Психопат

Я уже битый час лежу на кровати и смотрю в потолок. Осматриваю хрустальную люстру, которая, я уверена, могла бы висеть в музее, как произведение искусства и вызывать дикий восторг у посетителей. Я так и не смогла заснуть сегодняшней ночью. Сначала я была зла, а после много думала. Кажется, я перестаралась, потому что моя голова в один момент просто опустела. Я не знаю, что будет дальше, и это страшно. Бибер защищает Дилана и, скорее всего, будет защищать и дальше. Про этом, я понимаю, что Джастин дал мне ясно понять — именно он виновник всего. Дилан лишь исполнял приказы, но я не могла отпустить все так просто. Он застрелил Эйприл на моих глазах, это наложило на мои мысли определенный отпечаток. Было противно осознавать то, что если бы у Бибера получилось довести свой план по моему «спасению» до конца, я была бы счастлива висеть у него на шее и бесконечно благодарить. Я бы так ничего и не узнала. У Джастина огромные беды с головой. Он избил того парня, и я даже не знаю, выжил ли он. Судя по внешнему виду, бедному очень хорошо досталось, на нем и живого места не было. Вот откуда травмированные руки, и эти звуки, похожие на агрессивные хлопки. У Бибера огромные проблемы с агрессией. Огромные. Противно даже то, что из-за него снова страдают люди. Еще во время нашей борьбы, я заметила следы от многочисленных уколов на мужских руках. Я думаю, что его обкалывают для того, чтобы он никого не убил, выплескивая злость на других людях. Как тогда, когда он накинулся на меня. Скорее всего, ему вводят успокоительные. — Держи, — Лео протягивает мне кружку с ароматным чаем и садится, рядом со мной, на кровать. Я даже не хочу знать о том, почему он вдруг появился и почему сидит здесь. — Ты хотя бы немного поспала? — Нет. — Прости за Дилана. Прости, что тебе пришлось увидеть это… — Тот парень… Вчера. Он в порядке? — перебиваю его, не желая выслушивать извинения. Ничего изменить нельзя. Нельзя разбить вазу и наклеить на нее лейкопластырь. Парень кривит губы, немного размышляя над тем, как мне ответить. — Относительно. Но он будет жить. Делаю глоток остывшего чая, смачивая горло. Из кружки приятно пахнет апельсином и корицей, это заставляет меня держать ее постоянно у своего носа, переодически втягивая приятный аромат. — Ты же знал кто я такая, да, когда знакомился со мной? Знал, для чего Джастин похитил меня? — Да. — Ты участвовал в этом спектакле? — Да. — глубоко вздыхаю, и это не останется незаметным для парня. —Но я был против, Кэтрин. Поэтому, Джастин и отстранил меня от всех дел, помимо дистанционных. Мне было запрещено приходить к ним и видеть тебя. Противно. Очень противно. — Тогда почему ты… — Я хочу ему помочь, наверное. — Лео перебивает, понимая меня без слов. На самом деле, он источает сочувствие, из-за этого у меня глаза постоянно на мокром месте. — Не знаю, Кэтрин, я уже много раз жалел о том, что участвую в этом дерьме. А если учесть, что моя жена изменяла мне с Джастином, то я вообще должен ему как-то отомстить. Я крепко сжимаю в руке кружку, пытаясь согреть теплом ладоней содержимое внутри. Я не знаю, что сказать. Можно ли разочароваться в этом человеке еще больше? Оказывается, можно. — Так он разрушил твой брак? — Я бы так не сказал, — Лео усмехается и укладывается на спину, горизонтально на кровати так, что его голова лежит практически на моих ногах. — Моя жена была не против отсосать ему прямо на нашей свадьбе. Бибер предугадывает желания людей, но это лишь то, чего они желают на самом деле. Было довольно глупо отрицать, что моя бывшая жена его хотела, но я отрицал. — парень усмехается, его глаза бегают по потолку. — Она позже призналась, что думала, он предложит ей бросить меня и выйти за него, а Джас просто ей пользовался. Он заставил ее признаться в том, что она лживая шлюха… Прямо на семейном вечере. — Ужас, — бормочу под нос, хотя на языке крутится другое матное слово. — Она покончила с собой. Ее сценарий завершен, — я облизываю губы, понимая, что она просто стала очередной жертвой. Но ведь это так жестоко, это же жена друга. Как можно делать такое и наслаждаться? — Но если посмотреть на это все с другой стороны, то он спас меня от брака со шлюхой. Так что… В этом я его не виню. Тем более сейчас, когда ему нужна помощь. Делаю большой глоток чая, но он встает у меня в глотке. Недоверчиво качаю головой. — Как у тебя получилось справиться с ненавистью? Ну… То есть, ты же винил его в случившемся, правда? — Ты права, я терпеть его не мог. Но мы с Диланом общаемся с детства, я заметил, что он начал влезать в эту жизнь все глубже, и просто не смог тут бросить его одного. Мы с ним начали вдвоем работать на Бибера и, постепенно, со временем, я все обдумал и сделал выводы. — Я ведь хотела тебя познакомить с Эйприл, помнишь? Лео кивает. — Да, и это я копал на нее информацию. Она, действительно, потрясающая, ты не врала. Улыбаюсь одной из тех горьких