~
Питер понял, что если он останется на необитаемом острове без всяческой компании, он не умрет в депрессии. Возможно, он умрет от голода, от отравления, от укуса опасной твари, в зубах неведомого страшного хищника, в пучине океана, от теплового удара, после падения с дерева, от жуткой неизученной болезни, от сердечного приступа в двадцать пять лет, но не от скуки. Питеру удивительно комфортно без людей. Он много думает. Он много думает о Тони, складывает плюсы и минусы, вертит в голове мысль о праве измены, потому что это не измена, когда не клянешься другому в верности, но Питер никогда прежде не пытался воспользоваться этим правом. Питер много думает о Уэйде, но о Тони — больше. Почему-то с Уэйдом все кажется легким и простым. Если бы Питер проснулся однажды утром и решил, что хочет быть с Уэйдом, все, что ему нужно было это пойти и пригласить его на свидание. Может быть, Уэйд и отказал бы, но самым мягким образом, на который способен. Он бы ни за что не дал Питеру чувствовать себя недостойным или гадким. Тони же постоянно держит Питера в ощущении недостойности. Они — два одиноких человека, которые не любят друг друга, но которые так страшатся своего одиночества, что цепляются за свою связь с нелепой настойчивостью. Питер еще раз напоминает себе, что ничего никому не должен, и даже один раз ласкает себя, думая о Уэйде. Это, оказывается, странно. Питер ожидал, что ему будет неловко и мерзко от самого себя, но ему понравилось. Уэйд ассоциируется у него с таким комфортом, что даже стыдные вещи не кажутся ужасными. А потом маленький отпуск от людей кончается, Питер возвращается в свою квартирку и в общей беседе находит целую прорву мемов от Уэйда, который остался там один. Он прислал поразительно много о буддизме и хикикомори. Питер отвечает на это все смайликом, закатывающим глаза, и тут же получает: «Питти, ты вернулся!» «Вернулся и хочу с тобой поговорить». «Ты ведь не будешь ругаться на меня за то, что я чуть не укокошил Старка?» «Ты… что?!» «О, ты еще не знаешь…» Питер так и представляет, как красно-золотой костюм расползается по телу Тони, чтобы надрать Уэйду задницу за ночевки с Питером. Реальность оказывается не столь драматичной. «Я размахнулся трубой и случайно зарядил ему в плечо. А он был без костюма». Питер даже не спрашивает, зачем Уэйд махал трубой, Питер чувствует стыд за свои буйные фантазии о ревнивом Тони и защищающемся Уэйде. Будто они муж и любовник, а не любовник и друг. Дома Питер не задерживается, он почти сразу едет к Тони, представляя его с бинтами по всему телу после неугомонного идиота с трубой. Ожидания Питера не оправдываются: Тони находится целым и невредимым, в своих любимых трениках и поношенной майке от Гуччи. Как выглядеть одновременно и миллиардером, и бомжом — версия Тони Старка. При виде Тони Питер расплывается в улыбке — да, он соскучился. — Что, вернулся в страшный мир технологий двадцать первого века? — насмешливо спрашивает Тони, и его голос хриплый, а поза напряженная — он опирается рукой на стул и сжимает спинку так, что белеют костяшки. — С тобой все в порядке? Уэйд говорил, что ударил тебя. — О, — Тони отпускает стул и ступает к Питеру. — Нет, все в порядке. Я просто не выспался, как обычно. От Тони легонько пахнет виски, и Питер очень надеется, что это не очередной срыв. В моменты, когда Тони переживает что-то неприятное, он может окунуться в изоляцию и выпивку с таким энтузиазмом, что выловить его оттуда будет нелегко. Тони касается пальцами щеки Питера, так пронзительно смотрит на него, больше ничего не делая, и Питеру сразу вспоминаются все романтические книжки, которые ЭмДжей ему пересказывала. (Ладно, книжки, которые она ему пересказывала, а потом он брал их у нее почитать). — Пит, я… Питер прикладывает палец к его губам и улыбается. — Давай ты не будешь придумывать оправданий. Если что-то случилось, и ты