Психопат

Я несколько раз прочитала сообщение, судорожно соображая, что мне вообще сейчас делать. Начнем с того, что Джастин зол, а в последний раз, когда я видела его злым и под препаратами он пытался задушить меня. Меня же страшила перспектива остаться с ним сейчас наедине. @di_Lan: Он снова принял, ты с ним? @katy_hrmfrt: Да. Что мне сделать? Дилан несколько минут не отвечал, а я так и стояла, крепко сжимая айфон в ладони. Звук воды в ванной прекратился, я заблокировала телефон и быстро сунула его в карман платья, на всякий случай. Никогда не можешь знать, что пригодится в такой ситуации. Чувство тревожности никак не отпускало, поэтому, кинув сумку на стол, я начала осматривать комнату в надежде найти что-нибудь, что добавило бы мне хотя бы немного внутренней уверенности. Он ведь не причинит мне вреда? Вся эта ситуация — просто бред, ничего не стоящая мелочь. Не может же он быть настолько предвзятым ко мне из-за этого? Думаю, в таком состоянии - может. Смартфон завибрировал и, кинув быстрый взгляд на дверь, я прочитала долгожданный ответ. @di_Lan: Попытайся уйти, я уже еду. Натянутые, как струны, нервы практически обездвижили пальцы, но адреналин отлично делал свое дело. В таком состоянии, я бы, наверное, смогла бы спрыгнуть даже с третьего этажа, дабы спастись. Смогла бы перепрыгнуть двухметровый забор. @katy_hrmfrt: Он ведь не сделает мне ничего плохого? @di_Lan: Уже получила свой интересный подарок?! Попытайся договориться с ним и вернись в квартиру. Если не станет слушать — просто беги, закройся где-нибудь до моего приезда. @katy_hrmfrt: Спасибо. Если выживу, обещаю, попрошу прощения за все. — Знаешь, Кэтрин, мне надоело объяснять тебе каждый раз то, что ты и сама должна знать, — вдруг раздалось за моей спиной. Дьявол, почему он двигается так бесшумно? Не разворачиваясь, быстро удаляю переписку с Диланом полностью, надеясь, что Бибер, все-таки, этого не заметит. Что-то внутри подсказывает, что это нужно сделать, чтобы не подставлять парня. Просто нужно. И только после этого, я разворачиваюсь на месте, на 180 градусов и обнажаю зубы, натягивая до боли неискреннюю улыбку. — Твое поведение оставляет желать лучшего. Иисусе, как же его матери было страшно любить его отца. — Я не совсем понимаю про что ты, — сунув телефон в карман, огибаю парня и спокойно подхожу к кухонным шкафчикам. Достаю турку и молотый кофе, принимаясь варить свежий напиток. Сердце, словно бешенное, колотится где-то в желудке. Делаю несколько глубоких вздохов, изредка посматривая на парня. Голова гудит, все еще мелко трясет из-за недавно насильно опустевшего желудка. Затхлый запах железа витает в комнате, заставляя невольно бросить взгляд под стол, под которым лежит красная коробка, что накрывает отрезанные конечности. Вспоминая об этом, подавляю рвотные позывы, много раз сглатывая. — Я уже все объяснила. Зачем ты это делаешь, Джастин? — Делаю что? — Бибер усаживается за барную стойку, наблюдая за моими действиями, и этот взгляд стеклянных глаз из меня душу вынимает и растаптывает. — Твои глаза, — сжимаю зубы, приподнимая рукой светлую челку, прижимая ладонь ко лбу. Парень осматривает меня еще раз и цокает языком. Так, будто ему совсем не нравится то, что он видит. Улыбается, но глаза мертвые и пустые, а я чувствую себя так, будто у него в руке кнопка от взрывчатки, способной снести весь Нью-Йорк к чертям. Шипящий звук заставляет меня нелепо вздрогнуть и уведомляет о том, что кофе начал покидать турку, я разворачиваюсь и убираю посуду в сторону, выключая плиту. Ставлю два маленьких белоснежных бокала для кофе рядом