улыбок, со слезами на глазах и отвечаю: — Была. Парень переворачивается на живот и подпирает подбородок ладонями, наблюдая за мной. — Знаешь, может и у тебя получится все обдумать. Джастин борется с прошлыми установками, с установками своего отца в своей голове, и я уважаю его за это. Я не буду говорить многого, потому что придет время, и он сам тебе расскажет, а ты захочешь это услышать, но могу предупредить, что это очень жестоко. Очень. Ему сложно, но он нашел причину бороться. Это ты, Кэтрин. И это достойно уважения. Прикрываю глаза от того, какие отклики во мне вызывают его слова и прислушиваюсь к ощущениям. Может, я недостаточно мудра для того, чтобы принять все, но ведь и Лео не проходил через то, через что меня насильно заставили пройти. Хотя… ситуация парня тоже не сахар. — Я знаю. Он приходил ко мне и просил помощи, а я высказала ему то, что думаю о нем. — Я не собираюсь вызывать в тебе жалость к нему, но… Понимаешь, он жестокий. Он — хороший манипулятор, и ему плевать на достижение, ему важна лишь цель. Но у него сотня противоречий внутри, и он как-то живет с ними. Я не оправдываю его сейчас, более того, я всегда стараюсь учавствовать в его программах для того, чтобы попытаться кого-то спасти. — Свою жену не смог? — Скорее, не хотел. — Его мама. Она ведь была программой его отца? Бибер говорил мне, что она покончила с собой. Лео кивает. У него в кармане вибрирует телефон, парень поднимается на ноги и направляется к двери, параллельно сунув руку в карман. — Разве такое можно простить? — напрягаю горло и спрашиваю, рассматривая свои пальцы. — Да, если понимаешь, зачем ты это делаешь. Умение прощать — это тоже работа над собой, Кэти. В любой ситуации есть, как минимум, два человека. Подумай, — Лео кивает мне на прощание, принимает вызов и, прикладывая айфон к уху, выходит из комнаты. Не хочу думать над его словами, но у меня не выходит. Я понимаю, какую ношу возложу на свои плечи в случае, если приму все это, ведь мне придется принять всего Бибера. Все то, что у него есть внутри, а я не уверена в том, что он не воспользуется этим. Снова. Я все еще боюсь, что он продолжает писать программу и хочет вывести меня на эшафот. Дверь в комнату снова открывается, а я прикрываю глаза, боясь того, что это Джастин. Не хочу его видеть сейчас, не хочу слышать, боясь, что он будет нести очередную ложь. К тому же, мне стыдно за то, что я ему наговорила, и я пока не решила, хочу ли за это попросить прощения. — Мисс Хармфорт, вам приказано подготовиться к важному приему. Машина подъедет к семи вечера. С вас снимут браслет. Мистер Бибер просил, чтобы вы выбрали что-нибудь длинное, элегантное и, непременно, красное. — произносит мужчина, а я злобно фыркаю. — Я могу вам помочь чем-то? — Нет, спасибо, — тихо отвечаю и отворачиваюсь. В комнату сразу же заносят несколько длинных чехлов с платьями, пока я все так же смотрю в потолок. Я не хочу всего этого, я не соглашалась ходить на какие-то странные приемы, но понимаю, что лучшее, в моем случае, это просто плыть по течению. С меня снимут браслет — это хорошая новость. Возможно, я смогу оттуда тихо слинять. Осматриваю каждое из платьев, и мой взгляд привлекает одно из них. Оно длинное, и полностью закрывает руки, ноги, шею, все те места, на которых у меня остались синие пятна на коже. Но оно открывает спину. На первый взгляд — платье простое, но думаю, ценители брендов пищали бы от восторга, увидев его в магазине. Кидаю чехол с ним на кровать и подношу пальцы к подбородку, размышляя. Я поеду туда только для того, чтобы попробовать сбежать, и я не собираюсь потакать Биберу в выборе наряда. В этой вещице бежать будет неудобно, оно длинное. Открываю гардеробную и долго роюсь в ней, перебирая вещи. Злюсь, но не могу найти подходящего. Останавливаюсь только тогда, когда меня окружают несколько больших куч из вещей, а все плечики пустыми висят на вешалках. Пыхтя, пробираюсь на выход. Возможно, если бы у меня был доступ в интернет, я бы нашла то, что мне нужно на сайте магазина, и его успели бы доставить вовремя. Выхожу из комнаты, оглядываюсь, и иду в гостиную, спускаясь по лестнице. Уверена, если найду Лео, он даст мне телефон и даже поможет с выбором. Слышу приглушенные стоны и замедляюсь, стараясь двигаться тише. Не удивлюсь, если выносят еще одного избитого. Этот Дьявол во плоти никогда не успокоится. Спускаюсь, заворачиваю в гостиную, уже готовая сражаться за бедного и избитого… кого-то. — Господи! — резко отворачиваюсь, закричав. Дилан сидит в кресле. Голый. Дакота в длинной белой мужской рубашке сидит на нем, оседлав. Брюнетка обхватила ладонями его плечи и яростно двигается на члене парня, издавая те самые вздохи выдохи. Меня тошнит, и я быстро кручу головой, стараясь забыть это все сейчас же. Дакота поворачивается ко мне, а ее губы искривляет довольная усмешка. Клянусь, она Ехидна. Полу-женщина, полу-змея, и в