядом с Бруствером. Он смотрит внимательно. — Я не приму предложение, Кингсли. Он понимающе кивает, а Гермиона вскидывает брови. — Удивлена, что я ожидал этого? — он ухмыляется. — Если честно, да. Министр поднимается на ноги и проходит к окну, останавливаясь напротив него и сцепляя ладони за спиной. — Знаешь, за что я ценю тебя? Среди многого прочего, конечно. — За что? — За то, что ты не позволяешь себе смешивать личное и рабочее. Гермиона моргает, ожидая продолжения. — Именно поэтому я принял твой отчет, хотя и знал обо всем, что произошло между тобой и мистером Малфоем на борту. — Она замирает. — Я уверен, что, даже если там случилось бы что-то по-настоящему опасное для пассажиров или имело место какое-то действие, нарушающее закон, ты написала бы это в документах. Независимо от межличностных отношений. Жар пробирает ее тело, стремительной волной попадая в голову. Он знает. И как давно? Гермиона уверена, что Кингсли отвернулся, чтобы дать ей пережить эти эмоции. Она делает несколько глубоких вдохов и медленных выдохов в полной тишине, надеясь, что цвет лица не поменялся. А министр тем временем поворачивается, глядя на нее прямо. Он продолжает: — Я посмею предположить, что тебе не понравились некоторые пункты в договоре. Те, в которых идет речь о родственниках, замешанных в каких-либо судах, а также требования к репутации. Она кивает. Они будут говорить честно. — И ты будешь утверждать, что мистер Малфой к этому непричастен? Точнее, ваша с ним связь. — Причастен, — отвечает она. — Но только не наша с ним связь. А лишь он и вся его история. — И что же это значит? — министр вскидывает брови. А Гермиона улыбается. — Кингсли, почему ты привел его сегодня сюда? И Бруствер понимает сразу и все. Она видит это по его лицу. Однако решает все-таки проговорить вслух. — Ты дал ему шанс. Хотя уж кто-кто, а он точно имеет далеко не чистую репутацию. Так почему же тогда? — Кингсли молчит, глядя на нее. А Гермиона сама отвечает на свой же вопрос. — Потому что ты узнал его. И знаешь все то, что он сделал и как много он отдал за искупление. И что же? Насколько в таком случае актуальны пункты «чистая репутация» и «отсутствие любых связей с волшебниками, запятнавшими себя судебными разбирательствами в Визенгамоте», Кингсли? Тишина длится довольно долго. Гермиона и министр просто смотрят друг на друга, а потом она добавляет: — Ты прямо сегодня демонстрируешь готовность всего общества попытаться принять. Понять. Простить. Тех, кто по-настоящему хотят, которые стараются. А в пунктах договоров Министерства имеются строки, которые прямо противоречат твоим же действиям. Разве это правильно? — она сглатывает. — Я узнала о нем на борту достаточно, чтобы осознать, что нам нужно что-то менять, Кингсли. Если мы хотим давать шанс. Если мы готовы прекратить плодить и дальше неравенство и злость. Нам нужно начать с самих себя и своих требований. Малфой пришел к тебе, потому что у него хватило дерзости когда-то. А сколько не пришли? Оттого, что понимают, что у нас всегда есть «пунктики» для подобных им. Знают, что из-за старых ошибок мы будем относиться к ним предвзято с самого начала. Мы продвигаем «Идиллию», которую построил бывший Пожиратель смерти, потому что смогли принять его, и в то же время сами своими руками прописываем в договорах требования держаться от таких, как он, как можно дальше, чтобы добиться высот. Где же логика? Она вздыхает, а министр смотрит задумчиво. А потом отворачивается, потирая шею. — Ты свободна на сегодня. — Хорошо. Она поднимается и молча шагает к двери. Только она доходит, как… — Иди домой, Гермиона. На тебе лица нет. Еще один. — Хорошо, спасибо.***