с собой, а после снова вздрагиваю от прозвучавших в тишине слов. — Со мной все в порядке, — у меня перекашивается лицо от этого тона. — Сегодня встречался с генеральным директором фирмы Локвудов. Твой друг пока отказывается принимать мою помощь, но совсем скоро поймет, что совершенно не умеет вести бизнес. Я просто немного помогу ему это понять, — я напряженно наблюдаю за тем, как Бибер стучит подушечками пальцев по деревянной столешнице, ожидая от меня полнейшего внимания к тому, что он говорит. — Я бы хотела, чтобы ты прекратил так себя вести, но вижу, что тебе нравится. Что с тобой произошло? Прекрати этот фарс, я видела, что ты можешь быть другим, Джастин. Неужели, такие мелочи могут так выбить тебя из колеи? — холодно отвечаю, сдерживаясь. Знаю, если начну сейчас защищать Пипетку — Бибер точно с цепи сорвется. Лицо парня приобретает такой вид, будто у него застрял кусок в глотке, и он не может его сглотнуть. Бибер затравленно смотрит на меня, а я не злюсь за то, что сейчас он выбрал именно эту модель поведения. Это привычка, а от привычек сложно избавляться, хотя, надо признать, я привыкла к нему. К нормальному. Мне казалось, что у меня получается сдерживать, казалось, что у меня получилось его приручить, помогать держать себя в руках. Казалось, что я значу для него намного больше, чем этот укол. Да и один ли он был? Сколько Джастин вколол за то время, пока искал меня? — Ну же, Кэти, это всего лишь бизнес, не воспринимай на свой счет, — Джастин делает вид, что не понимает меня, а я перестала понимать вообще что либо. — Хотя, я не отрицаю, я бы лучше провел время с той блондинкой, чем с тобой. Ты скучная, капризная, упрямая и не подходящая моему уровню жизни. Ты заносчивая, дотошная, а еще постоянно путаешься под ногами, — слова пропитанные ядом сказаны с насмешкой. Бибер снова спрятался за своей маской мудака. Только сейчас я замечаю, как трясутся его руки. Все стало еще хуже после того, как парень посетил ванную комнату. Совсем не удивлюсь, если укололся и там. Так хочется все высказать, возможно, даже, расплакаться от обиды, снова отказать во всем и бросить чертову горячую турку прямо в это лицо, но я не должна поддаваться секундному импульсу. Это унизительно, это обидно, но поговорим об этом мы с ним завтра, сегодня он просто не в состоянии понять меня. — Почему ты… — Уходи, — я свожу брови на переносице, глядя на парня. — Сегодня я больше не хочу тебя видеть, вызову, как только будешь нужна. — сглатываю комок в горле. — Убирайся с глаз моих. — Прости? — я начинаю задыхаться от ярости, мое терпение плавно подходит к концу. — Я говорю — выметайся из моей квартиры! На сегодня ты свое отработала, — рявкает Бибер, резко поднимаясь со стула. Адреналин в крови подскакивает настолько, что я слышу гул в ушах и, быстро пробежав глазами по столешнице, хватаю нож, примагниченный с полке для кухонных приборов. Джастин видит это и злобно усмехается. — Какие тупые мысли на этот раз в твоей пустой голове, Кэти? Думаешь, я могу тебя убить? — Мне так спокойнее… Можно я просто выйду? Я… плохо себя чувствую и мне стра… — А разве ты не должна себя так чувствовать? Ты, ничтожная сука, решила поразвлечься, пока я решал рабочие дела! — он даже не дает мне договорить. Я слышу эти убийтсвенные слова, которые только можно сказать. Они режут меня и не потому, что он язвит, нет. Не потому что выплевывает их с ненавистью, а потому что просто улыбается в эту минуту. Потому что считает меня таковой после всего, что я вынесла и не отвернулась от него. — Это не правда, и ты об этом знаешь, — сношу оскорбления, сохраняя