ней столько яда, что хватит на стаю королевских кобр. — Где Лео? — цежу, сквозь зубы. Мне все еще противно смотреть на Дилана, а кулаки сжимаются сами, хотя мысль о том, что это все один огромный приказ Джастина меня немного отрезвляет и подавляет желание накинуться на него с кулаками. — По лестнице налево, четвертая дверь справа, — противный голос Дакоты заставляет меня скривить рот и нахмурить брови. Судя по тому, с каким придыханием она это говорит — они не прервались ни на одну гребанную секунду, пока я стояла рядом. Быстро иду в обратном направлении и поднимаюсь по лестнице. Боже мой, какая гадость! Лучше бы я увидела, как слиплись две дворовые собаки, зрелище было бы поприятнее! По подсказкам брюнетки, я быстро нахожу Лео и под его сочувствующие вздохи, при нем, выбираю платье. Оно шикарное. Оно мне нравится, и, к моему счастью, его привозят к шести вечера, и я собираюсь, даже не опаздывая. Спускаюсь вниз, стуча каблуками. Платье и плотные черные чулки прикрывают все синяки, и я даже выгляжу, как нормальный человек. С моей ноги снимают браслет маленьким прибором, похожим на таблетку. Не могу сдержать улыбку, чувствуя мнимую свободу. Поправляю красный ворот платья и усаживаюсь в черную машину. Честно говоря, мне абсолютно безразлично куда я еду и что это за прием. Меня больше волнует то, что я могу сегодня стать полностью свободной, поэтому осматриваю все, крутя головой по сторонам. Я не помню этой местности, не узнаю и город, к которому мы подъезжаем. Вижу огромную статую свободы и открываю рот от удивления. Он все-таки привез меня в гребанный Нью-Йорк! Огни Бродвея пролетают мимо, отражаясь в стеклах автомобиля. Я сижу в салоне, шокировано открыв рот. Я просто не могу в это поверить! Тысяча бесконечных, самых разноцветных огней. Мы быстро доезжаем до многоэтажного дома, из которого выходит Бибер. Он в красном костюме, и я начинаю понимать, для чего он заставил меня надеть красное платье. Мы идем туда, как пара. На лице парня нет ни грамма эмоций, хотя на моем отражается все, что произошло этой ночью. Я нервничаю, ерзая на сидении, и сжимаю руки в замок. Пытаюсь утихомирить частое биение сердца, но меня бросает в холодный пот и немного лихорадит. Джастин садится рядом со мной, отдает распоряжение ехать и молчит. Я чувствую запах его парфюма вперемешку с древесным гелем для душа, и с каждой секундой мне становится все труднее дышать. Я отворачиваюсь и смотрю в окно для того, чтобы не начать препираться с ним. Город вдруг перестает радовать, и я подавляю странное желание обличить его перед всеми на этом вечере. Доказать ему, что он чертов психопат, хочу причинить ему уйму боли, потому что мне больно. Мы выходим из автомобиля перед большим концертным залом. Он подает мне руку, насмешливо окидывая взглядом мое платье. Я кручусь на месте, стуча каблуками, и осматриваю огромные многоэтажные дома, большие рекламные экраны с 3Д картинками. Кручусь, пока меня не хватают за талию и не тянут куда-то. — Так и знал, — Бибер открывает дверь машины и тянет меня внутрь. Вырываюсь и делаю шаг назад, отдаляясь от него. — Тебя привезут назад, как только ты переоденешься. И ты отдашь мне это платье для того, что я мог его сжечь! — Мне оно нравится. Оно красное, как ты и хотел, чего тебе еще надо? — упрямо поднимаю подбородок, не страшась ледяного взгляда карих глаз. Он не смотрит, он приказывает глазами, это заставляет меня резко выдохнуть. На мне красное бархатное платье с длинными рукавами и горловиной. Оно плотное и облегающее. Но оно мини, да еще и с разрезом на бедре, через который видно кружевную окантовку чулка. — Оно даже задницу твою не прикрывает! — шипит Бибер, я подавляю улыбку. Я знала, зачем это делала и сейчас наблюдала ровно за той реакцией, которой и хотела добиться. — Это для того, чтобы тебе было удобнее ее целовать. Стуча каблуками черных лодочек, сама иду на вход, пока изо рта Джастина вырывается хриплый стон, что снова заставляет меня приподнять уголки губ. Подхожу к массивным дверям, играю в гляделки с двумя охранниками до тех пор, пока Бибер все-таки не подходит и не берет меня под руку. Он протягивает пригласительные, видимо, смирившись с моим нарядом. — Прием в честь годовщины свадьбы одной семьи. — он заполняет тихую паузу. — Они перерабатывают стекло, и я хотел запустить с ними коллаборацию. Для создания мебели. — сухо говорит Джастин. Злится. Это доставляет мне удовольствие. Мы проходим внутрь, и я вижу большое количество шикарно одетых женщин. Вздыхая, оглядываю себя и понимаю, что я рядом с ними выгляжу, как малолетняя проститутка. Снова ощущаю себя самозванкой. Мы проходим дальше и оказываемся в большом зале с огромными хрустальными люстрами. Играет оркестр. Моцарт, я думаю. Похоже на симфонию номер 40. Много людей общаются и смеются, держа в руках бокалы с шампанским. У стены стоят столы с закусками и фондю, мимо нас проходит