Шагая по коридору, она замечает знакомую фигуру. — Гермиона! Привет, ты не в курсе, где он? — Алекс практически бежит навстречу, хватая ее за предплечье. — Только что был в переговорной министра, буквально пять минут назад. — Черт возьми! Придурок устроил переполох мирового масштаба, а я не могу найти его, — она выглядит бледной и напряженной. А потом Стенли вдруг округляет глаза, смотря куда-то за спину Гермионе. — Драко! Малфой подходит к ним, здороваясь с Алекс. Йорк шагает следом. — Когда я говорила тебе о том, чтобы заявиться в Министерство и выбить ногой дверь в кабинет министра, я шутила, ты в курсе? — шипит Стенли. — Алекс… — Драко, что ты делаешь, мать твою? — То, что должен, — вот и весь его короткий ответ. Малфой улыбается, бросая быстрый взгляд на Гермиону. Его глаза блестят так, что приходит в голову спросить, не принял ли он чего запрещенного. Не меняясь в лице, он просто идет дальше по коридору, покидая их. — Что думаешь? — спрашивает Алекс. — Может, он под Империусом? Наркотики? Нелегальные зелья? Помутнение рассудка? Может, это вообще не он, а кто-то под Оборотным? — Гермиона загибает пальцы. Стенли качает головой. — Он сошел со своего гребаного ума. Александра поворачивается к Скарлетт. — Как ты, детка? — Собираюсь выйти и поздороваться с прессой, — отвечает она, нервно поправляя идеальный светлый локон и сглатывая. И тут Гермиона, не давая себе задуматься, протягивает руку и берет ладонь Скар, как та сделала на вчерашнем собрании. — Все будет хорошо, слышишь? Йорк поднимает на нее благодарный взгляд и сжимает кисть тонкими прохладными пальчиками. Она кивает. — Спасибо, — шепчет Скар. — Скарлетт, ты идешь? — Малфой кричит через коридор. — Да, конечно! Гермиона смотрит на удаляющуюся фигуру управляющей, а потом на качающую головой Александру.***
Она проспала несколько часов. Гермиона бросает взгляд на циферблат. Почти девять вечера. Сказались общее напряжение и почти бессонная прошлая ночь. И вот теперь она наливает себе чай, вспоминая, как пришла в свой кабинет сразу же, когда попрощалась в коридоре с Алекс, схватила сумку и убежала в Атриум. Она четко решила, что на сегодня с нее достаточно потрясений. Кингсли она больше не встретила бы, это очевидно. Что он думает — вопрос. Малфой, судя по всему, вознамерился блистать в Министерстве весь день, нормальной работы в отделе не будет, это точно. Встреч ей никаких тоже не назначили. Все заняты новым объектом для обсуждения. Потому уже через полчаса после разговора с министром она была дома. И прилегла буквально на десять минут, чтобы унять головную боль. Вот и полежала. Заливая заварку, она думает о том, что сядет и просмотрит документы, которые прихватила с собой домой. В этот момент она слышит звонок домофона. Гермиона замирает. Что она скажет ему? Почему он снова пришел? Уместно ли им вообще встречаться? Кто они теперь? Коллеги? Как назвать его сотрудничество с Министерством? Она ставит на место чайник и проходит в коридор. Останавливается, а потом быстро осматривает себя. На ней симпатичный домашний костюм. Может, накинуть что-нибудь? Или быстро переодеться? А что у нее на голове? Где зеркало? Мерлин, да что же это такое?! Она одергивает себя, злобно хмурясь. Она не будет ничего такого думать! Не будет никак специально одеваться, что за бред?! Приближаясь к видеофону, она сразу узнает лицо перед камерой и нажимает кнопку, выдыхая. — Открываю, Гарри. Не обращая внимания на то, что выдох кажется очень уж разочарованным, она открывает дверь другу. — Привет. — Привет, проходи. — Ага. — Чай будешь? — Конечно, спасибо. Оказавшись в кресле гостиной уже спустя пару минут, Гарри Поттер делает глоток и ставит чашку на столик. — Ну… как ты? Гермиона вздыхает и пожимает плечами. Не особенно же она сегодня красноречива, когда слышит этот вопрос. Поттер качает головой. — Поговорим за чашкой чая, как старые друзья? — спрашивает он серьезно. — Я думаю, тебе понадобится огневиски. Гарри откидывается на спинку и прикрывает глаза. — Какое же блядство.