спокойствие в голосе, но не надолго. Последняя капля терпения лопается вместе со всеми моими ожиданиями. — Зачем ты это делаешь? За что? Я ждала тебя, ты же знаешь! Не накачайся ты снова своими лекарствами, мы бы поговорили нормально! Каким вообще нужно быть трусом, чтобы прятаться за всем этим? Разве ты не понимаешь, что прячешь свои страхи?! Чего ты боишься? Измены?! Что я уйду?! Но я здесь, если ты не заметил! Все еще здесь, а ты просто обнуляешь все, что я для тебя делаю, Бибер! — мой голос начинает трещать к концу, и я сжимаю челюсть, пытаясь удержать то немногое здравомыслие, которое у меня осталось. А после слышу щелчок снятого предохранителя. И этот звук заменяет тысячи слов. Я сглатываю и смотрю прямо в черное, как смоль, дуло пистолета, не веря своим глазам. — Ты что… Джастин… — Бибер, опусти пистолет, — я вижу тяжело дышавшего Дилана, он прерывает свой бег так быстро, что его даже немного перевешивает вперед. — А то, блять, что?! Тоже будешь ее трогать, защитник?! Шум от мужского крика будто остается в черепе навсегда. В нормальном мире всегда готовят людей чем-то жертвовать, а в мире Бибера — готовят множество раз умирать. Да, мне сопутствовала удача во многих вещах, но когда я решила, что могу сдерживать такого человека, как Джастин? Решила и вот стою сейчас здесь без возможности защитится. Мне помогает тот, от кого я никогда ничего не ожидала, а сама я не могу совершенно ничего сделать. И ведь все это — просто бред. Причина настолько ничтожна, что, подумай я об этом, становится даже смешно. А после страшно. Страшно потому, что осознаешь всю свою ничтожность, любишь психопата, угрожающего тебе и постоянно надеешься на еще какой-то шанс. Дилан незаметно кивает мне в сторону двери, постоянно заговаривая Биберу зубы. — Ты не в себе, Джас. Ты будешь жалеть. Возьми для себя паузу, подумай завтра, трезвой головой, а после я помогу тебе сделать то, что ты решишь. Несмотря на быстро бьющееся сердце, я все же слушаюсь парня и делаю пыпытку обойти их и выйти из комнаты, но Джастин, вовремя обернувшись, делает большой шаг в мою сторону, хватает за руку и толкает в сторону, из-за чего я больно ударяюсь правым боком всего тела о стену. Резкая вспышка света в глазах, и я сглатываю, увидев бешенный взгляд парня совсем рядом, и медленно осаживаюсь на пол. Это не нормально. Он не в порядке. — Иди отсюда! — всего миг, который показался моей ушибленной голове несколькими часами. Фокусирую зрение и вижу, как Дилан удерживает Бибера сзади, обхватив двумя руками. Поднимаюсь с места и несусь на всех порах в прихожую, подгоняемая громким ревом сзади и собственным стуком сердца в пятках. — Серьезно?! — я отдаленно слышу крик Дилана. — Ну стреляй! Мне нечего терять, стреляй! Бегу босиком. Бегу по лестнице так стремительно, как только могу. Бегу по улице, подгоняемая страхом внутри и ощущением полнейшего ужаса от всего происходящего. Зачем это нужно было? Зачем? Неужели любая маленькая шалость может привести к тому, что меня пристрелит тот, кто еще днем жадно целовал, доставляя удовольствие? Я разваливаюсь по швам прямо на этой чертовой дороге, слезы уже бегут по щекам. И мне помог Дилан. Боже мой, мне помог Дилан. Он кричал на Джастина так, будто пуленепробиваемый. Он убьет его? Останавливаюсь только тогда, когда начинаю кашлять от того, насколько сильно вяжет горло и горят легкие. Останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам и успеваю понять лишь то, что нахожусь в каком-то незнакомом темном парке. Острая боль в затылке сгибает ноги, и я падаю, ударяясь головой об асфальт, наблюдая, как