официант, предлагая напитки. Беру фужер с шампанским, а Бибер отказывается. Пожимаю плечами и сразу делаю глоток спиртного. — Как самочувствие? Не тяжело ходить с твоими травмами на таких каблуках? — неожиданно интересуется парень, обхватив мою талию рукой. — Я сегодня чувствую себя лучше, чем вчера. Могу еще раз надрать тебе зад за все, что ты со мной сделал. — злобно шепчу ему на ухо. Вижу Лео, стоящего в углу напротив, он поднимает фужер, здороваясь со мной. Улыбаюсь ему и киваю в ответ. — Хотя… Дай мне еще немного времени для того, чтобы я хорошенько продумала твое убийство. Прости, меня тошнит от твоего общества, мне нужно в уборную. Я отхожу от него, делаю пару кругов и усаживаюсь на барный стул у стойки. Шампанское приятно расслабляет тело, и я сижу, приперев подбородок ладонью. Мне не нужно в уборную. Мне просто нужно немного времени подальше от Джастина. Я знаю, что ничем хорошим этот вечер не закончится, я не смогу сбежать отсюда, Бибер не так глуп, и помимо Лео я замечаю еще около дюжины знакомых лиц из его охраны. — Не хочешь посмотреть на Миреллу Френи? — Лео усаживается рядом со мной, пока я скучающе наблюдаю за всеми. — Понятия не имею, кто это, — усмехаюсь, делая глоток шампанского. — Оперная певица из Италии, — поясняет парень, а я оглядываю его черный костюм и вожу пальцем по граням фужера. — Прима. Звезда сегодняшнего вечера. Отрицательно качаю головой. Я наслаждаюсь его обществом. Лео единственный, с кем бы я, действительно, хотела поболтать. Из тех, кто жив. Оглядываюсь по сторонам, механически ища Джастина глазами. Думаю, он будет не очень обрадован, что я разговариваю с тем, кого он когда-то избил за попытку трахнуть меня. — Как он отреагировал? — Лео кивает на платье, обнажая зубы при улыбке. — Чуть не засунул меня в машину для того, чтобы меня отвезли переодеваться. Он хрипло смеется, а я улыбаюсь ему в ответ. Пробегаюсь по коктейльной карте и заказываю тот, у которого в составе есть водка. Закидываю ногу на ногу, когда высокий мужчина в смокинге проходит и мимо, окидывает меня оценивающим взглядом и что-то шепчет себе под нос. — Решила надраться? — спрашивает Лео, когда передо мной ставят красивый пузатый стакан, а я вытаскиваю из него трубочку и пью. — Меня выгуливают, это меня убивает, — облизываю с губ сладкие сливки. — Я как собака в будке. — Шикарной будке. — Да хоть золотой, смысл не меняется. Лео понимающе кивает и поднимает два пальца вверх, подзывая бармена. Вопросительно смотрю на него, и он поясняет: — Я поддержу тебя, Кэти. Тебе, явно, нужен кто-то, кто может выслушать, а пьяный ум может понять только еще более пьяный ум, — он делает заказ, тыкая пальцем в меню, но даже не смотрит на то, что заказал. — И, кстати, не обращай внимания на их взгляды, ты шикарно выглядишь. Я улыбаюсь. Его слова, действительно, придают мне уверенности. Я давлюсь кислородом, когда моей спины касается теплая мужская рука. Оборачиваюсь и вижу ледяной взгляд Джастина, направленный на парня. — Я тебя везде ищу, но вижу, ты не особо хочешь быть найденой, солнышко, — он говорит это спокойным голосом, но это плохо. Я осматриваюсь, и понимаю, что вокруг нет ни одного свободного стула. Это заставляет меня чувствовать себя защищенной. Но стоит Биберу лишь небрежно постучать по барной стойке, как все вокруг будто испаряются. Он зол. Ситуация с Филлом многому меня научила, поэтому я, прокрутив задницу на барном стуле, поворачиваюсь к парню, касаясь коленом его ноги. — Я заставила его посидеть со мной, мне тошно и нужно с кем-то поговорить, — облизываю губы и поправляю ворот пиджака, надетый на парня. Я буду врать. Буду врать, если от этого зависит чья-то жизнь. Больше никто не умрет из-за меня. Губы Бибера тянутся уголками вверх, но он убирает мои руки со своей одежды. — Мистер Бибер, — раздается за его спиной женский голос. Парень подхватывает меня за талию и заставляет спрыгнуть со стула и встать рядом с ним. Мы выглядим, как чертово кровавое пятно на этом празднике. — Миссис Локвуд, мистер Локвуд, — Бибер рывком поворачивает меня к пожилой паре, и я натягиваю улыбку. — Мы рады видеть вас на нашей годовщине помолвки, Джастин. Да еще и не одного, — женщина оглядывает меня голубыми глазами и сдержанно улыбается. — Верно, теперь я не хожу на приемы без своей невесты. Кэтрин Хармфорт. Кэти, это мои будущие партнеры, — сухо кивает Бибер, пока я давлюсь воздухом. Боже мой, что он сказал? Он же женат! Какой невесты? — Ох, мы поздравляем вас, — улыбается нам мистер Локвуд. — Хармфорт — довольно распространенная фамилия, я совсем недавно слышал ее от своего сына. Милтон, подойди, пожалуйста. Мой рот открывается от шока, ведь я вижу пипетку. Он в классических черных брюках и белой рубашке. Все такой же худощавый, но выглядит куда лучше, чем когда-то приходил ко мне в кабинет. — Это наш сын, Милтон. Его совсем недавно приняли в один из ведущих университетов страны. После