Психопат

В очередной раз перевернувшись с боку на бок, я цокнула языком и, открыв глаза, уставилась в потолок. Сон не шел, и я тоскливо думала о бутылочке Пино-нуар, которая помогла бы мне найти заблудившуюся сонливость. Уже вчерашний разговор с Бибером не выходил из головы. Такой запретный секс, который, к своему сожалению, я бы повторяла каждый раз чуть ли не по первому зову Джастина. Его просьба. Он просил помочь ему избавится от записи с камер видеонаблюдения, которая мешала его юристам в суде. Пытался рассказать свой план, который помог бы мне в этом, но я уже абсолютно не понимала, что он говорит. Да и сейчас вспомнить не могла, будто пленка, отвечающая за память, зажевалась или прогорела. В один момент, ступни опустились на прохладный линолеум, во второй из старенького кухонного гарнитура моя рука уже доставала бутылочку красного полусладкого. Когда я до этого докатилась? Еще около двух недель назад я жила свою привычную, спокойную жизнь, имела свои цели на нее, а сейчас в три часа ночи сижу на полу перед телевизором и во второй раз за день растворяю эмоции в алкоголе. Моя маленькая арендованная квартирка больше походила на ту, что снимают на несколько суток для командировки, нежели на ту, в которой можно жить постоянно. Хоть в ней и было все необходимое, но назвать ее уютным домом язык не поворачивался. В гостиной-спальне стояла большая, купленная на еВау, на первую зарплату кровать. Напротив на стене маленький, плазменный телевизор, углу напольная вешалка с моим небольшим набором выглаженной одежды. Стоит ли говорить, что на встречу с подругой я так и не пошла, несмотря на то, что та звонила несколько раз. Я даже не взяла трубку, потому что тогда пришлось бы ей врать, а этого делать не хотелось, но в любом случае пришлось бы рано или поздно. Стоит ли говорить и о том, что ебанный эгоистичный Бибер заставлял меня врать. Я прекрасно понимала, что он действовал в своих интересах, не заботясь о последствиях для меня, но мои голова и сердце предательски размышляли над тем, как ему можно помочь. Ненавидела себя за то, что шла на поводу каждый раз, когда он что-то хотел со мной сделать. Ненавидела себя за то, что была не против, хоть и остатки здравых мыслей противились вслух. Опустевшая на половину бутылка с вином полетела в стену, в дребезги разбиваясь. На серых обоях тут же образовалась красная клякса от расплескавшегося вина. Осушив залпом оставшийся напиток в стакане, шумно выдохнула и улеглась на пол, прям на том месте, на котором сидела ранее. Поежившись, открыла глаза. Уснула на холодном полу, надо же. Поднявшись, кинула взгляд на беспорядок, устроенный ночью и улеглась в постель, согревая одеяло своим теплом. Телефон завибрировал, оповещая о том, что пора вставать. Но вставать не хотелось, потому что тогда пришлось бы идти и принимать решение, последствия которого могли на мне плохо сказаться. Нажав на кнопочку на телефоне, я отключила противный звук, но вставать не хотела. Зашла в мессенджер и ответила подруге: «Прости, задержалась допоздна на работе и отключилась за столом. Напишу, как только разгребусь с делами.» Нашла Терезу в телефонной книге и, немного помешкавшись, нажала на «Звонок». — Кэти? Доброе утро, — в трубке услышала удивленный голос женщины. По звукам, раздающимся в динамике, было понятно, что она уже на работе. — Доброе, ты можешь отойти куда-нибудь? Мне нужно спросить кое-что важное. — Секунду, — я услышала звук шагов и захлопывающейся двери. Прикусила губу, в тысячный раз размышляя, стоит ли это делать. Видимо, для логичного вывода моей голове было мало времени, так как через некоторое время, она ответила. — Что-то случилось, Кэти? — Пожалуйста, прошу, не задавай лишних вопросов. Я расскажу тебе, как только буду готова, хорошо? — Так, мне уже страшно… Положив ладонь на лоб, я прикрыла глаза и выпалила. — Видеозапись с недавним инцидентом Бибера и Валентино уже передавалась полицейским? — Нет, но на днях дознаватель должен посетить колонию для допроса обоих. Думаю, что и все, что причастно к делу будет ему передано при посещении. Дело серьезное, юристы Бибера лютуют, — она осеклась. — А почему ты спрашиваешь? Наконец согревшись в