Тихое падение

— Ну, и как все прошло? — ЭмДжей сидит на подоконнике и разворачивает шоколадку, которую стащила со стола Питера. Объедает нищих студентов — засранка. Единственное ее оправдание это то, что она сама нищий студент. В этом мире выживает сильнейший, и Питер справедливо проиграл их бой просто тем, что даже не вступил в него. Уэйд стоит, прислонившись спиной к столешнице. Питер ненавидит эту столешницу, она создана для каких-то переростков, а ему, коротышке, даже бутерброд нарезать неудобно. — Это было ужасно, — признается Питер, приземляясь на стул и опуская локти на стол. — Он постоянно ворчал и комментировал поведение персонажей, считая всех их глупыми. Да сам он глупый, он просто не знает их предысторию! Я вечно шикал на него, потому что мы пришли в кино ради меня, и не пытался объяснить ему, в чем дело. А во время финальной битвы, вы представляете, он попытался мне подрочить! У Уэйда носом идёт кофе, а ЭмДжей замирает в недоумении. Даже она, небольшая поклонница Звездных войн, знает, что во время финальной битвы так делать нельзя. — Попытался? — уточняет она. — Я треснул его по рукам, и все оставшееся время с ним не разговаривал. После сеанса тоже. Уэйд продолжает давиться кофе — он падает на колени и, кажется, синеет. Видимо, сегодня он пополнит свой список тупых смертей. Тем не менее, кружку с кофе он всё ещё держит и ничего не проливает — знает, что Питер, во-первых, на него наорет, а во-вторых, заставит убираться. И уборка, конечно, страшит Уэйда сильнее, чем праведный гнев Питера. — Как вообще можно было предлагать секс на Звездных, мать их, войнах? — выдает Уэйд сиплым голосом, и ЭмДжей награждает его «ну хватит кривляться» взглядом. — Именно! — кивает Питер. — Когда Люк достал свой меч, Тони начал гладить меня по коленке и прошептал мне на ухо: «Знаешь, твой меч мне нравится намного больше. Может, достанем и его?» — ФУ-У-У-У! — в один голос протягивают друзья, и Питер согласно качает головой. — Я думал, он горячий миллиардер с кучей восхитительных кинков и богатым опытом, — произносит Уэйд. — А он просто кринжовый дед-извращенец. ЭмДжей усмехается и говорит: — Как будто ты никогда не хотел никому подрочить в кино. — Во-первых, я свою кринжовость не скрываю, она буквально написана у меня на лице, — поднимает палец Уэйд. — Во-вторых, ну не на Звездных же войнах! — Да, — поддерживает Питер. — Я бы, может, и согласился, если бы мы были на чем угодно, кроме Звездных войн и Стартрека. — И Гарри Поттера, — добавляет ЭмДжей. — И Американского пирога… — вздыхает Уэйд и получает два неодобрительных взгляда. — Что? Это же классика. Ну, и ещё Сумерки, конечно. — Я бы тебя пнула, но лежачих бить нельзя, — ЭмДжей сминает упаковку погибшей шоколадки, соскальзывает с подоконника, садится за стол напротив Питера и кладет фантик перед ним. Мол, вот, смотри, свидетельство моего преступления. Питер не то чтобы жадный — просто очень голодный. Уэйд ставит красную кружку с Человеком-пауком на пол, кладет голову рядом и сворачивается в клубочек. — Я даже сюда не вписываюсь, — трагическим голосом заявляет он, а потом черт знает, как это все происходит, но через пять минут, они уже все сидят на полу и обнимают Уэйда.