учебы он будет заниматься всеми делами нашего производства. Мы можем обсудить ваше предложение в его присутствии, Джастин. Мне становится душно. Я нервно сглатываю. Его зовут Милтон. И он богатый наследник, а не бедный наркоман. Какого хрена? — Он так восторженно отзывался о какой-то девушке с вашей фамилией, — до меня все доходит довольно медленно. Мой мозг просто отказывается это принимать. — Это была я, — говорю решительно. И Бибер довольно улыбается. Он знал. Знал и, не дай бог, он решил испоганить их бизнес, и снова из-за меня. — Дело в том, что я помогала ему с поступлением. Я репетитор. У нас были довольно дружеские отношения. — А мы уж было подумали, что он влюблен, — смеется миссис Локвуд, а на лице пипетки появляются красные пятна. — Надеялись, что у него появилась девушка. Их что, совсем не смущает разница в возрасте? — Это вряд ли. Моя невеста принадлежит только мне, и уж точно никто не может составить мне конкуренцию. Кэтрин моя, — Джастин до боли сжимает мою талию, вжимая в себя мое тело. Это отзывается болью в ребрах, что заставляет меня сжать зубы. — Этот мир очень тесен, — смеется мистер Локвуд, желая сгладить углы. — Слишком, — фыркает Бибер. Я боюсь поднять глаза. Мне это не нравится. Я жалею о том, что не надела то закрытое платье. Хотя, это вряд ли бы спасло меня от такой реакции Джастина на безобидные разговоры. — Дорогой, — миссис Локвуд обращается к сыну. — Мистер Бибер предлагает нам коллаборацию с его мебельным бизнесом. Наши пункты изготовления перейдут полностью под его владение, как и большая половина акций. У нас останется по десять процентов на каждого члена семьи. Джастин полностью изменит направление и предоставит нам клиентов, это совершенно другой товарооборот! Я открываю рот. Как у Бибера получилось уговорить их на такие неудачные условия? Так они этому еще и рады. Он же вытесняет их из бизнеса! Я убеждаюсь в том, что он зачем-то изводит это семью и молю, чтобы это было нужно ему, а не из-за меня. — Отец, — закатывает глаза Милтон. Он тоже смотрит на ситуацию со стороны и все понимает, я вижу это. Посылаю ему короткую улыбку в знак того, что то, что он хочет сказать — правильно. И парень не выдерживает. — Как ты можешь на это согласиться? Он уже месяц крутится вокруг нашего бизнеса! Ставит палки в колеса, используя множество людей. Это все не мое, но хорошенько подумайте, прежде, чем потерять все, к чему шли так долго. У меня внутри теплеет, я смотрю на парня, давая ему хотя бы ментальную поддержку. Он видит это и, разворачиваясь, уходит, быстро скрываясь в толпе. — Ох, простите, Джастин, мы поговорим с сыном о манерах. В последнее время он стал каким-то дерганным. Извините, — добавляет женщина. — Хорошего вечера. Натянув вежливую улыбку, посвящавшуюся нам, женщина одной рукой хватает мужа и уводит его. Я глубоко выдыхаю и понимаю, что практически не дышала все это время. — Ты знал, — мрачно произношу, оглядывая Бибера и отталкиваю его от себя. — Да. — Ты специально поставил всех в такое неудобное положение? Ты изводишь всех вокруг, оставь пипетку в покое, он не будет на тебя работать! — Будет. А если нет, я его убью, — равнодушно отвечает Джастин. Я наклоняюсь к нему ближе, шипя от злости. Парень обхватывает мою талию рукой и прижимает к себе. Со стороны мы смотримся, как влюбленная воркующая парочка, но я полна решительности и снова выговариваю кучу гадостей. — Не смей трогать его, понял? Не смей трогать людей, они не виноваты в том, что ты психопат. Не смей винить их в том, что они человечнее и лучше тебя. Не трогай пипетку, иначе я тебя трону, я не для того его спасала, чтобы ты лично это все обесценил. Джастин стискивает зубы и резко хватает меня за затылок. Я подавленно вскрикиваю, не имея возможности осмотреться вокруг и упираюсь обоими руками ему в грудь. — Солнышко, давай без сцен, — шепчет он мне на ухо, расслабляет руку и медленно начинает покачиваться под музыку, будто все так и было задумано. Очередной сценарий. Очередной фарс. — Отвали от меня, не заставляй терпеть тебя так близко! — Он никогда не сможет удержать тебя рядом с собой, Кэтрин. У тебя бешенный характер и сумасшедший темперамент. — я свожу брови на переносице, не понимая о ком он говорит, ведь я никого не рассматриваю в качестве предполагаемой второй половинки. — И ты станешь моей женой, мне плевать как. Насильно или добровольно, но ты будешь моей навсегда, — тихо угрожает он мне на ухо, натягивая улыбку. У меня по позвонкам проносятся мурашки, когда Джастин отталкивает меня и снова прижимает к себе в танце. Сильная хватка на моей талии причиняет боль. — Мне кажется, ты кое что забыл. Ты уже женат! — Мне льстит то, каким тоном ты это говоришь, но можешь не ревновать. Я не женат и никогда не был. — мои глаза сейчас вылезут из орбит. Но я же видела это все своими глазами. Видела свадьбу. Я чувствовала столько всего в тот момент, когда он