не хочешь делиться, это ничего, я понима… Питера прерывают поцелуем — снова как в тех книжках. И все так прекрасно и замечательно. Только без любви. Губы у Тони обветренные, а на вкус как виски. Питер не любит виски, но на губах Тони тот ему нравится. Тони проводит ладонью по его спине, мягко и нежно, не пытается залезть в штаны, не пытается сделать что-то, что напомнит Питеру об их договоренности. И так всегда. Всегда Питер клюет на эти маленькие иллюзии отношений, иллюстрации красивой жизни. Только вот стоит моделям выйти из объектива фотоаппарата, и все уже не так сказочно. За время, что Питер прятался от людей, он так ничего и не надумал, но он отдохнул. И теперь он видит яснее. С Тони красиво, но не по-настоящему. С Уэйдом — только по-дружески. Это Питер понимает, когда тот вечером влезает к нему в окно, притаскивает кучу еды и заявляет, что пока Питер познавал одиночество, он нашел себе парня. А, ну да, Уэйд же свободный человек и волен делать все, что ему захочется. Питер даже почему-то не расстраивается: только начинает задавать глупые любопытствующие вопросы, на которые Уэйд отмахивается, говоря, что сам потом увидит. А потом Уэйд включает аниме и презентует ему своего парня: главного героя вампира. Питер с недоумением косится на Уэйда, но получает только: — Что? Нарисованные мужики лучше настоящих! В этот момент Питер просто вздыхает, хватает его за футболку, тянет на себя и целует. Страннее поцелуя ни за что не придумаешь: губы у Уэйда шершавые, руки приземляются Питеру на плечи непонятно для чего, то ли оттолкнуть, то ли притянуть, а рот послушно приоткрывается, разрешая все на свете, но без всякого энтузиазма, как будто из вежливости. У Питера возникает четкое ощущение, что он просто насилует чей-то рот, отчего становится неприятно и стыдно, но в следующую секунду Уэйд берет инициативу на себя, и теперь уже рот Питера насилуют: очень горячо и правильно. Уэйд притягивает его к себе, руки скользят по спине все ниже, Питер обвивает его шею руками, думая, что это чудо какое-то, не иначе. Да, они проводили много времени вместе, да, иногда они флиртовали, да, они очень важны друг другу, но Питер никогда не мог понять, нравится ли он Уэйду в романтическом плане. Видимо, нравится. Ну, или у Уэйда просто недотрах, но Питер привык к мужчинам с недотрахом — разберется. — Ты чего? — наконец, выдыхает Уэйд ему в губы. — Тебя что-то не устраивает? — Питер оставляет нежный поцелуй у него на скуле. — А тебя? Тебя что, все устраивает? Ты забыл про Старка? — Мы с ним не встречаемся. Уэйд кладет ладонь ему на плечо и отстраняется, заглядывая ему в глаза. — Малыш, у вас ведь это не так работает. — Так, мы договаривались так. — И ты так можешь? Мальчик, который никогда не изменял своему «не-парню»? — Да, я так могу, — уверенно произносит Питер, и у Уэйда, видимо, кончаются аргументы, потому что он снова его целует. И в их поцелуе столько нежности, сколько Питер годами не испытывал. Только вот скоро все исчезает, и Уэйд говорит: — Я так не могу. — Чего ты не можешь? — Питер берет его за руку, мягко и ласково, но на самом деле для того, чтобы не сбежал. — Мне не нужен просто секс, детка. — Я не предлагаю просто секс. — А как же Старк? — Мы с ним не пара, я могу делать что угодно: спать с кем угодно, встречаться с кем угодно… — И в то же время спать с ним? Ох, вот оно что. Питер провел в одиночестве столько времени, думая, кто ему нужен, но так ни к чему и не пришел. А теперь его импульсивные действия ставят его на перепутье. — Малыш, я не хочу делить тебя с кем-то. Все или ничего, — пожимает плечами Уэйд. Питер кивает. — Ты ведь не расходился с ним? — Питер мотает головой. — Надо было хватать тебя, когда вы разругались, — усмехается Уэйд. — Но ты был таким разбитым, и я подумал, что ты правда его любишь, и… — Я люблю его как друга, — выдыхает Питер. — Я скучаю по нему, я