кровати, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. — Мне нужны ключи от западного корпуса, Тереза. В частности, от кабинета охраны, в котором управляют камерами видеонаблюдения. — Кэти! — она повысила голос, прокричав мое имя, но через секунду тут же продолжила шепотом. — Ты с ума сошла?! — Я понимаю, как это звучит, я обязательно все объясню тебе позже. — я пыталась не выдать нервного напряжения, теребила угол подушки пальцами. — В случае чего, можешь сказать, что я их выкрала. Боже, что я вообще делаю? Мало того, что подставила под удар себя, так еще и втягиваю Терезу в это. Внезапно, вся затея показалась наиглупейшим замыслом. Очень больно было смириться с тем, что заключен сейчас Джастин, а не вольна в своих действиях и желаниях оказалась я. Ментальная тюрьма в моей голове оказалась круче физической. — Стой, Тереза, все, забудь то, о чем я тебя просила. Ты не должна пострадать из-за какого-то идиотского плана. Я выждала немного времени перед тем, как убрать телефон от уха и сбросить звонок. Было глупой затеей просить помощи у Терезы, теперь это может мне еще и помешать. А может, и к лучшему, если помешает. Я не помогу убийце с его долбанным планом. Обвиняющий приговор в последствии со смертной казнью для Бибера все равно когда-то прозвучал бы. Казнь для человека, совершавшего множество преступлений, это как собаке сказать, что она собака. При этом, она не скорчится, надеясь на то, что она медведь, например, потому что оба решения логичны и последовательны. Так и бросаясь каждый раз из крайности в крайность, я поплелась в душ, надеясь на его помощь в укладывании всех мыслей по полочкам. Никак не могла понять свои чувства, изредка отрезвленные мозгом. Имела ли моя привязанность намек на эффект Найтингейл? Исчезнет ли моя привязанность к пациенту когда наши сеансы прекратятся? Хотелось бы верить. Немного поработав с бумагами, я встала со своего кресла и решила перебрать медикаменты в ящичке. От вечных мыслей и тишины болела голова. Хотелось сменить вечный круговорот одних и тех же раздумий на что-то другое, но звонить и звать Терезу на кофе не особо хотелось. Хотя, возможно, объясниться перед ней следовало бы, пока она не навыдумывала себе что-то пострашнее и не кинулась меня спасать. Просмотрев срок годности пузырька, я правой рукой достала телефон из кармана и набрала смс и сразу же отправила. «Заходи в мой кабинет, если есть время. Выпьем кофе.» Она пришла через 20 минут, когда я, скрепляя канцелярской резинкой несколько стандартов между собой, бережно укладывала их на протертый внутри шкафчик. Пришла и молча села в новое кресло, подозрительно рассмотрев их. Она не была глупой женщиной, да и я ей доверяла, поэтому, вздохнув, медленно вывалила ей события всех прошедших дней от начала и до конца. Я не могла пересилить себя и повернуться к ней, когда рассказывала, поэтому просто параллельно продолжила сортировать лекарства. С каждым сказанным мной словом я чувствовала, как расслабляется мое тело, а плечи опускаются. Чувствовала подбирающийся к горлу комок от обиды за себя и свою податливость. Закончив, я прикрыла шкафчик и, медленно развернувшись, засунула трясущиеся руки в карман, но вместо ответа, она достала связку ключей и, аккуратно положив на стол, встала и вышла, закрыв дверь кабинета. Немудрено, что после моего монолога ей нужно было обдумать все, прежде чем снова преподать мне несколько устных уроков о том, что правильно, а что нет. Но сейчас для меня это было неважно. Точнее, были дела поважнее. Я сгребла ключи и быстро сунула их в карман, опасаясь оставлять в столе. У меня еще было время передумать и не воспользоваться ими. Было, но немного. Электронные часы на руке приятно завибрировали, и в ту же минуту, открылась дверь в кабинет, в который завели заключенного. Молодой парень. Кратко стриженные темные волосы, симпатичные черты лица. Миндалевидные зеленые глаза с заинтересованностью осматривали меня и кабинет вокруг. Спортивное телосложение, облаченное в оранжевый комбинезон и металлический медальон, указывающий на то, что парень служил в морской пехоте ну или, по крайней мере, проходил подготовку туда. — Здравствуйте, Филипп, присаживайтесь. Я доктор Хартфорд, с сегодняшнего