все вокруг сначала закручивается в воронку, а после превращается в маленькую черную точку. Голова горит огнем. Челюсть ноет. Открываю глаза и облизываю губы, морщась от боли в челюсти, скуле. Бибер неплохо приложил меня о стену. Кручу головой, фокусирую взгляд и осматриваю какой-то склад, пробегаюсь взглядом по множеству закрытых коробок и деревянных ящиков. Понимаю, что сижу на стуле, покрытом несколькими слоями пыли, а прямо в глаза светит пыльная желтая лампа, болтающаяся сверху. Не могу пошевелить руками, ноги так же онемели, я чувствую ими что-то холодное и вязкое, но грудь привязана к стулу веревкой, и я не могу наклониться и посмотреть. Пытаюсь пошевелить пальцами и чувствую что-то вязкое между ними. Дергаюсь на стуле, желая высвободить руки, но вместо желаемого слышу громкий стук собственного сердца потому что, до слуха доносятся шаги. Понимаю, что это Джастин, и он, скорее всего, решил надо мной поиздеваться. Ужас сразу заполняет всю голову, ведь я понимаю, что под наркотиками он способен на многое. Как минимум, завершить свой сценарий. Как максимум — издеваться, и очень долго, наслаждаясь после тем, что я буду молить его о смерти. — Мне жаль, — раздается мужской голос рядом, и я резко вскидываю голову вверх. Милтон, мать его, Локвуд. Пипетка стоит прямо передо мной, неприятно щурясь и оглядывая меня. — Что ты делаешь? — парень останавливается напротив и складывает руки на груди, не отрывая от меня взгляда. Такого, будто, наконец, дорвался до того, что много месяцев было запрещено. Только за что? Почему он? Пожав плечами, Милтон делает шаг ко мне и, достав из кармана нож-бабочку, разрезает одну из веревок. Теперь я могу двигать телом и сразу же опускаю взгляд на ноги, рассматривая то, что никак не могла понять. Все тело пронзает от страха. Чертов бетон! Бетон! Мои ноги стоят в ведре, а бетон в нем покрыл мои ноги практически до колен! Черт! Возвращаю бешенный от страха взгляд на парня. — Зачем тебе это? — Не принимай на свой счет, — усмехается парень. — Пусть это останется на счету Бибера. Неприятная желчь собирается в глотке. Непонимание всей ситуации терзает меня. — Я для него не так важна, как ты думаешь. Моя смерть не доставит ему особого беспокойства, а если оставишь меня в живых, я предоставлю тебе важную информацию, — широко улыбаюсь, но у меня сводит челюсть, и я сразу же поджимаю губы, тяжело дыша от боли. Конечно, я не собиралась ничего говорить. Не сказала бы, даже если бы и знала что-то. Никогда не предала бы даже после того, что он со мной делал. — Не так важна, говоришь? Его гномы уже весь город обыскивают, — Пипетка делает еще один шаг в мою сторону, останавливаясь в опасной близости. — Но не беспокойся, на этот раз, это уже не представление. Для тебя все закончится через пол часа. — Парень присаживается и разрезает остальные веревки. Как бы не хотела, не могу двигать руками. Кажется, на них наручники. Замечательно. Митчел хорошо осведомлен обо всем, что происходило. Это еще больше пугает. — Бибер мне давно поперек горла стоит, знаешь… — Пипетка вдруг замолкает и проверяет бетон на твердость подушечками пальцев. — Он ведь довел до суицида мою девушку, а когда я хотел ему за это отомстить, Бибер подсадил меня на наркоту. — сглатываю, и эта слюна царапает пересохшее горло. Так это из-за мести? — Он же психопат, да? — опускаю глаза в пол. — Из-за его «помощи» мама слегла в больницу, отец на грани инфаркта, а у него больное сердце. — он говорит это так укоризненно, будто я все это сделала лично. Он винит меня. Но за что? За то, что когда-то помогла ему слезть с