стоял у алтаря. Это все тоже было фарсом? Не могу поверить. — Но совсем скоро сделаю тебя своей. Внутри меня снова закипает злость. Какая же я дура, Боже мой. — Я даже не удивлена, Бибер. Ты — сын своего отца, уверена, он женился на твоей матери тоже насильно. Или это был сценарий, Джастин? Программа, так ты это называешь? Когда она поняла, что он ублюдок, до свадьбы или после? Мне интересно, потому что я поняла до! Я лучше сдохну, чем выйду за тебя, я лучше буду биться током тысячу раз! Ты ничтожество, и ты не заслуживаешь прощения, — упираюсь ногами в пол, останавливаясь, показываю, что больше не собираюсь танцевать и играть чертову пьесу перед всеми. Омерзительный. — Я приучен к жестокости, Кэти, у меня огромные беды с головой. И ты права, я ничего не заслуживаю, но все равно получаю, потому что беру это силой. Ты тоже лгунья, ты врала мне. — я открываю рот, опешив от его слов. — Ты говорила, что любишь меня. Говорила, что будешь со мной, когда мне будет плохо. Я играю в эти игры лишь потому, что мне настоящему — нет места в этом мире, — он раскидывает руки в стороны. Нас будто никто не замечает. — А вот ты врешь сама себе. Я не буду настаивать сейчас, я подожду, а потом возьму силой, ведь даже ты не можешь показать мне, как можно сделать по другому. Он смотрит несколько секунд на меня, и я замечаю в карих глазах всю ту же отрешенность и нерешительность. И я понимаю, что чем дальше, тем хуже. Мы делаем друг другу больно, и я никогда не смогу простить его. Парень выпускает меня из рук и уходит. Я снова остаюсь одна и закусываю губу, не позволяя себе чувствовать себя виноватой. Я же просто защищаюсь! Боже мой, я так устала. Отхожу, нахожу себе место у бара и усаживаюсь. Надраться хочется еще больше, но что-то внутри меня подсказывает мне этого лучше не делать. Сижу одна очень долго, и не могу найти глазами даже Лео. Видимо, он тоже передумал напиваться. Бибер появляется через пару часов, когда я уже, буквально, засыпаю на барной стойке. — Я хочу поговорить, пойдем, — Бибер равнодушно отворачивается. Я оглядываю его, а он снова такой… Словно не здесь, будто глубоко погружен в свои мысли. А еще он тихий, а меня это напрягает. Я поднимаюсь с барного стула и парень ведет меня на выход. Но не к парковке, а в небольшой парк. Вот, в чем дело. Сейчас снова начнет угрожать мне, унижать. Придурок. — Ты же понимаешь, что я сделаю все, что сказал? — он останавливается в метре от меня и поворачивается спиной. Я снова ничего не понимаю. Сжимаю губы, и киваю. Понимаю, что он не видит этого, и отвечаю: — Понимаю. — Ты сильно хочешь избавиться от меня? Жить прежней жизнью? Я напрягаюсь и хмурюсь, глядя на мужскую спину. В моей голове хаотично двигаются мысли, но я не могу сообразить, что происходит. — Сильно. — Я отпущу тебя, при одном условии, — у меня сердце биться перестает, клянусь. Я боюсь поверить в эти слова и снова разочароваться. — Ты записывала мне голосовое сообщение, Кэти. О том, что готова принять меня любого. Помнишь? Снова киваю. Конечно, я никогда не забуду то, через что он заставлял меня пройти раз за разом. — Да, но… — Повтори его. — Зачем? — Повторяй! Я боюсь, что он может разозлиться и передумает, поэтому судорожно вспоминаю фразы, которые записывала. Я не думаю, что помню все дословно, но общая суть каждого дня надолго набила синяк на моем сердце. Мне не нравится эта затея, я не хочу вспоминать тот период, но должна ухватиться за шанс. Прочищаю горло. — Я просила тебя, умоляла принять меня назад. «Ну пожалуйста, Джастин! Пожалуйста. Хочешь я изменюсь? Хочешь, я буду такой, как ты хочешь?». Я просила тебя просто побыть рядом. Наверное, я и правда, была тогда готова на все. Доволен?! Я кричу и делаю шаг влево. Парень шмыгает носом, делаю шаг вперед со слезами на глазах и замечаю темную кровь под его носом. — Джастин! — хватаю его за локоть и разворачиваю к себе лицом. У него идет кровь, но он будто не замечает этого. Будто ничего вокруг не воспринимает. На его губах тоже кровь, я тяну платок из кармана его пиджака и прижимаю к кровоточащему носу. — У тебя кровь, черт возьми. Сиди здесь, — я усаживаю его на лавочку, а сама подскакиваю с нее, словно ошпаренная. — Я принесу воды. Джастин удивленно опускает взгляд, когда я провожу тканью у него под носом. Но кровь не останавливается. Вот же черт. Если бы парень хотя бы немного помогал мне, было бы проще, но вместо этого он несет какой-то бред. — Поцелуй меня на прощание, Кэти. Поцелуй так, будто помнишь все хорошее. — он бормочет, я даже не понимаю и половины слов. — Блять, Джастин! Сиди здесь. Я принесу воды, запрокинь голову, — поднимаю его подбородок и заставляю его уложить макушку на спинку скамьи. Несет какую-то чушь, он бредит. Прижимаю его же пальцы к его же носу, удерживая ими платок, но он касается моей руки и слабо сжимает ее. — Прости меня. Прости меня, — парень бормочет, у него заплетается