восхищаюсь его работой, я обожаю разговаривать с ним, и, вообще-то, спать с ним мне тоже нравится, но он просто хороший любовник. Я мог бы найти кого угодно другого для секса в Тиндере, большой разницы бы не было. Уэйд ухмыляется. — Ну, хорошие любовники на дороге не валяются… Если бы Питеру этого было достаточно! Он опускает взгляд, выдавливает из себя виноватую улыбку, скрещивает пальцы в замок и шепчет: — Значит, друзья? До тех пор, пока я не решу разойтись с Тони? — Малыш, после этого тебе еще нужно будет время прийти в себя и… — Ага, буду приходить в себя, пока тебя не сцапает кто-нибудь другой! Уэйд смеется, и, черт, его кривая улыбка восхитительна, хотя многие сказали бы Питеру, что он дурак и извращенец. — Да кому я нужен, Питти? — Откуда я знаю? Ты же не будешь ждать, когда я… — Нет, солнышко, даже не надейся. Ждать парня, который бегает от своего ебыря и обратно? Ха, разбежался. Я лучше вложу деньги в акции Хаммера — и то удачнее выйдет. Питер снова придвигается к нему и касается носом особенно выпирающего бугорка на щеке. — Ну, может, такого парня, как я, подождешь? — Малыш, мы же просто не созданы друг для друга, — выдыхает Уэйд. — И судьба, мягко говоря, намекает на это. — Я не верю в судьбу, — шепчет Питер. Это ложь, и они оба это знают. Питер иногда до ужаса боится ее знамений. — Иначе у всего было бы какой-то смысл, но посмотри на мою жизнь. — Что, по-твоему, Человек-паук не имеет смысла? — Имеет, но только потому, что я сам вкладываю в него значение. Моя связь с Тони, например, абсолютно бессмысленна. Вы же все говорили избавиться мне от него. Что, думаешь, однажды судьба мне покажет, зачем все это было? Уэйд мягко улыбается, проводит ладонью по плечу Питера, и ничего не отвечает. Каждый останется при своем мнении, у них точно ничего не сложится, но Питер хотя бы попытался. И это его успокаивает.~
Не успокаивает Питера то, что Уэйд теперь его избегает. Не успокаивает Питера звук, ужасно похожий на взрыв. Не успокаивает Питера и битва, в которой они выигрывают с трудом. Питер ненавидит все на свете — в том числе и запах гари после хорошей переделки. Губы не трогает усталая улыбка, губы не трогает вообще никакая улыбка, потому что рядом нет идиота, который как-нибудь бескультурно пошутит. Это все очевидно временно. Им нужно остыть, обдумать все чувства, прийти к нормальному принятию дружбы, которое всегда у них было. С теплыми объятиями, когда кому-то из них плохо, с душевными разговорами по поводу и без, с дурацкими посиделкам в побеге от скуки. Питер очень хочет завалиться к Уэйду домой, заказать пиццу (за его счет) и мешать ему смотреть очень позднее шоу Джеймса Кордона, потому что давайте признаем, как бы Джеймс ни был смешон, реакция Уэйда на дразнилки смешнее. Питер видится с Тони редко и никогда не позволяет ему ничего больше поцелуев. Тони не вредничает, Тони не уговаривает, но Тони и не лезет с расспросами, он спокойно принимает любые «нет». Возможно, таким образом Питер подтолкнет его к поиску нового любовника. Возможно, Питеру будет проще, если у Тони кто-то появится. Питер отчего-то не может уйти. Питер ждет, когда Уэйд вернется, ждет, когда они будут есть фисташковое мороженое, петь леди Гагу и не вспоминать о том злосчастном поцелуе. Питер не говорил об этом Тони, боится представить то ли боль во взгляде, то ли безразличие. Питера не устроила бы никакая реакция. Он просто хочет, чтобы Тони не знал. Однажды у Питера заканчивается терпение. Он сидит у тети Мэй, наблюдает за тем, как Хэппи с нежностью смотрит на нее и хвалит ее абсолютно невкусную стряпню. Уэйд бы тоже захваливал Питера, даже если бы тот был ужасен. Уэйд, возможно, даже не понял бы, что Питер ужасен — так привык он восторгаться всем в нем. И по дороге домой, после этого тихого семейного вечера, Питер набирает Уэйду сообщение: «Это очень мерзко — то, как ты