иглы? Парень пару раз стучит по металлической двери, явно, подзывая кого-то. — Ну что ж, Пипетка, я вижу, он заслужил всего, что ты хочешь с ним сделать. Но при чем здесь я? — мне вдруг стало абсолютно плевать на свои слова. Так или иначе, видимо, судьба хочет избавиться от меня. — Я же, вроде, не отказала тебе в помощи, когда ты пришел. Поддержала на приеме, так почему ты на мне отыгрываешься? Джастин не в себе, у него… — я качнула головой, не зная, как назвать то, что с ним происходит. — Приступ. Да он бы пристрелил меня, если бы у меня не получилось сбежать! Хватит, блять, убивать меня из-за своих гребанных проблем! Хочешь разобраться с ним? Так иди и разберись, ты же прекрасно осведомлен о том, где он находится! В помещение заходят еще два молодых парня. Скорее всего, его ровестники. Вскидываю подбородок и одариваю всех широкой улыбкой, останавливаясь на Митчеле. — Уносим, парни, — командует Пипетка, кивком указывая на меня. — Стоп! — продолжаю с иронией в голосе. — Что ж, раз уж это мой последний час, не предложите ли вы мне вина? И, желательно, чего-нибудь поесть. А еще, я хочу посмотреть последнюю серию Ханны Монтаны, всегда мечтала узнать чем все закончилось! Исполните последнее желание умирающей? Парни переглядываются, и Пипетка кивает одному из них — длинному и худому, тот достает из кармана грязную ткань и подходит ко мне. — Какие же вы не гостеприимные твари! — кричу, меня ударяют по щеке так сильно, что голова дергается по сторонам, словно болванчик на панели автомобиля, едущего по бездорожью. — Она слишком много разговаривает, — замечает третий, пока мне в рот суют грязную тряпку и завязывают на затылке на несколько крепких узлов. — Мич, а нас точно не повяжут? Когда отдашь вторую часть? Озлобленно смотрю на сомневающегося и утвердительно киваю, что есть мощи, мысленно желая каждому сдохнуть. — Не того боишься. Все будет так, как договаривались. Помогите. Несколько из них хватают меня и тащат вместе с ведром. Я с ужасом понимаю, что бетон застыл окончательно. Просто превратился в камень, но он ведь имеет свойство растворяться в воде? Иисусе, какой бред! Его слишком много! Меня с силой швыряют на пол фургона, не церемонясь, и я кривлюсь от острой боли, пронзающей спину. В таком состоянии я даже не смогу достойно сопротивляться, все болит. Абсолютно все. Я думаю пока меня куда-то везут. Пытаюсь думать, но это сложно. Пробую поднять ноги, лежа на полу, но понимаю, что никак не могу их использовать. Не смогу даже треснуть куском бетона того, кто будет доставать меня из фургона. Разум плывет, это изводит еще больше и не дает сконцентрироваться ни на одной мысли. Самое страшное — не бороться, а еще ужаснее, когда нет возможности это делать. Ноги и руки скованны, я с тремя какими-никакими, но, все-таки, парнями, а они физически сильнее. Тело ломает и голова трещит от удара. Добивает осознание того, что если не они, так Бибер под препаратами найдет меня и точно задушит. Мне давно нужно было попрощаться с жизнью. Пробегаясь по воспоминаниям, могу сказать, что нужно было прощаться с ней еще тогда, когда выпрашивала у Терезы уговорить босса отдать Бибера на лечение мне. Именно тогда все пошло не по моему жизненному плану. Насколько же люди бессильны перед судьбой? Насколько же судьба сильна перед людьми? Двери фургона открываются и меня, если честно, жутко страшит вдруг став громким, шум воды. Я больше не паникую, не нервничаю, а просто боюсь. Боюсь просто задохнуться в воде и этот страх — единственное, что сейчас бьется в голове. Пипетка переносит меня в старую, протекающую лодку, а я