язык. Он не в себе, и похоже, что он пьян. И когда он успел так напиться? — Сиди. Убираю его руку и бегу в сторону банкетного зала. Мои пальцы в крови, и я вытираю их о красное платье. Почему нельзя было выбрать черный цвет? Было бы удобнее. Бегу к бару и прошу стакан воды. Получив его, бегу обратно, расталкивая мешающих мне людей. Бибер лежит на дорожке из гравия, его конечности дергаются, изо рта бежит пена. Я разжимаю руку и стакан бьется на осколки о мелкие камушки. — Джастин! Боже мой, — я падаю перед ним на колени. Пена стекает по губам и падает на дорожку, а кровь из носа продолжает бежать еще сильнее. У него приступ эпилепсии. По крайней мере, очень похоже на него. Я сижу, боясь его трясти, с моей головы вылетели все медицинские знания и термины. Мне нельзя кричать, нужно тихо… как-то вывести его отсюда. Вызвать скорую. Вероятно, его отравили, потому что ранее я не замечала таких припадков. Черт, да я много чего не замечала! Сую ему два пальца в рот, и его рвет. Я паникую, с ума схожу от страха, я не хочу, чтобы он умер у меня на руках. Это слишком! Его продолжает рвать, я переворачиваю его на бок, а затем срываюсь на бег и несусь к парковке. Ищу нашу машину, но они все похожи! Черт, я готова сесть и расплакаться прямо на этом месте от незнания! — Кэти? Оборачиваюсь и вижу Лео, который ускорил шаг, увидев мое состояние. — Ему плохо! Я не знаю, что случилось. Он эпилепсик? Его отравили! Я не знаю… Боже мой… — Черт, — Лео поворачивается к одному из мужчин и командует. — Звони Дилану, пусть готовят нашего врача. Скажи, мы уже едем! Я тяну парня за руку, и мы быстро бежим до Бибера. Люди непонимающе смотрят на нас, но мне плевать. Я останавливаюсь рядом и прикрываю рот рукой. Лицо Джастина стало серым, капилляры полопались, глаза налились кровью. — Твою мать, у него передозировка, — шепчет Лео, а я нервно сглатываю. — Что? — он наркоман? Парень быстро проверяет пульс, затем встает на колени и сует два пальца в рот, но Джастина больше не рвет. Ничего не получается. По щекам текут нервные слезы. Я не могу поверить в то, что произошло. — Кэти, идем! Еще немного, и он умрет! Лео тащит Бибера под заинтересованные взгляды толпы. Я одергиваю платье вниз и улыбаюсь, повышая голос: — Все в порядке, он просто немного перебрал! Все хорошо! Боже мой мой, передозировка. Я ожидала чего угодно, но не наркотиков. Я падаю на заднее сидение, и принимаю Джастина из рук парня, размещая его голову у себя на ногах. На него смотреть невыносимо. Он выглядит жутко. Его тело сотрясает крупной дрожью, как трясло меня, после удара током. Пот стекает по виску, глаза закатаны, а пухлые губы бледные, как мел. Тошнота подступает к горлу. Я придерживаю одной рукой голову Джастина и умоляю Бога, чтобы он не умер. Я даже сама не замечаю, не ловлю себя на мысли о том, что боюсь его смерти. Автомобиль несется, не обращая внимания на светофоры. Что будет, если мы не успеем? Если его не спасут? А может, это просто судьба? Своей жизнью он спасет сотни жизней тех, кого может убить. Не знаю, но знаю, что мне безумно страшно потерять его. То есть не потерять. Если мы будем жить в разных городах, и никогда не увидимся больше, то это даже хорошо, меня страшит именно смерть. Я готова отдать ему все, что понадобиться, пожертвовать кровью, органами, лишь бы он только выжил. Господи, он убийца, он исполосовал все мои внутренности, а я хочу спасти его. «Поцелуй меня на прощание». В голове голос Бибера. Он словно готовился умереть. Мои мысли обрываются потому, что автомобиль подъезжает к госпиталю, и начинается полнейший хаос. Бибера вытаскивают и увозят на каталке. Дилан подбегает к машине и начинает орать на всех, что мы недоглядели. Я слышу это, потому что дверь открыта. — Остановка сердца! Кто-то захлопывает дверь и все вокруг становится тише. Я хочу заплакать от страха, но не могу. Слез нет. Сижу так, пока все не разбредаются. Выхожу из автомобиля и на негнущихся ногах захожу в здание. Бреду по коридору. Я пытаюсь заплакать, чтобы шок прошел. Клянусь. «Поцелуй меня на прощание». Этого не может быть. Бибер не мог сам накачать себя наркотиками. Но он знал, что умирает, попросил меня повторить это. Зачем? Потому что хотел умереть уверенным, что его любят? Боже. Слез так и нет. Бреду куда-то до тех пор, пока ко мне не подходит Дилан и не командует идти за ним. Я боюсь задать тот самый вопрос. Мы поднимаемся на лифте бесконечно долго, затем проходим в стеклянные двери и останавливаемся у пустой палаты. Здесь никого нет, и я сглатываю, киваю взгляд на Дилана. — У него передозировка, — с тяжелым вздохом говорит парень, проводя рукой по волосам. — Черт. Его предупреждали. — Он наркоман? — тихо спрашиваю его, до конца так и не веря в происходящее. Я не хочу добавлять «был». — Он сидел на сильных антидепрессантах, они помогали ему с приступами ярости. — Часто он из принимал? — Последние восемь месяцев