~

Питер прощает Тони на следующий день: заявляется к нему в мастерскую, садится на краешек стола, облизывает губы и слегка расставляет ноги, призывно и соблазнительно. Питера тут же на этом столе и трахают. Они роняют какие-то микросхемы, разбрасываются одеждой, падают паяльники и провода, но Питеру плевать, даже Тони плевать, хотя впоследствии он осознáет, что от него ускользнула идея какого-нибудь шедевра. Питер чувствует себя хорошо, Питер чувствует себя просто восхитительно, но это маленькое подтверждение того, что они созданы только для секса, скребётся где-то внутри и воет. Возможно, однажды Питер проснется, и это понимание станет его вторым голосом. Должно быть, как-то так Уэйд и сошел с ума: встретил неправильного парня, потратил на него время, а тот… подарил ему мутацию, искореженную кожу и сумасшествие. Вообще-то, как-то так все и было. — Хочу искупить свою вину, — внезапно произносит Тони, целуя уставшего Питера в висок. — Как насчет кино сегодня вечером? Обещаю, я буду паинькой. И Питер счастливо улыбается, и Питер кивает, и Питер задвигает голосок отчаяния куда подальше, потому что в это мгновение Тони — его. Они идут на какой-то случайный фильм про наркомана и пьяницу, который, конечно, ужасно талантлив в музыке. Питеру скучно, ужасно скучно, но Тони, кажется, проникается фильмом, потому что когда Питер лезет к нему целоваться, его мягко отстраняют и обнимают. Тони глаз от экрана не может отвести. Тогда Питер кладет ему голову на плечо и с любопытством наблюдает, как его мужчина, кажется, нашел прозрение в персонаже-алкоголике. После фильма они идут пешком, потому что Тони полезно ходить пешком, иначе Стив всё узнает и заставит его ходить с собой на пробежку. Тони задумчиво молчит полдороги, Питер висит у него на локте даже не потому что это удобно, а чтобы все видели, с каким шикарным Тони Старком он тут гуляет. Питер обычно не жаден до внимания, нет, просто сегодня такой спокойный милый вечер. Питер чувствует себя... красиво. Персонажем из фильма, который они только что видели, а за визуал этой картине можно всучить и Оскар. — Ты же знаешь, у меня были проблемы с выпивкой, — произносит Тони. Питер кивает. — И с беспорядочным сексом тоже. Эти две зависимости как будто заменяли друг друга, хотя иногда и выступали вместе. Я мог не пить, но трахал все, что движется. Я мог не взаимодействовать с людьми, но выпивал все запасы в башне. В последний раз в этой борьбе выиграло желание трахаться, пока не подвернулся ты. — Я отбил у тебя всяческое желание секса? — хихикает Питер. — О нет, ты вызываешь у меня много всяческих желаний. Просто они перекрыли все остальные, пагубные. — О боже мой, ты Эдвард из сумерек! — выдыхает Питер. — Что? — Я твой личный сорт героина! И Питер заливается смехом, пока Тони что-то бормочет про зумеров. Они приходят в башню, и Питера отправляют спать в свою комнату, которой он практически никогда не пользуется. Когда-то, в восторге от того, что ему дадут комнату в башне Мстителей, Питер обклеил ее разными плакатами, половина из которых была с Железным человеком. Знал бы он тогда, что однажды будет спать здесь после свидания с тем самым Железным человеком. Питер не понимает, что происходит с Тони, но хочется верить, что это не просто чувство вины после смертей Неда и Квентина. И это глупое желание верить — именно то, что делает Питера несчастным. Он лежит в темноте и глядит на мощную титановую броню с плаката. Вот для этого создан Тони. Не для отношений и не для дружбы. Битвы, изобретения, переворачивающие мир, и ничего больше. Кто такой Питер Паркер, чтобы красть у мира Тони Старка? Размышления Питера прерывает звон. Звон переходит в шуршание, тихие маты, дребезжащий звук удара током и вскрик. После этого окно комнаты Питера распахивается, и на подоконнике появляется Уэйд в немножко подгорелом костюме Дэдпула — это Питер даже в темноте разглядывает. — Ты что здесь делаешь? — шипит Питер, хотя он только притворяется недовольным: присутствие лучшего друга, который отвлечет от нехороших мыслей, сейчас просто жизненно необходимо. — Ты продинамил меня с марафоном Игры Престолов! Сначала я подумал, что лучшей местью будет игнор до конца жизни, но тебя не оказалось дома, чтобы тебе об этом сообщить. Тогда я пошел к твоей тётушке и выяснил, что на ее звонки ты тоже бессовестно не отвечаешь. Я блуждал по городу и решил зайти в башню: вдруг ты устал настолько, что вздумал прикорнуть в логове своих героических братюнь, и я оказался прав, так что время пришло объявить: я… — У тебя не очень хорошо получается меня игнорировать, учитывая тот факт, что ты обошел весь город в моих поисках, достал всех на свете (я уверен, не