даже не брыкаюсь, никак не сопротивляюсь. Я понимаю, что мне нужны силы для того, чтобы бороться в воде, грести ногами. Если повезет, можно расколоть бетон на две части. Я надеюсь, но осознаю, что не повезет. Я ведь утону? Прямо сейчас? Меня ведь не смогут даже найти для того, чтобы похоронить. Река Гудзон ведь течет в двух направлениях, и нельзя даже предугадать, где я в итоге всплыву и всплыву ли вообще. Пока лодка бесконечно далеко отдаляется от берега, в голове всплывает образ родителей. Друзей. Образ Джастина. И я просто радуюсь, смотря на светлеющее на рассвете небо, тому, что хотя бы короткое время была счастливой. Мне плевать по какой причине меня хотят убить, плевать, что на мне отыгрываются за грехи другого человека. Господи, разве это важно? Вся моя жизнь в последнее время была переполнена кровавыми событиями и эта нелепость ни черта не важна. Важно то, что я не успела сделать. Кусочки многого хорошего пролетают перед глазами, и я вдруг начинаю улыбаться им. Увидев это, Пипетка подает голос. — Такая же особенная на голову, как Бибер? — лодка останавливается, Митчел двигает меня к краю, от неаккуратных и грубых прикосновений я вою и стискиваю зубами тряпку во рту. — Знаешь, этот мир такой тесный. Когда пришел к тебе, я ведь не знал, что вы с ним связаны. Ты была единственной, кто уговорил меня закончить с этим. И уговорила как, всего одной фразой, — парень довольно усмехается, а затем добавляет с задумчивым лицом. — Все, что ты используешь — использует тебя. То, что ты употребляешь — употребляет тебя, так ты сказала? Это оказалось самым сильным, что я слышал тогда. Именно это заставило меня пойти в клинику и пройти через весь этот ад. Но, спасибо, это того стоило. — свожу брови на переносице. Он решил поблагодарить меня перед тем, как убить? Серьезно? — Мне жаль тебя, жаль это делать, но Бибер все равно бы рано или поздно довел дело с тобой до конца, поэтому, я просто возьму и воспользуюсь этим. Узнаем, воскреснешь ты или нет, ты же любишь чужие исповеди, Кэтрин, любишь возводить в святых, да? Так вот, воскреснешь — я начну молиться на тебя, а нет, так знай, ты умерла из-за него. Пипетка легко толкает меня в плечо и я падаю, с ужасом понимая, что мне дали всего одну секунду для того, чтобы набрать воздух. Вода и жгучий холод окутывают все саднившее тело моментально. Так же моментально я начинаю нестись ко дну, пытаясь активно дергать ногами. Не выходит ни черта. Пытаюсь шевелить пальцами, но вода давит на грудь, попадает в глаза, и они щиплют просто нещадно. Песок поднимается вокруг меня, мешая обзору, но я упорно продолжаю дергать ногами, надеясь на то, что бетон немного размякнет и разобьется хотя бы на две части. Я пытаюсь, пытаюсь, но тело просто обмякает. Давление становится невыносимым, мне не хватает кислорода. На дне глубокой реки, в темноте, с бетоном на ногах я просто не могу дышать. Клянусь, я пыталась, пыталась изо всех сил, но понимаю, что это конец. Я физически чувствую, как мои легкие раздуваются изнутри, и все тело ломит настолько, что шумит в голове. Желание сделать вдох становится неконтролируемым. И я делаю. Больше не могу сопротивляться, это выше моих сил. Вода, вместе с острой болью, сразу попадает в легкие, но это длится недолго. Так недолго, что я, вдруг, с сожалением понимаю, насколько резко все вдруг стало тихим. Господи, как же о многом я сожалею. О многом, а главное, о Джастине, о том, что недолюбила, не доказала, не помогла, не спасла, не показала ему так много. И это единственное, что остается в голове, в сердце, что стучит все медленнее и медленнее.