дня у нас буду сеансы три раза в неделю, я ваш психотерапевт. Еще раз оглянувшись, он аккуратно сел в кресло. Я буквально ощущала каждую напряженную мышцу в его теле. — Зовите меня Филл. Мне так больше нравится. Я коротко кивнула и, сложив руки в замок, начала сеанс. — Обычно, на вводном сеансе пациенты рассказывают мне о себе. Есть что-то, что вы хотели бы рассказать? Он постоянно оглядывался на дверь, словно опасаясь, что кто-то может войти. — Почему вы постоянно оглядываетесь? — Вошло в привычку осматривать потенциально опасные места в помещении. — он, наконец, повернулся и посмотрел на меня, аккуратно положив руки на подлокотники. — Вся информация обо мне у вас есть. — Так и есть, но хочу поговорить об этом с вами. Расскажите мне о своей жизни, помимо запрещенного сбыта. О ваших увлечениях, вашей семье? Он пожал плечами. — Отец — военный в отставке. Мать — домохозяйка. У меня обычная семья, нормальные родители, если вы хотели узнать именно это. — Есть братья, сестры? — Была сестра. Младшая. Умерла два года назад. Я вздохнула, откинувшись назад, на спинку. — Извините. — Ничего страшного, я привык к этой мысли, — Филл пожал плечами, еще раз обводя комнату взглядом. Его действия навели меня на мысль о тревожном расстройстве. Но о диагнозе говорить еще было рано. — Расскажете, почему начали заниматься продажей органов? — он уставился на меня, скептически изогнув бровь. — Я имею в виду то, что визуальные реакции на рассказ о семье не вызывают подозрений. Вы крупный парень, явно занимались спортом и готовились идти по стопам отца. — я кивнула на жетон военного на его шее. Он растянул в улыбке уголки губ и, кивнув, ответил. По мере того, что он говорил, улыбка спадала с его лица. — У моей сестры диагностировали рак легкого. Донорский орган ждали слишком долго, а когда нашли, болезнь уже распространилась на лимфатические узлы и сделать что-либо стало невозможным. — Филипп сжимал и разжимал ладонь, будто успокаивал сам себя. — Я совершенно случайно нашел людей на закрытом сайте, которые занимались поставками того, что могло спасти Бетти жизнь. Но наткнулся слишком поздно. Я просто стал посредником и помогал людям найти спасение своей жизни. Брал за это небольшой процент, ни черта ни зарабатывая даже. Любители норм морали сейчас бы спорили с пеной у рта, не зная как охарактеризовать его поступок. Белое или черное? Плохо или хорошо? Да что уж там, я сама пребывала в смятении. Сердце предательски сжалось от жалости к молодому парню. Но я не имела права назвать его хорошим, как и плохим. Но, я могла его поддержать. — Мне жаль, что с Бетти так получилось, Филипп, — я поджала губы, наблюдая за ним. — Расскажите мне о своем стремлении служить? Вы действительно этого хотели? — Так было нужно, — он пожал плечами. — Отец с раннего возраста меня к этому готовил. Не могу сказать, что я был против, мне нравится военная тема. Я взяла ручку и открыла блокнот, начиная записывать то, что узнала за это время. Решив, что нужно остановиться на диагнозе, который я подозревала, задала еще пару вопросов. — Как вы спите? Не мучает бессонница? — Если честно, то со сном напряженка была еще до того, как меня посадили. Я записала это, изредка посматривая на него. — Замечали за собой беспричинное чувство паники? — Да, даже сейчас в кабинете. Понимаю, что ничего физически не угрожает, но накатывает непонятный страх. В незнакомых для меня местах чувствую практически всегда. — Головокружение? — Иногда. Теперь я была точно уверена в том, в каком направлении нам работать в будущем. Не отвлекаясь от записи, я на секунду подняла глаза, наблюдая за тем, как Филиппа уводит Ник и, улыбнувшись, кинула: — Спасибо за разговор, Филл, до послезавтра. Закончив, я отложила блокнот. — Вот кто заслуживает помощи и освобождения, — прошептала, открывая бутылку с водой. В сравнении, конечно, все было очевидно с первого взгляда. До глубины души было жаль этого парня. К моему удовлетворению, в его деле было написано, что наказание ему отбывать не более 1,5 лет, это не так уж и много. Но его карьера военного, без сомнений, будет загублена. К сожалению, уголовное право в стране было главнее устных норм морали. К великому сожалению.