только Мэй), возможно, по ходу дела устроил истерику, что Человека-паука похитили инопланетяне, а теперь… — Ты что, следил за мной? — упирает руки в боки Уэйд. — Я просто знаю тебя, — усмехается Питер. — А теперь, давай-давай, обрушь на меня весь свой гнев. Что ты там хотел сказать? — То, что ты ублюдок, Паркер, и так друзей не кидают, — уныло бормочет Уэйд и подходит к кровати. — Нет, это правда обидно. Питер вздыхает и тихонько шепчет: — Прости. Уэйд взмахивает рукой, вальяжно проходится по комнате, оглядывается, презрительно хмыкает в адрес плаката с Железным человеком, садится на маленький деревянный стул с таким звуком, будто пытается его раздавить. — Меня ударило током, — с какой-то чуть ли не гордостью говорит он. — Я заметил. — Но я все равно взломал окно в башне Мстителей. — Это действительно достойно уважения, — кивает Питер. — А ты чего тут вообще сидишь? Неужели так лень идти домой? Питер улыбается, устремляя мечтательный взгляд в потолок. — У нас с Тони было свидание… — А он сам-то где? — Я остался ночевать тут, как-то не было настроения для секса. — Вы поражаете меня все больше и больше, — Уэйд хмыкает. Питер и сам себя поражает: он провел вечер с Тони, в котором не было конечной цели переспать. Чем назвать это, кроме как прогрессом? А Уэйд продолжает: — То есть если вы не трахаетесь, вы спите в разных комнатах, даже когда ночуете в одном здании? И за это Питеру очень хочется Уэйда убить. — Ну да… — Просто разошлись по разным комнатам? — Да… — Что за… — Так, все, заткнись, — прерывает его Питер, даря ему презрительный взгляд. — У меня был чудесный вечер, не порть его. Уэйд откидывается на спинку стула, стаскивая с себя маску и открывая кучу мелких шрамов, которые сейчас не очень хорошо видно. Питер представляет, каким он был, когда был красивым. — А я и не собираюсь его портить. Я его улучшу. Я-то могу с тобой тусить хоть до утра, в отличие от этого самовлюбленного, эгоистичного… Питер шикает, и Уэйд замолкает. Он встает и по привычке залезает в шкаф, но здесь у Питера не хранится кучи вещей, которые подходят его друзьям. — Просто сними костюм, — предлагает Питер. Он и сам только в шортах, потому что ему лень было переодеваться. Уэйд оборачивается, и в темноте совсем непонятно, какие эмоции у него на лице, но Питер понимает, что идея эта так себе. Уэйд спокойно переодевается при Питере, но редко и довольно быстро. И ему будет явно некомфортно от того, что Питер разглядит все его шрамы. — Стесняешься? — шутливо уточняет Питер. — Нет, просто боюсь, что при близости такого шикарного тела ты захлебнешься слюнями, и Старк потом не погладит меня по головке. — Не волнуйся, каким бы горячим ты ни был, ты не в моем вкусе, — заверяет его Питер. Уэйд усмехается, хватается за сердце, а потом все же стаскивает с себя костюм и залезает к Питеру в постель. От Уэйда несет горелой плотью, Питер морщится и бормочет: — Надо было сначала отправить тебя в душ. — Говорят, естественные запахи увеличивают доверие между присутствующими, заставляя их расслабиться и позволить себе быть такими, какие они есть. — Во-первых, — выдыхает Питер, — что за чушь? Во-вторых, с каких это пор запах жареной человечины — это естественный запах? — Для меня — естественный, — задумчиво бормочет Уэйд. — Ничуть не хуже запаха тако, крови, пота, мочи и слегка подсыхающей спермы в вагине женщины лет за сорок… — Я не хочу знать, как пахнет… — Потрясающе. — Как скажешь. Питер не сдерживает смешка, который рвется у него из груди мягким раскатом. Уэйд такой придурошный, мерзкий, глупый, но чертовски забавный, и он совершенно точно умеет делать вечера после свиданий лучше, даже если свидание было и не с ним. Питер на секунду представляет, каково бы это было, сходить на свидание с Уэйдом: он бы сошел с ума или умер, но совершенно точно задохнулся бы от смеха, потому что не смеяться над этим идиотом просто не-воз-мож-но. А иногда хороший смех — это всё, чего хочешь от своего серьезного унылого окружения, где все вокруг настолько правильные, что в их комнатах висят портреты Стива Роджерса, на которого они наверняка молятся по пять раз в день триста шестьдесят пять дней в году. — Мне сегодня Логан вспорол брюхо, — жалуется Уэйд. — Он не специально, но… — Он специально. Уэйд тяжело вздыхает. — Ты прав, тыковка, он совершенно точно специально раскромсал мою нежную кожу, которую я так долго и старательно питал увлажняющими масочками. — Ты мажешь масками живот? — с недоумением уточняет Питер. — Я мажу всего себя! Ты что, не видел мою кожу?! — И как, помогает? — Нет, но зато я чувствую себя принцессой. Питер хихикает и придвигается к нему поближе. Уэйд начинает рассказывать про то, как