манипулируешь мной». Уэйд не отвечал ни на какие сообщения Питера, но Питер и не пытался его провоцировать, а Уэйд падок на провокации больше, чем на тако. Секунды не проходит, как Питер видит карандаш и многоточие. «Как мое желание побыть в стороне может быть манипуляцией?» «О, молчание — самая распространенная манипуляция. Все просто: ты надеешься, что твое отсутствие заставит меня порвать с Тони. Я должен выбирать между лучшим другом и мужчиной, с которым вроде как сплю». «Ты знаешь, что я не думал вынуждать тебя с кем-то расставаться!» «Значит, ты снова будешь со мной разговаривать?» «Нет». «А если бы я бросил Тони, ты бы стал?» «...» Питер тихонько ухмыляется, наблюдая за тем, как до Уэйда доходит. На телефоне всплывает экран вызова. Питер берет трубку. — Черт, малыш, я что, манипулятор?! — в ужасе выпаливает Уэйд. — Я молчу не чтобы ты бросал кого-то! Но как я могу молчать, если ты переживаешь расставание? — Уэйд делает паузу и ахает. — Я знаю, конечно, я знаю! Тебе бы нужен был друг, поддержка, ты был бы таким уязвимым, легкой мишенью, чтобы залезть к тебе в штанишки… Господи, Питти, я и правда манипулятор! — Я бы и так тебя в них пустил. — Завали хлебало, Паркер, я отказываюсь с тобой флиртовать. У нас не может быть ничего, кроме дружбы. Никогда, понимаешь? — А «никогда» может превратиться в… — Никогда это никогда. Разве что, лет через десять, если мы будем свободны, готовы и сексуальны. — А если у меня появится пузико? — Пузико тоже может быть сексуальным. Что за тупые стандарты, Питти?! Питер смеется, сжимает телефон крепче и шепчет: — Я скучаю по тебе, я очень по тебе скучаю. Давай будем друзьям, без флирта, без намеков на секс — во всяком случае, пока мы оба к этому не готовы. А мы не готовы. — Тебе в приставку играть, что ли, не с кем? — ЭмДжей отказывается, — заверяет его Питер, хотя никогда ее даже не просил. И когда он добирается до дома, этот разговор быстро перетекает в игру онлайн, в которой Питер утирает Уэйду нос, потому что паучьи рефлексы — благослови их Майкл Джексон. Все приходит в норму: Уэйд снова рядом, снова друг, и никаких лишних неуместных поцелуев больше не предвидится. Так проходит пара недель, а потом однажды, когда Питер и Тони находятся в мастерской, раздается вопрос: — Ты меня избегаешь? Питер удивленно поднимает брови. Они сидят друг напротив друга за столом, на котором лежит крошечный робот — пока что незаконченный. — Я сейчас буквально у тебя дома. — Да, но ты… — Не занимаюсь с тобой сексом? Тони переводит на него взгляд, снимает защитные очки, и Питер свои тоже снимает. — Тебе вроде всегда нравилось спать со мной, — произносит Тони, и Питер кивает, и Питер опускает взгляд, и с губ, наконец, срывается то, что он так долго держал в себе. — Я хочу отношений. — Я тоже. Они встречаются взглядами, и по смятению на лице Питера Тони понимает: — Но не со мной, да? Да, не с Тони. Может быть, когда-то Питер и рискнул бы попробовать, когда-то, когда хуже осознавал, как много прекрасных мужчин вокруг, когда-то, когда, наверное, был чуть больше влюблен в Тони Старка. — Не с тобой, — кивает Питер. — Я не знаю, зачем так долго за тебя цеплялся — прости меня. — Может, верил в лучшее, — жмет плечами Тони. — Или просто был идиотом. — Иногда это одно и то же. Тони не закатывает скандалов, Тони очень спокойно принимает решение Питера. Они договариваются остаться друзьями, но что-то Питеру подсказывает: в башню Мстителей он снова явится еще очень нескоро. Тони Старк хотел с ним отношений — сложно поверить. Питер отказал ему — поверить еще труднее. Питер летит на паутине домой, представляя, что теперь будет делать: возможностей, оказывается, так много, что глаза разбегаются, а сердце бешено стучит в предвкушении. Он может пойти и перетрахать хоть половину геев Нью-Йорка: в конце концов, он молод и красив. Он может пойти на быстрые свидания или