чаще, чем нужно. Когда я только начинал с ним работать, он сразу предупредил меня о том, что я должен всюду напихать заполненные шприцы. За последние две недели он вколол себе лошадиную дозу. У него было нечто похожее, но слабее на прошлой неделе, и врач предупредил его о том, что дозу нужно уменьшить, но Джастин подсел на них. Он боялся того, что может причинить тебе вред, вот и обкалывался. Придурок. Лекарство работало не больше пятнадцати минут, а вчера вообще не помогло. Он бы убил его, если бы не вошла ты со своим кинжалом и не попыталась нас убить, — Дилан усмехается, бросая на меня взгляд. — Выходит, он где-то взял шприц, когда оставил меня одну. — Скорее всего. Мы сделали два укола вчера, но они не помогли. Затем, скорее всего, с утра, он сделал еще один, еще один перед приемом, боясь, что будет рядом с тобой. Ну и на приеме, еще один или два… Не знаю, сколько, но сделал он это из-за тебя, — обвинительно бросает Дилан. Обнимаю себя руками, немного содрогаясь. — Не перекладывай на меня вину за то, что Джастин наркоман. Я в этом не виновата, — злобно шиплю, не проворачиваясь к нему. — Серьезно, идиотка?! По-твоему, почему он это сделал? — Чтобы поймать кайф! — Дура! Он никогда не просит о помощи, а у тебя попросил! И что ты сделала?! Вывела его из себя! Если он умрет, я убью тебя, — Дилан злобно пихает меня в плечо и уходит, заставляя смотреть в свое отражение на стекле. Мне безумно обидно от того, что он оскорбил меня, я сжимаю кулаки и стою на месте. Бибер не может умереть так просто! Он же гребанный засранец! Клянусь, я врежу ему за то, что он заставил меня переживать! Мы очень долго ждём, больше трех часов, пока не привозят Джастина. Нам сообщают, что у него была сильная наркотическая передозировка. Большую часть гадости вывели из организма, очищать кровь от остального будут прямо в палате. После того, как Джастин придет в себя, вероятно, у него будет ломка. Прекрасно. Будто мне не хватает того, что уже случилось. Устало сажусь в кресло, ожидая, когда Бибер придет в себя. Дилан уехал, подчистить следы и проследить за тем, чтобы лишняя информация нигде не всплыла. Лео час назад уехал для того, чтобы отдохнуть. Осталась только я. И это паршиво. Аппарат начинает издавать писк, я больше не слышу сердцебиения, и испуганно поворачиваю голову. Джастин смотрит на меня. Он пришел в себя, а я не заметила. На звук прибегает медсестра и отключает его, она спрашивает парня о самочувствии и выходит, так не добившись от него ни слова. Бибер, официально, самый невежливый пациент. Более того, он самый невежливый придурок в мире! Беру стакан с трубочкой, медленно встаю с кресла и подхожу к парню. Бибер делает пару глотков и прикрывает глаза. Его пульс понижается. — Ты блять, тупой наркоман, — злобно шиплю. — Ты хоть представляешь, что я пережила, придурок? Ты заставил всех пересраться за свою жизнь, урод. Тебе с твоими замашками место в психиатрической клинике. Я хочу ударить его для того, чтобы хотя бы немного выплеснуть то, что находится внутри меня. Бибер приоткрывает глаза и облизывает губы. — Замолчи. — Для чего ты это сделал? Хочешь манипулировать своей жизнью, мудак? Ты только хуже делаешь! Ты уснешь, а я уйду отсюда, ты не стоишь того, что вокруг тебя все носятся! — рявкаю и отхожу от его кровати, сама допивая воду в стакане. — А ты не поняла, солнышко? Я дал тебе чертов шанс, — он хрипит, а я бросаю на него яростный взгляд и фыркаю. — Шанс, блять, получить сердечный приступ? Спасибо. Бибер прикрывает глаза на несколько секунд, затем облизывает губы и я снова ловлю на себе его взгляд. — Нет. Я дал тебе шанс, а ты должна была оставить меня там, подождать пару минут. Возможно, поболтать с тем парнем в это время, и не успеть вовремя. Я не могу тебя отпустить, потому что привычка своим голосом снова заставит меня тебя найти и довести все до конца. Где твой инстинкт самосохранения, Кэти? В его голосе раздражение и злость. Глаза начинают щипать от осознания того, что он говорит. Я не могу справиться со своими эмоциями. Он только что сказал, что хочет умереть для того, чтобы я была свободна? Боже мой. — Дилан говорит, что я влюблен, поэтому борюсь с собой. Я изменил свою цель, но для меня это невозможно. Если я не закончу то, что начал, я… Ты видела. Найди какой-нибудь шприц с успокоительным и вколи мне. Спаси людей, которые могут пострадать, потому что я сам не могу бороться со своей головой. Я не в силах слушать дальше. Тошнота подкатывает к горлу, и я выбегаю из палаты. Меня рвет в унитаз уборной, а потом накрывает истерика. Я закрываю свой рот, сидя рядом с унитазом для того, чтобы меня не услышали. Боже мой, я люблю его так же сильно, как и ненавижу. Я не могу потерять его. Люблю и мне безумно больно от того, что больной мозг заставляет человека творить такое. Люблю за то, что он тоже начал бороться, правда, своими методами. И ненавижу его за эти методы.