же он достал Логана в этот раз, и под его бесконечную беспорядочную болтовню Питер засыпает. Кому-то нужна колыбельная, кому-то медитация, а кому-то чушь, срывающаяся с губ Уэйда Уилсона. Наутро Питер просыпается и первым делом видит обнаженную, покрытую шрамами спину Уэйда. Питер видел ее не раз, но никогда так близко: рельефные, местами розово-красные, неровные шрамы. Кожа будто натянута на скелет кое-как. И Питер хочет ее коснуться, но дверь комнаты распахивается, и на пороге оказывается Тони. Он смотрит сначала на Питера, затем — на Уэйда, которые наверняка выглядят как-то совсем не одето. До Питера только начинает доходить, что он подумал, как Тони выдает: — Прошу прощения. И скрывается за дверью. У Питера несколько секунд, чтобы переварить сложившуюся ситуацию. Затем он вскакивает, хватает свою гигантскую футболку, надевает ее и вылетает из комнаты. — Пятница, где Тони? — Он на кухне, сэр, — отзывается вежливый высокий голос. Питер галопом несется на кухню и встречает кучку утренних сонных Мстителей. Настолько сонных, что Ванда даже случайно садится на Наташу вместо соседнего стула. Но, кажется, ей там нравится, и она там остается. Возможно, это было даже совсем не случайно. Комната полнится запахами яичницы с беконом, которую готовит Клинт, Стив сидит с краю стола, опасливо поглядывая на женщин, а Тони достает из шкафчика кружку, и Питер осторожно подходит к нему. — Все в порядке? — Что-то может быть не в порядке? — беззаботно уточняет Тони, даже не оборачиваясь. Он отходит к кофеварке. — Ты же зачем-то зашел. Хотел что-то сказать? — Да нет, просто делать было нечего. Не знал, что ты занят. — Я не был занят… Тони ничего не отвечает и лишь внимательно наблюдает, пока кофеварка сама ему делает обжигающе вкусный напиток. Питер обычно не пьет кофе, но здесь его творят какие-то технические боги. Он касается спины Тони, скрытой футболкой, и вспоминает спину Уэйда. Тони забирает кружку, мягко отстраняется и тянется теперь к сахарнице, хотя с сахаром он ничего обычно не пьет. Ему как будто просто не хочется смотреть на Питера. Тогда Питер набирает в грудь воздуха и громко выпаливает: — Я не спал с ним, ладно?! Все синхронно поворачивают на них головы. — Это не мое дело, — произносит Тони. — Нет, твое, я же вижу, что тебе не все равно. И я правда с ним не спал. Он всего лишь пришел на ночевку — так делают все друзья. Валяются вместе, болтают допоздна, перемывают косточки своим партнерам. Да, твои косточки ужас как перемыты, но не больше. Тони ставит кружку на столешницу и оборачивается. — Пит, ты не должен опра… — Ш-ш-ш, — Питер прикладывает палец к его губам, а затем целует его в щеку. — Все хорошо, да? — Все хорошо, — кивает Тони. — Засыпал в башне Мстителей, а проснулся в гей-клубе, — провозглашает Стив. — Как точно сказано, — вздыхает Клинт. Сонная Ванда обнимает руками шею Наташи, а Тони, явно подобревший, треплет Питера по волосам и идет к диванчику, где Питер к нему присоединяется после того, как делает себе латте. Чуть позже Тони возвращается к своим изобретениям, а Питер — в комнату к Уэйду, и они занимаются именно тем, чем должны заниматься друзья: перемывают Тони косточки. Уэйд во все глаза слушает о произошедшем и говорит только одно: — Вы самые неподходящие люди для такого рода отношений: собственник и романтик. Питер улыбается и жмет плечами. Да, Тони не раз пытался показать всем, каким мальчиком обладает, но это же было просто для вида, просто баловство и выпендреж. Тони никогда не убегал в приступе ревности прежде, а Питер никогда и не оказывался в одной постели с другим мужчиной у него на глазах. Хотя, наверное, Тони ревновал Питера к Уэйду и раньше. Тони ведь когда-то правда думал, что Питер с Уэйдом спал. — Может, он… — Питер осекается, знает, что его за эту мысль засмеют, но все равно продолжает: — Может, он все-таки хочет чего-то более серьезного со мной? Просто пока не осознает? — Малыш, ты ведь не впервые об этом думаешь, да? — Питер качает головой. Он сидит на подоконнике, Уэйд — на кровати. — Сколько раз ты уже обжигался об эту мысль? — Я не знаю, — вздыхает Питер. — Я хочу, чтобы меня ценили, чтобы обо мне заботились, а все, что я получаю, это крохи внимания и какой-то странный приступ ревности. — Тогда пойдем накормим тебя мороженым, — предлагает Уэйд и встает с кровати. — А там, может, найдем тебе какого-нибудь милашку. Кофешоп ау и все такое, — он подмигивает и заставляет Питера смеяться, хотя Питер понятия не имеет, что он несет. Никакого милашку в кафе он не встречает, но он и не планировал. Он просто ловит себя на мысли, что самый больший милашка в этой кофейне — Уэйд. И Питеру впервые странно об этом думать.