в гей-клуб и встретить там новую любовь всей своей жизни. Но зачем, в общем-то, ему что-то новое, когда есть старое, еще не распробованное и ужасно желанное? Следующий день — пятница. И Питер ненавидит пятницы чуть меньше четвергов, Питер проклинает их каждый раз, но сегодня Уэйд заезжает за ним, чтобы просто подбросить на пары. Кто знает, закончится ли это все парами, но Питер рад провести это утро в компании лучшего друга. Питер сначала ничего не говорит про Тони, как будто боится чего-то, и только когда автомобиль останавливается у здания колледжа, произносит: — Мы с Тони разошлись. Наступает тишина. Долгая и в какой-то степени неловкая. Потом Питер переводит взгляд на Уэйда, Уэйд смотрит на него в ответ, и черт знает даже, кто это все начинает. Они оба бросаются друг на друга. Это совсем не похоже на их первый поцелуй, полный неловкости и нежности: этот поцелуй страстен, жаден и порывист. Секунда — Питер оказывается у Уэйда на коленях, вторая — Уэйд запускает свои горячие шершавые руки ему под рубашку. Остановиться сложно, но Питер отстраняется и выдыхает только: — Не здесь. — Не любишь секс в машине? — ухмыляется Уэйд. — Люблю, но не перед собственным колледжем и не в качестве первого раза! Я требую, чтобы все было по высшему уровню, Уилсон. — Как скажешь, сладкий. Уэйд оставляет легкий поцелуй у него на ключице, нежно поглаживает по спине и аккуратно пересаживает на пассажирское сидение автомобиля. Взъерошенный и возбужденный, Питер смотрит в лобовое стекло, не в силах поверить, что это правда с ним происходит. — К тебе или ко мне? — все, что спрашивает Уэйд. И это так похоже на то, что у них было с Тони. Питер открывает рот, чтобы потребовать сначала свидания, но он смотрит правде в глаза, он хочет всего и сразу, и поэтому он говорит: — Ко мне. Это же Уэйд, он хочет отношений не меньше, чем Питер: они могут начать с чего угодно, хоть с дикого марафона секса, хоть с неловкого держания за ручки. И Уэйд мчит их с такой скоростью, что Питер смеется: — Не можешь дождаться? — Детка, ты не представляешь, как долго я об этом мечтал! — Давно? — Ну, несколько месяцев точно, а то и больше. — Еще чуть-чуть, и ты уговоришь меня на секс в машине, — еле сдерживая смех, шепчет Питер. — Лучше расскажи пока, чего ты хочешь? Орала? Анала? Чтобы я тебя трахнул? Чтобы ты меня? Игрушки? У тебя есть игрушки? Фу, у тебя же нет дилдака в форме члена Старка? И Питер смеется. — У меня есть игрушки, но я хочу пока без них. И единственный член, который меня сейчас интересует, это твой. — Ты просто его еще не видел, — хмыкает Уэйд. От этого заявления Питеру хочется тут же стащить с Уэйда штаны и расцеловать его член так, чтобы тот заткнулся. Питер представляет, как Уэйд выглядит. Питер не стал бы заходить так далеко, если бы не был готов. Они подъезжают к дому. Питер берет Уэйда за руку, мягко и нежно, ведет к себе с видом неловкого школьника, но как только они пересекают порог квартиры, что-то щелкает, что-то переключается, и они уже не могут оторваться друг от друга. У Питера коленки трясутся от перевозбуждения, он лихорадочно отвечает на сбивчивые страстные поцелуи, утягивая Уэйда за собой. С Тони было по-другому. И дело не в том, что Уэйд чертовски напорист (а он напорист). Дело в том, что Питер чувствует себя не только желанным, но и нужным. Когда он кому вообще в последний раз был нужен? — Закрой глаза, — произносит Уэйд, и Питер беспрекословно слушается, улыбаясь. А шепот на ухо делает его самым счастливым парнем на свете: — Я люблю тебя. Питер распахивает глаза и внимательно смотрит на Уэйда. — Мне не нужно закрывать глаза и представлять себе идеального парня. Он уже здесь. Уэйд усмехается. — У тебя нестандартные представления об идеальности, малыш. — Мои стандарты повыше, чем у многих. Просто ты им прекрасно соответствуешь. И весь следующий вечер становится незабываемым.